Город драконов. Книга третья

– Выходит, этот ублюдочный герцог меня состряпал?! – хриплым голосом вопросила леди Энсан.

Да, в такие моменты понимаешь, сколь существенна пропасть между грубоватым языком народа и воспитанной утонченной речью дам высшего общества. И тем не менее:

– Да, именно он.

– Я попросила бы вас не выражаться при мисс Ваерти! – возмущенно воскликнула моя верная своим принципам миссис Макстон, готовая в любой ситуации стоять на страже моей невинности.

Стараясь хоть как-то сгладить обстановку, я с искренним участием посоветовала леди Энсан:

– Думайте о хорошем. Мне жаль, что вашим отцом является столь недостойная личность, но вы его плоть и кровь, а соответственно, вы станете супругой лорда Арнела, имея на это все права.

Неожиданно поняла, что мне крайне тяжело говорить кому-то, что она станет женой лорда Арнела, но тут… тут леди Беллатрикс вставила со всей язвительностью:

– О, моя дорогая леди Энсан, несомненно, вам обязательно требуется, воистину жизненно необходимо последовать совету любовницы вашего жениха.

На этом я едва не обронила тарелку с ядом, в совершеннейшем негодовании воззрившись на леди Беллатрикс, просто-таки лучащуюся змеиной улыбкой, но… она не учла присутствия миссис Макстон.

– А я говорила вам, мисс Ваерти, что каждый судит по себе? – Моя экономка подошла, практически загородив меня от присутствующих женщин рода Арнел. – Нет? Ну так сейчас самый верный момент, наглядная иллюстрация, можно сказать!

И яда в ее словах было ничуть не меньше, чем в словах леди Стентон-Арнел.

– Да как вы?! – Змея взвилась. – Что вы себе позволяете?!

– Я? – притворно изумилась миссис Макстон. – Я абсолютно ничего. Но знаете, после ваших слов о недостойной связи мисс Ваерти с вашим сыном, бедный лорд Арнел, наградил же его господь такой маменькой, страх как жаль мне его стало, я начинаю подозревать, что когда вы с простудой к доктору Эньо наведываетесь, то… не все у вас там в рамках врачебной помощи происходит, ох и не все. Несомненно, поделюсь своими соображениями на ваш счет с миссис Эньо, булочником и женой молочника. И знаете ли, в следующий раз следите за языком, леди Арнел. Наша мисс Ваерти, конечно, жалостливая и помогает всем бескорыстно, зря, видимо, но такая уж она у нас добрая девочка, а еще злопамятностью не отличается… в отличие от меня. А я вот отличаюсь, и вполне может так статься, что однажды вам помощь потребуется, а я оп… и случайно записочку вашу в камин, на растопку, так сказать. Всего доброго, леди!

И мы гордо покинули обитель злословия и неудавшегося покушения, а миссис Макстон не отказала себе в удовольствии еще и с грохотом дверь захлопнуть. С внушительным грохотом.

Вот только почти сразу, едва мы вышли, дверь приоткрылась, уже едва слышно, беззвучно закрылась, и миссис МакАверт, нервно сжав ладони, виновато произнесла:

– Мне очень жаль.

Она судорожно вздохнула и, все так же глядя в пол, продолжила:

– Драконы не станут просить о помощи, они никогда… я…

Миссис Макстон протянула руку, коснулась сжатых пальцев миссис МакАверт и тихо сказала:

– Да все мы понимаем, миссис МакАверт, и… не такая уж я и злопамятная.

Экономки обменялись грустными улыбками: одна всепонимающей, другая виноватой.

– Так, стало быть, к лорду Давернетти? – воодушевленно вопросила миссис МакАверт.

– Анабель… Анни моя Бель, где же мы прячемся, а? Раз, два, три, четыре пять, будущую леди Давернетти я иду искать.

Это было так ужасно, что у меня появилось желание развернуться и покинуть подземелье, невзирая ни на что. Но, увы, впереди был Давернетти, лично обыскивающий каждую камеру, и я искренне поразилась тому, что тут вообще имелись камеры и заперты они были не просто так, а золотыми решетками, и позади у меня имелись две экономки. Ну и тарелка с ядом в руке. Отступать было некуда и незачем.

– Аннабеееееель, – продолжал измываться над моим именем лорд Давернетти.

