В ритме сердца

– Охрененно… – тяжело вздыхаю, чувствуя полное обнуление, а вслед за ним – новый прилив сил. – Теперь ты свободна до вечера, Джесс, – возвращаю приспущенные брюки на место и протягиваю девушке пачку салфеток.

Она разочарованно хлопает ресницами, явно ожидая продолжения, но я получил от нее все, что хотел на данный момент, а пункт об удовлетворении ее сексуальных потребностей в контракте не предусмотрен. Его я выполняю только по собственному желанию, которое на протяжении последних лет бывает не так уж часто.

Однако Джессика, несмотря на недовольство, сдерживает себя от никому не нужных высказываний, ведь прекрасно помнит, как много она получает взамен за свое покладистое поведение.

Она молча выхватывает салфетки из моей руки, стирает вытекающие изо рта остатки спермы и быстро приводит себя в надлежащий вид.

Закурив сигарету, я подхожу к панорамному окну с видом на блеклый даунтаун. Не был в родном городе несколько лет, но сейчас мной овладевает чувство, словно никогда и не покидал его.

Все то же огромное количество однообразных офисных высоток, нескончаемое количество людей в костюмах, бегущих по улицам в торопливом потоке. Вдали виднеется мерно текущая сквозь каменные джунгли Рокривер, а с вечно серого, затянутого мрачными тучами неба не прекращает монотонно покрапывать дождь.

Да уж… Не к такой унылой картинке я привык, живя в красочном Нью-Йорке, но не приехать я не мог. Когда по чьей-то вине я не только теряю деньги, но и замечаю угрозу безупречной репутации моей компании, мне приходится самому браться за устранение вредителя и решение всех насущных проблем.

– Во сколько мне ждать тебя дома?

Лениво оборачиваюсь к дверям, где все еще стоит Джессика. Медленно оглядываю ее с головы до ног, в очередной раз отмечая, что выглядит она бесподобно, как, впрочем, и все мои контрактные «счастливицы».

– Я думал, тебя уже здесь нет, – намеренно игнорирую ее вопрос. Видимо, придется заканчивать с ней раньше установленного срока. Уже не в первый раз я вынужден терпеть на себе ее влюбленный взгляд, который мне на хрен не нужен.

А вроде же профессиональная шлюха. Такие обычно держатся дольше остальных.

Наконец слышу, как она закрывает за собой дверь, докуриваю сигарету и возвращаюсь к нерешенным рабочим вопросам. Однако не успеваю я окунуться в процесс, как меня отвлекает звон рабочего телефона.

– Мари, мне казалось, я тебе четко сказал, что на час меня ни для кого нет, – недовольно произношу я, теряя последние остатки терпения к хреново исполняющей свои обязанности секретарше.

Мне кажется, в этом здании вообще не осталось ни одного толкового работника. Куда смотрел отец? Уволю всех к чертям!

– Я помню, мистер Харт, но к вам пришел…

– Ты меня не слышала?

Чувствую, она будет первой, кто вылетит на улицу.

– Ты вконец охренел, Харт?!

Не успеваю расслышать вялый ответ Мари. Все мое внимание обращается к ворвавшемуся в кабинет мужчине.

– Мало того, что не сообщил, что вернулся в Рокфорд, не отвечаешь на звонки, так еще выловить тебя невозможно. Неужели совсем не можешь найти времени на старых друзей?

– Тони! Какие люди! – поднимаюсь с кресла, чтобы поздороваться с первым человеком за последние недели, которого по-настоящему рад видеть.

– Ну, хорошо, что ты хоть признал, а то я уже думал, меня под руку с охраной выведут отсюда. До президента легче добраться, чем до тебя, – упрекает друг и крепко обнимает меня, стуча кулаком по спине. – У тебя вообще совесть есть, Адам? Ты какого черта уже месяц в городе, а я об этом узнаю только сейчас, и то от случайных знакомых?

– Да у меня здесь такой завал, что не было возможности даже позвонить. Присаживайся, – пропускаю Тони к креслу. – Мари, принеси нам кофе, – приказываю я перед тем, как закрыть дверь кабинета.

– Ну да, конечно, позвонить другу времени нет, а на встречи со знойными красотками есть? – продолжает возмущаться Тони, хмуря лоб.

Не могу не отметить, что с нашей последней встречи друг практически не изменился: все те же мальчишеские черты лица и статная осанка артиста, лишь стрижка темных волос стала заметно короче, да взгляд более серьезный.

