Песчаный дьявол
Однако сейчас Пейнтер Кроу – так он перевел на английский язык свое имя Пестрый Ворон – охотился не на оленя и не на лисицу.
Его целью был китайский специалист-компьютерщик. Цзинь Чжан, более известный по прозвищу Хаос, считался непревзойденно талантливым взломщиком компьютерных кодов, одним из лучших Китае хакеров. Ознакомившись с его досье, Пейнтер проникся уважением к худому человеку в костюме от Ральфа Лорена. На протяжении трех последних лет Чжан осуществил несколько успешных операций компьютерного шпионажа на американской территории. Его последняя добыча – технологии изготовления плазменного оружия, похищенные из лаборатории в Лос-Аламосе.
Наконец дичь, за которой охотился Пейнтер, поднялась из-за стола.
– Доктор Чжан, вы желаете завершить игру? – вежливо поинтересовался банкомет, стоявший в голове стола, словно капитан на носу корабля.
В семь часов утра китайский компьютерщик оставался единственным игроком в зале, если не считать его телохранителей. Безлюдье вынуждало Пейнтера следить за своей добычей издалека. Ни в коем случае нельзя пробуждать подозрение. Особенно в такой час.
Чжан пододвинул кучку черных фишек скучающей кассирше. Пока та отсчитывала деньги, Пейнтер изучал свою цель.
Своей внешностью Цзинь Чжан полностью соответствовал стереотипу китайца, сложившемуся на Западе, – он был непроницаем. На его абсолютно невозмутимом лице не отражалось никаких чувств, никаких эмоций, которые могли бы подсказать, хорошие или плохие карты у него на руках. Чжан просто вел свою игру – и все.
Глядя на него, никто бы не заподозрил, что это искусный преступник, за которым охотятся органы правосудия пятнадцати стран. Чжан был одет как типичный западный бизнесмен: ладно скроенный костюм в едва заметную полоску, шелковый галстук, часы «Ролекс» в платиновом корпусе. И все же в его облике ощущалась какая-то суровая эстетика. Его блестящие черные волосы были выбриты вокруг ушей и на затылке так, что осталась лишь жесткая щетка на макушке, вроде тонзуры наоборот. Очки в металлической оправе с круглыми и чуть затемненными стеклами придавали лицу сосредоточенное, задумчивое выражение.
Наконец кассирша помахала руками над горкой фишек, демонстрируя пустые ладони и пальцы камерам видеонаблюдения, спрятанным в черных зеркальных куполах под потолком.
– Ровно пятьдесят тысяч долларов, – подвела итог она.
Банкомет кивнул. Кассирша отсчитала пятьдесят тысячедолларовых купюр.
– Пусть вам и дальше сопутствует везение, сэр, – пожелал Чжану банкомет.
Даже не кивнув, Чжан удалился в сопровождении двоих телохранителей. Он провел за игральным столом всю ночь. За окнами уже брезжил рассвет.
Через три часа форум по кибернетическим преступлениям продолжит свою работу. На нем обсуждаются последние мировые тенденции в хищении компьютерной информации, защите внутренних структур и бесчисленное количество других тем, посвященных безопасности. Через два часа начнется завтрак-симпозиум, организованный компанией «Хьюлетт-Пакард». Во время него Чжан и передаст имеющиеся у него данные. Личность того, кто выйдет с ним на связь, оставалась до сих пор неизвестной. Установить его – одна из главных задач операции, проводимой в Фоксвудсе. Мало предотвратить передачу совершенно секретной информации об оружии нового поколения, необходимо также выйти на американского представителя теневой сети, занимающейся торговлей военными технологиями и секретами. Операция ни в коем случае не должна закончиться неудачей.
Пейнтер следил за группой из трех человек. Начальство УППОНИР отобрало лично его для выполнения этого задания, учитывая его опыт в наружном наблюдении, знание компьютерных технологий и прежде всего его способность незаметно раствориться в Фоксвудсе.
Будучи полукровкой, Пейнтер унаследовал от отца внешность, позволяющую сойти за индейца племени пеко. Потребовалось лишь позагорать несколько раз в солярии и поставить коричневые контактные линзы, скрывшие доставшиеся от матери голубые глаза. И теперь Пейнтер, со схваченными в хвостик иссиня-черными волосами до плеч, представлял собой полную копию отца. Для завершения превращения он надел форменный смокинг сотрудника казино с вышитой на нагрудном кармане эмблемой племени пеко – деревом на холме на фоне ясного неба.