Причем именно измывался. О том, что я спустилась в подземелье, он уже знал. И о том, что лорд Арнел никоим образом не может присоединиться к моим поискам, знал также – император, отоспавшись, отправился на конную прогулку, а лорду Арнелу не оставалось ничего иного, кроме как играть роль радушного хозяина и сопровождать венценосца. Радовало лишь то, что императрица направилась с ними, а генерал ОрКолин был в курсе попытки покушения, и про состав яда ему также было известно, а потому сейчас… оборотни прочесывали покои императрицы, ее слуг и ее компаньонки, которая в данный момент во весь опор мчалась за доктором. И ее, и императрицу, видимо, вовсе не устроил тот факт, что во время чаепития леди Энсан не стало плохо, и, решив, что дамы семейства Арнелов намеренно скрывают ее дурное состояние, компаньонка поспешила «за помощью».

А мы вот поспешили на поиски лорда Давернетти, причем нам его найти было проще простого – оборотни сразу сказали, где водится старший следователь и по каким признакам его можно отыскать. Признак был один, но он, несомненно, отличал полицейского от всех присутствующих в поместье. Просто больше никто не тянул противным голосом «Анабеееееееель, радость моя».

– Какой ужас! – не выдержала миссис МакАверт.

– И не говорите, – поддержала ее миссис Макстон.

Я же с чувством обреченного на казнь уныло шла вперед, собственно, на голос и ориентируясь.

Лорд Давернетти был умнее, он ориентировался на логику и дедукцию, а потому находился в самом комфортном помещении тюремного этажа поместья Арнелов. И когда я дошла до нужной камеры, меня встретила шикарная обстановка – окно, выходящее в зимний сад и наполнявшее, видимо, комнату отдыха тюремщиков светом и теплом, роскошная обивка багрово-алых диванов, стоящих вдоль стен, и наглейшая улыбка лорда Давернетти, с удобством устроившегося в мягком кресле и потягивающего имбирно-мятный напиток.

– Помогает? – подчеркнуто язвительно поинтересовалась я, остановившись на входе.

– Мм-м, более чем. – Давернетти улыбался как кот, не просто наевшийся сливок – обеспечивший их запас на всю свою оставшуюся жизнь. – Итак, моя дорогая Анабель, вы здесь!

– Увы, – не сдержалась я.

Скорбь моя была более чем обоснована – меня даже не искали особо, видимо осознавая, что во всех коридорах, галереях и переходах поместья Арнелов найти меня можно будет лишь с помощью слуг, а прислуга была на моей стороне, и дракон это понял. О том же, что на моей стороне и оборотни, Давернетти ведал и ранее. А потому, не став утруждать себя моими поисками, он с комфортом засел здесь, в подземелье, проведя нехитрые расчеты и придя к выводу, что я сама явлюсь к нему.

Собственно, так и произошло, но легче мне от этого не было.

– Леди Энсан пытались отравить, – сообщила, подходя и размещая тарелку на столике перед старшим следователем.

У меня была надежда, что он хотя бы побледнеет, едва я приближусь, но нет – коварно улыбаясь, дракон отсалютовал мне бокалом с имбирно-мятным напитком и даже предложил, указав на диван рядом с собой:

– Присаживайтесь.

– Постою, – ответила я, отойдя на несколько шагов.

– А я и не против, – как-то по-особенному протянул лорд Давернетти, с нескрываемым удовольствием разглядывая меня. – Должен признать – прекрасное зрелище, даже не хочется его лишаться. Анабель, вам чертовски идет платье личного секретаря, особенно платье, на два размера меньше положенного. Корсет не жмет?

– А вам совесть? – не сдержалась я.

– Естественно нет, у меня же она отсутствует. – Коварная улыбка старшего следователя становилась все коварнее. – Рассказывайте, моя прекрасная будущая супруга, затянутая в корсет, который так подчеркивает весьма превосходное телосложение. Так смотрел бы и смотрел. Не хватает только распущенных волос и черной кружевной сорочки…

И взгляд его сделался почти мечтательным.

– А хотите яду? – совершенно бескорыстно поинтересовалась я. – По идее, превосходный вкус воистину добавит несколько новых причудливых ноток вашему настою!

– Весьма интригующее предложение. – Но в глазах сталь, и улыбка полностью исчезла с лица лорда Давернетти. – Присаживайтесь, мисс Ваерти, боюсь, нам предстоит не самый приятный разговор.

