Независимая Украина. Крах проекта

Восстания 30-х годов XVII века

В начале семнадцатого века Речь Посполитая была в зените своего могущества, под властью польского короля были огромные пространства от Германии до Смоленска. И, несомненно, жемчужиной в польской короне были земли Малороссии. Порабощенный народ платил огромные подати, что позволяло шляхте буквально купаться в роскоши. По сути, местное население было превращено в бесправных рабов, а вскоре начались и гонения на православие. Понятное дело, что народное терпение истощалось, и каждую минуту могло начаться восстание. В сохранившемся письме польского магната князя Збаражского подробно описывается ситуация в Малороссии: «Опасность войны с рабами никогда еще не угрожала польскому государству с такой очевидностью, как в данный момент», – писал он в 1625 году.

Причем в этот раз казаки готовы были прийти на помощь крестьянам и действовать совместно против Польши. Понимая серьезность ситуации, польское правительство нанесло упреждающий удар. В Малороссию была направлена военная комиссия во главе с магнатом Конецпольским, к которому со своими отрядами присоединилось еще около 30 магнатов – владельцев крупнейших имений на Украине. Цель комиссии была сократить до минимума число казаков, а все остальное население превратить в крепостных. Силы поляков и казацко-крестьянская армия встретились у Куруковского озера. После нескольких сражений Конецпольский подписал с казацкой старшиной так называемое «Куруковское соглашение», или «Ординацию запорожских казаков». По этому соглашению число реестровых казаков сокращалось до шести тысяч человек, остальные должны были превратиться в крепостных крестьян. Не попавшие в реестр, а таких было до сорока тысяч, так называемые «выписчики», были возмущены условиями «Ординации» и не имели ни малейшего желания им подчиниться. Тысячи человек, как казаков, так и желавших стать казаками крестьян, отправились в Запорожье или в Московское государство. Часть тех непокорных при царе Михаиле Романове поселили на территории нынешних Белгородской и Воронежской областей. Их села чересполосно соседствовали с деревнями великороссов. Даже триста лет спустя, в 1930-е годы, соседи шуточно дразнили друг друга «кацапами» и «хохлами». А особенности малороссийского говора (взрывное, фрикативное «г», знаменитое «хэканье») население Белгородчины и Воронежской области сохраняет и сегодня.

Но польские войска во времена Конецпольского были отозваны для участия в войне со Швецией, и «Ординация» несколько лет оставалась на бумаге. Только в 1629 г. Конецпольский вернулся с войсками в Малороссию, чтобы разоружить казаков и превратить их в крепостных. Как только первые польские солдаты появились на нашей (русской, а не украинской!) земле, вспыхнуло восстание, возглавленное запорожцами, к которому присоединились массы крестьянства. Восстанием руководил вождь запорожцев Тарас Федорович, вошедший в историю под прозвищем Трясило. Реестровые казаки, ставшие на сторону польского правительства, были частично уничтожены, частично отброшены к Корсуню, а их гетман Григорий Черный судим «за измену русскому народу» (а отнюдь не украинскому: так сформулировали обвинение сами казаки) и казнен. (Еще одна деталь: в то время левый берег Днепра назывался московским, а правый – русским, «руським», а никак не украинским!)

У Корсуня русский герой Трясило разгромил соединенный отряд поляков и реестровых казаков, причем во время сражения многие реестровцы перешли на сторону восставших. После этого восстание охватило огромное пространство по обоим берегам Днепра. Решительное сражение состоялось около Переяслава. Оно длилось три недели, но успеха не удалось достигнуть ни полякам, ни восставшим. В результате поляки смогли склонить на свою сторону часть лидеров восстания, которые свергли Федоровича. Новый гетман Антон Бут заключил с поляками перемирие, согласно которому реестр вырастал с 6.000 до 8.000 человек, было увеличено жалованье реестровым казакам, а всем участникам восстания было обещано помилование.

