Треба

Бутылки уже не было.

Купив пластырь, не спеша отправился к остановке с нужным мне автобусом, где меня настиг телефонный звонок. Ирина Владимировна строгим голосом продиктовала целый список овощей, зелени, круп, и почему-то прищепки.

Пришлось возвращаться, закупать требуемое, стараясь по памяти ничего из названного не пропустить.

Теперь мои руки были заняты двумя кульками, поэтому пришлось повозиться, отдавая деньги водителю полуживого рыдвана, идущего до Балаклавы.

Десяток минут мимо виноградных полей – и я почти на месте. Выйдя на конечной, привычно поднял взгляд вверх, мысленно поздоровался со стоящим на вершине Кастрона донжоном и двинулся на набережную. Там, догрузив пакеты несколькими «цистернами» с пивом, плюс одну ноль пять на дорогу, пошел к скоплению яликов.

Ялик – это лодка с мотором плюс «бомбила». Характер у них похож на таксистский, но со своим, морским, колоритом. Если «Иван» на справедливое возмущение «с чего бы это езда в 10 минут столько стоит», не моргнув глазом начнёт вкручивать о непомерных ценах на бензин, мировой еврейский заговор и взяточниках – гайцах (ездя на копеечном газе с фамилией Зильберман и имея кума – майора ГАИ), то лодочник загадочно кивает на «погранцов», всё тот же 95-й бензин, загадочного «бригадира»…

Ну и правильно. Чего им, прямо в глаза тебе говорить – хочу, мол, милый терпила, нагреть тебя во весь твой полутораметровый рост!?

Хотя… Лучше бы именно так, чем выслушивать всю эту пургу. А то ведь в один день можно не сдержаться. И по мордасам, по мордасам. Возможно, даже, его толстой пачкой сегодняшней выручки.

Ладно. Пора отгонять от себя сладостные мысли о расправе.

– Здорово, мужики!

– И здоровее видали.

– А кто на «пальцы»?

– Да ты и будешь.

– И больше никого?

– Ни-ко-го, – раздельно, по слогам произнес молодой, нахальный парень.

– А сколько будет самому?

Он развязно осмотрел меня с ног до головы.

– Двести!

– Триста! – не выдержав, я выкрикнул еще громче его.

Стоящие за спиной наглеца другие лодочники с видимым удовольствием засмеялись.

Он, уже теряя уверенность, оглянулся на них, повернулся вновь ко мне.

– Ну, можно и триста.

– Правильно. А чего б не провезти хорошего человека, ага? Не зря же лодку гонять, топливо тратить… Износ мотора, покраска бортов… Даром же, как говорится, за амбаром, так-то ведь? Нешто я не понимаю?

Мужики откровенно веселились.

Окончательно сбитый с толку парнишка кивал головой.

Вдруг резко прервав свой мутный поток раздражения, я дал заднюю:

– Нет, не хочу.

Как будто поленом по темечку ему врезал. Тот аж модный телефон в руках крутить перестал.

– Почему?

– Подожду еще попутчиков. А то на море волна сегодня, не ровен час перекинемся, а толпой, как не крути, устойчивей будет.

Он уже понял, что я издеваюсь, подумал, обижаться или нет, плюнул, и пошел искать пассажиров на «ближний» пляж.

Хуже к приезжим относятся только продавцы магазинов. Любая торговка придорожного лотка, взвесив килограмм яблок, в довесок считает своим долгом окатить тебя двумя литрами презрения. Если невнимателен – обсчитает. Возмутишься – обложит матом. Ответил – пеняй на себя.

В общей сложности, на причале я проторчал чуть больше часа. Еще пару раз сходил за пивом, изучил весь ассортимент бесполезных сувениров, которыми были сверху донизу забиты палатки, стоящие по периметру пристани, сразу за кинотеатром с чудным, радующим ухо названием «Монпепос».3 Понаблюдал за снующими отдыхающими. Купил пиратский флаг. На его черном фоне злобно скалился одноглазый череп с перекрещенными костями. Повешу его над палаткой. Пусть охраняет.

