Мечта идиота-2, или «Мечта идиота. Бойся своей мечты, она может и сбыться»

– Насмотрелся голливудских сериалов! – презрительно сплюнул рыжий, и плевок попал на бедро девушки, так и не пришедшей в сознание. Парень наступил ей на ногу и растер плевок по коже, оставив грязный серый след – Девка, как девка! Какая русская мафия?! Правильно Рик сказал – молчи, языком не трепи! Сейчас приберемся, и ни одна живая душа не узнает, что тут была девка! Акулы молчат, никому не говорят! И кровь замоем! А тебя отправим в больницу – скажешь, что поскользнулся и упал на палубе! Понял?

– Понял… – вздохнул бледный, как мел парень – не хотел я этого, не хотел!

– То-то ты пыхтел на ней, дергался! – хохотнул рыжий – Сколько раз кончил? Три? Четыре? Эх, красивая девка! А давайте ее еще по разу трахнем, прежде чем толкать в море?!

– Как хочешь – пожал плечами рыжий – Мне это мясо уже не интересно. Я люблю свежих девок, чистых. А тебе лишь бы их превратить в кусок мяса. И что в этом хорошего? Маньяк ты, Рик…

– Ну…маньяк! – хохотнул вертлявый – Но я знаю вкус в сексе! Мне не интересен пресный, обычный секс! Мне надо, чтобы она плакала, просила о пощаде, чтобы выла от боли – тогда я получаю удовольствие. Кстати, эта тварь так и не попросила ее пощадить, только выла да ругалась! Непорядок! Щас я схожу за нашатырем, разбужу ее, и мы еще побалуемся. Кто-то еще будет ее? Нет? Тогда я ей сиськи отрежу и уши! И еще кое-что интересное сделаю! Посмеемся!

– Меня сейчас вырвет! – простонал парень со сломанной рукой – Зачем я с вами поехал?! Вы настоящие маньяки! Ненормальные!

Константин слушал, что говорили эти ублюдки, а сам уже отпирал оружейную комнату. Михаил уже стоял у него за спиной, и когда Константин схватил «калаш» и разгрузку с заранее набитыми в карманы магазинами, мгновенно вмешался:

– Бронежилет! Надень бронежилет! Я помогу! И я с тобой!

Константин кивнул, сам слушал, слушал, слушал…понимая, что счет идет уже не на часы и минуты, а на секунды. Сейчас они изувечат девчонку безвозвратно, совсем, на всю ее жизнь. Если уже не изувечили так, что… Но думать об этом он не хотел. Она так хотела детей! И Константин знал об этом, как никто другой. Маша ему в этом как-то призналась. Сказала, что мечтает о том, что отцом ее детей будет он, Шеф. Он тогда промолчал, а потом приказал ей забыть о таких глупостях.

– Шлем! Надевай шлем! Глупо сдохнуть от случайной пули!

Константин это понимал, но…времени не было. Только помотал головой и вышел из оружейки. И тут же открыл портал для перехода.

Легко сказать – «терпеть». А когда терпеть невозможно? Когда все болит, когда отбитые внутренности превратились в кровоточащий кошмар? Когда тело превратилось в сплошную рану? Что тогда?

Тогда – только выть, рычать и материться. Страшно материться, так, чтобы на мат слетелись все черти в мире и разорвали, растерзали этих мразей! И самое отвратительное, что ты ничего, совсем ничего не может сделать против пятерых мужиков, прижавших тебя к палубе и глумящихся над твоим телом.

Маша знала – они ее обязательно убьют. Люди, которые делают ТАКОЕ не остановятся ни перед чем, потому что четко осознают – за ЭТО пощады не будет. Хотя…вон, в Японии, она читала, два мажора похитили молодую женщину и насиловали ее, пытали сорок пять дней. Пока она не умерла в страшных мучениях. И что? Отсидели года три, или четыре – и вышли. Такое у них законодательство. А может – это были такие же мажоры, как эти мрази. Избалованные, богатые, не знающие уже чего хотеть – мрази. Их заводило только насилие, только жестокость, и надо же было ей им попасться! Это как противовес на чашке весов. На одной – счастье с любимым человеком, богатство, красивая жизнь на Багамах. На другой, для уравновешивания – молодые мрази, которые ее сейчас убивают.