– Тебе ли не знать специфику моих встреч с ними, – возвращаюсь в свое кресло и закидываю руки за голову.

– Конечно, знаю, и, похоже, некоторые вещи не меняются даже с годами. Ты конечный предприниматель, Адам. Даже в постели не можешь обойтись без бизнеса.

Теперь я искренне смеюсь. Но что есть, то есть. Даже не поспорить.

– Сколько мы не виделись?

– С того самого момента, как ты покинул Нью-Йорк. Два года? Три?

– Пять, – ошарашивает друг.

– Черт! Уже пять лет прошло?

– Да, погрязнув в этих чертовых бумажках, ты не успеешь оглянуться, как вся жизнь пройдет мимо тебя, – он разводит руками по сторонам, осуждающе рассматривая беспорядок на столе.

– Это и есть моя жизнь, Тони. Меня все устраивает.

И это правда.

Если бы работа не доставляла мне удовольствия, я бы уже давно все бросил. Я вообще никогда не делаю того, что встает наперекор моим желаниям или не приносит максимальной выгоды.

– Печально, Адам, очень печально, – он поднимается с кресла и подходит к окну.

– Как твои дела? Не скучаешь по Нью-Йорку? Мне вообще непонятно, почему ты решил уехать.

Я, как никто другой, знаю, что там у Тони была не только блестящая карьера, но и вся его жизнь.

– Нет, по городу не скучаю. Я скучаю по сцене, а находиться в бурном Нью-Йорке, где все напоминает о том, чего я лишился, для меня невыносимо.

– Но разве здесь лучше? Я не вижу тебя в Рокфорде. Этот город для тебя слишком… тусклый, что ли.

– То, что время не изменило тебя, Адам, не значит, что меня оно обошло стороной. Но давай сегодня не будем о грустном. Тот факт, что мне удалось тебя все-таки встретить, определенно нужно отметить.

Собираюсь отказаться еще до того, как он огласит грандиозный план на вечер. Однако в этот момент в кабинет входит Мари. Она несет поднос в трясущихся руках, вынуждая кофейный сервиз издавать ритмичный назойливый звон.

Прислонившись спиной к окну, Тони внимательно следит за движениями взволнованной девушки, которая меня уже, мягко говоря, бесит своей «неустойчивостью» и несобранностью в работе.

Видимо, она так же бездарна, как и ее бывший начальник. И в подтверждение моих мыслей Мари опрокидывает гребаный поднос прямо на меня, заливая кофе все брюки и рубашку.

От неожиданности я вскакиваю со стула и теперь возвышаюсь прямо над головой неуклюжей идиотки. На сей раз ей несказанно повезло, что ее вечно дерьмовый кофе успел по дороге остыть, иначе бы я не оставил от нее живого места.

Я не кричу и не ругаюсь. Мне этого не надо. Хватает лишь красноречивого взгляда, чтобы дать ей понять всю силу моего негодования.

– Боже, мистер Харт, простите… Я не знаю, как это получилось.

Я думал, еще сильнее трясти ее уже не может, но как бы не так.

– Я сейчас все уберу… и… и принесу влажные салфетки. Простите, пожалуйста… Я не хотела… Я…

– Заткнись, – сдержанным тоном требую я, но она подпрыгивает на месте, словно от выстрела, и тут же замолкает.

Осматриваю свою одежду и понимаю, что никакие влажные салфетки мне не помогут. Хорошо, что я предусмотрительно успел привезти в этот офис несколько сменных костюмов.

– Мари, если не ошибаюсь, отдел кадров на пятом этаже. Иди прямиком туда, я дам распоряжение рассчитать тебя.

– Но, мистер Харт, пожалуйста… Мне… мне очень нужна эта работа… – со слезами на глазах мямлит побледневшая девушка, не вызывая во мне ничего, кроме раздражения.

На что она рассчитывает своими слезами? Я должен ее пожалеть? Или утешить? Это не по адресу.

Все просто и справедливо. Если не справляешься со своими рабочими обязанностями – будешь уволена. Так было, есть и будет всегда поголовно с каждым, кто не будет соответствовать моим требованиям.

– Я говорю – ты выполняешь, – с холодным спокойствием в голосе напоминаю ей закон, который не должен забывать ни один работник… и не только работник.

Девушка наконец прекращает дрожать, когда замечает, как я начинаю расстегивать ремень, а вслед за ним и молнию на испачканных брюках. Делаю шаг к ней, и на сей раз мне не удается расслышать не только плаксивых всхлипов и жалобных слов, но даже ее дыхания.

– Уходи.