Меня одолевало не лучшее из желаний – сесть поближе к лорду Давернетти и с чувством торжества понаблюдать за его мучениями, но, увы, я не была драконом, и потому любовь к ближнему являлась для меня не пустым звуком. Отойдя, я присела на край дивана максимально далеко от лорда старшего следователя, а обе экономки устроились неожиданно на другом диване, и… и я, и они крайне поразились данному факту.

Осознание того, что полицейский вновь применил запрещенное заклинание подчинения, меня, естественно, не порадовало.

– Прекратите! – потребовала я.

Прекращать лорд Давернетти не стал. Движение его руки – и над отравленной тарелкой возникла формула имеющихся в наличии ядов. Несколько секунд полицейский всматривался в увиденное, а затем вернул тарелке исходный вид.

– Неплохо, – после некоторого молчания произнес Давернетти, – но работать в полицию я бы вас все равно не взял. Анабель, поверьте, эта тарелка превосходно обошлась бы и без ваших отпечатков.

– И это все, что вы сочли нужным мне сказать?! Я…я… – от возмущения не хватало слов.

Не осталось их и после того, как еще одним движением лорд Давернетти экранировал нас с ним защитным пологом, полностью лишив экономок возможности что-либо слышать, посмотрел на меня и произнес:

– Моя дорогая мисс Ваерти, вы превзошли саму себя. Удивлен. Изумлен. Восхищен.

Могло ли меня что-либо насторожить еще больше, чем подобное начало разговора?

– Проникнуть в поместье Арнелов, заручиться поддержкой всей прислуги, пробраться в покои императрицы… Я вынужден признать, что вы умны, находчивы, крайне проницательны и обладаете удивительным свойством выявлять те моменты, что оставались в тени для всех окружающих, включая меня. Я в неоплатном долгу перед вами, мисс Ваерти.

Звучало как похвала, но от чего-то сжалось сердце.

– Как вам леди дома Арнел? – без перехода продолжил лорд Давернетти.

Я не стала отвечать, не желая оскорблять леди, а если хорошего сказать нечего, то к чему в принципе сотрясать воздух?!

– Мм-м, весьма здравое решение, – похвалил лорд старший следователь и внезапно произнес: – Не правда ли, существенный контраст в сравнении с моей матушкой?

На сей раз я не стала отмалчиваться и холодно заметила:

– Сплетни – дело не слишком достойное джентльмена, вы не находите?

– Я нахожу, что у вас весьма острый язычок, моя дорогая Анабель. – Улыбка лорда Давернетти приобрела несколько хищное выражение, а затем, совершенно внезапно, полицейский серьезно сказал: – Мисс Ваерти, возможно, в данный момент вы пришли к некоторым выводам и заключениям, но боюсь, они совершенно ошибочны.

Чаша моего негодования более чем переполнилась, и я абсолютно искренне ответила полицейскому:

– Мне очень жаль, лорд Давернетти, но боюсь, ваши опасения совершенно беспочвенны по причине того, что лично я еще не сделала никаких выводов. Я их не сделала, я к ним не пришла, я к ним не прилетела, не приползла, и боюсь, имея в наличии лишь те обрывочные сведения, что приходится едва ли не с боем вырывать у вас, драконов, я еще не скоро получу возможность сделать какие-либо выводы!

Не сумев сдержать нервного напряжения, я вскочила, сделала несколько шагов вдоль дивана и обратно, поняла, что меня обе экономки видят превосходно, хоть это хорошо, остановилась, развернулась к лорду Давернетти и задала прямой вопрос:

– Что вы намерены делать?

Дракон ухмыльнулся, пристально следя за каждым моим движением, и многозначительно произнес:

– Получить вас. Для начала.

Судорожно выдохнув, я все же облекла свое негодование в словесную форму и заметила:

– Лорд Давернетти, я говорю вам это в последний раз, и я искренне надеюсь, что вы, наконец, услышите меня. Я НИКОГДА НЕ СТАНУ ВАШЕЙ ЖЕНОЙ! НИКОГДА! Потому что брак без любви еще возможен, но брак без уважения заранее обречен. Я не испытываю к вам уважения. Мне жаль, но это реальность, причиной которой стали именно вы и ваше поведение, лорд Давернетти. А потому имейте уважение к самому себе, как минимум, и прекратите нарочито наглые попытки заставить меня в страхе бежать прочь в свой дом и скрыться там на как можно более долгий срок! Ведь именно этого вы и добиваетесь, не так ли?