И вообще было странно – Маша будто отключилась, будто смотрела на себя со стороны: вот она рычит и матерится, чувствуя, как жестоко, грубо таранят ее тело, как щиплют, бьют, крутят соски. Ей ужасно больно, ей страшно и…безнадежно.

И другая Маша – спокойная, отрешенная, способная рассуждать и принимать решения. Эта Маша думает о совсем постороннем, так же спокойно, как думала бы об этом за чашкой чая. Вспоминает – про ту же японскую женщину. Думает о Шефе – когда же он наконец ее разыщет, и не будет ли это для ее поздно.

А еще – с сожалением думает о том, какую глупость она допустила. Фатальную, потрясающую глупость, которая для нее обязательно закончится плохо – даже если она выживет. Ну зачем, зачем она убежала от охраны! Зачем устроила этот мелкий бунт – смешной, и абсолютно нелогичный?!

А еще – Маша прикидывала шансы и думала, что же она может сделать. И в конце концов вывод пришел сам собой. Она перестала сопротивляться, перестала двигаться и кричать – закатила глаза и расслабилась, полностью уйдя под команду ее второго «Я». Теперь она не чувствовала боли, теперь она ВСЯ ушла в свою вторую личность, наспех сооруженную в голове ищущим выхода мозгом.

Насильники сразу заметили ее состояние, и со смехом стали обсуждать – сколько она еще продержится, прежде чем окончательно превратится в кровавый кусок мяса. Маша опять отрешенно подумала, что люди такими быть не могут. Что вполне возможно теория о рептилоидах имеет право на существование. Что только нелюди могут мучить животных и людей – просто для развлечения, просто потому, что им, нелюдям, это доставляет удовольстие. И таким людям нельзя жить.

Когда ее насиловали сзади, она видела кучку своей одежды, лежавшей возле лестницы, ведущей туда, где обычно сидит рулевой. Она не знает, как называется это место, и не хочет этого знать. Главное знание – это то, что в сумочке лежит заряженный «Глок-17», и в нем хватит патронов, чтобы трижды убить каждого из этих мразей. А там уже можно и умирать.

Когда очередной негодяй вышел из нее и уступил очередь следующему (уже по второму или третьему разу), Маша дождалась, когда парень окажется между ее ног, опираясь на руки, и сильным ударом пятки сломала ему руку. Затем одним прыжком вскочила и ударом своей длинной, красивой ноги в обороте сбила с ног стоявшего на дороге второго парня, похоже что сломав ему нос. И прыгнула к своей одежде.

У нее бы получилось, если бы не Рик, который среагировал быстрее всех. Он успел ударить ее влет, прямо в челюсть, и закончился прыжок Маши тяжелым нокаутом. Она потеряла сознание, ударившись головой о палубу. Ничего не успела подумать – сознание просто выключилось, как какая-нибудь настольная лампа.

Очнулась Маша от резкого запаха нашатыря, который пробился через забытье и поднял ее из темных глубин раненого мозга. Она не хотела просыпаться, она знала, что проснувшись – узнает нечто такое, о чем ей совсем не хочется знать. Но голос был настойчив, запах нашатыря силен, а рука била, хлестала ее по лицу, приговаривая:

– Давай, очнись, тварь, сука! Очнись! Я хочу, чтобы ты все видела, чувствовала! Чувствовала, как я тебя режу! Ну?! Быстро, очнулась, сука дерьмовая!