И вот, наконец, везение. Оно подошло в виде троих парней с длинными волосами, перетянутыми на лбу веревками. Ребята были гружённые рюкзаками, ощущением тщетности бытия, гитарами и пакетами с едой. Рядом с ними стояла пара девушек, как две капли воды похожих на своих спутников – от немытой головы, до отсутствующего взгляда. Они несли пару маленьких барабанов. Да и ладно, нам в одну сторону, а это главное.

Быстро скооперировавшись с этой компанией, я загрузил в лодку свои баулы, помог перенести туда же вещи начинающих музыкантов. Быстрее, быстрее грузитесь, надоел уже этот пирс. Ровно уложенная тротуарная плитка, стилизованные «под старину» фонари, очередь фотографирующихся с Куприным… Нет, меня нельзя выпускать туда, где много людей. Сразу хочется на Луну. Туда, правда, уже тоже добрались. Радует то, что быстро свернули манатки.

Все говорят, что я строго асоциален. Меня даже ни в одной социальной сети нет. А по теперешним меркам это значит, что я вовсе не существую в природе.

Наконец, наша лохань с гордым названием «Смелый» завелась и мы начали выходить из бухты. Отсалютовав будке с погранцами «Золотом Скифов», я сделал большой глоток, закурил, рассматривая вначале окрестности, а затем и спутников повнимательнее. Судя по тому, как они смотрели то на меня, то на мою бутылку в руке, это деятели, презрительно называющие таких как я, алкашами. Ну да. А глядя на ваши глаза и одежду, алкоголь вам ни к чему – вы уже вмазались парой «дудок». То есть трава, видите ли, не преступление.

Есть у меня один знакомый вот такой же. Всё губы презрительно кривит при слове «водка». А сам «бульбулятором» убьется, и часами ходит, улыбается, с лицом олигофрена.

Конечно, вы не алкоголики. Вы наркоманы. И бабушке моей потом можете рассказать, что на траву не садятся. Достаточно того, что от неё у вас ни одной извилины не осталось.

Собрав требуемую сумму за проезд, отдали её нашему рулевому. Я достал мобильный.

– Алло, Мажор? Привет! Каак паагодка? – намеренно растягивая гласные, прокричал в трубку.

– Привет! В белокаменной не знаю, а у нас отличная! Ты отчалил? Ирина Владимировна уже Пусика загоняла – гости будут, дров принеси, картошки начисти…

– Нашла гостя, – сварливо пробурчал я, – ладно. Возьми Сало, встретьте меня минут через пятнадцать.

– Легко, – ответил Мажор и отрубился.

Прозвали его так за то, что сабж на каждом углу с поворотом не забывал по пять раз на дню говорить, что он москвич. Пока это окончательно всем не надоело. Кстати, первый вариант его погоняла был «Драндулет».

Однажды утром, толком еще не проснувшись, он увидел, что его палатка окружена камешками, схематично похожими на границы столицы на карте. Чтобы задумка была понятнее, рядом красовалась подпись из веток «МАСКВА», а на палатке Мажора зубной пастой злоумышленники написали «КРЕМЛЬ». Тут же лежала чья-то кепка.

Как оказалось позже, жил он в Нахабино.

Мои хипповатые попутчики с отсутствующим видом рассматривали строения на горе.

– А что это за развалины на верхушке? – подала голос девушка.

– Крепость какая-то, – меланхолично ответил парень.

– Старая, наверное. Вон, разрушенная вся.

Ага. Стояла она более-менее нормальная, пока одна известная личность не влезла её реконструировать. Только, то ли от рук не из нужного места, то ли от желания закопать под ней денег побольше, но рухнула радостно половина и так не Бог весть, сколько оставшейся башни. Виноватыми объявили силы природы. Спасибо, хоть не гуманоидов с Цереры.

