Побег из Атахэйла
Через три дня прибыл катер. Отец был в поселении, поэтому я попросила его встретить охранников. А сама повела мужчин на фабрику, чтобы перетащить на пирс корзины с урожаем. Когда я вернулась на берег, не нашла там ни отца, ни Солда. Один из парней в форме сказал, что они ушли к кухаркам.
Я пыталась контролировать погрузку, но сама всё время поглядывала в сторону поселения. Немалых сил стоило заставить себя остаться на месте. Очень хотелось показать, насколько мне всё равно. Оставалось только перестать таращиться туда, откуда должен был появиться командир.
– Эй, Эйли. Как ты после знакомства с новым боссом? – спросил один из охранников, остановившись возле меня с корзиной.
– В смысле?
– Он здорово тебя приложил. Ничего не болит?
Волна злости накрыла меня от этого напоминания. В первую очередь на себя саму. С чего я стояла тут и ждала его, после того, как он вёл себя?
– Всё хорошо, Сайрус. Спасибо за беспокойство. А вам не слишком попало в тот день? Мне показалось, что он зол и на вас.
– Даже не наорал, – хмыкнул Сайрус. – На следующий день, конечно, здорово оторвался. Всё припомнил. Но после твоей экскурсии был очень спокойным и молчал всё время.
– Ага, может, ты его ещё покатаешь? – хохотнул другой охранник, проходя мимо нас.
Я смущённо улыбнулась.
– Только если до ограды.
Раздался дружный хохот.
– Он идёт, – шикнул Сайрус и принялся за работу.
Сердце пропустило удар. Ладони вспотели. Где-то в груди сжался трепет.
Солд шёл рядом с моим отцом. Они непринуждённо прогуливались, оживлённо разговаривали. Судя по жестам, папа что-то объяснял. Я отвернулась и принялась сосредоточенно работать.
Сайрус задал вопрос о соке, и я отвлеклась на него, чтобы ответить. Спускаясь по трапу с катера на пирс за списком, чтобы охрана сверила, я поймала на себе взгляд. Солд, вытянувшись, держал руки за спиной. Он стоял боком ко мне, но смотрел прямо в глаза, повернув голову.
Я застыла на месте. Страх смешивался с любопытством. Упрямо ответила на его взгляд. Была уверена, что ни за что не отведу глаза первой. Так и случилось. Солд отвернулся сам, продолжив разговор с папой.
Я выдохнула, поняв, что не дышала всю ту минуту, что мы играли в гляделки. Я схватила планшет с записями, повернулась, чтобы подняться на катер, но врезалась в Сайруса, взявшегося из ниоткуда. Я удивленно вскрикнула и чуть не рухнула на задницу, но охранник поймал меня за руку и не дал упасть.
– Порядок? – спросил он.
– Ага. Извини.
Я смутилась внимательного ожидания Сайруса и почему-то украдкой глянула на Солда. Он снова смотрел на меня, уже нахмурившись.
– Идём, сверим всё.
После всей этой ерунды с записями я снова спустилась с трапа, в конце которого стоял Солд.
– Добрый день, командир, – приветствовала я со всем равнодушием, какое только могла изобразить.
– Привет, дикарка.
– Мы погрузили урожай. Вышло даже чуть больше контрольного веса. Плюс сок.
– Как мило ты общаешься с моими подчинёнными, – проигнорировал он мой отчёт.
– Что у тебя с лицом?
Солд провёл ладонью по чисто выбритой щеке, скользнув пальцами вдоль линии скулы, такой чёткой, будто её высек из камня искусный мастер. Потёр щеку и подбородок, кожа на которых ужасно шелушилась.
– Грёбаная морская соль. И солнце. Масло после бритья не помогает.
Я прикусила язык. Внутри меня боролись два человека. Первый злорадствовал над тем, что пересушенная кожа наверняка доставляет массу неудобств. А второй искренне желал помочь.
– Я знаю, что с этим можно сделать. Подождёшь минуту?
Он неопределенно приподнял брови, и я пошла в сторону поселения. Не побежала, хотя для этого снова пришлось побороться с собой.
В палатке я быстро нашла то, что нужно, и вернулась на причал.
Солд будто не пошевелился за время, пока меня не было. Двумя руками я держала маленькую стеклянную баночку с бесцветным прозрачным содержимым.
– Что это? – спросил Солд, глядя на мои пальцы, вцепившиеся в стекло.
– Алоэ. Оно уберет раздражение. Кожа не будет так сохнуть.
