Черный снег вермахта
– Как одеваться будем, Глеб? – деловито спросил он. – Офицерская форма в немецком тылу не особо нужна. Лично я предпочитаю ходить на задания в теплых штанах и телогрейке. Эту форму я сейчас и надену. А ты как?
– Я бы тоже предпочел что-нибудь попроще, – сказал Шубин. – Только где достать такую одежду?
– Как где? У нас на складе, – ответил Мельник. – Коля Еремин, наш командир, создал при разведотделе целый склад. Там и одежда разная есть, и оружие, и две рации имеются. Пойдем, я тебе все это хозяйство покажу.
– Ну, я вижу, я вам больше не нужен, – заметил Соколов. – В таком случае пойду прилягу. Завтра будет трудный день.
Соколов ушел, а двое разведчиков отправились на склад. Здесь действительно хранилось многое, что требовалось во время рейдов в тыл врага – от одежды и оружия до фонарей, карт, компасов и блокнотов. Шубина особенно заинтересовала немецкая военная форма. Здесь ее имелось несколько комплектов. Он присмотрелся к двум комплектам: один был лейтенантским, другой – капитана вермахта. И капитанская форма была как раз того размера, который подходил Шубину.
– Знаешь, Петр, – сказал разведчик, – я, пожалуй, возьму вот эту одежку. Хотя на всякий случай захвачу и валенки. Все-таки сейчас февраль, морозы стоят. Пока будем от фрицев далеко, я в валенках похожу. А как пойду к ним на свидание, офицерские сапоги обую. Как ты думаешь?
– Но форму можно и там, за линией фронта, добыть, – заметил Мельник. – Фрицев там много, бери любого и снимай с него.
– Это, конечно, верно, но займет время, – сказал Шубин. – А его у нас с тобой мало. Генерал Попов требует, чтобы завтра к вечеру я отправил ему первое донесение. Так что я переоденусь здесь. И тебе, кстати, советую так же поступить.
И Шубин, сняв с себя форму лейтенанта, стал облачаться в немецкую форму капитана. Мельник стоял в раздумье, наблюдая за его действиями.
– А если мне немецкий мундир надевать, то какое звание себе присвоить, как ты считаешь? – спросил он.
– Я так полагаю, что два офицера, бродящие по снежным полям, могут вызвать у немцев удивление, – сказал Шубин. – Правильней тебе будет одеться рядовым. То есть ты будешь как бы при мне. Может, денщик или вестовой… Кстати, а документы у вас на складе есть?
– Слушаюсь, господин капитан! – уже по-немецки ответил Глебу Мельник. – Так точно, господин капитан! Документы имеются, и для тебя, и для меня. Вот, смотри: капитан вермахта Пауль Гангут из Кёльна, командир пехотной роты. Это, значит, ты. А вот и мои бумаги: рядовой этой роты Вальтер Файнхальс. Так что я переодеваюсь.
И он тоже переоделся в немецкую форму, только рядового. Затем разведчики стали собирать снаряжение. Не забыли ничего: взяли пистолеты «вальтер», запас патронов к ним, шесть штук гранат, рацию, компас, карту, ракетницу, запас продуктов на два дня… Сборы заняли больше часа. Наконец все было готово. Шубин взглянул на часы: шел третий час ночи.
– Что ж, теперь надо решать, где будем переходить линию фронта, – сказал он. – У тебя есть какие-то соображения на этот счет?
– Тут никаких особых соображений не нужно, – ответил на это Мельник, – потому что линии фронта как таковой нет. Ты же слышал: немцы удирают не останавливаясь, даже не пытаются рыть окопы, минировать поля. Можно направляться в их тыл в любом месте, где понравится. Тут важно не где переходить фронт, а где мы хотим оказаться в немецком тылу. Какая у нас легенда? Кого мы будем изображать? Офицера, потерявшего в ходе отступления свою часть, и его последнего солдата?