Вскоре умер непримиримый враг православия польский король Сигизмунд, и его преемник Владислав попытался смягчить обостренную религиозную вражду между православными и католиками. Результатом его усилий стали «Статьи для успокоения русского народа», согласно которым православные и униаты уравнивались в правах, православным возвращалась часть отобранных у них монастырей. (Обратите внимание: поляки семнадцатого века называют население нынешней Украины не украинцами, а именно русскими!) Однако социальное напряжение снято не было. Поэтому в среде простонародья мысль о продолжении вооруженной борьбы не только не угасала, но находила все большее число сторонников. Нереестровые казаки, над которыми висел дамоклов меч обращения в рабов-крепостных, готовы были взяться за сабли в любой момент. Уже в 1635 году запорожцы под руководством Сулимы захватили польскую крепость Кодак, вырезали поголовно весь ее гарнизон, а укрепления разрушили до основания. Верные Речи Посполитой реестровые казаки захватили Сулиму и выдали полякам. Всем же захваченным рядовым казакам Сулимы поляки отрубили уши. После гибели Сулимы восстание возглавил Павел Бут (Павлюк), который обратился с призывом к казачеству и к «поспольству» (мещанам и крестьянам) ловить как изменников и доставлять ему старшину реестровых казаков. Гетман реестровцев Кононович и ряд старшин были схвачены, доставлены Павлюку и казнены. Часть реестровых казаков присоединилась к восставшим. Начало подниматься на борьбу и крестьянство. Особенно сильным было крестьянское движение на Левобережье. Шестого декабря 1637 года под селом Кумейки произошло сражение, в котором казаки были разгромлены и отступили к Черкассам, где вскоре капитулировали. Сам Павлюк, как и его предшественник Сулима, был публично казнен в Варшаве. Но многие уцелевшие повстанцы сумели спастись бегством в пределы Московского государства и на Дон.

Расправившись с восставшими на Правобережье, польский полководец Потоцкий перешел на левый берег Днепра, где еще действовали многочисленные отряды повстанцев. Огнем и мечом прошли ляхи по городам и селам Левобережья, вешая и сажая на кол участников восстания. Затем, оставив по всей Малороссии гарнизоны, Потоцкий поспешил в Варшаву на Сейм, с намерением провести через Сейм закон, который бы раз и навсегда ликвидировал угрозу казацко-крестьянских восстаний. В начале января 1638 г. закон был принят под названием «Ординация Войска Запорожского реестрового, находящегося на службе у Речи Поспослитой». Условия этой «Ординации» были настолько тяжелы, что фактически превращали реестровых казаков (число которых было ограничено шестью тысячами) в наемное польское войско под командой польских офицеров. Выборность старшин была отменена. Звание гетмана упразднялось. Вместо него командовать реестровыми казаками должен был назначаемый королем «комиссар»-шляхтич. Только самые низшие должности могли занимать казаки. Для того чтобы затруднить пополнение Запорожской Сечи беглыми крестьянами, заново была отстроена крепость Кодак, в которой находился крупный польский гарнизон.

Польское правительство рассчитывало, что с внедрением в жизнь пунктов «Ординации» удастся окончательно поработить Малороссию, как это уже давно было сделано в «Воеводстве Русском» (Галиции). Однако, вместо того чтобы покориться, русский народ поднялся на еще одно восстание. Возглавили его запорожец Яков Острянин и один из помощников покойного Павлюка – Скидан. Им удалось выиграть несколько сражений, но в конце концов они были разбиты и осаждены в своем лагере. Считая сражение проигранным, Острянин с отрядом казаков бросился на прорыв, вырвался из окружения и бежал в Московское царство. Русское правительство благосклонно приняло казаков и поселило на Слободской Украине около Чугуева.

Брошенные казаками повстанцы выбрали себе гетманом Димитрия Гуню и еще два месяца продолжали отбиваться. Видя бесперспективность борьбы, часть повстанцев попыталась договориться с поляками, и тогда Гуня с отрядом непримиримых прорвал кольцо осады и ушел в пределы Московского государства, остальные восставшие сдались на милость победителей.