Ухмылка совершенно покинула хищное лицо дракона, в глазах отчетливо проступил металл, челюсти оказались сжаты с такой силой, что мне показалось, я сейчас отчетливо услышу зубовный скрежет.

Остановило ли это меня? Нисколько.

– Итак, – я вернулась на диван, села, идеально прямо держа спину, впрочем, учитывая то, с какой старательностью на мне затянули корсет, иная осанка была бы невозможна в принципе, – оставим выводы и перейдем к насущной реальности. Ее величество – маг старой школы. Маг достаточно сильный, если сумела внедрить контролирующие разум магтехнологии.

– Магтехнологии? – переспросил лорд Давернетти, сделав еще один глоток своего причудливого напитка.

– Materiae magicae, – обозначила я их научное название. – Магические технологии. Некоторый симбиоз магии и механики, как, к примеру, магизмерители. И то, что генерал ОрКолин извлек из своих подчиненных, несомненно, являлось именно этим – магтехнологией. Таким образом, можно сделать вывод, что у императрицы магический уровень примерно около двенадцати делений. Я бы сказала – десять, но ее величество находится в своем бренном теле уже более двухсот лет, соответственно, ее способности выше.

Мне весьма не понравился пристальный взгляд полицейского, но я все же продолжила:

– Вы говорили с ОрКолином?

Старший следователь молча кивнул.

– Следовательно, вам уже известно, что герцог Карио держит ситуацию в Вестернадане под контролем, – подытожила я.

– Едва ли я стал бы бросаться столь громкими заявлениями, Анабель, – усмехнулся лорд Давернетти. – Ситуацию в Вестернадане контролируем мы – я и Адриан.

Не удержавшись, с нескрываемым сарказмом заметила:

– Судя по имеющейся ситуации, контроль явно не ваша сильная сторона.

Усмешка медленно покинула лицо старшего следователя. Я же улыбнулась самым обворожительным образом и продолжила:

– Что вы намерены делать?

– Уже говорил, – тоном теряющего терпение произнес лорд Давернетти.

– Я имела в виду вовсе не ваши тщетные надежды, меня интересует, что конкретно вы предпримете для защиты леди Энсан и жителей этого города?

На мой болезненный выпад дракон ответил пристальным взглядом, сделал глоток настоя и поинтересовался:

– Что вам известно о леди Энсан?

Он намеренно выделил интонацией слово «леди», намекая на то, что нам обоим было известно – девушка являлась бастардом, таким образом, по факту, не являлась «леди», и все же…

Все же я решила сыграть честно в очередной раз, изначально не будучи уверенной, что на мою честность лорд Давернетти ответит достойно, впрочем… я, кажется, уже давно утратила всю веру в то, что драконы способны хоть на что-то достойное.

– Мне известно, – я огладила юбку, расправляя складки, – что некоторое время назад, что-то около двухсот лет, Ржавые драконы заключили союз с оборотнями и в уплату какой-то услуги передали последним тридцать девушек своей крови.

Сообщив это, я посмотрела на Давернетти, ожидая всего чего угодно, только не насмешливо ироничного:

– Кровавая свадьба.

– Что, простите? – не поняла я.

Старший следователь махом допил свой напиток, отставил стакан, устроился удобнее в кресле, так, словно собирался провести в нем немало времени, насмешливо посмотрев на меня, постукивая пальцами по подлокотникам, и произнес весьма отвлеченное:

– Есть расхожее мнение о том, что хорошее дело браком не назовут… Но к нашему браку это не относится, у нас с вами будет прекрасная семья, Анабель.

Откинувшись на спинку дивана, я непримиримо сложила руки на груди, чем высказала все свое отношение к его намекам.

Впрочем, и от слов не удержалась:

– Очень познавательно. Очень! Всегда мечтала услышать фразу «Хорошее дело браком не назовут» из ваших уст. Моя мечта сбылась! Можно и умереть спокойно теперь. Пожалуй, напишу в завещании: «Похороните меня под памятником драконьей наглости, глупости, недальновидности, неспособности нормально вести диалог и…» И я боюсь, список можно продолжать и продолжать, и надгробия для всего этого явно не хватит. Лорд Давернетти, мне вовсе не льстит, что любой наш разговор вы пытаетесь свести к свадьбе. Свадьбы не будет, смиритесь уже с этим. Что касается леди Энсан, вероятно, ее несомненный отец – герцог Карио – является потомком одной из переданных оборотням девушек. И еще один несомненный факт – леди Энсан попытались убить и попытаются убить снова.