– Нет, такая легенда нам совершенно не годится, – ответил Шубин. – Офицер, потерявший в ходе отступления всю свою часть, будет рассматриваться как дезертир, со всеми вытекающими последствиями. Я глазом не успею моргнуть, как окажусь в тюрьме. Ну а тебя на фронт пошлют. Нет, легенда у нас будет другая. Я послан из штаба фельдмаршала фон Манштейна на передовую, чтобы изучить положение дел. Изучить положение, узнать, в чем нужда, и донести эту информацию до штаба группы «Юг».
– Точно! Отличная легенда! – воскликнул Мельник. – Это позволит нам собирать нужные сведения на совершенно законных основаниях. Нас ведь и правда за этим послали – изучить положение дел. Только командир у нас другой… Так… Если мы говорим, что приехали из Запорожья, то нам надо появиться в немецких частях, прикатив с запада. Значит, надо незаметно пересечь расположение ближайших немецких частей, углубиться в их тыл как можно дальше, а затем повернуть и прибыть, допустим, в Изюм уже с запада. Так пойдет?
– Пойдет, – кивнул Шубин. – Но для этого нам с самого начала потребуется транспорт. Мотоцикл, а еще лучше машина.
– Что ж, значит, будем искать машину, – кивнул Мельник. – Стало быть, нам надо находиться ближе к трассе. Допустим, нужно выйти на шоссе Изюм – Славянск и там искать нужный транспорт. Такой план подходит?
– Вполне, – кивнул Шубин. – Считай, что мы согласовали план на весь сегодняшний день. Как пройти к этому шоссе, знаешь?
– Конечно знаю, – ответил Мельник. – Эту часть немецкого тыла я уже изучил. Ну что, идем? А точнее, едем?
– Как это – едем? – удивился Шубин.
– А так. У нас в нашей танковой группе так заведено, что у разведчиков есть своя машина. Она к нашему разведотделу приписана. Так что мы сейчас разбудим водителя Гену, и он отвезет нас до того места, где уже небезопасно, где можно на немцев нарваться. А это довольно далеко. Так что нам не придется топать два часа, напрасно теряя время.
Так они и поступили. Мельник сходил в соседний дом, разбудил спавшего там водителя Геннадия, тот завел мотор, и спустя десть минут разведчики переехали Оскол и покатили на запад. Ехали они в старой, чиненой-перечиненой машине еще дореволюционного выпуска, которая нещадно дребезжала и все время грозила развалиться на ходу, но все же ехали, а не шли пешком.
Так они проехали, пожалуй, километров двадцать, после чего водитель Геннадий вдруг спросил:
– А не хватит, лейтенант?
Вокруг была непроглядная темень, в которой нельзя было разглядеть никаких характерных примет местности. Но Мельник, однако, как видно, что-то разглядел, потому что ответил:
– Пожалуй, ты прав. Стоп машина. Пора выходить.
Он первым вылез из таратайки, за ним вышел и Шубин. Водитель развернулся и укатил обратно, в Купянск. Когда глаза Шубина привыкли к темноте, он понял, что они находятся в лесистой, сильно изрезанной местности, где было полно оврагов и холмов. Эти места совсем не были похожи на степи, в которых в последние полгода довелось воевать Шубину.
Он определил по компасу направление, вспомнил карту местности, которую знал наизусть, и сказал:
– Нам туда, вон по тому оврагу. Или твое знание местности говорит что-то другое?
– Ничего оно не говорит, – отозвался Мельник. – Я в этом месте всего один раз был. А дальше еще не заходил. Так что тут ты командуй. У тебя, как я понимаю, опыта больше.
Опыта у Шубина и правда было больше, поэтому он не стал возражать. Они подхватили свои мешки и стали спускаться в овраг.
Полтора часа разведчики шли по оврагу, потом выбрались на открытое место, прошли через лес… И когда прошли через него и вышли на опушку, Шубин услышал впереди звук автомобильного мотора.