Пейнтер продолжал издалека осторожно следить за Чжаном. Его взгляд ни разу не задержался на китайском хакере и его телохранителях. Пейнтер наблюдал за тремя мужчинами периферийным зрением, максимально используя естественное прикрытие. Он выслеживал свою добычу сквозь частокол мигающих игровых автоматов и просторные луга зеленых бархатных столов. Сохраняя расстояние, Пейнтер постоянно менял скорость и направление движения.
У него в ухе жужжала китайская речь – голос Чжана, пойманный мощным направленным микрофоном. Чжан направлялся в свой номер люкс.
Прижав к горлу ларингофон, Пейнтер беззвучно проартикулировал слова:
– Санчес, как ты принимаешь сигнал?
– Громко и отчетливо, коммандер.
Кассандра Санчес, его напарница, затаилась в номере напротив люкса Чжана и наблюдала за входом.
– Как работает подкожник? – спросил Пейнтер.
– Наш приятель должен поскорее сесть за свой компьютер. У «жучка» подходит к концу горючее.
Пейнтер нахмурился. «Жучок» был закреплен на теле китайца вчера во время сеанса массажа. Латиноамериканское лицо Санчес оказалось достаточно смуглым для того, чтобы ее приняли за индианку. Вчера вечером, делая Чжану массаж, Кассандра имплантировала микропередатчик – мгновенный укол остался незамеченным за усиленной работой умелых пальцев молодой женщины. Санчес залепила крошечную ранку хирургическим клеем с обезболивающим. К тому времени как массаж завершился, клей засох, заживив ранку. Однако срок жизни цифрового микропередатчика составлял всего двенадцать часов.
– Сколько времени еще осталось?
– Самая оптимистичная оценка – восемнадцать минут.
– Проклятье!
Пейнтер снова полностью сосредоточился на голосе своей добычи.
Чжан говорил тихо, чтобы его слышали только телохранители. Пейнтер, свободно владеющий пекинским диалектом китайского языка, слушал. Он надеялся, что Чжан хоть словом обмолвится о том, когда собирается забрать файл с данными о плазменном оружии. Однако его ждало разочарование.
– Приготовьте девчонку, – распорядился китайский хакер. – Я займусь ею после того, как приму душ.
Пейнтер стиснул кулак. Девчонке было всего тринадцать лет. Вывезенная из Северной Кореи, она фактически находилась в положении рабыни. «Это моя дочь», – объяснял Чжан тем, у кого возникало желание спросить. Если подозрения Пейнтера окажутся обоснованными, к длинному списку преступлений, в которых обвиняется Чжан, добавится совращение несовершеннолетних.
Следуя за своей добычей, Пейнтер обогнул разменную кассу и направился вдоль длинного ряда игровых автоматов. Один из них бравурно запищал, возвещая о выпавшем джекпоте. Счастливчик – мужчина средних лет в спортивном костюме – огляделся по сторонам, ища, с кем можно поделиться своей радостью. Вокруг не было никого, кроме Пейнтера.
– Я выиграл всего на один доллар! – торжествующе воскликнул удачливый мужчина. Судя по красным, опухшим глазам, он провел в игровом зале всю ночь.
Пейнтер кивнул и, проходя мимо, повторил фразу банкомета:
– Пусть вам и дальше сопутствует везение, сэр!
На самом деле здесь выигравших не было, если не считать казино. Одни игровые автоматы принесли в прошлом году восемьсот миллионов долларов чистой прибыли. Похоже, племя пеко далеко ушло от разработки песчаных и гравийных карьеров, чем занималось в восьмидесятые годы прошлого века.
К несчастью, игорный бум обошел стороной отца Пейнтера. Как раз в начале восьмидесятых он уехал из резервации и отправился искать счастья в Нью-Йорк. Там он познакомился с матерью Пейнтера, пылкой итальянкой, которая в конце концов зарезала своего супруга после семи лет замужества и рождения сына. Мать отправилась на электрический стул, а Пейнтер воспитывался в различных детских приютах, где быстро усвоил, что лучше хранить молчание и оставаться невидимым. Это стало его первым уроком жизни. Но не последним.
Показав охраннику отеля ключ от номера, Чжан в сопровождении телохранителей вошел в главный вестибюль башни Большой Пеко и направился к лифтам.
