Падшее Просвещение. Тень эпохи

Жан-Жак Руссо создал концепцию естественного человека. Мыслитель идеализировал «дикаря» как существо, которое еще не знает частной собственности и других достижений культуры. «Дикарь», по мнению Руссо, – это существо добродушное, доверчивое и дружелюбное, а вся порча идет от культуры и исторического развития. Просветители свято верили в преобразующую силу воспитания. Воспитание может все. Идея английского философа Локка, что ребенок – это tabula rasa, или частая доска, на которой с помощью воспитания можно зафиксировать любые тексты, была подхвачена всеми представителями эпохи Просвещения. Основные педагогические идеи этой эпохи сводились к следующему:

• человек от рождения добр и готов к счастью, он наделен природными задатками, и назначение воспитания – сохранить и развить природные данные ребенка. Идеалом представляется неиспорченный обществом и воспитанием человек в его естественном состоянии;

• естественное воспитание осуществляется прежде всего природой, природа есть лучший учитель, все окружающее ребенка служит ему учебником. Уроки дает природа, а не люди. Чувственный опыт ребенка лежит в основе познания мира, на его основе воспитанник сам создает науку.

Но вот сама Природа была не согласна с такими представлениями о ней и о силе воспитания и преподнесла еще один неожиданный урок тем, кто ее так страстно идеализировал.

Одичавший ребенок Питер (обнаружен в 1725 – 22 февраля 1785) – это ребенок, выросший в условиях крайней социальной изоляции. Мальчик из Ганновера на севере Германии был найден в 1725 году живущим в лесах около Хамельна. Мальчик, чье происхождение и родители были неизвестны, вел совершенно дикий образ жизни, питаясь лесными растениями и передвигаясь на четвереньках.

Сразу после находки (или поимки) его перевезли в Великобританию по приказу Георга I, чей интерес к несчастному мальчику возник во время визита на родину, в Ганновер. На момент обнаружения Питеру было приблизительно 10 лет. За следующие 60 лет, прожитых в обществе, Питер обучился произношению только двух-трех слов.

После перевозки Питера в Великобританию общественность Лондона была полна слухами и спекуляциями. Повальное увлечение дикарем было предметом резкой сатиры и серьезных исследований.

Принцесса Уэльская, заботясь о благополучии найденыша, в 1726 году, после того как острое общественное любопытство начало спадать, приняла меры, чтобы доктор Арбутнот занимался его образованием. Однако все усилия научить его говорить, читать или писать были тщетны.

После того как Питер был освобожден от наблюдения доктора Арбутнота, его поручили заботе госпожи Тичборн, одной из фрейлин королевы, со значительной пенсией для него. Тичборн обычно проводила несколько недель каждое лето в доме Джеймса Фенна, фермера-йомена, в Экстер-Энде, к нему и перешли фактические заботы о Питере. Фенну передали распоряжение 35 фунтами в год для поддержки и обслуживания Питера. После смерти Джеймса Фенна Питер был передан его брату, Томасу Фенну, на ферму под названием Бродвей, где Питер и прожил с несколькими сменявшими друг друга арендаторами до смерти, получая правительственную пенсию.

В конце лета 1751 года Питер исчез с бродвейской фермы. В газетах были размещены объявления, предлагавшие награду за его возвращение. 22 октября 1751 года в округе Св. Эндрю в Норидже случился пожар. Поскольку огонь угрожал местной тюрьме, ее обитатели были спешно освобождены, и один из них привлек к себе внимание чрезмерной волосатостью, физической силой и едва подобными человеческим звуками, которые он издавал, некоторые даже приняли его за орангутанга. Несколько дней спустя в необычном узнике опознали Питера, возможно, через описание его в лондонской газете Evening Post. Он был возвращен на ферму Томаса Фенна и получил специальный кожаный воротник со своим именем и адресом, на случай, если он когда-либо потеряется снова.

Питер дожил приблизительно до 70-летнего возраста. В 1782 году его посетил шотландский философ и судья Джеймс Бернетт, лорд Монбоддо, который оставил последнее описание Питера: у того был здоровый цвет лица, густая борода, он понимал то, что ему говорили, но самостоятельно был способен произнести только слова «Питер», «король Георг» и напеть несколько песен. Питер умер 22 февраля 1785 года и был похоронен в Норткраче непосредственно у главного входа церкви св. Марии. Заметим, что воспитанием Питера занимались на самом высоком уровне, он был предметом пристального внимания, а результат оказался нулевым, но случай с Питером был не единственным в эту эпоху всеобщей власти Разума, когда все поголовно верили под влиянием идей Руссо в преобразующую роль правильного воспитания.