– А вот и шоссе, – произнес Мельник, который вышел на опушку вслед за Глебом. – Ну что, капитан, пойдем голосовать? Вдруг кто согласится нас подбросить? Кстати, а нам куда надо: на север или на юг? В Изюм или в Славянск?
– Командование ждет от нас сведений о ближайшем месте нахождения противника, – ответил Шубин. – Стало быть, нам нужно сначала в Изюм. А потом уже будем двигаться на юг и на запад. Ну а если говорить серьезно, то нам все равно, в какую сторону идет машина. Ведь мы не собираемся в самом деле голосовать!
– Нет, почему же? – возразил Мельник. – Для начала все же придется помахать руками. Иначе как мы заставим их остановиться? Если мы сразу стрелять начнем, потом в этой машине ехать нельзя будет. Нет, у нас последовательность такая: сначала руками машем, потом стреляем.
И разведчики направились к шоссе. Прятаться они не собирались – наоборот, встали так, чтобы их было видно издали. Было еще темно, ночь только еще переходила в утро, и машин на шоссе было мало. Однако оба разведчика были людьми опытными, они привыкли подолгу ждать. Вот и сейчас они топтались на морозе, приседали, размахивали руками, чтобы согреться, и никто из них не жаловался на затянувшееся ожидание.
Первая машина показалась только через полчаса, и шла она на юг, в сторону Славянска. И к тому же это был грузовик, а на кой он им сдался? Следующая была легковушка, и хотя она тоже шла на юг, разведчики замахали ей руками, призывая остановиться. Однако водитель даже не притормозил.
– Какие они нечуткие, эти поклонники великого фюрера! – пожаловался Мельник. – Видят же, что офицер стоит, мерзнет. Нет чтобы остановиться, поговорить…
– …лоб под пулю подставить… – в тон ему продолжил Шубин. Он тоже умел поддержать шутку.
После легковушки некоторое время ехали только грузовики – и на юг, и на север. Видя такое дело, Шубин уже решил плюнуть на идею с захватом легковой машины. «Если в кабине грузовика будет только водитель, без офицера, надо такую машину останавливать, – решил он. – Попросим подбросить до Изюма, а уже там будем искать транспорт. Водитель не станет расспрашивать офицера, почему он торчит тут на морозе, откуда он тут взялся».
И едва он принял такое решение и сообщил об этом своему напарнику, как с юга, со стороны Славянска, показалась легковая машина. Шубин шагнул чуть ли не на середину шоссе и властным командирским жестом поднял руку. Такое решительное требование нельзя было не выполнить. И водитель «Опеля» его выполнил. Машина свернула к обочине и остановилась. Опустилось стекло заднего сиденья, и сидевший там полковник выглянул и спросил:
– Что вы здесь делаете, капитан? Почему стоите на шоссе? Где ваша часть?
Это были совершенно естественные вопросы в такой ситуации. Любой немец должен был их задать. Ясное дело, что никакого разумного ответа на такие вопросы у Глеба не было. Да он и не собирался отвечать ни на какие вопросы. Широко улыбнувшись, он шагнул к машине, склонился к открытому окну и произнес:
– Приветствую вас, господин полковник! Что я здесь делаю? Да вас ждал. Ждал, ждал – и вот дождался!
С этими словами разведчик выставил перед собой пистолет и выстрелил в грудь немца. В ту же секунду Мельник распахнул дверь переднего пассажирского сиденья и выстрелил в водителя. Оба немца были убиты наповал. Разведчики, не сговариваясь, подняли головы, посмотрели направо, налево. Больше машин на шоссе пока видно не было. Тогда, так же молча, не произнося ни слова, напарники полезли каждый в карманы к убитым немцам и стали искать документы. Шубин нашел их сразу, в боковом кармане кителя, Мельнику понадобилось чуть больше времени. Они положили документы, пока не заглядывая в них, в свои карманы. Затем, все так же молча, вытащили убитых из машины и поволокли в сторону от шоссе.