Пейнтер прошел мимо. Под мышкой в скрытой смокингом кобуре у него лежал пистолет девятого калибра. Пейнтер с трудом подавил желание достать оружие и выстрелить Чжану в затылок – именно так в Китае приводят в исполнение смертные приговоры. Однако этим он не достигнет главной цели: не вернет наброски и предварительные расчеты орбитальной плазменной пушки.
Чжану удалось похитить информацию с защищенного федерального сервера, оставив после себя компьютерный вирус. На следующее утро сотрудник лаборатории Лос-Аламоса Гарри Кляйн открыл файл, тем самым непроизвольно активизировав вирус, который уничтожил все сведения об оружии и параллельно проложил ложный след, указывающий на самого Кляйна. Эта компьютерная уловка стоила следователям двух недель труда, потраченных впустую.
Несколько десятков специалистов УППОНИР копались в дерьме, оставленном вирусом, прежде чем смогли установить настоящего вора – Цзинь Чжана, мастера компьютерного шпионажа, который официально числился работником компании «Чангнет», занимающейся телекоммуникациями в Шанхае. По данным ЦРУ, украденная информация в настоящее время находилась на портативном компьютере, лежавшем в чемоданчике в номере Чжана. Накопитель на жестком магнитном диске был оборудован сложной системой криптографической защиты. Одна ошибка при вводе пароля доступа – и компьютер сотрет всю информацию.
Допустить этого нельзя было ни в коем случае. После разрушительной атаки вируса в Лос-Аламосе не осталось ничего. Потеря результатов проведенных исследований отбросит работы на целых десять месяцев назад. Но что гораздо хуже, если информация попадет к китайцам, это позволит им совершить скачок сразу на пять лет вперед. В файлах содержались данные о феноменальных открытиях и новейших технологиях. Задача УППОНИР состояла в том, чтобы вернуть их. А для этого надо завладеть компьютером Чжана и узнать пароль доступа.
Время истекало.
Пейнтер проследил по отражению в автомате «колесо фортуны», как Чжан и телохранители вошли в кабину скоростного лифта, который без остановок поднимался на верхний этаж к номерам люкс.
Пейнтер прошептал в ларингофон:
– Они поднимаются.
– Понятно, коммандер. Теперь дело за тобой.
Пейнтер стремительно бросился к соседнему лифту. Двери его перекрывала ярко-желтая лента с надписью крупными черными буквами: «Лифт не работает». Нажав кнопку, Пейнтер поднырнул под ленту. Как только двери открылись, он заскочил в кабину и снова прижал ларингофон.
– Готов. Давай!
– Держись! – ответила Санчес.
Двери закрылись, и Пейнтер, широко расставив ноги, прижался спиной к стене кабины, обитой красным деревом. Лифт рванулся вверх, вжимая Пейнтера в пол. Он напряг мышцы и следил за тем, как быстро меняются светящиеся цифры табло. Санчес специально поработала с этим лифтом, добиваясь максимальной скорости. Кроме того, она подстроила так, чтобы лифт Чжана замедлился на двадцать четыре процента, что было практически незаметно.
Достигнув тридцать второго этажа, лифт вздрогнул, начиная останавливаться. Пейнтера оторвало от пола и подбросило в воздух так, что он успел сделать долгий вдох и только потом упал вниз. Не дожидаясь, когда двери полностью откроются, Пейнтер выскочил из кабины, не потревожив желтую ленточку ограждения. Он взглянул на табло соседнего лифта. Чжану оставалось подняться еще три этажа.
Надо поторопиться. Пробежав по коридору, Пейнтер нашел номер Чжана.
– Какая у нас диспозиция? – шепнул он в микрофон.
– Девушка прикована наручниками к кровати. Двое телохранителей играют в карты в большой комнате.
– Понял.
Санчес установила видеокамеры со световодами в вентиляторы системы отопления номера. Пейнтер отпер дверь номера напротив и шагнул внутрь.
Кассандра Санчес сидела в окружении приборов и мониторов систем электронного наблюдения, словно паук в центре своей паутины. Она была одета во все черное, от высоких ботинок до блузки. Даже кожаная кобура под мышкой была в тон. Санчес оснастила свой пистолет сделанной на заказ резиновой рукояткой и переставила рычажок предохранителя под большой палец левой руки. Стреляла она без промаха. Как и Пейнтер, молодая женщина прошла обучение в войсках специального назначения и только затем была зачислена в отряд «Сигма».