Маша открыла глаза, и перед ней замаячило мерзкое, ненавистное, ухмыляющееся лицо Рика. Она собрала слюни, перемешанные с кровью и харкнула в ненавистную рожу. Рик взвыл, размахнулся…

И тут грянул выстрел. Рика отбросило от Маши, он упал на бок и воя зажал раздробленное колено, выронив нож – большой, красивый охотничий нож с серебром и позолотой. Явно – очень дорогой, коллекционный нож.

Двое, что сзади держали Машу под руки и за волосы отшатнулись назад, уронив девушку на палубу, и она ударилась головой о доски, но боли не почувствовала совсем. А может и почувствовала, но только эта боль была совершенно ничтожной в сравнении с той болью, которая терзала ее измученное тело.

Прогремели выстрелы – один, другой. Потом знакомый голос сказал:

– Я тебе говорил – надень бронежилет! Видишь, как оно вышло?! Хорошо хоть что он в грудь стрелял!

Маша повернула голову – рыжий сидел на полу, зажав левой рукой правую, из правой руки у него тонкой струйкой текла кровь. Пистолет лежал на палубе, рядом – видимо он все-таки успел выстрелить. Все остальные парни – трое – стояли рядом, у стены надстройки. Бледные, трясущиеся, с вытаращенными от ужаса глазами.

Маша медленно, очень медленно встала на колени, опершись слабыми руками о палубу. Как ни странно – кости у нее были целы. Если только пара ребер сломаны, но…сейчас ей было не до того. По ногам потеки крови, от нее пахло, как из сортира – что они с ней делали, Маша не хотела думать. Сейчас она хотела только одного. А потом – хоть трава не расти.

Маша подняла с палубы охотничий нож и пошла к Рику. Тот завыл, пополз, оставляя за собой кровавый след, но Маша, двигаясь упорно и целенаправленно, как зомби, подошла к нему, и пяткой, как могла сильно пнула его в разможженное колено. Рик тут же потерял сознание от запредельной боли. Тогда она ножом вспорола его шорты, украшенные веселенькими обезьянками, карабкающимися на пальмы, а когда на свет показалось то, чем так гордился Рик – левой рукой уцепилась за член, правой медленно, будто растягивая удовольствие, отсекла его под самый корень.

Рик от боли очнулся, попытался защититься, схватить Машу за руку, и тогда она рубанула, отсекая сразу три пальца на правой рукой – указательный, средний и безымянный. Потом рубанула еще раз, еще!

Она действовала как автомат, так, будто в нее кто-то вселился. Демон, скорее всего. Ей было наплевать, что по бедрам из нее стекает кровь вперемешку с семенем мерзавцев, ей было наплевать, что на нее смотрит Шеф, который что-то говорит – настойчиво пытаясь до нее докричаться. Что рядом с Шефом стоит Михаил, который держит под прицелом остальных парней, но при этом на лице его что-то вроде гримасы тоски и ненависти. Она теперь – не она. Не Маша, веселая и шебутная девчонка. Не любовница Шефа и не его секретарь – красивая, стильная девушка. Это все в прошлом. Теперь место Маши заняла одержимая местью убийца, готовая сделать такое, от чего прежняя Маша упала бы в обморок – если бы увидела ЭТО рядом с собой.

Маша воткнула нож в живот Рику и одним движением вспорола его наискосок. Выпали сизые кишки, и тогда Маша сунула в разрез то, что держала в левой руке. Отрезанный член Рика.

И пошла к рыжему, который продолжал баюкать свою правую руку, а еще – что-то говорил подстрелившим его пришельцам. Маша не вслушивалась в его речь. Вроде бы он вначале говорил о том, как влиятелен его отец, работающий в администрации президента США, и что он обязательно найдет и накажет тех, кто обидел сына. Потом стал обещать много денег – миллионы и миллионы долларов, стоит только ему сделать звонок и деньги сразу переведут на счет. Главное – не убивать его, и вызвать ему медицинскую помощь на вертолете. А еще – что все это задумал Рик, а он совсем ни причем! И пытал ее тоже Рик.

