Тайная доктрина с комментариями

Первые мистические опыты

«В Константинополе ей посчастливилось встретиться с одной знакомой русской дамой – княгиней Киселевой, с которой она отправилась на некоторое время в путешествие по Египту, Греции и другим местам Восточной Европы. Может быть, встреча с Киселевой была не счастливой случайностью, а все было заранее договорено. Если догадка моя верна, то меняется весь характер ее исчезновения, – это не бесцельные поиски приключений (что надо совершенно исключить), а договоренная встреча с определенной целью», – пишет Альфред Синнет в своей книге о Блаватской.

В Египте Елена Петровна познакомилась с некоторыми оккультными учениями, хотя и примитивными, отличающимися от тех, которые она узнала позже. В то время в Каире жил один старый копт, богатый и влиятельный человек, который окружающими признавался как маг.[21] По-видимому, Блаватская стала его ученицей, он заинтересовался ею, и она с воодушевлением приняла его учение. Позже она вновь встретила этого человека и провела с ним некоторое время в Булаке. Ее первое знакомство с ним не было продолжительным, она тогда провела в Египте всего лишь около трех месяцев.

Полковник Олькотт[22] рассказывал о некоторых событиях, происшедших с Блаватской в то время: «Однажды, – рассказывала она с большим юмором, – я путешествовала по пустыне с одним коптом, белым магом. Как-то на ночном привале я призналась ему, что мне очень хочется выпить чашечку кофе по-французски, с молоком. «Ну конечно, если вы этого хотите», – сказал мне копт. Затем он подошел к верблюду с нашей поклажей, набрал там воды и через некоторое время вернулся с чашкой горячего кофе в руках». Она его сердечно поблагодарила и с наслаждением стала пить кофе, говоря, что даже в парижском кафе она не пила лучшего. Маг на это ничего не ответил, только любезно поклонился и продолжал стоять, как бы ожидая получить чашку обратно. Е. П. Блаватская пила кофе маленькими глотками, весело беседуя. Но что вдруг случилось? Кофе исчез, а в ее чашке оказалась простая вода. Там никогда и не было ничего другого. Она пила простую воду, ощущая иллюзорный вкус и аромат кофе мокко».

Посвящения, полученные Еленой Петровной во время египетских мистерий и знания, полученные тогда, к 44 годам выльются в невероятно обширный по охвату исследованных исторических материалов труд – научный трактат «Разоблаченная Изида». Первый том в полтысячи страниц заканчивается словами: «Тому малому числу возвышенных умов, которые спрашивают у природы вместо того, чтобы предписывать ей законы для руководства; кто не ставят границ ее возможностям по примеру своих собственных несовершенных сил; которые лишь потому не верят, что не знают, мы напомним о наставлении Нарады, древнеиндийского философа: «Никогда не произноси таких слов: „Я не знаю этого – следовательно, этого не существует“ Нужно изучать, чтобы знать, знать – чтобы понимать, понимать – чтобы судить».

Ключевое слово в названии книги – разоблаченная – и во времена Блаватской имело несколько значений: раздетая и пойманная с поличным. Она намеренно использует броское название, желая привлечь читателей якобы изобличительной книгой, на самом деле в мире до сих пор нет более детального исследования неведомых для нас таинств и мистерий древних «язычников», как их принято называть. Вот лишь один актуальный и сегодня эпизод, касающийся кардинальных различий между спиритизмом, одержимостью и ведовством: «Эти духи суть те невидимые, но слишком ощутимые магнетические вампиры, субъективные демоны, так хорошо знакомые средневековым экстазникам, монахиням и монахам, «ведьмам», ставшим столь знаменитыми благодаря «Молоту ведьм»; и некоторым сенситивным ясновидцам, по их собственному признанию. Они – демоны крови, по Порфирию; лярвы и лемуры древних; дьявольские орудия, через которых так много несчастных и слабовольных людей попадали на дыбу или костер. Ориген считал всех демонов, которые вселялись в упомянутых в Новом Завете одержимых, человеческими «духами». Вот почему Моисей, который хорошо знал, что представляют эти духи и как ужасны могут быть последствия для слабых личностей, поддающихся их тлетворному влиянию, установил беспощадные жестокие законы против мнимых «ведьм»; но Иисус, полный справедливости и божественной любви к человечеству, лечил их, вместо того, чтобы убивать. Впоследствии наше духовенство, претендующее быть образцами христианских принципов, придерживалось закона Моисея, полностью игнорируя закон Того, кого они называют своим «единым Богом живым», и жгли дюжинами и тысячами таких мнимых «ведьм»[23].