В этот момент скалы вокруг нас расступились, и мы вырвались в открытое море. Нас слегка покачивало на волнах, лодка, размеренно тарахтя мотором, сделала поворот влево, двигаясь вдоль берега. Соленые брызги летели в лицо, ветер упругим, мягким ударом в грудь поприветствовал новоприбывших отдыхающих. Далеко впереди солнце пробивалось сквозь тучи столбами света, красиво освещая Айя.

Внезапно, как будто мокрой губкой провели по пыльной поверхности, очищая недельную грязь, ушло все раздражение. Злость. Пропала усталость.

Как будто не уезжал никуда отсюда в прошлом году.

Не было этих ненавистных сборов домой, когда все тебе помогают, почему-то пряча глаза. Преувеличено бодро и громко шутят. Несколько раз переспрашивают: «Может еще недельку, старик?»

Позади лодки оказались «ближний» и «дальний» пляжи (для туристов «серебряный» и «золотой»). Мы всё сильнее удалялись от цивилизации, всё больше приближаясь к конечной цели. Я увидел спускающиеся к пляжу фигуры, вскочил на ноги, замахал руками:

– Э-ге-гей, привет, народ!

– А ну-ка, сядь! И не рыпайся!

Голос лодочника был грозен, пришлось подчинился.

На берегу меня услышали и радостно жестикулировали.

Мне казалось, мы плыли вечно. Когда, наконец, причалили, прыгнул в прибой прямо в кедах. Побежал, обнял этих, так хорошо знакомых, человечищь.

– Здорово! Ну, наконец-то, доехал!

– Рад тебя снова видеть, старик!

– Как же я за вами всеми соскучился, вы себе не представляете!

– Эй, – послышался ироничный голос с кормы, – мне неловко прерывать ваши брачные игрища, но хотелось бы попросить вас, голубки, освободить мой ялик от вещей.

Мажор и Сало, хмыкая, пошли к лодке, а у меня в кармане начал вибрировать телефон. Будучи вынутым, его экран показал незнакомый номер.

– Алло…

– Привет, это я. Меня обокрали.

*

Голос Лены дрожал. Сразу почему-то показалось, что она плачет.

– Постой. Дай собраться с мыслями… Как обокрали? Точнее, что украли конкретно?

– Всё. То есть сумку…, – слышно было, как её душат слёзы, – осталась только маленькая, которую я с собой взяла, когда пошла…, – дальше она что-то пыталась сбивчиво рассказать, как ей было неудобно искать жильё с этой огромной сумярой, она отошла «буквально на пять метров, поговорить с женщиной о съёмной квартире…»

Ясно. История банальная. Забили «баки», увели чемодан со всем содержимым.

– Я обернулась, а её уже нет…

– Стоп. Все ясно. Документы, деньги?

– Все в ридикюле.

– А он где?

– Со мной.

Ого. Ну, хоть тут молодец.

– И стою вот тут. А кроме тебя я вообще в этом городе никого не знаю.

– Умница.

– Почему это? – она даже всхлипывать перестала.

– Что позвонила мне, – Сало и Мажор выгрузили поклажу и непонимающе переглядывались, глядя на меня. Я показал им – «две минуты».

–Значит, дальше твои действия таковы. Ты говоришь мне адрес – где ты, затем звонишь в милицию. Объясняешь ситуацию и ждешь их. А я скоро буду.

Длинноволосая компания ехала дальше, на вторые «пальцы». Ялик с обдолбанным содержимым начал отчаливать от берега.

– Стой, стой! – закричал я, забегая по колено в воду, чтобы догнать лодку.

Друзья на берегу вместе с лодочником синхронно покрутили пальцем у виска.

– Не вешай трубку! – крикнул я в телефон, взбираясь на нос посудины, – Пацаны, поставьте мою палатку, могу вернуться поздно, – это уже в сторону берега, где Мажор от удивления выронил из рук мой рюкзак, – приеду – все объясню! Это срочно!