Когда Маша пнула его, он не потерял сознания и только громче завыл. Тогда ей пришлось вначале распороть ему живот, и только когда он замер с кольцами кишок в руках, отрезать ему член.

Оставшихся троих она кастрировать не стала. У нее просто не было на это сил. Непонятно было – как она смогла продержаться на ногах столько времени. И спасибо Шефу, что он ее не остановил.

Трое других лежали на палубе с выпущенными кишками, когда Маша потеряла сознание и выронила нож. Последнего, паренька со сломанной рукой она распахала от грудины до паха одним движением – уже падая и держась за рукоятку ножа, как за дверную ручку.

Все парни были еще живы, когда Константин и Михаил сбрасывали их в воду. Кто-то из них молился, кто-то лихорадочно просил позвать врача, а Рик и рыжий только икали, и смотрели, как за ними тащатся их же кишки похожие на длинных сизых змей.

Акулы появились сразу, будто чуяли кровь по воздуху. А может капли Машиной крови попали в воду – неизвестно. Но факт есть факт, когда насильники оказались в воде – она вокруг них буквально закипела. Стремительные тела мелькали, как торпеды, треугольные зубы отхватывали от тел куски по нескольку килограммов сразу, и через несколько минут в воде плавали только мелкие ошметки плоти, да розовая пена на вершинах морских волн с шипением оседала на борту новенькой скоростной яхты.

– В больницу ее надо. Как думаешь обосновать?

– Как-нибудь обоснуем – мрачно буркнул Константин, встав на колени рядом с девушкой. Она тяжело дышала, но пульс был устойчивым – пока что устойчивым. Неизвестно, какая у нее кровопотеря и что сейчас делается внутри тела. Константин точно знал – ничего хорошего там сейчас не делается. И лучше будет поторопиться. Вот только куда ее отправлять? В какую больницу? Нужна самая лучшая из тех, что есть в мире!

Константин и Михаил коротко поговорили, Михаиль отправился вниз, под палубу, и через несколько минут появился, держа в руках спортивный костюм и кроссовки. Кроссовки Маше были слишком большими, но ничего другого для нее не нашлось. Костюм коротковат, но тоже – другого не нашли. Он хотя бы «унисекс», вся остальная одежда чисто мужская.

Михаил отправился в машинное отделение, через минуту снова поднялся на палубу, и что-то бросил в открытый люк. И захлопнул дверь, быстро отойдя в сторону. Глухо бахнуло, из щелей потянуло черным, маслянистым дымом, и яхта медленно, но вполне ощутимо начала крениться на левый бок. Оружие, бронежилеты – все полетело за борт. Константин открыл портал и подхватил Машу на руки. Теперь главное не попасть в пределы видимости видеокамер. Очень не хочется оставлять после себя такой жирный, такой очевидный след. Михаил пытался взять у Константина его ношу, но тот ее так и не отдал.

В холл приемного покоя больницы Склифосовского широким шагом вошел крупный, высокий, плечистый мужчина одетый совсем по-летнему: легкая светлая рубашка с короткими рукавами, светлые смесовые брюки, светлые бежевые туфли с мелкими дырочками по явно очень дорогой коже. На бежевых туфлях – бурые разводья, как если бы мужчина случайно наступил в лужу крови.

Загорелое лицо хмурое, жесткое, будто обугленное. Темные глаза смотрят внимательно, глаза снайпера, выбирающего цель. Завидев медсестру в зеленом хирургическом костюме, обратился к ней спокойным глуховатым баритоном так, будто старался сдерживать волнение и не начать вопить и материться. Глаза его были такими…яростными, что медсестра невольно отстранилась, но тут ее взгляд упал на то, или скорее на ту, что мужчина держал на руках.

– Девушка, нам нужна срочная помощь. Помогите. Вот! – он кивнул на красивую молодую девушку с бледным, как простыня лицом, которая обвисла у него в руках – Она истекает кровью. Срочно, пожалуйста!