После подавления восстания в Киеве поляками была созвана казацкая рада, безоговорочно признавшая «Ординацию» и отправившая к польскому королю посольство, которое должно было изъявить ему верность и просить его сохранить за казаками их земли и назначить жалованье. Одним из членов этого посольства был сотник Богдан Хмельницкий – будущий гетман.

«Ординация» стала совершившимся фактом. Шесть тысяч реестровцев, попавших в привилегированное положение и ставших как бы «полушляхтой», определенно и недвусмысленно стали на сторону польского правительства в его споре с народом. Исчез организованный центр народного сопротивления польско-католической агрессии, которым было в течение полувека реестровое казачество, несмотря на соглашательские настроения его верхушки. Народ был обезглавлен, тем более что и в высшем духовенстве, возглавляемом шляхтичем Петром Могилой, он не находил защитников против жестокого угнетения.

Наступило десятилетие, которое поляки с гордостью называют временем «золотого покоя». Для поляков это действительно были годы покоя, но для народа это было, вероятно, самое черное десятилетие (1638—1648 годы) за его историю. Земли Малороссии вместе с жителями были разделены между шляхтой. В погоне за прибылью магнаты и шляхта начали сдавать свои поместья в аренду или на откуп евреям, которые не останавливались ни перед чем, стремясь выбить из крестьян максимум средств. Доходило до того, что евреи-откупщики (коим шляхта отдавала свою имения в управление) и церкви православные отпирали лишь за деньги.

Поднявшие голову униаты повели новое наступление на православие. Насколько далеко зашли эти притеснения, видно из сохранившихся документов, согласно которым польские помещики заставляли православных священников и их семьи, наряду с крестьянами, выходить на барщину. За ослушание их избивали и калечили. Все жалобы как польским властям, так и митрополиту оставались без результатов. Не удивительно, что в результате этих притеснений, взоры православных обращались к Москве.

Тысячи казаков и вольных крестьян после «Ординации» оказались на положении изгоев, за которыми охотились магнаты с целью превратить их в крепостных. Но и реестровое казачество очутилось в тяжелом положении. Их, превращенных в наемников под командой польских офицеров, заставляли идти против собственного народа; при всяком случае поляки унижали их религиозно-национальные чувства и заставляли нести разные натуральные повинности для старшины, которая сплошь состояла из шляхтичей. Кроме того, обещанное жалование власти платили нерегулярно, что только озлобляло реестровиков.

Еще в более тяжелом положении находилось мещанство (жители городов) и многочисленные крепостные крестьяне. Не удивительно поэтому, что то десятилетие «золотого покоя», которым так гордятся поляки, было десятилетием нарастания недовольства и ненависти русского народа и казаков. Десять лет народ копил силы и ждал удобного момента. Наконец, выросло новое поколение малороссов, готовых мстить за своих убитых отцов и старших братьев. А главное, нашелся вождь, сумевший собрать в единый кулак всех врагов Польши.

Этим вождем стал Богдан Зиновий Хмельницкий.

Хмельницкий

Пожалуй, о Хмельницком написано больше книг и статей, чем обо всех остальных гетманах вместе взятых, но практически все историки касаются только последних лет его жизни. Причина такого невнимания к молодости батьки Хмеля очевидна: он жил так же, как и тысячи других воинов Речи Посполитой. Родился в семье небогатого шляхтича около 1595 года, в юношеские годы прослушал курс грамматики, поэтики и риторики во львовском иезуитском коллегиуме – словом, обычный классический курс рядового тогдашнего шляхтича. Достоверно известно, что в 1620 году он вместе со своим отцом принимал участие в молдавском походе гетмана Станислава Жолкевского и принял боевое крещение в битве с турками под Цецорой. Эта битва завершилась не только сокрушительным поражением для польского войска, но и гибелью отца Богдана. Юноша попал в плен, откуда его выкупила мать. Затем Хмельницкий воевал во всех войнах, которые вела Речь Посполитая. В 1633 году король наградил его саблей за участие в войне с Московским царством.