Разведчикам не нужно было советоваться, обсуждать, что надо делать. Они оба были людьми очень опытными, и каждый знал, как надо поступить в такой ситуации. В первую очередь требовалось избавиться от трупов, потом сесть в машину и возобновить движение. Тогда, если по шоссе проедет еще какая-то машина, сидящие в ней немцы не обратят внимания на стоящий у обочины «Опель» и у них не возникнут ненужные вопросы.
Они стащили трупы в ближайший овражек, наспех закидали их снегом и бегом возвратились к машине. Мельник сел на место водителя, Шубин – на место пассажира, и машина тронулась с места.
– Так, теперь посмотрим, что тут у нас за бумаги… – произнес Шубин, доставая документы убитого полковника. – Так, полковник танковых войск Курт Вессель… Какой частью командует, здесь не сказано. Имеет награду – «Железный крест»… А у тебя что?
– На, возьми посмотри, – сказал Мельник, передавая напарнику бумаги. – Я еще не смотрел.
Глеб развернул солдатскую книжку водителя и прочитал:
– Рядовой второго полка сорок восьмой танковой дивизии вермахта Себастьян Курц. Наград нет, никаких пометок больше нет.
– И хорошо, что нет, – отозвался Мельник. – У меня, правда, уже есть документы, я их из нашей папки в разведотделе взял. По тем бумагам я – рядовой Вальтер Файнхальс. Но эти бумажки, на имя Курца, я тоже сохраню. Мало ли что – может, пригодятся. Слушай, а может, тебе нужно было твоего полковника из мундира вытряхнуть, а мундир себе взять? Стал бы ты полковником Весселем. К тебе гораздо больше было бы уважения… Смотри, если передумаешь, мы еще можем вернуться – отъехали недалеко…
– Ага, конечно! – отозвался Шубин. – Скажешь еще – «больше уважения»! Откуда мы знаем, где стоит часть этого полковника и какая это часть? Скорее всего, она в Изюме и стоит, и он в нее возвращался. Приехали бы мы в Изюм, глянули бы на меня сослуживцы господина Весселя и очень бы удивились: чего это их командир так помолодел? А даже если бы я не встретился с его сослуживцами, все равно эта легенда не годится. Ну какой из меня полковник? Слишком молод. Нет, лучше я останусь капитаном Паулем Гангутом, как и намечал. Я уж и биографию этого Гангута наизусть выучил.
После этого в машине надолго установилось молчание. Шубин задремал – надо было хоть немного поспать перед трудным днем; а Мельник выполнял свои водительские обязанности. Но вот впереди показались первые здания Изюма, и Мельник спросил:
– Куда в городе поедем?
Шубин ответил в ту же минуту, словно и не спал:
– Ясное дело, в штаб. Ведь я посланник фельдмаршала Манштейна, мне нужно получить точную и свежую информацию. А где можно получить такую информацию? Только в штабе.
– Штабе чего? Какой воинской части?
– Не важно. Все равно какой. Как только въедешь в город, спросишь у первого же встреченного солдата, где здесь штаб. Заодно узнаем у него, какие части здесь стоят. Может быть, тут несколько штабов расположено.
– Понял вас, герр капитан! – ответил Мельник, входя в роль исполнительного немецкого рядового. – Будет выполнено!
Глава 3
Они миновали мост через Северский Донец, и дорога пошла в гору. Изюм, расположенный у слияния двух рек – Донца и Оскола, – был местом не только живописным, но и крайне важным со стратегической точки зрения. И понятно, почему генерал Попов и в целом командование Юго-Западного фронта так стремились овладеть этим пунктом. Отсюда можно было развивать наступление как на юг, вдоль Северского Донца, на Славянск и далее на Сталино, так и на запад, в сторону Днепра.