Давернетти постучал пальцами по подлокотнику – он делал это синхронно, пальцами обеих рук – посмотрел на меня и вдруг произнес:

– Как вы думаете, сколько сейчас существует незаконнорожденных леди Энсан?

Я хотела было ответить, но… осеклась под пристально-насмешливым взглядом полицейского.

– Трое, – любезно просветил он меня. – Младшая сестра известной вам леди Карио, урожденной Энсан, той самой, чьи роды вы остановили, родила от мужа своей старшей сестры тройню. Трех абсолютно одинаковых девочек. В тот же месяц леди Энсан-Карио родила свою дочь, законнорожденную, от супруга – императорского бастарда, сумевшего все же выбить себе титул герцога.

Давернетти сделал паузу, усмехнулся моему изумлению от непостижимости услышанного и продолжил:

– Елизавета Энсан-Карио воспитывалась вместе с сестрами Эмбер и Лаурой Энсан. Ничего необычного не замечаете?

Заметила. У незаконнорожденных девушек не было имени отца, сохранялось только имя матери, и… одной сестры не хватало.

– Сестра супруги герцога Карио, – безразлично продолжил лорд старший следователь, – родила тайно, в богадельне, стремясь скрыть свой позор. И она, вы не поверите, призывала убить всех трех «свидетельств греха». Она требовала, чтобы ее дочерей утопили, как бездомных котят, в ручье. Ее родильный горячечный бред услышала прачка, принесшая постиранное белье. Женщина, не способная иметь детей, попыталась спасти всех трех девочек. Но в тот момент, когда она через черный ход выносила первую, в богадельне появился герцог Карио. И свидетелей греха не осталось… Ни одного. Включая только что родившую мать. А герцог, решивший, что детей было всего двое, с двумя собственными новорожденными дочерьми покинул пылающее огнем здание.

Вероятно, я сделалась бледнее снега, потому что на какой-то миг лорд Давернетти умолк, позволяя мне справиться с эмоциями, а затем вернулся к рассказу:

– Елизавета Энсан-Карио воспитывалась соответственно канону и традициям, ее сестрам повезло меньше. Да, обе они учились петь, вышивать и играть на музыкальных инструментах, но помимо этого – постоянные силовые тренировки, обучение магом старой школы, познание и призывание огня. Герцог Карио готовил не просто дочерей – орудия отмщения. Девочки, а затем уже девушки засыпали и просыпались с одной мыслью – уничтожение Города Драконов.

Старший следователь тяжело вздохнул, из выражения его лица исчезла всяческая язвительность и ирония, и уже очень тихо полицейский сказал:

– Всего лишь стечение обстоятельств, Анабель, исключительно стечение обстоятельств, но испуганная прачка, прижимая к себе уже ставшее ей почти родным дитя, поспешила за помощью к профессору Стентону. Собственно, благодаря ему мне и стало известно и о случившемся, и о существовании третьей незаконнорожденной дочери Карио.

Еще одна пауза и внезапный вопрос:

– Вам известно, что такое майорат, Анабель?

– Порядок наследования имущества, – несколько растерянно ответила я.

– Какая умненькая девочка, – странно похвалил Давернетти и, едва я возмущенно посмотрела на него, сообщил: – Профессор Стентон являлся главой рода Стентон. Старшим в роду. Но в нарушение всех традиций, в нарушение правил наследования, вопреки вообще всему он сделал наследницей вас… Анабель, вы в курсе, сколько братьев у профессора Стентона?

– К чему вы мне это рассказываете? – мрачно спросила я.

Не став отвечать, Давернетти лишь повел плечом, словно бы разминая шею, и вернулся к тому, с чего начали:

– Глава рода, Анабель, не обладает свободой выбора своей пары. Стентон же был влюблен, и я полагаю, вам известно в кого.

Мне действительно это было известно, хватило сказанного леди Арнел: «Ариана его дочь», но сообщать о своей осведомленности я не стала, ожидая слов старшего следователя. И они последовали:

– Еще одно ограничение – глава рода не вправе жениться на разведенной женщине, а моя драгоценная и хорошо известная вам тетушка на тот момент уже состояла в браке, заключенном против ее желания. Что, как вы, вероятно, помните из слов нашего иногда слишком разговорчивого Адриана, не поощряется в Вестернадане.