– Как скажешь…

– Алло, Лена, ты еще тут?

– Да.

– Так где ты?

– На автовокзале.

– Да там же куча патрульных! Быстро ищи их!

Примерно через час я вошел в местное отделение, в котором Лена заканчивала давать показания, подробно описывая женщину, которая ее отвлекла. Подписав кучу бумажек, включавших в себя перечень похищенного, находившегося в дорожной сумке, а так же несколько протоколов, получив вялое заверение «сделаем все возможное», мы, закурив, вышли на улицу.

– Сумасшедший какой-то денек… Как ты?

– Нормально.

Она уже взяла себя в руки и держалась более уверенно. О ее душевном состоянии напоминала только едва подрагивающая в пальцах сигарета.

– Какие дальше планы?

Нервный смешок.

– Как не было никаких, так и нет.

– Ну, их не так много, – я сделал глубокую затяжку, – первый. Едем на вокзал, истово молясь, чтобы были билеты обратно. Садишься в поезд, и через определенное количество времени ты дома. Второй. Ты продолжаешь отдых, но уже без горы очень нужных вещей.

Она безразлично пожала плечами.

Горячий дым запершил в горле. Во рту было сухо и неприятно. Я выбросил сигарету.

– Значит так. Здесь недалеко есть культовое заведение, там неплохо кормят. Бонусом подают свежее пиво. Не знаю как ты, а я с утра ничего не ел. Там и подумаем.

Лена согласно кивнула, щелкнула окурок в урну, и мы двинулись.

Кафе было непритязательно по внешнему виду, но это обманчивое впечатление. Повар здесь был отменный. Я невольно улыбнулся, глядя, как моя спутница с удивлением начала озираться по сторонам, едва мы вошли. И было от чего. Внутреннее убранство представляло собой классическую столовую советского периода где-нибудь на Криворожском горно-обогатительном комбинате. На стенах выдержанная в идеологическом плане плитка, на полу – строгий кафель. Когда я первый раз попал сюда, меня полчаса не отпускало ощущение операционной. Мебель не меняли с 70-х годов. Лена остановилась как вкопанная.

– Ну чего ты?

– Только под расстрелом!

– Ты многое теряешь.

– Я думаю, что на меня достаточно потрясений на сегодня.

– Пойдем, угощу тебя вкуснейшей окрошкой.

Она подняла одну бровь, скептически меня рассматривая.

– Пошли. Не понравится – не будешь есть. Заодно, давай поспорим. Если попросишь добавки – с тебя шампанское.

– Ха! Идёт.

Я пошел к раздаточной стойке и взял поднос. Так, ну что же взять? Хлеб, понятно.

– Скажите, – мой взгляд напоролся на суровое лицо поварихи в белом халате и колпаке, – а какой салат свежий?

– Лежалых нет, – нравоучительно заметила она.

– А самый вкусный?

Женщина закатила глаза.

– Ма-ла-дой че-ло-век, – размашисто начала она.

– Все ясно. Обойдусь оливье. И порцию окрошки, пожалуйста.

Расплатившись, я, не оставляя шансов на спасение, рванул к пустому столику. Обернувшись, заметил, что тактика оказалась верной: грозная кухарка коршуном нависла над растерянной Леной. До меня донеслись неразборчивый требовательный рокот и еле слышное неуверенное лепетание.

Посмеиваясь, я расположился, попробовал ложку первого. Добавил немного соли с перцем из стоявших тут же столовых приборов, и только принялся уплетать, как ошарашенная, с подносом в руках, появилась моя нечаянная спутница. Она молча поставила перед собой тарелку, механически пододвинула стул, уселась. Наверное, даже не чувствуя вкуса, начала есть. Я присмотрелся – тот же самый набор, как у меня. Видимо, брала недолго думая.