Кажется, около 1678 года некий священник, по имени Джон Уэбстер, написал книгу: «Критика и толкование священного писания» – сочинение, не признающее существования ведьм и других «суеверий». Находя это сочинение «слабым и неуместным», доктор Мор раскритиковал его в письме Гланвилу, автору «Триумфа саддукейства», и, в качестве приложения прислал трактат по колдовству и объяснение самого слова witch (ведьма). Этот документ очень редок, но в нашем распоряжении имеется конспект, сделанный со старого манускрипта. Слова witch и wizard, по толкованию доктора Мора, означают не более чем мудрый мужчина или мудрая женщина. В слове wizard это ясно сразу; и «самая простая дедукция из названия witch выделит wit, из которого образуются производные прилагательные wittigh или wittich, что при сокращении превращается в witch; так как существительное wit произошло от глагола weet, что означает – знать. Поэтому witch (ведьма) означает просто, знающая женщина; что в точности соответствует латинскому слову saga, согласно выражению Фестуса: sagoe dictoe anus quoe multa sciunt».

Это определение слова кажется нам наиболее правдоподобным, так как оно точно отвечает явному значению славяно-русских названий для ведьм и колдунов. Первая называется ведьма, а последний – ведун; и то и другое название происходит от глагола знать, ведать; корень этих слов, положительно, санскритский. Кроме того, санскритское слово vidma, соответствующее немецкому wir wissen, означает буквально «мы знаем». Очень жаль, что этот великий филолог в то время, когда он приводит в своих лекциях примеры из санскрита, греческого, готического, англосаксонского и немецкого языков, пренебрегает славянскими языками. Другими русскими обозначениями колдуна и ведьмы, являются знахарь и знахарка (для женщины), имеющие тот же самый славянский корень – знать. Таким образом, определение этого слова, данное доктором Мором в 1678 г., совершенно верно и во всех подробностях совпадает с данными современной филологии.

«Закрой дверь перед демоном, – говорит Каббала, – и он будет убегать от тебя, как будто ты преследуешь его», – что означает, что вы не должны давать таким духам-одержателям власти над собою привлечением их в атмосферу близкого вам греха. Эти демоны стремятся забираться в тела простодушных людей и идиотов, оставаясь там до тех пор, пока более могучая и чистая воля не отторгнет их. Иисус, Аполлоний и некоторые из апостолов обладали властью изгонять бесов очищением атмосферы внутри и вне пациента, чем принуждали нежелательного жильца к бегству.

(…)

«Однажды в Индии мы были свидетелями испытания по искусству владения психическими силами, своего рода состязании между неким святым госсейном (факир, нищий) и колдуном (так называемый фокусник), что припомнилось нам в этой связи. До этого мы обсуждали соответственные силы питри, – до-Адамовых духов, помощью которых пользовался факир, и невидимых помощников колдуна. Договорились устроить испытание, и пишущая эти строки, была избрана третейским судьею. Мы предавались полуденному отдыху у небольшого озера в Северной Индии. На гладкой поверхности озера плавало множество водяных цветов и большие блестящие листья. Факир, приложив свой лист к груди, скрестил над ним руки и мгновенно погрузился в транс. Затем, перевернув лист поверхностью вниз, он положил его на воду. Колдун же прикинулся, что он в силах управлять «хозяином вод», то есть духом, который обитает в воде; и хвастал, что он заставит водяного духа предотвратить питри от какого-либо проявления на листе факира в своем элементе. Он взял свой лист и швырнул его вводу, предварительно проделав обряд варварского заклинания. Лист произвел сильное волнение, тогда как другой лист оставался совершение бездвижным. По истечение нескольких секунд оба листа были вынуты. На листе факира, к великому негодованию колдуна, мы обнаружили что-то похожее на симметрический рисунок, намеченный мелочно-белыми письменами, точно сок этого растения был употреблен в качестве едкой жидкости для письма. Когда лист подсох, и представилась возможность его тщательно изучить, то нанесенные знаки оказались необычайно изящным санскритскими письменами, в целом, представляли собой изречение высоконравственного содержания. Считаем нужным добавить, что сам факир не умел ни читать, ни писать. На листе же колдуна были обнаружены черты наибезобразнейшего злобного лица. Так что каждый лист носил на себе отпечатки или аллегорическое отражение характера состязующегося указывал на качество духовных существ, которыми он был окружен».

