Сказки для взрослых девочек. VOL. 2

Шесть сеансов

– Добрый день, Юлия. Меня зовут Айзель.

– Очень приятно, Айзель.

– Я, честно говоря, не знаю, как это всё работает, поэтому давайте я буду исходить из своего представления?

– Хорошо, конечно.

– Мне вас посоветовала подруга, Варвара, она с вами как-то пересекалась на конференции какой-то, говорит, вы её поразили.

– Варвара Муромова? Да, было такое. Очень интересная женщина.

– В психологическом смысле, я надеюсь?

– Даже если бы это было так, я бы не смогла с вами поделиться – профессиональная этика, – Юлия мягко улыбнулась.

– Я понимаю. Просто я нервничаю и пыталась пошутить.

– Это мне тоже ясно. С чем вы пришли ко мне, Айзель?

– Честно говоря, мне трудно так сразу ответить. Все утверждают, что психотерапия «улучшает качество жизни». Наверное, этого я и хочу.

– Очень здорово, что вы это понимаете.

– Я давно думала пойти в голове копаться, но как-то не решалась. А сейчас вроде настал такой момент. Знаете, меня беспокоит, что я чувствую себя слишком умной.

– Так себе повод для беспокойства, – Юлия пожала плечами, – это же хорошо?

– Хорошо быть умной. Но я как будто постоянно замечаю какие-то пробелы в эрудиции у других, меня это бесит.

– Вы требовательны к окружающим?

– Не особенно. Только в вопросах образования и эрудиции. Вот, например, как может современный человек около тридцати лет от роду совсем не знать английского? Мы же все в школе учили: Лондон из зэ кэпитал оф Грэйт Британ. И знаете, я всегда как будто хуже начинаю относиться к человеку, если он говорит, что «по-иностранному не умеет». Ладно, в детстве ты – можно матом?

– Конечно, как вам комфортнее.

– В детстве ты долбо*бом был и школу прогуливал, а сейчас по заграницам катаешься, а объясниться не можешь в отеле по-человечески. Но потом я начинаю думать, что это всё снобизм, и мне становится стыдно.

– Почему вы стыдитесь собственных эмоций?

– Ну, думать о других плохо – неправильно, меня так в детстве учили.

– Вы же не можете запретить себе испытывать дискомфорт.

– То есть это как бы нормально?

– Что именно?

– Ну что я думаю… что я ощущаю себя умнее многих других людей.

– Вы что-то делаете с этим ощущением?

– Типа занимаюсь ли я дискриминацией по интеллектуальному признаку?

– Ну да. Обзываетесь? Унижаете окружающих? Может, дерётесь с человеком из-за того, что он не знает, как сказать по-английски «лосось»?

– Salmon…

– Я не сомневалась, что вы знаете, – Юлия усмехнулась.

– Не делаю ничего такого, конечно, но у меня есть внутреннее ощущение, что я как бы принижаю других у себя в голове.

– У вас есть свои собственные интеллектуальные стандарты, и пока они не сказываются негативно на окружающих, они вполне имеют право на существование у вас в голове.

– А, нет… Я кое-что делаю… – Айзель стыдливо опустила взгляд.

– Так.

– Когда я знакомлюсь с новым человеком и понимаю, что он мне нравится, и я хотела бы продолжить с ним общение, я покупаю связку своих любимых книг и заставляю их читать…

– А что в этом негативного?

– Ну я же навязываю им…

– Хорошую литературу? – Юлия подняла одну бровь.

– Может, она им не понравится.

– Зато вам будет о чём поговорить.

– Это эгоистично.

– Это ваши правила и личные границы. Внутри этих границ вам важно иметь возможность обсудить с человеком вашу любимую книгу.

– А что если я их обижаю таким образом?

– Они говорят вам, что вы их обижаете?

– Нет… Получается, я могу поступать так, как мне кажется правильным? И если человеку что-то не нравится, он об этом скажет, а если не скажет – это уже его проблема, выходит?

– Ну, похоже, что так. Зачем вы заранее думаете, какой будет реакция? И как вы отнесётесь, если вам скажут, что не надо так делать?

– Ну не надо и надо.

– Вас это не оскорбит?

– Нет, конечно.

– Тогда всё хорошо.

– Может и хорошо, но я не могу, например, нормально отношения строить с мужчинами.

– Расскажите подробнее.