На улицах было полно немецких солдат. Вообще складывалось такое впечатление, что местных жителей в городе не осталось – видно было только немцев. Правда, большая часть этих солдат куда-то спешила, почти бежала, так что у Мельника не возникало желания их о чем-то спрашивать.
Наконец, завидев немолодого солдата, который никуда не спешил, Мельник остановился возле него и спросил, как проехать к штабу.
– А к какому штабу вам нужно? – уточнил рядовой.
– А какие штабы здесь сейчас есть? – в свою очередь спросил Мельник.
– Вон там, дальше по главной улице, расположен штаб сорок восьмой танковой дивизии, – начал объяснять рядовой. – А на том конце города есть штаб двенадцатой механизированной дивизии. Вам кто нужен?
Мельник, в свою очередь, обернулся к Шубину и громко, чтобы слышал немец, спросил:
– Господин капитан, какой штаб нам нужен?
– Разумеется, танковый, Вальтер! Как ты плохо соображаешь! Нам нужен штаб сорок восьмой танковой дивизии.
– Ну, тогда вам недалеко, – сказал рядовой. – Минут через десять езды будет ваш штаб, аккурат на правой стороне.
Машина двинулась дальше и действительно спустя несколько минут остановилась перед двухэтажным зданием из красного кирпича. Над входом развевался нацистский флаг, в здание входили и выходили люди. Казалось бы, Шубину тоже надо было спешить внутрь, однако он не торопился.
– Слушай, Петр, – сказал он Мельнику, – пойди поболтай вон с теми солдатами, что стоят в стороне. Постарайся у них узнать, кто командует этой сорок восьмой дивизией, кто там начальник штаба, как зовут командиров полков. А потом вернешься и мне расскажешь, что узнал.
– Ну да, понимаю, – кивнул Мельник. – Если ты приехал сюда прямо от Манштейна, то ты обязан знать имя командира дивизии и его подчиненных. Сейчас пойду, сделаю за тебя всю твою работу.
Разведчик вышел из машины и направился к группе солдат, на ходу доставая пачку сигарет. Подойдя, он попросил прикурить и протянул пачку немцам – берите, мол, угощайтесь. Спустя минуту, попыхивая сигаретой, Петр Мельник втянулся в солдатскую беседу.
Разговаривал Петр долго – минут пятнадцать, не меньше. Шубин уже начал злиться из-за задержки. Но вот кого-то из участников разговора позвали к машине, другому тоже надо было уйти, и кружок распался. Мельник вернулся к «Опелю», сел на свое место и заявил:
– Ну, я все узнал. Командир сорок восьмой дивизии – генерал-майор Клаус Аппель. Начальником штаба у него барон Иоганн фон Бюдов – по словам солдат, жуткий придира и зануда. И я узнал имена двух командиров полков. Вторым полком командует Генрих Шварц, а третьим – Зигфрид Мюллер. О первом полке речь как-то не зашла, а мне было неудобно спрашивать.
– А что ты вообще там так долго торчал? – не мог не высказать свое недовольство Шубин.
– Так ведь это не допрос, господин капитан, – наставительно заметил Мельник. – Тут ни о чем нельзя прямо в лоб спрашивать. Все можно узнать только исподволь. А такой разговор требует много времени. Но у такого способа сбора сведений есть и свое преимущество: в разговоре о новой кастелянше да о злом фельдфебеле, который солдатам проходу не дает, вдруг можно услышать нечто важное…
– И что ты услышал? – нетерпеливо спросил Шубин. – Говори, не тяни!
– Услышал я вот что, – сказал Мельник. – Солдаты говорят о каких-то резервах, о большом соединении, которое должно подойти к ним со дня на день. Только спорили, откуда это соединение пришлют. Одни говорили, что из Северной Африки, что это танкисты Роммеля, а другие были уверены, что эти части прибудут из Польши. Вот какие сведения.
– Да, это информация важная, – согласился Шубин. – Однако пора и мне идти, свои разговоры вести.