Медсестра, тоже молодая, лет двадцати пяти, негромко охнула, прикрыв рот рукой, и выпучила глаза: спортивный костюм той, которую держал мужчина, промок от крови, этой самой крови было так много, что она уже начала капать на мраморный пол и образовалась маленькая бордовая лужица.

– Девушка, скорее! Ей нужно остановить кровотечение! Ей нужна кровь!

– О господи…да, да, конечно! Сюда, скорее! Сюда! – девушка бросилась к стене, где стояла припаркованная каталка, и через несколько секунд мужчина уже опускал девушку на серую прорезиненную ткань, с которой так удобно смывать кровь и гной больных.

Девушка бегом побежала к стойке администрации, дежурная выслушала ее, и…все закрутилось, завертелось – как в самом настоящем кино. Через пять минут толпа медиков катила каталку по коридору, да так быстро, что оба мужчины (их было двое, второй шел следом за первым – такой же загорелый и хмурый, как и первый), едва успевали за бегущими как в марафоне врачом и медсестрами. Рука девушки безжизненно свисала с каталки, первый мужчина прибавил хода и положил эту руку вдоль тела. При этом его лицо на мгновение исказила гримаса боли и тоски.

– Здравствуйте. Вы доставили девушку в приемный покой? – рядом с диваном, на котором сидели Константин и Михаил остановилась высокая полноватая женщина с лицом, закрытым медицинской маской – Кстати, а почему вы без масок? У нас тут только в масках! Вы же знаете, пандемия!

– Простите…нам было не до того! – развел руками Константин – Нет масок!

– Вот, возьмите – женщина протянула Константину и Михаилу по маске – Без масок здесь находиться запрещено! Итак, это вы доставили девушку в приемный покой?

– Мы – кивнул Константин, и тут же спохватился – Как она? Что с ней?

– Операция идет… – пожала плечами женщина – Пока неизвестно. Состояние тяжелое. Большая кровопотеря, разрывы внутренних органов. Ее изнасиловали?

Константин подумал, и потихоньку наступил на ногу Михаилу, собиравшемуся что-то ответить. Они с Михаилом переглянулись.

– Да. Она сказала, что ее изнасиловали и выбросили из автомобиля – сказал Константин, снова посмотрев на Михаила – Еще сказала, что ее зовут Маша Федорова. Вот, в общем-то, и все. Мы случайно увидели ее, лежащую на земле, и…вот. Здесь.

– А на чем вы добирались в больницу? – медсестра внимательно посмотрела на мужчин – вы в летней одежде, а за окном декабрь.

– На попутке. Не помню, на какой – Константин сказал это как можно безразличнее – вышли покурить, и увидели девушку. Поймали попутку, и поехали в больницу. Скорую вызывать нет времени, и тем более говорят, что в связи с пандемией скорые едут по нескольку часов.

– От вас не пахнет табачным дымом – строго сказала медсестра – у вас есть документы? Паспорт, водительское удостоверение?

– Увы, чего нет, того нет! – развел руками Константин – Мы вышли на минутку. Даже телефонов нет. Не взяли. Так что верьте нам на слово!

– Назовите вашу фамилию – медсестра посмотрела в глаза Константину.

– Багапов. Борис Багапов – не моргнув глазом сообщил он – Живу в Воронеже. В Москве проездом. Но зачем вам это?

– Мы должны указать, кто доставил девушку в больницу – пожала плечами женщина – Совершено преступление, сюда уже едут представители правоохранительных органов. Так что вам придется ответить на вопросы.

– Отвечу, чего уж там – вздохнул Константин – Только сходите, узнайте – что с девушкой. Пожалуйста. Мы очень беспокоимся за ее судьбу.

– За чужую девушку? – глаза женщины сузились.

– Да! За чужую! – вмешался, рявкнул Михаил – Вы чего пристали к нам, черт вас подери! Просят же – узнайте, что с девушкой! У вас ноги отломятся узнать, что ли?! Переживаем мы! Жалко девушку!