– У вас оно растёт?
– Да, несколько штук. Мы их нечасто обрезаем и бережём гель.
– И ты подаришь мне такую ценность?
– Ты и так мне неприятен. Ещё и на ящерицу похож.
Я выпалила это резко, желая развеять странную дымку вокруг нас, из-за которой казалось, что вокруг больше никого нет. Заставляющую секунды тянуться бесконечно и до ужаса приятно. Я практически рявкнула эту фразу ему в лицо и тут же испугалась. Думала, что Солд выйдет из себя, снова ударит или оскорбит. Но вместо этого он запрокинул голову назад и расхохотался, обнажив широкие зубы, но так и не разжав их.
Мне понравился его смех, вернувший добрые лучистые морщины на угловатое лицо. Затем он, всё ещё улыбаясь, посмотрел мне в глаза. Его же, серые и внимательные, не казались такими жестокими и холодными.
– Ты смешная, дикарка. Мы поладим.
– Берёшь или нет? – я чувствовала себя неловко под этим взглядом. Уязвимо.
– Если это не кислота.
– Будь это кислота, я бы уже выплеснула её на тебя. И банка была бы больше.
Он снова рассмеялся, так искренне и заразительно, что я не устояла и тоже весело фыркнула.
– Держи.
Я протянула баночку, и Солд принял её, задев своими пальцами мои. Я вздрогнула всем телом. Внутри что-то перевернулось. Откуда-то из глубины души поднялось острое желание взять его за руку, переплести наши пальцы. Айко часто так делал и получал от этого удовольствие. Меня же его касания не особо волновали. Но почему волновало случайное мгновение с Солдом?
– Что с урожаем? – он резко перешёл к делу.
Потерев лоб, будто это могло успокоить тот хаос, что распространился в голове, я отчиталась по всем пунктам и протянула ему планшет, чтобы он поставил свою подпись. Мы тут искренне не понимали, для чего эти бумаги с количеством собранных и переданных на Большой остров фруктов. Но для Хозяев и охраны это было чрезвычайно важно.
Солд царапнул ручкой в двух бланках и один из них забрал себе. Второй мы должны были хранить в железном ящике, защищавшем записи от ветра, влажности или огня.
– Имбрас сказал, что на следующей неделе будет первая партия арахиса.
Я кивнула.
– Приедем через неделю. Что-нибудь нужно?
Я протянула список с необходимыми вещами, о которых Кейна и просить не надо было. Он просто знал, что нам это нужно. Верёвки, инструменты, удобрения, продукты, которые долго не портятся. Я напомнила про стройматериалы для бунгало, и Солд кивнул, резко черкнув ровными заострёнными буквами несколько фраз.
– Есть ещё кое-что. Это не необходимое, но…
– Значит, без этого можно обойтись. Излишества вам ни к чему.
– Но это важно…
– Что же это?
Я в двух словах рассказала о Йене и его кошмарах, ловце снов и просьбе детей. Солд хмурился, когда я по его просьбе рассказала, что именно так пугало Йена.
– Я всё привезу. Что нужно?
Я удивленно хлопнула глазами, не веря в то, что он так легко согласился. На обратной стороне листа со списком я перечислила, что именно мне пригодится.
Солд аккуратно сложил бумагу и сунул в карман. Повертел баночку с алоэ, приподняв до уровня моих глаз, произнёс:
– Спасибо.
Я кивнула с лёгкой улыбкой. Солд поднялся на катер. Я думала, он, как и в прошлый раз, не оглянется, и пошла в сторону поселения. Все наши давно разошлись. Однако что-то заставило меня обернуться. И, сделав это, я увидела, что Солд смотрит прямо на меня, катая между пальцем то, что я ему дала. В какой-то момент он резко сжал баночку в кулак, и я отвернулась, ощутив не то негодование, не то замешательство, исходившее от командира.
Сделав несколько шагов, я увидела перед собой Айко. Он поджал губы, что говорило о том, как он злится.
– Ты чего?
– Что происходит? – процедил он, прищуриваясь.
– А что происходит?
Общение с Солдом, такое противоречивое и вызывающее во мне бурю, высасывало силы. На ревность жениха меня уже не хватало.
– От меня шарахаешься. А с ним любезничаешь. Даришь подарки.
– Это не подарок.
– Эйли, в чём дело. Он тебе понравился?
Поморщившись, я прошла мимо Айко, но он схватил меня за запястье и дернул на себя.