– Ты ничего себе не взяла запить?

– Да… Что?

Наконец-то глаза приобрели осмысленность.

– Сок, говорю, какой будешь?

– Томатный.

– Ну, а я на понижение играть не буду.

Взяв пива со стаканом помидорной крови, вернулся, театрально чокнулся большой кружкой, сделал добрячий глоток и спросил:

– Ну так как? Решила свою дальнейшую судьбу пребывания на острове Крым?

– Крым полуостров.

– Некоторые с тобой не согласны. Так что? Остаешься, едешь обратно?

– Не знаю…

Одно время было слышно только наше звяканье ложек о края тарелок.

– А как ты посоветуешь?

Теперь задумался я. Решать за кого-то в разы труднее, чем за себя.

– Я предлагаю рвануть к нам в лагерь.

– Это в шалаши, что ли?

– Именно.

– У меня отпуск короткий. Отдохнуть хотелось.

– Хех… Я обещаю тебе самое незабываемое приключение в твоей жизни!

– М-да. Пафосно. Заодно и звезду к ногам, чего уж там.

– Решайся! Что ты теряешь, в конце концов? Тем более что все идет не так как должно.

– Это уж точно.

Я ещё пару раз глотнул свежайшего прохладного напитка, с сожалением посмотрел на остатки и принялся за салат.

– Отдам тебе свою палатку в безвозмездное пользование. Все сопутствующие аксессуары – каремат, спальник – тоже. Вокруг природа, чистейший воздух, море.

– А ты где будешь жить?

– Нас на стоянке семь человек. Попрошусь к кому-нибудь.

Она доела свою порцию и возила ложкой по дну тарелки, оставляя на ней причудливые узоры.

– Тут можно курить?

– Вряд ли.

– Тогда я скоро буду.

Встав из-за стола, Лена забрала с собой сумочку, направившись к выходу.

Я быстро опустошил содержимое кружки, сходил за новой порцией. Доел оливье и стал размышлять, не сходить ли и мне подымить. Наконец, рядом послышались шаги, а на столе материализовалась бутылка «Золотой балки».

– Согласна. Кормят здесь отлично. Я за добавкой.

– Погоди, – в уже удаляющуюся спину крикнул я, – чего ты решила?

Она остановилась. Задумчиво тряхнула волосами. Внимательно посмотрела мне в глаза своими кусочками янтаря.

– Пока все, что ты говорил, оказывалось правдой. Поверю и в великолепный отдых. Ведь уехать, чтобы снять квартиру в Севастополе я могу в любой момент.

Я почему-то обрадовался. Вышел на улицу, достал сигарету, размышляя о дальнейших действиях. Интересно, к кому же попроситься? Может, к Валере?

У него палатка хорошая, еще советская. Пропитанный брезент.

Вернувшись, я застал картину маслом. Лена съела половину тарелки и в изнеможении полулежала на стуле.

– Я сейчас лопну!

– Пойдем, обжора! И приз мой не забудь.

– Погоди. А что с милицией? Вдруг я им понадоблюсь?

– Странно. Понадобишься – по телефону вызовут в город. Кстати, что украли? Много ценного?

– Одежда, обувь. Фотоаппарат.

– Дорогое всё?

– Так…

– Ладно. Найдут – хорошо. Не найдут – пусть у них повылазит, ворюг. В любом случае – умнее будешь. «До речi», перед отправкой в место обетованное, нам надо заскочить на базар.

– Это ещё зачем?

– Как минимум купить тебе сланцы с купальником.

– Слушай, точно. Я и забыла совсем, что из вещей у меня то, что сейчас на мне.