– Я сейчас узнаю – сухо ответила медсестра и удалилась, выступая будто гусыня.

– Валить отсюда надо, Костя! – шепнул Михаил – Сейчас налетят фараоны, руки крутить начнут.

– Мда…это запросто – тоже шепнул Константин – Знаешь, что могут навесить?

– Знаю – так же тихо ответил Михаил – Тут семи пядей во лбу не надо быть, чтобы понять! Два странных мужика не первой молодости притащили избитую, изнасилованную девушку. Кто ее насиловал? А вот они и насиловали – по-пьянке. Садо-мазо делали. Увлеклись, да и поуродовали девчонку. А потом перепугались и отнесли ее в больницу. Вот и вся версия. Это же легче, чем искать упырей, выбросивших девочку из машины. Вот как бы версию про машину до Маши довести!

– Никак. Я думаю, она будет просто молчать – рассеянно ответил Константин – Я о другом думаю – как бы нам ее мать сюда притащить. Мы-то тут никто, и звать нас Никак. Ей уход нужен, родная душа рядом. И палата отдельная. Когда из реанимации выйдет.

– До реанимации, до отдельной палаты еще дожить нужно – буркнул Михаил, и тут же сник под взглядом Константина – Ну а что я? Я же правду говорю! Нужно готовиться к любым неприятностям!

– Нормально все будет! – мрачно ответил Константин – Все будет нормально. Выживет и выздоровеет. Девка она сильная, тренированная, видел, как она гадов потрошила?

– Еще бы не видел…меня чуть не вырвало. А я всякое видал! – помотал головой Михаил – Надо было ее остановить. Пристрелить их, и все! Зря ты не дал мне ее задержать!

– Она бы и тебя пырнула, если бы стал ей мешать. Отомстила, и хорошо. Теперь ей легче будет. И правильно сделала! Ненавижу таких мразей, упивающихся своей безнаказанностью! Я бы их вообще на кол посадил, чтобы умирали как можно дольше и мучительнее.

– Добрый ты, Костя! И в котле не сваришь? – криво усмехнулся Михаил и замолк под взглядом Шефа. Он тоже уже привык за прошедший год звать Константина «Шеф». С Машиной легкой руки.

Нет, Михаил не был бессердечным, и Маша ему очень нравилась. Он даже завидовал Косте, а среди девушек обслуживающего персонала подобрал себе очень похожую на Машу девчонку Олю, работавшую медсестрой. Но…Оля была только лишь слабой копией Маши. Маша – это эксклюзивный представитель женского пола. Красотка, каких мало. Была. Что теперь будет – Михаил даже не хотел представлять. Множество порезов и укусов на ее теле, а также ожоги сигаретами обязательно оставят шрамы, которые не уберет ни один пластический хирург. Теперь она не сможет так, как раньше загорать там, где ее обнаженное тело могут увидеть люди. Общественные пляжи, юбки и шорты, открывающие ноги, топики, оголяющие руки и грудь – все для нее теперь запретно. Только глухие, под горло блузки, только брюки и закрытые туфли. У нее левый сосок болтался на кусочке кожи – какие там открытые топики! Хорошо, если его пришьют на место, но…шрам все равно останется. Как и на плечах, с которых кожа просто свисала лоскутами – ее похоже резали на ленточки. Нет, правильно она разделалась с этими мразями! Хорошо! Прав Костя!

– Валим отсюда, Костя! Потом посмотришь за ней! Давай, пошли! – Михаил встал, уцепил Константина за руку и потянул с дивана – Все равно еще долго ничего не узнаешь! Лучше потом в палату к ней заглянешь! Сейчас на остров – денег возьмешь – и к ее матери! Давай!

Константин, ушедший в свои мысли, непонимающе посмотрел на друга, потом до него все-таки дошло. Кивнул, и спросил:

– Где тут у них туалет. Не на людях же портал открывать!