– Хочешь всё испортить? Натворить глупостей?
Внутренне я кипела от возмущения. Но снаружи осталась спокойной.
– Если ты ещё хоть когда-нибудь схватишь меня, я сломаю тебе руку. Ты знаешь, что я это могу.
С минуту мы сражались взглядами. Он пытался понять, что я думаю, но, как всегда, ему не удавалось. А я пыталась донести своё желание, чтобы он оставил меня в покое. Как всегда, безуспешно.
Сдавшись, Айко почти брезгливо отбросил мою руку и понуро опустил плечи.
– Почему это происходит? Расскажи мне. Ты ведь всегда всем делилась. Ты знаешь, что я не разболтаю. Твой секрет – мой секрет. Даже важнее.
Я посмотрела ему в глаза. Он страдал, не понимая, что творится. Как будто я понимала!
– Всё нормально, Айко. Просто… слушай. Я просто не хочу лишний раз оставаться с тобой наедине.
– Почему?!
– Потому что ты теряешь контроль над собой. Ты всё хуже себя сдерживаешь, и меня это пугает.
– Эйли. Я не понимаю, чего ты так сопротивляешься. Неужели ты тоже не хочешь? Всё равно мы поженимся осенью, и всё случится. Так какая разница, когда – сейчас или чуть позже?
– Если нет разницы, почему ты так настаиваешь?
– Тебе просто нравится ломаться?
Я вздохнула, изнывая от разочарования.
– Да, Айко. Мне просто нравится ломаться. Пусть будет так.
Я ушла, бросив взгляд на море. Катер уже пересёк ограду. Кейн рассказывал, что у охраны есть пульты, отключающие напряжение на минуту в том участке, где проходит катер. Как правило, это было одно и то же место. Отец думал, там что-то вроде ворот.
Снова потянулись привычные дни. Подъём, работа, ужин у костров, прогулки до холма. Начался сбор арахиса. Параллельно вредители снова атаковали виноград. Отец уехал, взяв с собой нескольких мужчин, включая и Айко, к моему облегчению.
Глава 3
Через пару дней Имани внезапно слегла с какой-то лихорадкой. Её трясло, бросало из жара в холод. Посоветовавшись с Адной, Эйо и двумя женщинами старше моей мамы, я распорядилась забить одну из куриц и сварить бульон. Таблеток у нас не было. И просить их мы обычно не решались.
Отец и его ровесники рассказывали, что, когда они были подростками, жителей острова свалила неизвестная болезнь. Всем было плохо, и они обратились за помощью к охране. На остров приехала целая толпа людей, под угрозой расстрела заставила всех лежать и пить лекарства. Кроме того, у них бесконечно брали кровь на анализ, светили в глаза и в рот фонариками, не давали есть. Нескольким людям удалось скрыться в дальних лесах за виноградниками, и, хоть им пришлось туго, именно они выздоровели в два раза быстрее, чем те несчастные, которых лечили доктора. С тех пор к помощи медицины Шаковина наши родители и мы старались не прибегать. Только в самых крайних случаях, когда речь шла о серьёзных травмах или тяжёлых болезнях, которые не заражали других, но убивали одного из нас долго и мучительно. Впрочем, раз в год команда медиков приезжала, чтобы провести осмотр. Если находили что-то подозрительное, человека с острова забирали. Навсегда. Последний осмотр был пару месяцев назад, и все были здоровы.
– Может, сегодня детьми займёшься ты, – спросила мама, когда кухня принялась ощипывать обезглавленную курицу.
– Почему я?
– Потому что Имани больна. А все остальные заняты урожаем.
– Чему я могу их научить?
– Спроси их, чему они хотели бы у тебя научиться?
Мама добродушно улыбалась, но мне вдруг стало обидно. Впервые в жизни я почувствовала себя так, будто была запасной деталью. У каждого на острове было своё дело, которое он знал в совершенстве. Лишь я металась, стремясь помочь то тут, то там. Была ли от этого реальная польза?
Не удержавшись, я задала вопрос маме. Она нахмурилась и легонько щёлкнула меня по носу.
– Неужели я должна тебе это объяснять? Ты – будущий лидер. Ты уже лидер. И ты должна быть в курсе всех процессов. Мы все тут детали одного механизма. Ты не запасная деталь, а универсальная. На каком бы участке не произошел сбой, ты будешь способна его исправить.
– Почему кто-то делает то, что хочет? А я – то, что должна?
– Эйли! – мама начала злиться, но и я успокоиться уже не могла. – Мы опять будем обсуждать Эджайду?