«Разоблаченная Изида», как и «Тайная доктрина», которой посвящена эта книга, не легкое чтиво. Отчасти Елена Петровна сделала книги трудночитаемыми намеренно – в виде фильтра для профанов, отчасти же сложности текста следствие высочайшей степени осведомленности автора о теме им излагаемой. По числу ссылок и цитат из научных и религиозных трактатов всех времен и народов ее книги до сих пор не превзойдены ни одним единоличным автором. Ее можно сравнить только с Википедией или Гуглом – где на каждую тему собран широчайший спектр ссылок.

Махатма Мория

В 1851 года двадцатилетняя Елена Блаватская вместе со старинным другом семьи и своей крестной – княгиней Багратион[24] – поехала в Лондон на Всемирную выставку. Желающие посетить ее съезжались со всего света. Здесь произошло таинственное и необыкновенное событие, очередной раз повернувшее линию жизни Блаватской: она встретила своего духовного Учителя – великого Махатму Мория – в реальном человеческом обличье.

Графиня Вахмейстер в своих «Воспоминаниях о Е. П. Блаватской» так описывает встречу Елены Петровны с Учителем: «В детстве своем она часто видела рядом с собой астральный образ, который всегда появлялся ей в минуты опасности, чтобы спасти ее в критические моменты. Е. П. Б.[25] привыкла считать его своим ангелом-хранителем и чувствовала, что всегда находится под Его охраной и водительством. Однажды, во время одной из прогулок (по Лондону), которые она обычно совершала в одиночестве, она с большим удивлением увидела в группе индийцев того, который являлся ей ранее в астрале. Первым ее импульсом было – броситься к нему и заговорить с ним, но он дал ей знак не двигаться, и она осталась стоять, остолбеневшая, пока вся группа не прошла мимо.

На следующий день она пошла в Гайд-парк, чтобы там наедине спокойно подумать о происшедшем. Подняв глаза, она увидала приближающуюся к ней ту же фигуру. И тогда Учитель сказал ей, что он приехал в Лондон с индийскими принцами для выполнения какого-то важного задания и захотел ее встретить, так как ему необходимо ее сотрудничество в некоем начинании. Затем он рассказал ей о Теософическом Обществе и сообщил ей, что желал бы видеть ее основательницей. Вкратце, он поведал ей обо всех трудностях, которые ей придется преодолеть, и сказал, что до этого ей надо будет провести три года в Тибете, чтобы подготовиться к выполнению этого очень трудного дела».

Гораздо позже, в 1885–1886 г., когда Блаватская вместе с графиней Вахмайстер была в Вюрцбурге, тетя Е. П. Б. прислала ей ящик со всяким «хламом», как она написала. Графиня Вахмайстер вскрыла посылку и, вынимая вещи одну за другой, передавала их Е. П. Б. Вдруг та вскрикнула: «Смотрите, что я здесь написала!» – и протянула ей альбом, где под каким-то рисунком было написано: «Незабываемая ночь! Значительная ночь, когда месяц зашел в Рамсгите, 31 июля, мой день рождения – мне исполнилось тогда 20 лет. Я встретила М., Учителя из моих снов!» На вопрос графини, почему она написала «Рамсгит» вместо Лондона, Е. П. Б. ответила, что она это сделала умышленно, из предосторожности, чтобы какой-нибудь случайный читатель этой записи не узнал, где она встретила своего Учителя, но что ее первая беседа с Учителем действительно произошла в Лондоне.