К своему пятидесятилетию Хмельницкий явно завершил свою карьеру, став чигиринским старостой. Казалось бы, ждет его спокойная старость на своем хуторе Субботов и воспоминания о лихой молодости. Но судьба распорядилась иначе. Овдовев, Хмельницкий решил взять новую жену, но его избранницу похитил сосед – чигиринский подстароста Даниил Чаплинский. Кстати, вместе с хутором. Действительно, чего уж мелочиться. Правда, права самого Хмельницкого на хутор были весьма спорными. Оскорбленный Богдан попытался вызвать обидчика на дуэль, но попал в засаду и чудом вырвался. Пришлось ему жаловаться коронному гетману, затем началась судебная тяжба, которую Хмельницкий проиграл – единственным утешением стали для него 130 злотых как компенсация за Субботов. Возвратившись ни с чем из Варшавы, Хмельницкий продолжал жаловаться на Чаплинского, тот в свою очередь обвинял Богдана в измене и сношениях с татарами. Готовился Хмельницкий тогда к восстанию или нет – неизвестно, но по приказу коронного гетмана Потоцкого он был арестован. Вскоре Хмельницкому удалось бежать, и 11 декабря 1647 он вместе со своим сыном прибыл в Запорожскую Сечь, а оттуда направился за помощью в Крым. Момент для просьбы был удачный. Крымский хан был недоволен Польшей, так как она неаккуратно платила ежегодный «подарок», которым откупалась от набегов; а, кроме того, на полуострове был неурожай и, как следствие, падеж скота. Татары были непрочь компенсировать свои потери путем грабежа во время войны. Хан согласился помочь Хмельницкому и передал в его распоряжение отряд в четыре тысячи воинов под командой перекопского мурзы Тугай-бея. Так по одну сторону баррикад оказались в прошлом заклятые враги – татары и казаки, хотя доверия между новыми союзниками не было. В качестве заложника в Бахчисарае остался сын Хмельницкого Тимош, а Тугай-бей в казацком стане гарантировал, что хан не ударит Хмельницкому в спину.

18 апреля 1648 года Хмельницкий прибыл в Сечь и изложил результаты своей поездки в Крым. Народ на Сечи принял его с энтузиазмом и избрал кошевым атаманом войска запорожского. Гетманом Хмельницкий стал называться только позднее. К концу апреля 1648 года Хмельницкий уже имел в своем распоряжении десять тысяч человек (включая и татар), с которыми и готовился выступить в «поход мести».

Весть о захвате повстанцами Запорожья встревожила польскую администрацию, и она решила задушить восстание в зародыше. Поляки быстро стягивали свои силы в кулак для борьбы с казаками, а в это время все население Малороссии готовилось присоединиться к казакам, как только те появятся…

Коронный гетман Николай Потоцкий выслал вперед четырехтысячный авангард под руководством своего сына Стефана, а реестровым казакам приказал идти ему на подмогу. Однако реестровые при первой же возможности перебили своих польских командиров и присоединились к Хмельницкому. Поляки, оказавшиеся в меньшинстве, попытались отступить, но были полностью разгромлены.

Потоцкий решил «примерно наказать бунтовщиков» и, не сомневаясь в победе, двинулся навстречу Хмельницкому. И попал в засаду под Корсунем. В этом бою погибла вся регулярная (кварцяная) армия Речи Посполитой мирного времени – более 30 тыс. человек. Гетманы Потоцкий и Калиновский были взяты в плен и отданы Тугай-бею в качестве платы за помощь. Вся польская артиллерия и огромные обозы достались казакам как военная добыча. Сразу после этих побед на Украину прибыли основные силы крымских татар во главе с самим ханом Ислам-Гиреем. Поскольку сражаться уже было не с кем (хан должен был помочь Хмельницкому под Корсунем), орда вернулась в Крым.