Дикий мальчик из Авейрона: история Виктора

Девятого января 1800 года из леса вблизи деревни Сен-Сернен, расположенной на юге Франции, вышел мальчик в возрасте одиннадцати-двенадцати лет. Он передвигался в вертикальном положении, но не мог говорить и издавал лишь бессмысленные звуки. Он был одет в превратившуюся в лохмотья рубашку и совершенно не стеснялся своей наготы. Его схватили, когда он проник в огород местного дубильщика кож, чтобы накопать там овощей для еды. Как часто бывает в таких небольших деревнях, молва быстро разнесла новость о поимке «дикаря». Так началась история дикого мальчика из Авейрона, как его стали с тех пор называть, – дикого ребенка, о котором вскоре заговорила вся Европа.

По сохранившимся описаниям, мальчик имел рост примерно метр сорок, белую (но слегка смугловатую) кожу, круглое лицо, острый нос, спутанные темно-каштановые волосы и сотни маленьких шрамов, покрывавших все его тело. Кроме того, у него на горле был еще один шрам длиной 41 мм. Эти шрамы породили спекуляции о том, что в какой-то период времени с ним плохо обращались и перерезали ему горло, прежде чем оставить одного. Его правая нога была слегка подогнута вовнутрь, так что при ходьбе он немного прихрамывал. Было быстро установлено, что он не получил «домашнего» воспитания: он мочился и испражнялся в любом месте, где испытывал в этом потребность. Он предпочитал есть только картофель, который сначала бросал в костер, а затем, обжигаясь, быстро запихивал себе в рот. Всем, увидевшим его в первые дни (а среди них было много просто любопытных людей), было ясно, что он в течение какого-то времени жил в лесу один и был полностью лишен каких-либо социальных контактов. Через два дня мальчика поместили в сиротский приют в местечке Сент-Африк и дали ему имя Жозеф. В приюте Жозеф сразу замкнулся в себе и начал испытывать своего рода депрессию; по сообщениям очевидцев, он не издал ни единого звука в течение двух недель. Он отказывался практически от любой еды, за исключением картофеля, и пил только воду. Он разрывал любую одежду, которую на него надевали, и спал только на полу. Все его органы чувств были в полном порядке, но он уделял внимание только еде и сну. Директор приюта быстро понял, что у него появился уникальный индивид, который заинтересует в равной степени и ученых, и дилетантов. Он назвал мальчика «феноменом» и разослал письма в парижские газеты с предложением о том, чтобы обследованием ребенка занялось государство. История о enfant sauvage de L’Aveyron – «диком ребенке из Авейрона» стала в Париже главной темой разговоров. Наконец-то появилась возможность проверить на практике философские идеи Жан-Жака Руссо…

В своих ранних сочинениях Руссо утверждал, что человек является, в сущности, хорошим, «благородным дикарем», пока он пребывает в «природном состоянии» (состоянии, в котором находятся все другие животные и в котором он находился до возникновения цивилизации и общества), и что «хорошие» люди сделались несчастными и испорченными в результате своего опыта жизни в обществе. Он считал общество «неестественным» и «развращенным» и был уверен в том, что его дальнейшее развитие принесет человеку еще больше несчастий. Обнаружение «дикого ребенка» давало людям возможность проверить эти взгляды и подробно изучить ребенка, который вырос таким, каким его создала природа, и не испытал «противоестественных» влияний общества.

В то время в Париже существовал знаменитый институт для глухонемых, директором которого был Рош-Амбруаз Кукуррон Сикар (Roche-Ambrois Cucurron Sicard), уважаемый ученый и общепризнанный эксперт в области обучения глухих. Прочитав об этом случае, Сикар написал два письма с просьбой о взятии ребенка под опеку государства с целью проведения научных исследований. Одно из писем было направлено Люсьену Бонапарту, брату Наполеона и министру внутренних дел молодой республики. При наличии таких влиятельных друзей казалось неизбежным, что ребенок окажется объектом пристальных исследований в Париже.