Неодобрительно покачав головой, полицейский сообщил:

– Как вы понимаете, они были в ярости: и Алисент, и сам Стентон. Но дело было сделано, а тетушка провела ночь со своим супругом. Полагаю, вам уже известно о том, как легко вызвать желание у сильно понравившейся драконицы, не так ли? – На губах дракона мелькнула странная усмешка.

Меня на улыбки не тянуло вовсе. В странном состоянии омерзения, горечи, потрясения я смотрела на лорда Давернетти, и… Есть вещи, которые разум понимать не желает. Сейчас таких вещей было… несколько.

– Сколько лет было младшей из сестер Энсан, когда герцог вступил с ней в… связь? – тихо спросила я.

– Семнадцать-восемнадцать, – безразлично ответил полицейский.

Увы, его безразличием я не обладала. И его равнодушием. И его нежеланием даже представить то, что произошло. Потому что мне, с моим живым воображением, все представлялось слишком ясно. Барон Энсан, получив предложение от самого лорда Карио, у которого в перспективе имелось получение титула герцога, вероятно, был рад, счастлив и в целом искренне верил, что заключает выгодный со всех сторон союз. И брак состоялся. Исходя из того, что у старшей дочери барона сохранялось и имя ее рода, брак, вероятно, был традиционным. И я представила себе храм с высокими сводчатыми потолками, гостей, сидящих на скамьях, прекрасную невесту в белом, сияющую улыбкой, счастьем, надеждой, и самого герцога, стоявшего у алтаря в ожидании своей невесты. Красивая сказка. Сказка для одной из сестер, а вторую…

– Какая разница в возрасте между баронессами Энсан? – Я спрашивала именно о супруге и сестре супруги герцога.

Потому что, говоря о дочерях, уже следовало бы использовать термин герцогиня. По крайней мере к одной из них.

– Мм-м, – Давернетти несколько призадумался, – на момент свадьбы Сиене было около двадцати, Михель была младше на три года.

Я невольно представила себе девушку в платье подруги невесты, которая восторженно-восхищенными, голубыми, как летнее небо, глазами смотрит на счастье своей старшей сестры, на свадебную церемонию и мечтает… мечтает о том же. О таком же счастье, о таком же храме, о том, что и ее вот так же будет ожидать близ алтаря сильный уверенный мужчина, который с любовью будет смотреть на нее…

И мне страшно, правда страшно думать о том, что же произошло дальше.

«Младшая сестра известной вам герцогини Энсан родила от мужа своей старшей сестры тройню. Трех абсолютно одинаковых девочек. В тот же месяц уже герцогиня Энсан родила свою дочь, законнорожденную».

Казалось бы, только слова. Всего лишь слова… Но то, что скрывалось за ними, – ужасало. Возможно, вполне возможно, я бы отнеслась к этому не так остро, если бы не дневник матушки Исабель, а так… В какой момент герцог обратил внимание на младшую сестру своей жены? Когда пришел к ней? Как заставил? Ведь заставил же, иначе несчастная девушка не билась бы в истерике в богадельне, умоляя избавить ее от «свидетельств греха».

– Анабель, вы побледнели, – сделал замечание исключительно внимательный лорд старший следователь.

– Увы, причины имеются, – тихо ответила я.

– И в чем же вы видите причины вашего испорченного настроения?

Подняв взгляд на него, я несколько секунд смотрела в глаза дракона и искренне не могла понять – он шутит, иронизирует или действительно не понимает?!

– Лорд Давернетти, – проговорила, наконец, – произошедшее с младшей баронессой Энсан было ничем иным, как насилием.

Усмехнувшись, старший следователь покачал головой и ответил:

– Анабель, откуда нам с вами знать это? Вполне возможно, девчонка просто влюбилась, в драконов часто влюбляются, мы обладаем определенной харизмой, так что…

Пауза, довольно неплохая, чтобы подчеркнуть всю двусмысленность сказанного, вот только отбросив всю эту двусмысленность, я задала конкретный вопрос:

– Лорд Давернетти, как вы полагаете, что произошло со мной после того, как вы, забравшись в мой дом как вор, улеглись в мою же постель подобно насильнику?!