– И я не хочу замуж за Айко!
Я зажала рот рукой и уставилась на маму широко распахнутыми глазами. Мы обе удивленно молчали.
– Иди к детям. Обсудим это с отцом, когда он вернётся.
Ответ был очень неопределённым. Зная папу, несложно было догадаться, каким будет его решение. Однако я послушалась и стала созывать детей.
Ребятня любила меня, я часто играла с ними, что-то рассказывала. Обещанные ловцы снов ещё больше укрепили мою связь с маленькими островитянами. Но я не годилась в учителя.
– Итак, о чём вам вчера рассказывала Имани?
– Про вредителей винограда. Она сказала, когда мы станем старше, нас возьмут помогать на дальнюю часть острова.
Я кивнула.
– Так и есть. И вы будете там много трудиться, ночевать прямо на земле.
– Здорово! А можно нам и сейчас спать на земле?
Я улыбнулась.
– Спросите у родителей. Вряд ли они разрешат, но… – я на мгновение захлебнулась в собственных мыслях. – Но спросить всё же стоит.
– Эйли. Расскажи про Старый мир? Что было раньше?
– Разве Имани не рассказывала?
– Говорит, что слишком молода и не застала Старый мир.
– Чтоб вы знали, я моложе Имани.
– Но тебе дедушка Имбрас рассказывал?
Я кивнула.
– Да. Он был примерно таким, как вы, когда всё изменилось. Раньше люди жили не на островах. Земли было так много, что наш остров был бы маленькой точкой. Повсюду было много машин. Чтобы добраться из одного поселения в другое, люди летали.
– Что делали? – все дети подались вперёд.
– Летали. Садились в большие крылатые машины, похожие на птиц, и они переносили их в другое место.
– Вот это да! Жалко, что сейчас таких нет! Эйли, и людей было много?
– Очень много. Папа говорил, что в городе было не протолкнуться. Все спешили по своим делам. Было очень шумно.
– А чем занимались дети? Тоже ходили в школу?
– Да. Только им это меньше нравилось, чем вам. Их учили истории, разным наукам. Только далеко не всем это в жизни пригождалось. Плюс учителей было много, и постоянно ставили оценки и проводили проверки, хорошо ли выучен урок.
– А есть другие острова?
– Есть Шаковин, мы зовём его Большим островом. И есть другие. Вроде нашего. Но они не такие хорошие. На многих ничего не растёт.
– И они ничего не выращивают?
Я покачала головой.
– Чем же они занимаются?
– Ума не приложу. Может, рыбачат. Или охотятся на каких-нибудь птиц. Кажется, есть остров, на который отвозят шерсть и хлопок, и там делают ткани.
– А Большой остров на что похож?
– Никто из нас его не видел.
– Но ведь Эдж туда ездила!
Я скрипнула зубами.
– Вам не следует слушать то, о чём рассказывают Эджайда и Лия.
– Лия говорит, им не дают смотреть на остров. Их увозят с завязанными глазами, заводят в комнату без окон и только тогда разрешают снять повязку.
– Хватит об этом.
– Если бы туда поехала Эйли, она бы точно смогла что-нибудь рассмотреть.
Меня едва не перекосило.
– Очень сомнительный комплимент. Мне нечего там делать. Я никогда не поеду на Большой остров так, как это делают Лия и Эджайда.
– Почему?
– И как Имани терпит вас целыми днями?
– Почему ты всё время ссоришься с Эдж? – серьезно спросил Йен. – Тебе не нравится, что она ездит на Большой остров?
– Не нравится. Вы со временем поймёте, почему. Она унижает себя. И позволяет тем людям думать плохо обо всех нас. Они думают, нас можно купить. Я с этим не согласна.
– Не похоже, что она выглядит униженной. Она довольна тем, что её туда зовут.
– Она не понимает этого.
– Но ты ведь не ссоришься с Лией?
– Лия этим и не гордится. Она старается хоть как-то загладить то, что делает.
– А ты понимаешь, что для неё лучше? Для Эдж? – прервал меня Йен.
Этот вопрос меня хлестнул, словно тонким прутом. Чёртовы дети всегда умнее взрослых. Особенно Йен. Этот мальчишка постоянно заставал врасплох и заставлял почувствовать себя неловко под его серьезным взглядом. Я задумалась. Ведь меня так задевало, что родители решали за меня, якобы зная, что для меня лучше. Сама я, по сути, делала то же самое. Вспомнился мамин пример с пирамидкой.