Санчес встретила Пейнтера радостным блеском глаз: чувствовалось восторженное возбуждение приближающегося конца партии. При виде ее у Пейнтера участилось дыхание. Грудь молодой женщины распирала тонкую ткань блузки, перетянутой ремнями кобуры. Пейнтеру пришлось сделать над собой усилие, чтобы оторвать взгляд. Они с Санчес работали в паре вот уже пять лет, и лишь недавно его отношение к ней приобрело романтический оттенок. Начались заходы в бары после работы, которые постепенно сменились долгими ужинами в ресторанах. И все же определенное расстояние между ними до сих пор осталось, некая последняя черта еще не была пересечена. Словно прочтя мысли Пейнтера, Санчес отвела взгляд.
– Ублюдку пора бы уже и появиться, – заметила она, поворачиваясь к мониторам. – Нам нужно, чтобы он открыл эти файлы в течение ближайшей четверти часа, в противном случае… Проклятье!
– В чем дело? – шагнул к ней Пейнтер.
Молодая женщина указала на один из мониторов. На нем было выведено трехмерное сечение верхних этажей башни Большой Пеко, по которому двигался маленький красный крестик.
– Он снова едет вниз!
Крестик отмечал положение микропередатчика, который сейчас быстро опускался вниз.
Пейнтер стиснул кулак.
– Что-то его спугнуло. После того как Чжан вошел в лифт, он связывался со своим номером?
– Ни единым словом.
– Компьютер все еще там?
Санчес указала на другой монитор, на который выводилось черно-белое изображение внутренних помещений номера Чжана. Чемоданчик с ноутбуком по-прежнему лежал на чайном столике. Если бы не пароль! Как было бы просто ворваться в номер и скрыться, прихватив компьютер! Однако для доступа к хранящейся в нем информации необходимы ключи, которые известны только одному Чжану. Имплантированный «жучок» будет фиксировать каждое нажатие клавиши, запоминая код, и тогда, узнав пароль, можно будет арестовать Чжана и его подручных.
– Я должен спуститься вниз. Мы не можем его потерять, – сказал Пейнтер.
Ему необходимо было находиться поблизости от Чжана, потому что радиус действия микропередатчика не превышал двухсот ярдов.
– Если он догадался…
– Знаю!
Пейнтер бросился к двери. Чжана придется ликвидировать. Все файлы в этом случае окажутся безвозвратно потеряны, но, по крайней мере, оружие не попадет в Китай. Это был запасной вариант. Любые меры предосторожности должны быть многоуровневыми. За одной из вентиляционных решеток номера Чжана даже была спрятана электромагнитная граната. В любой момент можно дистанционно «взорвать» ее – сгенерировать электромагнитный импульс, который запустит защитные системы компьютера, что приведет к уничтожению всех данных.
Пробежав по коридору, Пейнтер снова поднырнул под желтую ленту. Заскочил в кабину лифта. Прижал ларингофон к горлу.
– Ты можешь спустить меня вниз раньше их?
– Держи свои яйца! – ответила Санчес.
Прежде чем Кроу успел последовать ее совету, пол кабины провалился у него под ногами. Пейнтер ощутил невесомость, затянувшуюся надолго. Желудок будто поднялся к горлу. Кабина перешла в свободное падение. Пейнтер испытал панику, нарастающую тошнотворными позывами. Затем пол кабины, казалось, подпрыгнул вверх. Устоять на ногах не было никакой возможности. Пейнтер рухнул на колени. Наконец обратное ускорение прекратилось, и кабина плавно замерла.
Двери открылись. Шатаясь, Пейнтер поднялся на ноги. Тридцать этажей меньше чем за пять секунд. Наверное, это абсолютный рекорд. Кроу вышел из лифта в вестибюль и посмотрел на цифры над соседним лифтом.
Чжан как раз проезжал мимо второго этажа.
Пейнтер отступил на несколько шагов назад, достаточно далеко, чтобы не вызывать подозрений, но при этом прикрывая выход: обычный сотрудник охраны казино.
Кабина опустилась вниз, и двери открылись. Пейнтер следил за отражением в полированных латунных дверях лифта напротив. Нет, только не это… Развернувшись, он бросился к скоростному лифту. В кабине никого не было!