– Пойдем, пойдем! – заторопил его Михаил – На улицу! Там где-нибудь найдем укромное место! Кстати, как удобно в этих масках, это что-то! Наши морды-то не видать!

Они быстро пошли по коридору, спустились по лестнице, уже довольно-таки оживленной (утро!), и через десять минут вышли через дверь приемного покоя, пропустив мимо себя процессию с носилками, принесенными из скорой помощи. На носилках лежала пожилая женщина с закрытыми глазами, а шедший рядом мужчина в голубой костюме постоянно качал грушу, нагнетая под прозрачную маску порции воздуха.

– Ковид! – мрачно заметил Михаил – Как бы заразу не словить!

– Как бы Маша заразу не словила – буркнул Константин, ускоряя шаг. Он заметил милицейскую машину, которая припарковалась рядом с приемным покоем и ему хотелось побыстрее отсюда переместиться. И правда – какого черта сидеть на диванчике, если надо делать дела? За Машей он и на расстоянии посмотрит. И он ни на секунду не допускает, что Маша не выживет на операции.

Они зашли за угол здания, в скверик, дрожа на ледяном ветру. Как нарочно поднялась метель, и колючие снежинки хлестали по голым локтям, будто наказывая людей за наглость – выйти в таком наряде на морозе могут только совсем уж потерявшие берега придурки. Холодно в Москве декабрьским утром, очень холодно! Сколько Константин помнил – здесь всегда или сыро и жарко, или сыро и холодно. Неприятный климат. Никогда Костя не любил Москву.

Когда открылся портал в кабинет Константина и оба мужчины скакнули туда, как молодые олени, Михаил в сердцах выругался:

– Брр, замерз, твою мать! Какого черта ты ее в Склиф засунул?! Ну черт подери – мало ли хороших клиник? В Израиле, например! В Штатах! Денег что ли нет?!

– Деньги – пыль! – ответил Константин, открывая номерной сейф – Не в деньгах дело. Наши будут лечить, не спрашивая – может ли пациент оплатить лечение. Они все сделают, чтобы ее вытащить. А вот насчет зарубежных клиник – я не уверен. Совсем не уверен. Опять же – пока мы договоримся с иностранными врачами, пока мы их убедим, что можем оплатить…там же все через деньги, понимаешь? Опять же – что ты скажешь американским полицейским? Откуда мы взяли девушку? Та же история, только гораздо хуже. По крайней мере – наших ментов мы знаем, знаем, чего от них ожидать, и…чего от них ожидать не надо.

Константин достал несколько пачек пятитысячных купюр, посмотрел на них, и…бросил обратно в сейф:

– Черт! Забыл! Это засвеченные деньги. Их нельзя трогать. Их на крайний случай. Только банковским переводом можно. Ладно, не будем торопиться, сейчас посидим, согреемся, подумаем…и посмотрим на Машу.

Константин представил Машино лицо, и…хлоп! Появилась картинка. Маша лежала на высокой кровати, к руке – прозрачная трубка, тянущаяся от капельницы. Рядом – приборы, на экранах которых видна работа сердца. Лицо Маши бледно, но видно, что сердце работает устойчиво, без каких-то сбоев. Иначе бы ее не оставили одну.

В палате еще двое – две женщины, как и Маша – без сознания, и так же опутанные проводами и трубками.

– Жива! – с облегчением вздохнул Константин.

– Жива! – довольно вторил Михаил – Слушай, Кость…а может не надо к матери? Еще кондрашка хватит…Машка нас потом загрызет. Опять же – как ты ей объяснишь то, что произошло с Машей? Каким образом? Дело твое, конечно, тебе выкручиваться, но ты подумай – надо ли? Сейчас посидим, успокоимся, сходим в душ, позавтракаем, и…с новой силой навалимся на проблемы! С документами, с деньгами – в Склиф, дадим врачам бабла, они ее быстренько на ноги и поставят!