К обеду дети меня так утомили, что хотелось сбежать как можно дальше. Когда Адна позвала их есть, я с облегчением выдохнула.
Имани спала, рядом стояла полупустая миска с уже остывшим бульоном. Я потрогала её лоб, и она тут же приоткрыла глаза.
– Прости, не хотела тебя разбудить, – шепнула я с улыбкой. – Как себя чувствуешь?
– Вроде немного лучше. – Она прикрыла глаза и облизала пересохшие губы. – Можешь дать воды?
– Конечно.
Я взяла глиняную кружку, сбегала до кухни и принесла воды. Аккуратно приподняла голову Имани и помогла ей попить. Она пила жадно, мелкими глотками. Затем опустилась на постель.
– Спасибо. Мэкои сказала, что ты сегодня занимаешься с детьми.
– А она не сказала, чья это идея?
Имани слабо улыбнулась.
– Эти варвары не слишком тебя замучили?
– Если бы не обед, пара детских задниц полетела бы в глубины океана, – усмехнулась я.
– Дай угадаю. Йен?
– Ага. Чувствую, мы тут все попляшем, когда он вырастет.
– Точно так же, как мы все тут пляшем с тобой с тех пор, как ты повзрослела.
Мы рассмеялись, но Имани закашлялась.
– Поправляйся скорее и приходи мне на помощь. Никто не справится с этой бандой лучше тебя.
– Эйли, спой мне. Люблю, когда вы с Имбрасом поёте ваши песни.
Я скромно улыбнулась. Подумала несколько секунд, прочистила горло и затянула одну из своих любимых песен.
Я родился в прерии, где свободный ветер,
Где для света солнца не было преград,
Я родился там, где не было заборов,
Я родился там, где не было оград.
Каждый ручеёк мне хорошо известен
Между гор высоких и большой рекой.
Здесь я жил охотой средь лесов и песен
Под моей счастливой радостной звездой.
Пока я пела, Имани уснула. Я посидела ещё немного, прислушиваясь к её сиплому прерывистому дыханию. Почему-то то, что выглядело как обычная лихорадка, меня очень взволновало. Для этого не было особых причин, такое иногда случалось. Но сейчас я не на шутку встревожилась. Может, потому что речь шла о моей хорошей подруге. О человеке, который много знал, хоть и был немногим старше меня.
Вечером вернулись мужчины. Айко подошёл ко мне и надел на голову венок, сплетённый из цветов.
– Не хочу, чтобы ты на меня злилась. Давай сходим сегодня на холм. Обещаю, не буду тебя доставать. Просто поговорим. Как раньше.
Я кивнула, снова подумав о Солде и о том, что с его появлением «как раньше» уже не будет. Вокруг меня происходили невидимые, но ощутимые перемены. А внутри бушевал ураган, грозящийся смести мою привычную жизнь.
Вечером после ужина я попыталась завязать обещанный разговор с родителями, но мама сказала, что отец слишком устал. Папа и вправду выглядел измождённым, поэтому я отстала от них и ушла на холм. Следом явился Айко.
– Знаешь, о чём я думаю, когда смотрю на звезды?
– О чём?
Я рассказала ему про неразрешимый спор о том, души там сияют с высоты или просто огромные безжизненные гиганты за сотни тысяч лет от нас.
– Какая разница, что там на самом деле? Нам-то никогда не узнать этого.
– Мне хочется думать, что Лайз где-то там. Тогда обе эти версии окажутся правы. Его душа мне подмигивает издалека. Оттуда, куда нам не дотянуться.
– Он же умер, – Айко покосился с недоверием.
– Тело умерло. Но душа ведь не умирает.
– Ты правда не хочешь жениться?
Я снова испытала острое разочарование. Айко вот так просто прервал мои мысли, мои воспоминания о погибшем брате из-за своей дурацкой свадьбы.
– Не хочу. Это было бы неправильно. Ты мой друг. Но не муж.
– Конечно, мы же ещё не поженились.
Почему я раньше не замечала, что Айко так глуп? Или это я глупа?
– У тебя один из этих твоих периодов. Когда ты вдруг начинаешь отрицать всё, что у нас тут создано. И рвешься создавать по-своему. Или узнавать другие места. Уверен, до осени это у тебя пройдёт.
– Но ведь не везде так, Айко. Есть другие места, другие люди. Разве тебе тут не тесно? Разве не интересно увидеть, что там, за этой оградой?