Встреча эта укрепила в Елене Петровне намерение попасть в таинственную обитель Шамбалу, в Тибете на горах Гималаев.

Долгий путь Елены в Гималаи

После первых неудачных попыток попасть на Тибет, Елена Петровна на долгие годы превращается в странницу. Где только она не побывала: Египет, Англия, Северная и Южная Америка, Греция, Малая Азия, Китай, Япония, Индия. Но маршруты всех этих странствий замыкаются в одной и той же точке, куда ведет Елену Петровну ее непреклонная воля: Гималаи. И каждый раз – неудача. Лишь с четвертой попытки, когда ей уже исполнилось тридцать три года, она пересекает, наконец, заповедную границу. Трудно с определенностью судить о ее встречах и приключениях в Гималаях. Обычно словоохотливая, Елена Петровна хранила на этот счет молчание или отделывалась намеками и общими фразами. Достоверно одно: пробыла она в Гималаях семь лет.

Блаватская никогда не вела подробных личных дневников (о чем сожалеют все ее биографы) и не так часто в этот период писала письма, поэтому трудно указать точные даты ее путешествий. По сведениям Синнета, только в Америке она была три раза: в 1851 году она пропутешествовала из Канады в Мексику через Новый Орлеан, в 1853–55 годах она проделала путь из Нью-Йорка в Сан-Франциско и, наконец, в июле 1873 года она вновь прибыла в Соединенные Штаты и прожила там до декабря 1878 года, после чего вместе с полковником Олькоттом уехала в Индию.

Е. П. Блаватская в юности (около 1860).

Крэнстон пишет, что ее интересовало все, что было связано с древнейшими индейскими цивилизациями, и она посетила руины многих городов доколумбовой Америки. В 1852 г., удовлетворив отчасти свое любопытство, Блаватская отплыла в Индию. Спутниками ее были какой-то англичанин, с которым она познакомилась в Германии, и какой-то индус, встреченный ею в Гондурасе. Втроем они через мыс Доброй Надежды добрались до Цейлона, а оттуда на паруснике – до Бомбея. Об этом своем первом посещении Индии Блаватская позже писала в письме князю Дондукову-Корсакову: «В Англии я видела его (своего Учителя) всего дважды, и при нашем последнем разговоре он сказал мне: «Индия предназначена тебе, но позже, лет через 28–30. Поезжай туда и посмотри страну». Я поехала – сама не зная зачем! Я была как во сне. Провела там около двух лет, путешествуя и каждый месяц получая деньги, понятия не имея от кого они и добросовестно следуя по указанному пути. Я получала письма от этого индуса, но за эти два года не видела его ни разу».

Добравшись, наконец до Гималаев, Блаватская хотела через Непал ехать дальше в Тибет, но британские власти не пустили ее. Учитель в одном из писем велел ей возвращаться в Европу. По пути она побывала на Яве и в Сингапуре. У мыса Доброй Надежды корабль, на котором она плыла, потерпел крушение, но все пассажиры спаслись. В начале 1854 г. Елена Петровна прибыла в Лондон и вновь увиделась с Учителем. «Мы встретились с ним в чужом доме, в Англии, куда он приезжал с одним туземным развенчанным принцем, – вспоминала она позже, – наша встреча ограничилась двумя разговорами, которые хотя тогда и произвели на меня сильное впечатление своею неожиданной странностью, даже суровостью, но, как и многое другое, все это кануло с годами в Лету…» Из Англии она опять поплыла в Америку.

В 1855 г из Сан-Франциско Блаватская отправилась в новое плавание через Тихий океан в Индию, побывав по пути в Японии и Сингапуре. В начале 1856 г. она добралась до Калькутты. Это второе индийское путешествие проходило уже под непосредственным руководством Учителя. Позже в «Разоблаченной Изиде» Блаватская вспоминала: «Когда много лет тому назад мы (…) путешествовали по Востоку, исследуя тайники его покинутых святилищ, два мучительных и постоянно приходящих на ум вопроса угнетали мой ум: «Где, Кто и Что есть Бог? Кто видел когда-нибудь бессмертный дух человеческий и смог убедиться в бессмертии человека?» Стремясь изо всех сил разрешить эти ставящие в тупик вопросы, мы именно тогда и соприкоснулись с некоторыми людьми, наделенными таинственными силами и такими глубокими познаниями, что поистине мы можем назвать их Мудрецами Востока. Они показали нам, что при объединении науки с религией существование Бога и бессмертного человеческого духа могут быть доказаны так же, как теорема Евклида».