Неужели Чжан вышел на другом этаже? Пейнтер глянул в пустую кабину. Это невозможно. Скоростной лифт может останавливаться только на первом и последнем этажах. Правда, можно было нажать кнопку экстренной остановки, а затем открыть двери вручную.
И тут Пейнтер заметил приклеенный к дальней стене кабины блестящий кусочек пластмассы. «Жучок»!
Чувствуя, как бешено колотится сердце, угрожая выскочить из грудной клетки, Пейнтер вошел в кабину лифта. Его взгляд застыл на крошечном электронном устройстве, приклеенном к стене. Он оторвал микропередатчик и внимательно его осмотрел. Чжан перехитрил Пейнтера, заманил в ловушку.
О господи…
Пейнтер прижал ларингофон к горлу.
– Санчес!
Ответа не последовало.
Развернувшись, он нажал кнопку, обозначенную просто «номера люкс». Двери закрылись слишком медленно. Пейнтер принялся метаться в тесной кабине, словно лев в клетке. Он снова попытался связаться по радио. Ответа не было. Лифт начал подниматься. Пейнтер забарабанил кулаком в стену. Обшивка из красного дерева затрещала под ударами.
– Черт побери… Шевелись же, твою мать!
Но он понимал, что уже слишком поздно.
14 часов 38 минут по Гринвичу
Лондон, Англия
Сафия стояла в коридоре в нескольких шагах от входа в Кенсингтонскую галерею, не в силах дышать. Причем дело было не в зловонии обгоревшей древесины и паленой изоляции электрических проводов. Всему виной было ожидание. Все утро Сафия наблюдала за тем, как следователи и эксперты британских правоохранительных ведомств ходили в галерею и обратно. Ей же доступ туда был закрыт.
Гражданским не позволялось проходить за желтую ленту ограждения мимо настороженных взглядов часовых из армейских подразделений. Наконец полдня спустя Сафии было разрешено зайти внутрь, увидеть собственными глазами опустошительные последствия пожара. В это мгновение ей казалось, что ее грудь стиснута огромным каменным кулаком. Сердце перепуганным голубем металось в грудной клетке. Что она увидит? Можно ли будет что-нибудь спасти?
Сафия чувствовала себя такой же опустошенной и разоренной, как галерея. Работа в музее составляла не только научную часть ее жизни. После Тель-Авива Сафия заново обрела здесь свое сердце. Хотя она и покинула родину, но не рассталась с ней, она восстановила Аравию здесь, в Лондоне. Возродила Аравию, какой она была до появления террористов, создала осязаемый рассказ об истории своей земли, о ее несравненных красотах, о древних временах и неразгаданных тайнах. Когда Сафия шла по залам, окруженная реликвиями давно минувших эпох, она слышала под ногами хруст песка, ощущала лицом жар солнечных лучей, чувствовала во рту вкус свежесорванных фиников. Это был ее дом, место, где можно ничего не бояться.
Нет, это было даже нечто большее. Она построила этот дом не только для себя, но также и для своей матери, которую совсем не помнила. Иногда, задерживаясь в музее до позднего вечера, Сафия вдруг чувствовала в воздухе едва уловимый аромат жасмина, воспоминание из далекого детства, единственное, что осталось от матери.
И вот теперь ничего этого не стало. Горе Сафии не имело пределов.
– Нам разрешили пройти внутрь.
Вздрогнув, Сафия посмотрела на Райана Флемминга. Начальник службы безопасности нес бремя ожидания вместе с ней, хотя, похоже, ему все-таки удалось урвать минутку сна.
– Я пойду вместе с вами, – сказал он.
Заставив себя сделать вдох, Сафия кивнула. Сейчас это было единственное, чем она могла отблагодарить Флемминга за его доброту и сочувствие. Сафия двинулась следом за другими сотрудниками музея. Все они вызвались помочь составить опись экспонатов галереи. Эта работа потребует многих недель.
Сафия шла вперед, охваченная стремлением поскорее оказаться в галерее и страхом перед тем, что она может там застать. Небольшая группа прошла мимо последнего ограждения. Защитную решетку сняли и отвезли в лабораторию коронера. Сафия невольно обрадовалась. У нее не было ни малейшего желания смотреть на останки Гарри Мастерсона.
Остановившись у входа в галерею, она заглянула внутрь. Несмотря на просмотр видеозаписи, Сафия оказалась не готова к тому, что увидела. Светлая, яркая галерея теперь представляла собой анфиладу закопченных пещер, пять склепов со стенами из обугленного кирпича.