Мы вышли, но я решил отказаться от базарной идеи, вспомнив их постоянный, не меняющийся годами ассортимент. Вместо этого, экстренным совещанием было решено сделать «пробежку» центральными улицами города. В первых двух магазинах, потеряв полтора часа, я понял, что этот прекрасный план пошёл прахом. Такая, казалось бы, простая идея – купить себе необходимый минимум, внезапно превратилась в Договор с дьяволом, с его дополнениями, уточнениями, спецификациями, тендерными условиями, объяснительными записками…

– Нет, мы не будем брать эти туфельки.

– Почему это?

– Потому что тебе максимум, что понадобится – сандалии.

– А я хочу эти.

– Тебе в них просто негде ходить будет!

– Тогда вот это платьице.

– Поверь мне, возьми вот эти шорты вместе с парой вот этих футболок.

– Не хочу. Они… какие-то никакие.

– А какие они должны быть?

– Ну… весёленькие.

– Вполне достаточно того, что они натуральные.

Наконец, спустя два часа и три магазина, я был отпущен на волю. Монотонным, севшим голосом, я пытался объяснить очевидное:

– Нет, фен тебе не нужен. И утюг тоже.

– Это еще почему?

– Потому что тебе некуда их будет включать.

В руках у меня материализовалась пара внушительных пакетов. Я не знал и половины того, что в них лежало.

– Нас уже заждались. Я ведь толком даже не объяснил, куда пропал.

– Хорошо, – Лена критически посмотрела на покупки, – самый необходимый минимум… Хотя…

– Нет! Ты вполне неплохо подготовилась.

– Раз так, поехали.

Вот так. Третий раз за сегодня еду по одному и тому же маршруту. Интересно, с какой попытки у меня получится, наконец, доехать?

Добравшись до Балаклавы, поторговавшись на пристани, мы загрузились в плавсредство, и, не успев выйти из бухты, были пойманы телефонным звонком.

Пуся.

– Да, дорогой, слушаю.

– Ну и что это все означает? Приехал, уехал… А нам тут думай – что с тобой, как… Ирина Владимировна волнуется. Еда остыла. Ты в порядке?

– В полном. Везу вам сюрприз, – я подмигнул спутнице.

– Когда будешь?

– Минут через двадцать.

– Хорошо. Мы тебя встретим.

– Волнуются? – Лена с интересом осматривалась.

– Не знаю, как все, – я хохотнул, – а Ирина Владимировна уже извелась вся. Она у нас женщина ответственная. Удивляюсь, как это её мужу удалось так долго противостоять ее напору и два часа не звонить мне.

– А это что? – она показала рукой на провал в скале.

– О-о-о! – перебивая тарахтение мотора, вначале закричал я, потом передумал, подсев ближе, – это бывшая база подводных лодок.

– Да ладно! В скале, что ли?

– Ага. А что тебя удивляет?

– Ну… Как-то странно. Плюс трудно, наверное, скалу долбить. Она ведь большая внутри?

– Большая. Зато удобно, смотри. В залив лодка заходит, и сразу, не всплывая, на базу. Раньше ведь спутников не было. Так что, кто, когда, куда поплыл – неизвестно. Идеальное место. Глубина здесь всегда была приличная…

– Слушай, красиво здесь.

– А то! Вон там, за поворотом, – я ткнул рукой, – Фиолент. А вон тот выступающий мыс называется Айя.

– Странное название.

– Это что-то от греческого. Вроде бы там хоронили своих предков, поэтому он считается святым. А ещё, на отвесных скалах Айя и Сарыча, который находится чуть дальше, гнездились стимфалийские птицы. У тех были медные клювы с когтями и перья из бронзы, которые они роняли на того, кто на них нападал. Это были остатки, которых не добил Геракл, выполняя третий свой подвиг. Птицы прилетели сюда, спасаясь от него, из Греции.

– Ух ты! А это что?

– Ну-у… Это в двух словах не расскажешь

– Почему это?

– Долгая история. Я эту крепость шесть лет копал.

– В каком смысле?

– Участвовал в археологических раскопках.

– Ты серьезно?

– Вполне.

– И как? Много золота нашел?