Одно слово возле ее лица призывает Мари сорваться с места и торопливо покинуть кабинет, так и не выдавив из себя ни одного звука.

Стягиваю с себя брюки и поворачиваюсь к Тони. Он все это время с интересом наблюдал за происходящим.

– Что? – спрашиваю, не понимая его странного выражения лица. Смесь удивления с восхищением?

– Я уже забыл про твою бешеную энергетику и какую неадекватную реакцию она вызывает у женщин, – Тони скрещивает руки на груди. – Всегда хотел понять, как ты это делаешь?

Его вопрос вызывает во мне усмешку.

– Делаю что?

– Вводишь их в такой ступор, вынуждая трястись от страха, либо одним лишь взглядом заставляешь добровольно стянуть с себя трусы.

– Талант, – коротко отвечаю я, подходя к шкафу с другими костюмами.

– Мне бы такой талант пригодился на репетициях с моими девчонками.

– Ты имеешь в виду своих стриптизерш? – уточняю, чтобы убедиться, что Тони до сих пор занимается постановкой шоу в своем клубе.

– Именно.

– Разве они и так не снимают перед тобой трусики?

Мой вопрос заставляет его брезгливо поморщиться.

– Боже упаси! После того количества членов, что проходит через них каждую ночь, я даже за деньги к ним не прикоснулся бы, – Тони достает пачку сигарет и закуривает, вызывая во мне желание сделать то же. – Мне бы не помешала твоя хладнокровная способность заставлять их танцевать так, как я того требую. Я скоро без голоса останусь от вечных криков. Все нервы мне вытрепали.

– Хладнокровность и сдержанность – это не про тебя, Тони. Все забрал твой любимый братец. Как, кстати, поживает Эрик? – задаю вопрос, в принципе не требующий ответа. Мне абсолютно по хер на второго Мэрроу.

– Как всегда – цветет и благоухает, – выдохнув клуб дыма, Тони пытливо изучает меня. – А это еще что за боевое ранение? – взглядом указывает на мое правое предплечье, заставляя меня хищно улыбнуться.

Каждый раз, когда я всматриваюсь в глубокий порез на руке, меня одолевает нездоровое возбуждение, а вместе с ним и злость.

Подумать только! Какая-то грязная пацанка осмелилась забрести на территорию «Heart Corp», чуть не прыгнула под мою машину, затем упорно вырывалась от меня, порезала ножом, а под конец еще и ослепила перцовым баллончиком, после которого я больше часа не мог вернуть ясность зрению.

Но даже не ее столь отчаянные попытки сбежать так накаляют меня, как вопрос: как ей вообще удалось противостоять мне?

Думаю, вы уже успели понять, что я имею некое влияние на женщин, заставляющее их одновременно бояться и изнывать от желания добровольно отдаться мне.

Это можно назвать как угодно: сверхъестественной способностью, притягательной силой, мощной сексуальной энергетикой или просто редкостной удачей, но это физиологическое явление берет свое начало еще до моего рождения.

Я не люблю лишний раз вспоминать далекое прошлое, поэтому просто скажу, что мне никогда не приходилось стараться, чтобы привлечь к себе внимание женщин. Они сами всегда слетались на меня, как пчелы на мед, словно инстинктивно чувствуя, что я могу дать им то, чего они поистине желают.

Когда-то я пользовался своим магнетизмом не только для того, чтобы до умопомрачения насладиться всем тем, что предлагала мне прекрасная половина человечества, но также тщательно вслушивался в их самые глубинные и развратные мысли, которые они желали воплотить в реальность. Но тогда я был совсем юн и делал это чисто в целях познания тонкостей сексуальной жизни.

Сейчас же, когда я давно уже сыт по горло однообразием женских фантазий, я просто довольствуюсь их усиленным рвением доставить мне наслаждение.

С тех пор как я стал президентом компании, моя жизнь в основном зиждется именно на работе, поэтому уже давно в свои контрактные любовницы я выбираю лишь тех, кто от моей необычной силы способен больше действовать, а не пугливо теряться как крохотный птенец, случайно выпавший из родного гнездышка.

Меньше страха – больше моего удовольствия – меньше траты времени впустую.

Но никогда прежде я не встречал женщин с такой сильной устойчивостью, что была бы способна не просто уберечь их от сумасшедшего возбуждения и страха, но и позволяла бы им драться и нападать, как делала это маленькая дикарка. Это просто что-то невообразимое.