Однако местный комиссар правительства заявил, что мальчик останется в приюте на какое-то время, чтобы власти могли проверить правдивость этой истории (существовали опасения, что это мистификация), и чтобы родители из окрестных мест, дети которых пропали и не были найдены, могли бы прийти и выяснить, не является ли этот мальчик их сыном. В этот период Жозеф начал постепенно делать свою диету более разнообразной: он стал есть горох, зеленые бобы, грецкие орехи и ржаной хлеб. Через четыре месяца он уже ел мясо, но, по-видимому, ему было безразлично, является ли оно вареным или сырым. Он имел обыкновение собирать остатки еды и закапывать их в саду, возможно, для того, чтобы съесть их позднее.

В дальнейшем были предприняты попытки выяснить подробности этой истории. Необходимо было найти ответы на многие интригующие вопросы. Был ли мальчик «дитя природы»? Был ли он действительно диким ребенком или же просто слабоумным, оставленным в лесу за несколько недель до его обнаружения? Мог ли он сам заботиться о себе в условиях дикой природы? Как долго мальчик жил в одиночестве? Где и как он жил?

В полученных рапортах сообщалось, что голого мальчика видели примерно два-три года тому назад в окрестностях деревни Лакон (Lacaune), расположенной примерно в семидесяти милях к югу от Сен-Сернена. Он питался корнями и желудями и убегал от всякого, кто пытался к нему приблизиться. Иногда замечали, что он передвигается на четвереньках, но позднее выяснили, что он делал это только в состоянии крайней усталости. Отсутствие на его коленях мозолей указывало на то, что дикарь ходил в вертикальном положении. По-видимому, крестьяне из окрестных деревень знали о его существовании и относились к нему просто как к какой-то диковинке, не заслуживающей особого внимания. Имелись сообщения о том, что однажды, в 1798 году, его поймали и выставили напоказ на деревенской площади, однако Маугли сумел убежать и пропал из поля зрения примерно на один год. Затем в июне 1799 года на него случайно наткнулись три охотника и взяли его в качестве трофея. Одна местная вдова присматривала за ним в течение нескольких недель; она научила его готовить картофель и дала ему рубашку, в которой его и увидели несколько месяцев спустя. Благодаря доброте, проявленной вдовой, мальчик, по-видимому, начал охотнее идти на контакты с людьми и стал часто попадаться на глаза местным крестьянам. Иногда он подходил к отдельно стоящим крестьянским домам и садился поблизости, ожидая, пока ему вынесут какую-нибудь еду. Один крестьянин регулярно давал мальчику картофель, который тот пек на костре и поедал горячим. Насытившись, он снова исчезал среди окрестных холмов, чтобы спрятаться там от посторонних глаз.

По сути, крестьяне относились к нему как к дикому животному, регулярно появляющемуся у их домов. Хотя они видели в нем человеческое существо, но не считали себя обязанными попытаться поймать его или дать ему одежду. В те дни людям нередко приходилось видеть «деревенских дурачков», живших рядом с ними, и поэтому дикий мальчик был отнесен крестьянами к той же категории. Мальчик вполне мог продолжать вести подобный образ жизни, но по какой-то причине он решил двинуться на север и дошел до Сен-Сернена. Местный комиссар в течение нескольких недель пытался выяснить, что произошло с мальчиком в прошлом, но не нашел каких-либо надежных сведений, позволяющих объяснить, как ребенок оказался совершенно один в лесу. Впоследствии появилось множество выдуманных историй о ребенке, брошенном на съедение волкам, и других подобных ужасах.

Чтобы проверить, не является ли данный случай мистификацией, Жозефа подвергли нескольким довольно примитивным испытаниям. Например, ему дали зеркало, чтобы оценить его реакцию. Он не узнал себя и даже попытался протянуть руку, чтобы схватить картофель, увиденный им в зеркале. Имелись также сомнения относительно того, как он сумел пережить относительно суровые зимы, характерные для этой области Франции. К тому же мальчик предпочитал подолгу сидеть около огня. Чтобы проверить его способность переносить холод, его раздели и вывели морозным вечером на улицу. Он этому никак не сопротивлялся и, по-видимому, даже получил удовольствие от такой прогулки на свежем воздухе. Отсюда был сделан вывод о том, что дикий мальчик, подобно кошкам и собакам, был довольно нечувствительным к холоду, но при любой возможности предпочитал располагаться поближе к теплу.