У Сафии перехватило дыхание. Рядом послышались приглушенные восклицания. Огненная буря не пощадила ничего. Обшивка стен сгорела дотла, обнажив кирпич. Ни один предмет не остался на своем месте, за исключением одинокой вавилонской вазы в центре галереи. Высотой примерно по пояс, ваза, хотя и покрытая копотью, стояла вертикально. Сафии приходилось читать, что то же самое порой происходит во время смерча, который, безжалостно поломав дома и опустошив парк, оставляет среди разрухи велосипед, мирно стоящий на подножке.
Объяснению это не поддавалось.
В помещениях по-прежнему чувствовался сильный запах дыма, а пол покрывал слой черной от сажи воды толщиной в несколько дюймов, которая осталась от потопа, устроенного пожарными брандспойтами.
– Вам надо надеть сапоги и каску, – сказал Флемминг и, положив Сафии руку на плечо, подвел к выставленным в шеренгу резиновым сапогам. Сафия рассеянно взяла одну пару.
– С чего начинать? – растерянно пробормотал кто-то.
Надев сапоги и каску, Сафия механически шагнула в галерею, двигаясь словно во сне и озираясь по сторонам. Она прошла через анфиладу залов. Когда молодая женщина достигла конца галереи, под каблуком сапога у нее что-то хрустнуло. Сафия нагнулась, пошарила в воде и подняла с пола кусок камня. Его поверхность была покрыта клинописью. Это был осколок ассирийской таблички, наследие древней Месопотамии. Выпрямившись, Сафия обвела взглядом то, что осталось от Кенсингтонской галереи.
Только сейчас она заметила других людей. Посторонних в своем доме.
Люди работали небольшими группами, переговариваясь друг с другом вполголоса, словно на кладбище. Строительные эксперты выясняли, насколько сильно пострадали несущие конструкции; пожарные снимали показания карманными приборами. В углу кучка муниципальных инженеров спорила о финансировании и подрядах на восстановительные работы; полицейские охраняли пролом в наружной стене. Строители уже сколачивали из досок грубые щиты, чтобы временно закрыть его.
В пролом были видны зеваки, толпящиеся на противоположной стороне улицы. Их сдерживало полицейское оцепление. Зеваки демонстрировали завидное упорство, учитывая, что утренняя морось к полудню сменилась мокрым снегом. В сгущающихся сумерках сверкали вспышки фотоаппаратов туристов.
Сафия ощутила приступ ярости. Ей нестерпимо захотелось вышвырнуть отсюда всех. Это ее территория, ее дом. Гнев помог ей сосредоточиться, вернуться к насущным проблемам. У нее есть ответственность, долг.
Сафия перевела взгляд на ученых и студентов, работавших в музее. Все уже начали копаться в завалах. Было трогательно видеть, как оказались забыты на время мелочные профессиональные разногласия.
Молодая женщина направилась назад к входу, готовая организовать работу тех, кто вызвался помочь. Но когда она дошла до первого зала, в дверях появилась большая группа людей. Впереди решительно шагала Кара, облаченная в рабочий комбинезон, в ярко-красной каске с логотипом компании «Кенсингтонские нефтяные скважины». Она возглавляла команду человек из двадцати, одетых так же, как она, в таких же красных касках.
Сафия подошла к подруге.
– Кара?
Они не виделись с самого утра. Кара куда-то исчезла вместе с директором музея, судя по всему, чтобы помочь координировать работу различных следственных бригад полиции и пожарных. Похоже, состояние в несколько миллиардов фунтов стерлингов придавало определенный вес.
Кара махнула рукой, направляя свой маленький отряд в галерею.
– За работу!
Она повернулась к Сафии.
– Я наняла своих собственных криминалистов.
Сафия проводила изумленным взглядом маленькую армию, разлившуюся по залам. Но вместо пистолетов и автоматов эти солдаты были вооружены всевозможными приборами.
– Что происходит? Зачем тебе все это?
– Я хочу узнать, что произошло.
Кара с удовлетворением смотрела, как ее отряд принялся за работу. В глазах у нее горела решимость. Сафия уже давно не видела на лице подруги такого выражения. Подобной искрящейся силы в Каре не было уже много лет. Такое пылкое рвение могло возникнуть у нее только в одном случае – если это касалось отца.