Он снял валенки, в которых ходил все утро, натянул офицерские сапоги. На голову надел фуражку с высокой тульей. Еще раз осмотрел себя в автомобильное зеркало, поправил отвороты кителя – и вышел из машины.
Держась необычайно прямо и надменно, разведчик поднялся на крыльцо, открыл дверь и вошел в здание штаба. Здесь у входа во внутренние помещения стоял часовой. Он еще не успел остановить незнакомого офицера, спросить его, кто он такой, как Шубин, опередив его, властным и твердым тоном спросил:
– Как мне пройти к господину генерал-майору Аппелю? У меня к нему срочное дело от фельдмаршала.
Он нарочно не стал произносить имя Манштейна – в группе армий «Дон», недавно переименованной в «Юг», все и так знали имя командующего. Шубин говорил только самое нужное, всем своим видом показывая, что он из тех, кому некогда вести долгие разговоры. Он хотел произвести на часового и на всех немцев, с которыми ему сегодня еще придется встретиться, нужное впечатление.
И он его произвел. Часовой не стал спрашивать у незнакомого офицера его имя. Он вытянулся по стойке «смирно» и ответил:
– Кабинет господина Аппеля находится на втором этаже, господин капитан.
Шубин еле заметно кивнул в ответ и направился к лестнице. Так, никем не остановленный, он дошел до приемной командующего сорок восьмой дивизией. Там его остановил адъютант генерал-майора, который спросил, кто он такой.
– Я капитан Гангут. Прибыл из Запорожья по личному приказу фельдмаршала Манштейна с целью выяснить ситуацию на фронте и передать господину генерал-майору новые секретные сведения.
Звучали слова внушительно и произвели нужное впечатление на адъютанта. Тот скрылся в кабинете и буквально через несколько секунд вернулся обратно.
– Проходите, господин капитан! – сказал он. – Господин Аппель вас ждет!
Шубин вошел в кабинет командующего 48-й танковой дивизией с таким видом, будто это был его собственный кабинет и он всю жизнь беседовал с разного рода генералами и маршалами. Генерал-майор Аппель поднялся навстречу личному посланнику фельдмаршала Манштейна. Кроме командующего, в кабинете находился также высокий, необычайно худой полковник с брезгливым выражением лица. Шубин понял, что это и есть высокомерный начальник штаба дивизии барон фон Бюдов. Он вскинул руку в нацистском приветствии, после чего обратился к Аппелю:
– Мне поручено передать вам информацию от господина фельдмаршала. Но передать ее строго конфиденциально! А также доложить в Запорожье о положении на вашем участке фронта.
– Рад слышать, что у фельдмаршала есть для меня какие-то сведения, – ответил Аппель. – Что же до положения на фронте… Да вы садитесь, капитан. Да, познакомьтесь с моим начальником штаба. Капитан Гангут – полковник барон фон Бюдов.
Шубин церемонно раскланялся с надменным полковником и сел к столу.
– Итак, что касается положения на фронте, – вновь заговорил Аппель, – то оно аховое. Мы не можем сдержать натиск русских. У нас не хватает снарядов, не хватает солдат – и совсем нет танков. Мне только что доложили, что русские начали новое наступление от Купянска. Мне нечем их сдерживать. Так что уже сегодня мы будем вынуждены отступить на юг, к Славянску. Мне бы хотелось получить от командования армии точные инструкции, как действовать дальше. Должны ли мы стараться любой ценой удержать рубеж по Северскому Донцу или мы можем отступать, чтобы сохранить дивизию? Но еще больше мне хотелось бы получить от фельдмаршала известие о том, что к нам направлено подкрепление. Может быть, вы привезли мне именно эти известия, капитан?
В ответ Шубин с важным видом кивнул и заговорил:
– Вы угадали, господин генерал-майор. Мне поручено передать вам, что в самое ближайшее время на фронт прибудут части из резерва Главного командования.
Тут заговорил начальник штаба полковник фон Бюдов.