После пяти месяцев пребывания в местном приюте мальчик продемонстрировал слабый прогресс. Люди, отвечавшие за его воспитание, испытывали разочарование и утверждали, что Маугли по-прежнему больше похож на животное чем на человека. Было решено, что лучше всего отправить его для дальнейшего обучения в Париж. К сожалению, по дороге в столицу дикарь заболел оспой, что серьезно задержало его в пути. Тем не менее, 6 августа 1800 года на почтовой карете дикий мальчик был доставлен в институт для глухонемых, который располагался в Люксембургском саду. Жозефа немедленно передали в руки Сикара. В первые две недели Сикар был настолько занят другими делами, что Жозеф оказался фактически брошенным еще раз. Он к тому времени заметно растолстел, ему стало нравиться, когда его щекочут, и довольно часто его видели смеющимся, хотя никто с уверенностью не знал, над чем же он смеется на самом деле. Однако эти видимые признаки прогресса наблюдались на фоне удручающего поведения. Жозеф по-прежнему не пользовался туалетом и совершенно открыто демонстрировал все проявления естественных функций своего организма. Его не интересовало практически ничего, кроме пищи и сна. Действительно, как отмечалось в отчетах, «вся его суть была сконцентрирована в желудке». Он практически не уделял никакого внимания происходящему вокруг него и ничем не интересовался. Он стал равнодушным практически ко всему, избегал других детей, находившихся в институте, но никогда не вел себя нечестно или подло по отношению к другим людям.

Имеются противоречивые сведения о свободе, которой пользовался Жозеф в институте. В одних отчетах утверждается, что он был полностью предоставлен сам себе и никогда не пытался сбежать (что было для него вполне возможным); в других же отчетах сообщается, что его часто сажали на цепь, чтобы предотвратить попытки бегства. Но в любом случае, для Жозефа в эти три месяца, по-видимому, не было сделано ничего, и в результате его состояние стало ухудшаться. Он начал пачкать свою постель и наносить себе различные повреждения, а также бить и царапать тех, кто за ним ухаживал. Его часто посещали любопытные люди, которые за определенную мзду получали от смотрителей возможность увидеть «дикого ребенка». Эти посетители постоянно докучали Жозефу, который бесцельно слонялся по коридорам здания и институтскому саду в самом жалком состоянии. Сикар, этот «великий воспитатель», в данном случае, по-видимому, полностью игнорировал свои обязанности. Жозеф, о котором недавно говорила вся страна, вновь стал всеми забытым и покинутым ребенком. Есть подозрение, что Сикар счел этот случай безнадежным и решил вовсе не браться за него, чтобы не рисковать своей репутацией. Позднее была создана еще одна комиссия для систематического измерения и уточнения способностей Жозефа. Ее выводы совпали с выводами Сикара: Жозеф является «идиотом», обладающим исключительно животными инстинктами, развившимися у него в период пребывания в лесу, и поэтому ему ничем нельзя помочь.

Жизнь Жозефа катилась в никуда, но осенью 1800 года в ней наконец-то забрезжила надежда после прихода в институт нового доктора по имени Жан-Марк Гаспар Итар (Jean-Marc Gaspard Itard). Итар заинтересовался Жозефом и начал пристально наблюдать за его поведением. Он подметил в мальчике некоторые обнадеживающие моменты, на которые не обратили внимание другие ученые, и начал осуществлять программу оценки и развития его способностей. Итар получил специальное помещение в институте, в котором он мог без помех работать с Жозефом. Он был молодым доктором, преисполненным энтузиазма и открытый новым идеям и новаторским методам лечения. Не имея собственной семьи, доктор посвятил всю жизнь работе и завещал все свое состояние на цели улучшения условий жизни глухонемых воспитанников института. Итар неофициально стал временным приемным отцом Жозефа и начал уделять мальчику все больше и больше времени. Итар, в отличие от Сикара, верил, что для Жозефа существует надежда. Итар считал, что люди являются продуктом их окружения, и поэтому верил в возможность перевоспитания Жозефа при создании соответствующих условий. Если бы эксперимент удался, то теория развития человека «с чистого листа» (tabula rasa) получила бы явное подкрепление. Эта теория предполагает, что дети появляются на свет с немногими врожденными способностями и что развитие ребенка происходит в результате внешних воздействий. Эта точка зрения во многом соответствует «воспитательному» аргументу в споре о соотношении ролей природы и воспитания. Однако по прошествии десяти лет (в 1810 году) Сикар написал доклад о диком мальчике, в котором подтвердил, что первоначальный диагноз – «полный идиотизм» – был правильным и что с тех пор в данном случае не было достигнуто практически никакого прогресса.