– Да какая разница, что там? Мы живём в хорошем месте.
– Ты так часто это повторяешь…
– Что повторяю?
– «Да какая разница». В том-то и дело. Тебе нет разницы, здесь или там. Сейчас или потом. Я или кто-то другой. Ты, как камушек в игре. Куда тебя поставят, там и будешь стоять.
Я встала и начала спускаться. Но голос Айко, тихий и жёсткий заставил меня остановиться.
– Ты увидела во мне так много изъянов сразу после того, как этот урод здесь появился. Что в нём такого?
– Да какая разница, Айко, – выдохнула я и ушла.
Ночью я несколько раз вставала к Имани. Подавала ей воду, протирала влажным полотенцем, немного покормила. Под утро она уснула крепко и спокойно.
А днём приехал катер. Арахис уже был собран. Пока выгружали то, что было предназначено нам, а затем загружали урожай, Солд снова долго разговаривал с моим отцом. Они сидели на берегу, общались, как старые знакомые. Один раз даже рассмеялись. Я сгорала от любопытства, что же их так развеселило.
И снова он подошёл после того, как погрузка окончилась. Уселся на край пирса, спустив ноги, и похлопал ладонью около себя, приглашая занять место рядом. Я села чуть поодаль, на расстоянии вытянутой руки.
– Я тебя не укушу, – усмехнулся он, глядя на пляж, по которому носились дети.
– Не хочу рисковать. Как лицо?
Солд провёл по лицу точно так же, как и в прошлый раз. Только теперь его кожа выглядела гораздо лучше. К ней хотелось прикоснуться.
– Отлично. Спасибо за заботу.
Настала моя очередь усмехаться.
– «За заботу»!
– Говорят, ты тут бунтуешь против предстоящей свадьбы с тем парнишкой.
Я едва не клацнула зубами от злости.
– Какого чёрта! Родители со мной об этом так и не поговорили, зато рассказывают чёрт знает кому.
– Пока я об этом позаботился, – продолжил он, не обращая внимания на мой праведный гнев.
– Что? Как это?
– Теперь свадьба должна происходить только в присутствии командира. Браки заносятся в перечень. Без моего разрешения и моей подписи вы не можете стать мужем и женой.
– И зачем тебе это?
– Мне? – он искренне удивился. – Лично мне – плевать, дикарка. Надо мной стоят люди куда главнее, они и устанавливают правила. В Старом мире всегда было только так. Это чтобы вы тут не играли в беспорядочные связи. И как следует думали, прежде чем принимать такое серьёзное решение.
– Какая глупость. Какое вам там дело, женимся мы тут или нет.
– Потому что во всём важен порядок. И правила нужно соблюдать. Иначе всё окончательно рухнуло бы еще давным-давно. Не было бы Нового мира. Была бы куча дикарей, убивающих за кусок пропитания.
– Значит, выдавать меня замуж теперь будешь ты, а не отец, – мне хотелось поддеть его. Самую малость, чтобы проверить реакцию.
– Ты ведь не хочешь.
– Рано или поздно всё равно придется. Родители настоят на своём.
– Ты не поняла. Имеет значение лишь твоё мнение. Твоё и твоего жениха. Если кто-то из вас против, ни о какой свадьбе не может быть и речи. Зато, если вы оба хотите, то неважно, что там говорят ваши родители.
Я изумленно хмыкнула.
– Надо же. Мне нравится это правило.
– Так что можешь остаться старой девой, никто тебе не запретит.
– Я не старая! К тому же, когда-нибудь я все же захочу. Наверное. А ты женат?
Он молчал, и я решила, что уже не ответит. Лишь порадовалась, что мой наглый вопрос не разозлил его.
– Нет. Я не женат.
– И невесты нет?
– Интересно, если тебе не напомнить твоё место, как далеко в своей наглости ты можешь зайти?
Его голос прозвучал спокойно. Слишком спокойно, что заставило меня напрячься и вспомнить о страхе.
– Прости. Просто, когда ты не орёшь и не дерёшься, как-то забывается, что тебя нужно бояться.
Тихо посмеиваясь, он посмотрел на меня. Глаза его совсем не пугали, больше того, они явно этого не хотели. Взгляд был мягким. Могло даже показаться, что в нём была нежность. Если я правильно понимала, что такое нежность.
– Я должна любить Айко только потому, что знаю его с детства, мы вместе выросли, дружили. А мне хочется знать, что такое встретить кого-то нового и полюбить его потому, что это я так захотела.