– Ага, значит, эти слухи оказались верны! – воскликнул он. – К нам прибудет целая армейская группа из трех дивизий!
Его слова удивили не только Шубина, но и командующего 48-й дивизии.
– Вот как? – изумился он. – Вы мне этого не говорили, Иоганн! Откуда у вас эти сведения?
– У меня есть хороший знакомый в Берлине, в рейхсканцелярии, – стал объяснять начальник штаба. – Он мне недавно звонил и сказал, что нам в помощь во Франции формируется целая армейская группа. Кажется, она будет состоять из трех танковых дивизий. Я не стал вам об этом говорить, потому что эти сведения были пока недостоверные…
– Но теперь, как я понимаю, эти сведения готов подтвердить сам фельдмаршал Манштейн? – воскликнул генерал-майор Аппель, обращаясь к «капитану Гангуту». Шубину не оставалось ничего другого, как ответить на этот вопрос утвердительно.
– Да, господин генерал-майор, – сказал он, – я готов подтвердить правдивость этих сведений. Фельдмаршал просил передать вам, что подкрепление, о котором говорил господин фон Бюдов, прибудет в Запорожье со дня на день. Поэтому пока вы можете не очень заботиться об обороне. Можно отступать, беречь силы. А когда подойдут свежие резервы, мы погоним русских обратно.
– Разумное, очень разумное распоряжение! – одобрил командующий дивизией.
– Мне осталось узнать, какие снаряды, какого калибра вам требуются, – сказал Шубин, доставая блокнот и карандаш. – И я сейчас же поеду обратно, чтобы передать эти данные в штаб группы войск.
Полковник фон Бюдов продиктовал Шубину требуемые сведения, которые разведчик тщательно записал. Затем он встал и откланялся, всем видом показывая, как он торопится. Он и правда торопился: полученную информацию надо было как можно скорее передать в штаб генерала Попова.
Когда разведчик вышел в приемную, он с удивлением увидел в ней… Петра Мельника, нагруженного двумя вещмешками. Увидев Шубина, выходящего из кабинета, он вскочил.
– Хорошо, что вы уже вышли, господин капитан! – воскликнул он. – Тут возникло срочное дело. Идемте, я вам скажу.
По лицу Мельника было видно, что дело действительно срочное. И Шубин, не тратя времени на вопросы, вышел с ним в коридор и только здесь прошептал на ухо напарнику:
– Что стряслось? Почему ты здесь, да еще с мешками?
– Беда, капитан! – так же тихо ответил ему Мельник. – Кажется, немцы нас раскрыли.
– Как это – «раскрыли»?
– А так. Примерно полчаса назад я заметил, что какой-то лейтенант расхаживает возле нашей машины. А потом он подошел ко мне и стал спрашивать, кто я такой и откуда мы приехали. Ну, я уверенно ему отвечаю, что приехали мы из Запорожья и что мой командир сейчас беседует с самим генералом Аппелем. Но только потом этот лейтенант исчез, а чуть позже снова появился, а с ним двое рядовых, и по виду – водилы. И стали они уже втроем вокруг нашей машины ходить и к ней приглядываться. В общем, я думаю, что эти люди знали убитого нами полковника Курта Весселя. Вполне возможно, что они его сослуживцы. И они узнали его машину по номеру, а еще, пожалуй, по каким-то характерным приметам. И когда я это сообразил, то пригляделся получше и вижу – а у нас оба сиденья, и переднее, и заднее, в крови. Темно было, мы кровь и не заметили, не оттерли. Как только я это сообразил, так сразу схватил оба вещмешка, и свой, и твой, и бегом сюда. Минут пять уже сижу в приемной. А они, скорее всего, за мной в штаб пошли, ищут меня повсюду. Но заглянуть в приемную генерала не догадались. Так что к машине нам теперь хода нет. Да и вообще из штаба не выйти: кто-нибудь из этих троих наверняка на выходе стоит. Что будем делать?