Постскриптум к успешной (или неудачной) истории о диком мальчике из Авейрона был написан самим Итаром через двадцать лет после ее завершения. Итар сообщал о том, что «значительная часть моего времени из тех десяти лет была посвящена этому важному эксперименту. Мальчик… не получил в результате моих усилий всех тех выгод, которые я надеялся ему обеспечить. Но те многочисленные наблюдения, которые я смог сделать, те обучающие процедуры… не пропали бесследно, и позднее я использовал их с гораздо большим успехом в работе с детьми, немота которых была вызвана менее серьезными причинами».

Если говорить о веке Разума, то, прежде всего, разум проявляется в интеллектуальной сфере деятельности, то есть в науке. Так какие новые научные знания подарил человечеству век Просвещения? Начнем с возникновения новой метрической системы. Именно открытие этой универсальной системы измерения позволило человеческому Разуму определить вес Земли, измерить расстояния между различными небесными светилами, то есть ворваться в ту область, которая еще совсем недавно считалась исключительно епархией святой веры. Небо было обиталищем Бога, и вдруг это самое небо стало исчисляться с помощью метра. Как же был открыт этот самый метр?

Обилие единиц измерения и различия между ними в разных регионах затрудняли торговлю и вызывали огромные проблемы при перевозке грузов. Их унификация стала одной из целей Великой французской революции. 9 февраля 1790 года Клод-Антуан Приер-Дювернуа (1763–1832) по прозвищу Приер из Кот-д’Ор, военный инженер, отвечавший за реквизирование оружия и боеприпасов на нужды революции, подал по этому поводу петицию в Национальное собрание Франции.

Проект по определению универсальных единиц измерения способствовал не только социальному прогрессу – научное сообщество также видело необходимость определения универсальных мер, и Французская академия наук сыграла в реализации проекта немалую роль. Единицы измерения должны были использоваться для измерения различных величин, которые с точки зрения физики определялись как общие характеристики различных объектов и веществ, например вина и масла. Если требовалось измерить количество вина и масла, то не имело смысла использовать две разные единицы измерения, так как оба этих вещества являются жидкостями – достаточно одной, общей единицы. Спустя несколько лет была введена такая единица измерения – литр.

Одна из основных физических величин – это длина, которая является общей характеристикой для множества объектов и позволяет определить их размеры. Существовало множество мер длины, и казалось логичным начать с определения общей единицы измерения длины. Кроме того, требовались точные инструменты как для измерения эталона длины, так и для изготовления необходимого числа его копий. Для реализации проекта были все условия: совершенные ранее открытия позволяли изготовить очень точные измерительные инструменты.

При определении требований к новым универсальным единицам измерения решающую роль сыграли идеи равенства, провозглашенные французской революцией. Этих требований было три: во-первых, новые единицы измерения были обязательными к применению во всех странах, во-вторых, они должны были быть неизменными, в-третьих, они не должны были быть антропоморфными.

Выбор меридиана

Какими свойствами должна была обладать новая мера длины? Какие предложения звучали и как было принято окончательное решение? Наконец, почему было решено измерить длину дуги меридиана и какую именно? Ответы на эти вопросы были получены по результатам трех экспедиций, организованных с целью установления метра как универсальной единицы измерения расстояния.

Согласно постановлению Французской академии наук, требовалось найти меру длины, которая бы определялась на основе некоего явления природы, так как природа считалась неизменной и принадлежащей всему человечеству. Таким образом удалось бы обеспечить стабильность новой меры и ее неизменность с течением времени.

Но какое явление природы могло стать основой для такой единицы измерения при соблюдении вышеуказанных условий? Было рассмотрено три варианта: первый – длина маятника, второй – длина дуги экватора, третий – длина дуги меридиана.