В следующие два года Блаватская объездила вдоль и поперек всю страну. Свои впечатления она описала двадцать лет спустя в увлекательной книге очерков «Из пещер и дебрей Индостана», опубликованной на русском языке под псевдонимом Радда-Бай. Тогда же через Кашмир, в сопровождении одного татарского шамана, она совершила небольшое путешествие в Тибет. В 1857 г., незадолго до того, как Индию охватило восстание сипаев[26], Учитель велел Блаватской возвращаться в Европу. Через Яву, Францию и Германию Блаватская в конце 1858 г., после десятилетнего молчаливого отсутствия, приехала в Россию.

Из воспоминаний ее сестры Веры Петровны Желиховской (в девичестве Ган): «Соскучившись по своим родным, Блаватская возвратилась в Россию ровно через десять лет. Сначала она приехала ко мне, сестре своей, и отцу нашему в Псковскую губернию, а потом к родным матери в Тифлис. Она возвратилась из своих странствий человеком, одаренным исключительными свойствами и силами, проявившимися немедленно и поражавшими всех ее окружающих. Она оказалась сильнейшим медиумом, состояние, которое она впоследствии сама сильно презирала, считая его не только унизительным для человеческого достоинства, но и очень вредным для здоровья. Позже ее психические силы, развернувшись, дали ей возможность подчинить своей воле и контролировать внешние проявления медиумизма. Но в 27 лет они проявлялись помимо ее воли, редко ей повинуясь. Ее окружали постоянные стуки и постоянные движения, происхождение и значение которых она тогда еще не умела объяснить…

Тогда американские теории, завезенные на практике в Петербург Юмом, уже всем были известны. Тем не менее, мало кто имел в России случай видеть медиумические проявления на деле. Удивительные свойства Блаватской наделали такого шуму в Пскове, что и поныне, более чем 30 лет спустя, старожилы помнят ее кратковременное в нем пребывание.

В особенности, поражали осмысленные ответы на задуманные вопросы; такое всезнание сил, орудовавших вокруг Блаватской, и в то время уже дало ей прозелитов из среды завзятых скептиков, гораздо более, чем движение неодушевленных предметов и постоянно видимые ею «тени», которые она описывала, тени, оказывавшиеся верными портретами умерших лиц, которых она сама никогда не знала, но присутствовавшие узнавали постоянно по ее описаниям.

Скоро Псков и отчасти Петербург, как позже и весь Кавказ, заговорили о «чудесах», окружавших Блаватскую. На нее приезжали смотреть как на диво, ее атаковали письмами и просьбами и самыми нелепыми требованиями, которым она благодушно подчинялась, позволяя себя связывать, класть на мягкие подушки и принимать всякие меры к предупреждению обмана. Что не мешало отнюдь всему вокруг нее звонить, стучать и ходуном ходить. Эти проявления всегда бывали, даже во время сна и болезненного беспамятства Елены Петровны.

В особенности не стало границ толкам, когда с помощью ее «духов» (так называли все эти проявления) был открыт убийца, совершивший преступление в окрестностях нашей деревни, села Ругодева, где мы проводили лето. Ее духи прямо назвали имя преступника, деревню и дом мужика, где он скрывался, недоумевавшему становому, который тотчас туда поскакал и там действительно нашел его и арестовал».

