– Что из этого? – спросил, не выдержав, Пашка. – Тарахтишь, тарахтишь, а о чем – не пойму.
– Гражданина этого рано утром хоронила красная милиция.
Серж откинулся на стуле и зевнул. Пашка, сопоставляя факты, молчал. Теперь рассказ Аленки ярко дополнял картину, нарисованную Сержем. Мимо с подносом пробежал Николай, и Пашка проводил его долгим взглядом. Вот оно как поворачивается. Смелый, видно, парень, раз на такое дело пошел и отвез тело своим, чтобы похоронили по-человечески. И совестливый, раз Аленку кормил чуть не месяц.
– Если ты классный вор, – Серж тряхнул Пашку за плечо и повернул к себе лицом, – если ты классный вор, Павел, – повторил он, – вытащи у полового из заднего кармана его блокнот. Сумеешь?
– Плевое дело. Но зачем?
– Вытащи, потом объясню. – Серж подтолкнул его со стула. – Ну?
– В заднике, говоришь! – Пашка встал, прикидывая, где лучше осуществить затею. – Сейчас нарисуем.
Он пошел в коридор и встал в самом узком месте, дожидаясь, когда побежит половой. Все произошло очень просто и не заняло и трех секунд. Николай вынырнул из-за угла с тяжелым подносом в руках, Пашка пьяно качнулся, чуть прижал полового к стене и взялся двумя пальцами за уголок блокнота. Половой извинился и юркнул на кухню, а блокнот остался у Пашки в руке.
– Держи, француз. – Пашка бросил блокнот на стол и принялся за недопитое вино.
– Так-так. – Загородившись горой грязной посуды, Серж листал блокнот. – «В», «ср», «р», «б», – бормотал он, потом хлопнул себя по колену. – Я так и знал. Имена, клички и приметы посетителей трактира. Выше среднего роста, блондин, вот что означают эти буквы. Теперь он никуда не денется.
Пашка понял, что своей ловкостью приговорил человека к смерти, и посмотрел на полового. Николай по-своему понял этот взгляд и, вытирая пот, подбежал.
– Что прикажете?
Пашка смотрел в курносое веснушчатое лицо. «Ровесники, наверное».
– Спасибо, ничего не надо, – сказал он, отводя глаза. – Что ты теперь собираешься делать, Серж?
– Как – что? – удивился Серж, и его флегматичность и спокойствие как рукой сняло. – Серому отдам. – Он хлопнул по блокноту. – Серый мне по пятьсот монет за голову обещал, считай, тысчонка уже в кармане. Тебе тоже причитается.
– По пятьсот за покойника? – тихо переспросил Пашка.
– Нюансы меня не касаются. Это дело Серого. – Серж потер руки. – Пошли в кабинеты, он, наверное, уже там.
– Иди, я сейчас. Расплатиться нужно. Половой может припереться в кабинет не вовремя, еще услышит чего, – сказал Пашка.
– Молодец, Павел, все в жизни бывает. – Серж встал, спрятал блокнот на груди и застегнул пуговицы. – Жду.
Пашка не мог понять, почему он принял такое решение, но, когда Николай оказался рядом, он громко сказал:
– Получи, – а, выкладывая на стол деньги, шепотом добавил: – Быстро сматывайся. Француз тебя расколол, сейчас докладывает Серому.
Николай сунул мелочь в карман, поклонился и сказал:
– Спасибо, Павел. – Он запнулся, окинул взглядом зал и попросил: – Вызови из кабинета Цыгана. Его тут одна дамочка спрашивает.
Пашка вытер пот. «Сорваться? Под землей найдут». С трудом поднялся и пошел в кабинеты.
Серый сидел, смотрел блокнот и слушал объяснения Сержа.
– Молодец, Пашка, чистая работа, – сказал он и кивнул на стул. – Садись.
– Недаром Америка, – блестя стальными зубами, протянул Валет.
Пашка медленно опустился на стул, вспомнил о просьбе полового и сказал:
– Цыган, топай в залу, тебя там какая-то мамзель спрашивает.
Цыган встал, тронул Сержа за плечо, задумчиво посмотрел на блокнот, который Серый держал в руках.
– Я рад, что ошибся, друг детства. Вдвоем нам будет легче, – сказал он и вышел.
Серый закрыл дрожащими пальцами блокнот.
– Хват, позови отца Василия. – Он опустил голову и прикрыл вздрагивающей ладонью глаза.
Когда отец Василий, перекрестившись, уселся на кончик стула, Серый медленно, смакуя каждое слово, объяснил ему ситуацию.
– Изведи из темницы душу мою, – забормотал старик, – но ведь письмецо я от свояка получил. – Он стал рыться в карманах.
– Пусть не ищет. – Серж самодовольно улыбнулся. – Детский мат поставил вам Климов. Попался ему на каком-то деле парень с этим письмом. Климов письмо в зубы своему рыжему помощнику, а парня того в тюрьму. Ясно?
– Ясно? – прорычал Серый.
– Сейчас пришлю Николашку, – засуетился хозяин, – отпустите ему грехи.
– Валет. – Серый показал на дверь.
Вернулся Цыган и сел в углу. Серж посмотрел на него, нахмурился и сказал:
– Игорь, ставлю сто против одного, что полового в трактире нет и не будет.
Серый повернулся к Сержу всем телом, даже со стулом, долго молча смотрел на него, потом вынул из кармана червонец и, придавив ладонью, положил на стол.
– Клади деньги, француз!
– Мой гонорар за работу, – сказал Серж, развалившись на стуле и пуская кольца, вынул из кармана длинную блестящую цепочку и стал, как мальчишка, забавляться ею.
«Сгорел, как фраер, – думал Пашка, рассматривая замысловатые линии на ладони. – Неужели видел, сволочь? Но почему он тогда не перехватил полового? Эх, не надо было возвращаться».
Пашке было страшно, его охватила такая слабость, что даже если бы он имел возможность уйти, то не дошел бы до дверей кабинета.
Отец Василий и Хват вернулись в кабинет одновременно. Хват молча сел, а хозяин остановился в дверях, развел руками и пробормотал:
– Нету Николашки, куда-то выскочил, постреленок, сейчас объявится.
– Ай да друг детства, – скривился Цыган, – умен, стерва, чуть было не провел меня своим мнимым разоблачением.
Серж на заявление хозяина и реплику Цыгана не реагировал, он лениво поднялся, продолжая вертеть в руках цепочку, подошел к столу, приподняв ладонь Серого, взял червонец, небрежно сунул в карман.
