Паутина

Итан Малит снял пиджак и ровно повесил его на спинку кожаного кресла, в котором сидел за пределами освещенного круга. Затем он расстегнул ворот пурпурной шелковой рубахи, аккуратно отстегнул аметистовые запонки и сложил их в специальный футляр. Вопреки канонам, принятым на Ливеске, галстук Итан не носил, считая эту прихоть своей личной «изюминкой». Однако с самого детства Итан был чрезмерно аккуратен и абсолютно педантичен к своему внешнему виду.

Подвернув рукава рубашки, Итан достал из кармана брюк опасную бритву. Поглаживая отполированное, холодное лезвие своего «инструмента», он медленно подошел к двум неудавшимся убийцам.

– Ну что, родимые, кто первый мне скажет, кто же вас нанял и где сейчас обитает ваш «работодатель»?!

Лезвие бритвы сделало длинный, изгибающийся разрез. Бордовая, горячая кровь заструилась по животу пленника и крупными каплями окрасила бедро, затем стекла по ноге и легла на его стопы. Немного набрав силы, кровь, напитываясь свежими каплями, одним тягучим ручьем упала на холодный бетон.

Полностью обнаженный пленник завыл и затряс крепко связанными ногами. Итан Малит отошёл назад и внимательно осмотрел свою «работу». Любоваться пока было нечем, и надо сделать еще пару штрихов.

Лезвие прошлось по животу, немного погрузившись в трепещущую плоть, и еще раз коснулось голого тела ниже пупка. Густой потек бордовой крови широким ручьем лег на бедро и, соединившись с порезом, усилил ручей.

– Вот так!

Теперь «художнику» нравилось его «творение». Несколько порезов на теле пленника обильно кровоточили и своими потеками образовывали некое изображение в виде иероглифа. На языке первых колонистов Ливеске он означал «Глупость».

Итан улыбнулся. Он медленно взял человека за горло и с силой сдавил его. Человек захрипел. Итан смотрел пленнику прямо в глаза.

– Что силы в плоти? Только мясо!

Потуги, боль, стук сердца частый…

Ваше безмолвие ужасно!

Продолжим же, я жду,

Наш диалог и ваших слов, спасительный поток!

Быть может я, стараюсь здесь напрасно?!

Итан вынул кляп и вопросительно посмотрел на парня. Тому хватило сил только на стон. Итан демонстративно прислушался.

– Что?!

Не расслышав ничего, кроме хрипа, Итан ткнул пленника в живот лезвием. Когда тот раскрыл рот, чтобы закричать, Итан с силой забил кляп ему на «место». Махнув рукой на несговорчивого «гостя», Итан перешел ко второму подвешенному. Лезвие бритвы блеснуло в полумраке серых стен. Итан взял парня за волосы и прижался к его щеке своим лбом.

– Признаюсь Вам, Ваш друг глупец!

Не хочет он ответить правду и забыться,

Уйдя спокойно в дивный мир,

От куда нет возврата, и смириться,

Забыв про все, как тот ужасный сон,

Что иногда, нам всем порою сниться…

Все будем «там», а вы, быстрей!

И я даю возможность, здесь, тому случиться!

Лезвие прошлось по груди и, извиваясь, скользнуло под грудь, описывая змейку. Затем крепкая рука точным движением описала круг и добавила несколько изгибов.

«Алчность»!

Пленник ревел через тугой кляп. По телу прошла дрожь и несколько судорог. Он обмочился. Итан отошел назад и плавно сел в свое кресло. Белоснежный шелковый платок старательно отер лезвие от крови. Итан отложил бритву и медленно расстегнул рубаху.

– Видите? Вы теперь, как и я!

На широкой груди, под черным с проседью волосом, был отчетливо виден уродливый шрам в виде символа «Месть».

– Это сделал мой папаша! Он был такой креативный! – черные глаза Итана холодно блеснули из полумрака.

– Когда-то я тоже был таким. Как вы! Алчным, упрямым и глупым… Я родился тридцать девять лет назад в городе Ринтен. Единственный ребёнок в семье ростовщика Карино Гарсиа Мануэля Малита и «инопланетницы», торговки Беатрис, уроженки Терра-один.

Большую часть своего времени я проводил в бедных кварталах Ринтена. Моя семья жила зажиточно, я ходил в престижную школу, однако мне очень хотелось своих личных и неподконтрольных папаше денег, а, скорее всего, не хватало той самой свободы, которую они могли дать!

Сначала я продавал марихуану и амфитамины. Доходы были невысоки, но это дало возможность завести некоторые важные знакомства в криминальном мире Ринтена.

Тайком от отца, мать скопила приличную сумму денег и хотела их выгодно вложить. Тогда я свел ее с Ксавьером. С ним я познакомился, еще когда торговал «дурью». Несмотря на то, что Ксавьер был в два раза старше меня, он отнесся ко мне, как к равному ему, деловому человеку. Мы провернули с ним несколько удачных дел. Он был честен со мной, и ему можно было доверять!

Беатрис деньги вложила. И влюбилась в него по уши. Се ля ви…