Ее непоколебимость и агрессивное сопротивление стали для меня неожиданным сюрпризом, и я до сих пор не могу определить – приятным или не очень? Но то, что невероятно интригующим – это точно.

В тот же вечер я приказал охране отослать копию записей с видеокамер, где удалось немного разглядеть ее лицо, одному из своих спецагентов, который пообещал выяснить ее личность. Прошло уже несколько дней, и пока никаких вестей, но мне плевать – я буду ждать, сколько потребуется, лишь бы встретить еще раз столь редкий экземпляр, который не подвластен моим чарам. Не только ради праздного любопытства, но и для того, чтобы поставить дикарку на место и немного поиграть.

Никто никогда не убегал от меня прежде… И я найду ее, чтобы доходчиво объяснить ей это.

– Так что это за рана? Ты, что ли, со своих боевых искусств перешел на фехтование? – напоминает о своем вопросе Тони, вырывая меня из воспоминаний об интересной незнакомке.

– Если я скажу, ты не поверишь, – издаю смешок.

Да… Приступ смеха также накатил на меня в тот вечер, когда я прокрутил всю ситуацию повторно. А точнее, мое импульсивное и никак не объяснимое желание запихнуть девчонку в свою машину и привезти к себе домой.

– Я весь внимание, – Тони выжидающе смотрит на меня, но я не успеваю и слова сказать – в кабинете раздается телефонный звон.

– Черт!

Отвечаю на звонок работника из отдела кадров. Я забыл сообщить ему об увольнении Мари. Быстро даю указания о ее расчете и параллельно листаю свой ежедневник, понимая, что мне уже нужно выезжать на еще одну встречу, которую отменить никак не могу.

– Тони, меня в самом деле сейчас ждут в другом месте, но мы обязательно должны встретиться еще раз.

– Конечно, должны и встретимся. Прямо сегодня, – он отталкивается от окна и протягивает мне приглашение. – Жду тебя вечером в клубе.

– Тони, я не смогу сегодня…

– Мать твою, Харт, ты здесь начальник или кто?! Ты что, не можешь хоть раз освободить себе пятничный вечер? – друг перекидывает руку через мою шею. – Ты когда в последний раз расслаблялся как следует? И я не имею в виду твоих контрактных шлюшек.

– Они чем-то хуже твоих, через которых, как ты сам выразился, «каждую ночь проходит нескончаемое количество членов»?

– Забудь, что я говорил! Ты не такой брезгливый, как я, да и всех их еженедельно проверяет врач. Сам понимаешь, контингент у нас необычный, и потому лишние проблемы нам не нужны, – продолжая держаться за меня, Тони торжественно взмахивает рукой. – Ты даже не представляешь, что они у нас умеют. Они воплотят все твои самые грязные фантазии и дерзкие мечты. Девчонки у нас что надо. Лучшие профессионалки в Рокфорде, это я тебе гарантирую. Сам лично занимался тщательным отбором, а ты меня знаешь, я к любому делу подхожу серьезно.

От безысходности я запрокидываю голову.

– Повеселимся как следует. Пообщаемся. Как ты сам уже успел осознать, пять лет не виделись. Думаю, у тебя есть что мне рассказать. Да и вообще, сегодня тебя ждет фееричное секс-шоу, поставленное самим Тони Мэрроу. Разве можно такое пропустить?

– Хорошо, хорошо, все! Уговорил. Я буду. Освобожу вечер, – обещаю я, начиная в темпе обдумывать, на какой день перенести все рабочие дела, которые были запланированы на сегодня. И ведь, как назло, именно сейчас мне нужно было остаться без секретаря.

– Точно? А я ведь только начал разогреваться. Мог еще часами уговаривать.

– Не надо. Нет у меня часов. Сказал же, что буду.

– Вот и славно! Я гарантирую нам лучший столик, – Тони победоносно хлопает меня по плечу и отстраняется. – И только посмей обмануть и не прийти. Я тебя из-под земли достану.

– Даже не сомневаюсь.

– Ладно, пошел тогда готовить самых лучших девочек для тебя. Мне даже будет любопытно посмотреть, как они начнут вгрызаться друг другу в глотки за твое внимание. Они те еще пираньи. За прибыльного клиента готовы любого порвать, – с прищуром выдает Тони, направляясь к выходу.

– Очень многообещающе.

– О, ты даже не представляешь!

– Иди уже, Мэрроу, – отмахиваюсь от него и натягиваю на себя пиджак.

– До встречи в «Атриуме» – в мире плотских грехов и эротических сновидений! – восклицает он напоследок и наконец скрывается за дверью.