«Когда сталкиваешься с воспоминаниями и отзывами знавших Елену Петровну людей, как друзей, так и врагов, или когда расспрашиваешь живых свидетелей ее жизни, более всего поражаешься разнообразием их мнений, словно перед вами проходит не одна, а множество личностей с одним и тем же именем «Елена Петровна Блаватская». Для одних она – великое существо, открывающее миру новые пути, для других – вредная разрушительница религии; для одних – увлекательная и блестящая собеседница, для других – туманная толковательница непонятной метафизики; то – великое сердце, полное безграничной жалости ко всему страдающему, то – душа, не знающая пощады, то – ясновидящая, проникающая до дна души, то – наивно доверяющая первому встречному; одни говорят о ее безграничном терпении, другие о ее необузданной вспыльчивости и т. д. до бесконечности. И нет тех ярких признаков человеческой души, которые бы не соединялись с именем этой необыкновенной женщины», – писала о ней Е. Ф. Писарева в биографическом очерке «Елена Петровна Блаватская».

Блаватская и православие: «Нет силы не от Бога!»

Восемь лет жизни Блаватской, которые она безвыездно провела в России, изучены достаточно подробно. Однако и этот период имеет свои тайны. Остановившись инкогнито в Петербурге, она постаралась через родных выведать о планах своего мужа (она все еще боялась, что тот принудит ее возобновить супружескую жизнь). Генерал Блаватский ответил коротким письмом, в котором давал честное слово не преследовать жену и предоставить ее своей собственной судьбе. Успокоившись на этот счет, Блаватская поехала в Псков, где тогда жили ее отец и младшая сестра Вера. Возвращение «блудной дочери» и ее водворение в лоне семьи прошли на удивление буднично. Ни внешностью, ни манерами Елена Петровна совсем не походила на человека, дважды пропутешествовавшего вокруг света. Впрочем, что-то необычное в ней все-таки было, как и всегда. Все «стуки и бряки» по прежнему сопровождали 26-летнюю Лёлю, но она уже научилась отчасти ими управлять и даже использовать их.

Знаменательно в этом плане одно из событий тех лет. Митрополит Исидор, которого сестры помнили еще с детских лет, направляясь в Петербург, по пути остановился в Задонске, чтобы посетить местный монастырь. Вера Петровна (сестра Елены) вспоминает: «Мне очень хотелось его встретить. Он нас вспомнил и прислал известие, что очень будет рад видеть нас после молебна. Мы отправились в кафедральный собор.

У меня было плохое предчувствие, и по дороге я сказала сестре: «Прошу тебя, постарайся, чтобы твои милые чертики молчали, пока мы будем у митрополита» Она, смеясь, ответила, что и она желает того же, но не может за них поручиться. Я это знала также хорошо, и потому я не удивилась, что как только митрополит стал расспрашивать мою сестру о ее путешествиях, начались стуки: раз, два, три… Я испытала ужасные муки. Ясно было, что он не мог не заметить назойливого приставания этих существ, которые казалось, решили присоединиться к нашему обществу и принять участие в беседе. Чтобы перебить нас, они приводили в движение мебель, зеркала, двигали наши стаканы, даже янтарные четки, которые старец держал в руках.

Он сразу заметил наше смущение и, поняв положение, спросил, которая из нас медиум. Будучи большой эгоисткой, я поспешила указать на сестру. Митрополит беседовал с нами более часу. Когда он подробно расспросил мою сестру, нам показалось, что он вполне был удовлетворен, тем, что увидел этот феномен. На прощание он благословил Елену и напутствовал словами, которые навеки остались ей памятны и дороги как мнение об исключительном даре ее от просвещенного Иерея православной церкви. Он сказал: «Нет силы не от Бога! Смущаться ею вам нечего, если вы не злоупотребляете особым даром, данным вам… Мало ли неизведанных сил в природе? Всех их не дано знать человеку, но узнавать их ему не воспрещено, как не воспрещено и пользоваться ими. Он преодолеет и, со временем, может употребить их на пользу всего человечества… Бог да благословит вас на все хорошее и доброе».

Может быть, благодаря этой встрече отношение Елены Петровны к православию всегда оставалось глубоко уважительным.

В 1872 году Елена Петровна вновь появится в России. Это будет последний ее приезд на родину. В 1873 году у нее уже новый адрес: Нью-Йорк, а затем и гражданство США. Начнется предпоследний – американский период ее жизни.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.