– Дело в том, что, наверное, я придираюсь? Вот понравится, например, мне мужчина. Красивый, не бедствует, ухаживает, секс замечательный. Вас не смущает, что я про секс?

– Меня – нет. Интересно, что вы об этом спросили.

– Почему?

– Вас саму смущают разговоры о сексе?

– Наверное, это тоже что-то из воспитания?

– Мне нравится, как вы сами приходите к выводам, да, наверное.

– Так вот. Всё вроде хорошо, а потом я узнаю, что в его понимании Флобер – это какой-то десерт. А «Мастера и Маргариту» он не читал, потому что «там что-то слишком заумно». И всё. У меня больше на него «не стоит».

– Опять не понимаю, что вас расстраивает?

– Так я ж так со своим списком стандартов никогда мужика не найду!

– Айзель, – Юлия говорила доверительно и тихо, – это же здорово, что у вас есть стандарты. Вы бы хотели быть женщиной, которая бросается на первого встречного, лишь бы у неё «был мужик»?

– Наверное, нет. Но я вот иногда смотрю на знакомых. У одной лысый, у другой толстый, у третьей низкорослый, у четвёртой вообще имбецил какой-то, прости господи, – но они все счастливыми кажутся. А я нос ворочу от того, что кто-то там Бальзака не читал.

– Ну вот давайте представим. Вы бы закрыли глаза на необразованность мужчины. Как долго вы бы могли притворяться, что вам нормально? Изображать счастье?

– Внутри я бы бесилась. Но, а как же «стерпится-слюбится»?

– А если не стерпится и не слюбится? А у вас трое детей и ипотека. И тут-то вы понимаете, что больше невозможно это всё выносить.

– Как страшно вы описали. Но что же мне тогда делать?

– Я бы сказала, что нужно себя слушать. Может быть, вы встретите мужчину, с которым вам будет наплевать и на Флобера, и на Бальзака, и на Булгакова?

– Я что-то не очень в такое верю.

– Тогда давайте как-то по мере поступления проблемы решать?

– Давайте. В любом случае сейчас даже тени отношений нет на горизонте.

– Вас это печалит?

– Нет, совсем. Наслаждаюсь своим одиночеством.

– По-настоящему наслаждаетесь?

– У меня был очень тяжёлый последний роман. Завершился он не так давно, сейчас мне нужно время, чтобы от него отойти.

– Может, расскажете?

– Да что-то я пока не готова об этом говорить.

– Хорошо. Давить я на вас точно не буду. Почувствуете, что пора – расскажете.

– У меня ещё проблема одна есть. Я всегда мечтала написать книгу.

– И что вам мешает?

– Мне кажется, это никому не нужно. Вон сколько литературы хорошей, и её-то никто не читает. Зачем миру нужен ещё один писатель?

– Я думаю, что вопрос не так стоит. Зачем вам нужно быть писателем?

– Не знаю. Я много пишу, но в основном «в стол». Записываю, как я себя чувствую по разным поводам, наверное.

– Айзель, к сожалению, у нас на сегодня заканчивается время. Я предлагаю вам подумать об этом, а на следующем сеансе обсудим ваши мысли. У вас нет никаких вопросов? Вам комфортно со мной работать?

– Забавно, я даже забыла о том, что это наш с вами первый раз. И учитывая, какой пласт странной информации вам выдала за этот сеанс, видимо, я сразу вам начала доверять. Поэтому, конечно, будем продолжать. Как думаете, с какой периодичностью стоит встречаться?

– Если вам подойдёт, я бы предложила раз в неделю.

– Да, отлично, тогда до следующего понедельника?

– До встречи.

– Я так устала, это кошмар какой-то.

– Что случилось?

– Сдавали номер, параллельно у мамы неприятности, там тоже пришлось решать. Что-то я приболела ещё. Сил никаких нет, а всё равно надо бегать и всё контролировать.

– Айзель, а может, вы мне расскажете про то, что такое для вас контроль? У нас достаточно часто эта тема звучит во время сессий.

– Контроль? Хм. Мне, наверное, приходит в голову слово «Сила», если играть в ассоциации. «Власть» ещё. Хорошо сделанная работа.

– Как часто вы оказываетесь в ситуациях, когда всё контролируете?

– Ха! Да постоянно! Мне надо следить, чтобы никто в редакции не напортачил, потому что потом тогда мне переделывать.

– А если не переделывать?

– Тогда меня можно увольнять, потому что всё на работе к чертям собачьим полетит.