Известия о двух поражениях поляков быстро облетели всю Малороссию. Крестьяне и мещане начали массами присоединяться к Хмельницкому или, образуя партизанские отряды, самостоятельно громить имения поляков, захватывать города и замки с польскими гарнизонами. Крестьяне и горожане старались со всей жестокостью отомстить полякам и евреям за притеснения, которые длились долгие годы.

Крупнейший магнат Левобережья князь Иеремия Вишневецкий, узнав о восстании Хмельницкого, собрал собственное войско, чтобы помочь гетману Потоцкому усмирить восстание. Если бы он успел, то, возможно, Хмельницкий был бы разбит, но неистовый Иеремия опоздал. Теперь ему оставалось только спасать своих соплеменников. Все, кто так или иначе был связан с Польшей и ее социальным строем, уходили вместе с Вишневецким. Шляхтичи, арендаторы-евреи, католики, униаты знали, что если только попадут в руки повстанцев, то им пощады не будет. Как показала история, они не ошибались. Пойманных евреев казаки казнили с особой жестокостью. Не церемонились восставшие и с поляками, особенно с ксендзами. В результате этого стихийного погрома на Левобережье за несколько недель лета 1648 года исчезли все поляки, евреи, католики, а также и те из немногочисленной православной шляхты, которые симпатизировали полякам и сотрудничали с ними. О накале ненависти свидетельствуют такие факты: как минимум половина украинских евреев из общего числа, оцениваемого в приблизительно 60 000, были убиты или угнаны в рабство. Еврейский летописец Натан Гановер писал: «С одних[2] казаки сдирали кожу заживо, а тело кидали собакам; другим наносили тяжелые раны, но не добивали, а бросали их на улицу, чтобы медленно умирали; многих же закапывали живьем. Грудных младенцев резали на руках матерей, а многих рубили на куски, как рыбу. Беременным женщинам распарывали животы, вынимали плод и хлестали им по лицу матери, а иным в распоротый живот зашивали живую кошку и обрубали несчастным руки, чтобы они не могли ее вытащить. Иных детей прокалывали пикой, жарили на огне и подносили матерям, чтобы они отведали их мяса…»

Неожиданно Хмельницкий попытался дистанцироваться от всеобщего народного восстания. Он собрал казацкую раду, от которой ему удалось добиться начала переговоров с поляками. Впрочем, поляки использовали переговоры только для выигрыша времени с целью подготовки новой армии. К казакам были, правда, посланы уполномоченные для переговоров, но они должны были предъявить заведомо невыполнимые требования (выдача оружия, взятого у поляков, выдача предводителей казацких отрядов, удаление татар). Рада, на которой были прочитаны эти условия, была сильно раздражена против Богдана Хмельницкого за его медлительность и за переговоры. Уступая требованиям простых повстанцев, Хмельницкий стал двигаться на Волынь, где стояла польская армия. 21 сентября две армии встретились под Пилявцами. Поляки в очередной раз не устояли и побежали.

В октябре 1648 года Богдан Хмельницкий осадил Львов. Как показывают его действия, он не собирался занимать город, ограничившись взятием опорных пунктов на его подступах: укрепленных монастырей Святого Лазаря, Святой Магдалены, собора Святого Юра. Однако Хмельницкий разрешил отрядам восставших крестьян, которыми руководил Максим Кривонос, штурмовать Высокий Замок. Восставшие захватили польский замок, перебив поголовно всех его защитников, после чего потребовали от горожан заплатить Хмельницкому огромный выкуп за отступление от стен Львова. Получив деньги, Хмельницкий отказался от похода на Варшаву и повел свою армию назад в Малороссию.

Это решение буквально спасло Речь Посполитую: ведь после победоносной кампании 1648 года казаки не встретили бы организованного сопротивления поляков. Хмельницкий мог двинуться прямо на Варшаву и наверняка бы взял беззащитную польскую столицу.