Я рассмеялся. В девяноста случаях из ста задают именно этот вопрос.

– Ну, так…

– Погоди. Так ты, получается, археолог?

– По нынешней профессии – нет.

– Почему?

– Потому что кушать хочется, – я хохотнул, – а археологи государству не нужны.

– Как так?

– Запомни. Государству важнее толпы юристов, экономистов, менеджеров. И вообще, страна с мутным будущим не может себе позволить роскошь ясного прошлого.

– А чем занимаешься сейчас?

– Как сказать… То там, то сям. Ты просто не поверишь, кем могут работать историки.

– Да уж.

Берег нависал над нами каменными глыбами, а море за бортом было неправдоподобно темным.

– В воду хочется.

– Что?

– Я говорю, ты в этом году купалась?

– Бассейн в зачет идет?

– Нет, конечно.

– Тогда скоро состоится открытие сезона.

Только сейчас я подумал о том, что почти целый день мотаюсь по солнцепёку и от моей футболки, наверное, не очень приятно пахнет. Быстро отсев на безопасное расстояние, сделал вид, что увлечен рассматриванием пейзажей.

– Слушай, а сколько вас там?

– Э-э… В лагере?

– Ну да. Девушки есть вообще?

– Есть. Две. А вообще семеро, без меня. Без нас. Пятеро парней, две девушки.

– А какие они? Ну, тебе нравятся?

– Это самые лучшие люди из всех, кого я знаю. Да, забыл же. Молодец, что напомнила. У нас есть аксиома – никто ни на кого не обижается. Это самое главное. Потому что все издеваются друг над другом изо всех сил.

Судя по выражению лица, Лена была как минимум, озадачена.

– Не волнуйся. Все будет отлично, обещаю.

Повернувшись в сторону носа, я начал вглядываться в приближающуюся сушу.

– Кажется, нас встречает вся компашка в полном составе.

По маленькому пляжу даже метался Кекс, требуя от присутствующих, чтобы ему бросили в воду камень.

– Что-то лица у них не совсем радостные…

– Не волнуйся. Это замечательные люди, вот увидишь.

– Пацантрэ! Да он же какую-то курицу везет! – донеслось с берега.

Бросив быстрый взгляд, увидел, как покраснел у Лены нос. Отвернувшись, я начал разуваться.

Лодка, покачиваясь, начала заходить на финишную стометровку. Наш капитан выключил мотор и через некоторое время сбросил с кормы якорь, начав стравливать веревку. Ялик в последний раз весело подпрыгнул на набегающей волне и уткнулся носом в гальку. Прыгнув в воду, я отдал вещи подошедшему Мажору, сгреб в охапку нерешительно мнущуюся, не знающую как спуститься, чтобы не замочиться, Лену, поставив её рядом. И вдруг увидел чётко обозначенное волнение, выражающееся в чрезмерной суете. Хотя, было от чего. Перед нами стояла шеренга с оценивающим видом.

– Знакомьтесь, – я приобнял рукой её за плечи, успокаивая. Резким движением она сбросила её.

– Это Лена. Девушка, с которой я познакомился в электричке. Она была сегодня обворована в Севасте и ей некуда податься. Я пригласил её к нам.

Заговорили все разом.

– Молодец, старик!

– Конечно, к нам!

– Ну ты даешь, Шаман!

– Кто-кто? – она повернула ко мне голову.

– Потом объясню. Вот этого коварного сердцееда зовут Валера. Валерик, поздоровайся.

– Здравствуйте, – у него тут же покраснели уши.

– Это Гаечка и Ирина Владимировна, жена Пуси.

Здоровенный Пуся пробасил: «Привет», а его небольшая, на контрасте с ним кажущаяся карликом, жена, уже стояла рядом с Леной, засыпая её миллионом вопросов – а откуда она, а где её обокрали, кто и во сколько? А в милицию звонили? Гайка молча улыбалась, помахав ладошкой.