– А почему вас надо увольнять, если люди не делают свою работу?

– Потому что я за них в ответе! Это моя ответственность.

– Ладно. А с мамой что?

– Да у неё там какие-то проблемы с документами, а она не понимает, как с ними разобраться. Я поорала, конечно. Но всё сделала.

– И это тоже ваша ответственность?

– Это же моя мать.

– И вы всё за неё сделали?

– Конечно.

– Почему это для вас так естественно?

– Ну как. Она меня вырастила, воспитала, заботилась о том, чтобы у меня всё было. Чтобы я образование хорошее получила. Я обязана ей помогать.

– Обязаны?

– Ну да. Моё дочернее обязательство.

– Айзель, я сейчас одну вещь скажу. Родители обязаны вырастить своих детей. Это их долг. Но дети ничего не должны родителям.

– Это как? – Айзель отказывалась принимать эту мысль.

– А вот так. Нет долга ребёнка перед родителями.

– Я не могу согласиться.

– Почему?

– Потому что она мне столько всего дала, я должна вернуть.

– Вы сейчас говорите про женщину за пятьдесят лет, которая не в состоянии решить свою проблему?

– Это от вас так звучит…

– Как?

– Не знаю. Грубо.

– Вы не согласны?

– Глобально – наверное, согласна. Но это же моя мама.

– И что? Она перестаёт быть взрослой женщиной?

– Я же не могу её послать.

– Вы хотите ей помочь?

– Да.

– Это не долг, это ваше желание. Но услышьте меня, вы ничего не должны.

– Ужасно странные ощущения. Вы, конечно, правильно всё говорите. Но ведь нас же всех примерно одинаково воспитывали. «Уважай старших», «Помогай», и постоянно «должна, должна, должна».

– Ещё бы вы со мной согласились – вам это годами в голову вбивали, а я сейчас пришла и сказала, что это всё чушь.

– Давайте тогда я порассуждаю? Мне так проще всегда.

– Конечно.

– То есть, по сути, я не просила, чтобы меня рожали. Это было решение двух взрослых людей. И раз они обрекли меня на жизнь мирскую, выходит, они мне должны, условно, «всё дать». Правильно?

– Да.

– А почему я-то ничего не должна? Это же как – «Мама жизнь подарила»…

– Ну да. По собственному желанию. Услышьте меня. Я не говорю, что вы не можете ей помогать, но это не ваша ответственность. Помочь с документами – можно дать совет, можно нанять специального человека.

– Ну да, а не лететь через весь город и пробки самой с температурой, отпрашиваясь из буквально горящей редакции, чтобы решить эту проблему. Которая в принципе и подождать могла.

– А почему это так срочно надо было сделать?

– Понятия не имею. Мне сказали – я сделала, даже как-то не задумывалась о том, чтобы какие-то параллельные вопросы задавать. Да и не до того, если честно, было. Как робот – всё на автомате.

– Вы любите свою работу, Айзель?

– Вообще люблю. Но когда номер сдаётся. Это тяжело.

– Почему любимая работа становится для вас тяжёлой?

– Я не могу расслабиться. Постоянно думаю: утвердят ли текст? Пришлют ли вовремя иллюстрации, всё ли хорошо с обложкой, не пропустил ли чего корректор, правильно ли подписали всех… вообще всех! И это безумие.

– Но ведь в каждом пункте есть ответственные люди.

– Но я не могу им полностью доверять! А если что-то не так? Я всё-таки выпускающий редактор.

– Вы понимаете, что такой уровень тревоги мешает вам жить и нормально функционировать?

– Наверное, не знаю.

– Вы начали наш диалог с того, что вы ужасно устали и у вас нет сил.

– Да, вы правы. Мешает. Но я не знаю, что делать.

– А если попробовать оптимизировать процессы?

– Это же редакция, там всегда немного взрыв на макаронной фабрике происходит.

– А как функционируют другие редакции? Так везде?

– Может быть, я правда слишком много на себя беру?

– Это вы мне скажите, – Юлия усмехнулась.

– Надо что-то делать с этим. Я же даже не замечала, как на самом деле устала, пока мы с вами не поговорили об этом.

– Вам есть о чём подумать. На сегодня всё, к сожалению.

– Буду думать, спасибо.

– У меня была ужасно скучная неделя.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

1

Проект Meta Platforms Inc., деятельность которой запрещена на территории Российской Федерации.