Почему же гетман не решился разорить Варшаву? Да потому, что психологически это была его столица! Полвека он верой и правдой служил польским королям. Именно в Варшаву он ездил с депутациями Запорожского войска, именно отсюда шло казакам жалование и поступали приказы. Ведь даже поднимая восстание, Хмельницкий стремился придать ему видимость некой законности! Он постоянно напоминал, что взбунтовал казаков с согласия самого короля Владислава. Тот, выслушав в Варшаве жалобы казацких посланцев на притеснения шляхты, якобы спросил: «Разве у вас нет сабель?» То есть в то время Хмельницкий не думал ни о какой независимости Украины, ни тем паче о переходе Малороссии под скипетр Московской державы.

Тут необходимо сделать отступление и внимательно разобраться, кто и ради чего взялся за оружие в 1648 году.

Шляхта билась за свое право угнетать крестьян и безбедно жить за счет покоренного малорусского населения.

Татары участвовали в походах Хмельницкого по двум причинам. Во-первых, ради добычи, во-вторых, и казаки, и поляки были врагами Крымского ханства и, помогая то одной, то другой стороне, Ислам-Гирей ослаблял своих стратегических противников.

В свою очередь, для Богдана крымские татары были настоящей находкой: ведь у него практически не было собственной кавалерии. Ордынцы же были прирожденными наездниками. Кроме того, татары стали личной гвардией гетмана, готовой в случае необходимости драться не только с поляками, но и подавить выступления противников Хмеля из числа казаков. (Так что особые охранно-карательные части из латышских стрелков и китайских пехотинцев, как видите, совсем не большевистское изобретение!)

Самой многочисленной и самой непримиримой частью армии Богдана стали крестьяне. Они мстили за свое многолетнее угнетение, за гонения на веру. Главной их целью было избавить Малороссию от польского ига, а политические дрязги их мало интересовали. Многочисленные, самоотверженные, но практически безоружные, а главное – необученные ратному делу, они не имели никаких шансов справиться в открытом бою со шляхтичами, с детства готовившимися к войне.

А вот последняя группа повстанцев, казаки, ни в выучке, ни в вооружении шляхте не уступала. Несмотря на свою сравнительную малочисленность, казаки играли ведущую роль в восстании. Они становились вожаками повстанческих отрядов, разрабатывали планы операций, руководили боевыми действиями и были ударной силой в сражениях. То есть, говоря современным языком, казаки были офицерским корпусом и спецназом в армии Богдана. И их цели заметно отличались от целей крестьян. Казаки вовсе не желали освобождения Малороссии из-под власти короля и шляхты: просто они сами хотели стать шляхтой.

Социальная система Польши запорожцев полностью устраивала – не устраивало их только собственное место в ней. Основными требованиями казаков были увеличение реестра и признание за ними шляхетских прав. Восстание же было своеобразным трудовым спором – вспомним, что шляхта имела законное (!) право отстаивать свои права с оружием в руках. Логика казаков незатейлива: «Возьмете нас к себе на службу – не будем бунтовать, не возьмете – мы вас немножко пограбим». А поскольку казаки воспринимали свои действия исключительно как торг с центральной властью в Варшаве, то они и не стремились к уничтожению польской государственности. Особо сильными такие настроения были у старшины, мечтавшей занять места в рядах магнатов, подчинить своей власти целые области и заставить крестьян гнуть на них спину. Вообще, казаки задолго до Хмельницкого пытались получить в кормление какую-нибудь область. Точно так же братки-рэкетиры в лихих девяностых годах двадцатого века пытались брать под контроль предприятия и целые отрасли промышленности. В шестнадцатом веке казаки несколько раз пробовали подчинить себе Валахию, посадив на ее престол своего ставленника. В середине семнадцатого казакам несказанно повезло: судьба отдала им в руки всю Малороссию, очищенную благодаря крестьянской войне от польского ига. Оказалось, что завоевать этот край проще, чем добиться вхождения в ряды благородного сословия Речи Посполитой.