Тайны Троссард-Холла
– А единороги… Как они выбирают себе всадников? – нерешительно спросил Артур, вспомнив тот момент, когда на площади Клипса к нему подошел Баклажанчик.
– Да этого никто не знает… Просто они чувствуют, кого им следует выбрать… Ведь есть же эта взаимосвязь между животными и людьми… Считается, что человек выбирает себе животное, однако иногда все происходит совсем наоборот… Впрочем, я даже не знаю, можно ли считать единорогов животными в полном смысле этого слова. А ты… Ты всего этого не знал?
Артур пожал плечами. Он вообще мало чего знал. Даже имена родителей оставались для него загадкой.
– В нашем городе… В Клипсе… Там все совсем по-другому. Мы не интересуемся тем, что происходит за стеной леса, и живем в своем маленьком мире. Исключение – единороги. Вот уже несколько лет подряд в один и тот же день они пролетают над нашим городом и выбирают себе всадников… Причем так и не известно, что стало с теми, кого забрали. Никто из них не вернулся… Так что я действительно совсем ничего не знаю…
Артур вспомнил расширенные от ужаса глаза белокурого паренька из Клипса, когда тот соскользнул со спины белого единорога, и поморщился.
Тин обрадовался, видя, что Артур знает меньше, чем он, и совсем не задается.
– Ну-у… тогда сейчас я тебе кое-что расскажу, – с важным видом начал он. – Как записано в истории, раньше человек жил в согласии с природой. Он управлял всем живым, давал имена животным, и все звери охотно подчинялись ему. Однако потом по какой-то причине все поменялось, и если бы ты видел столицу Королевства – Беру, – ты бы понял, о чем идет речь. Теперь человек является как бы врагом всему живому, он противопоставляет себя миру и пытается обособиться от него. А Дейра Миноуг всю свою жизнь мечтала вернуть то идиллическое время назад, для чего и основала школу, в которой людей стали учить тому, как понимать окружающий мир и жить в гармонии с ним. Троссард-Холл появился не так уж и давно… Здесь четыре факультета – Всадники, Морские львы, Лекари и Энергетики.
– Забавные названия, – протянул Артур, подумав о том, что если бы кто из его старых знакомых услышал эту историю про странную школу, где учат взаимодействовать с животными, то счел бы рассказчика либо фантазером, либо сумасшедшим. В Клипсе существовала одна-единственная школа, однако там учили совершенно обычным предметам вроде плотничества и алгебры.
– Всадники – понятно… Лекари – тоже. А Морские львы?
– Ну… я сам толком не знаю, но вроде там учат понимать воду, укрощать подводных чудищ, в том числе и гигантских спрутов…
– Уж лучше единороги, – поежившись, сказал Артур, богатое воображение которого позволило ему представить огромного склизкого осьминога с бесчисленным количеством длинных щупалец. В сверуйских легендах говорилось о подобных существах, однако вряд ли кто из людей взаправду встречался с ними.
– Ну почему… Это вторая группа после Всадников, куда все мечтают попасть. Вода ведь менее всего изучена человеком. Представляешь, находить на дне нечто удивительное, возможно, целые цивилизации, существовавшие до нас! Прекрасные русалки… И потом, на спруте никакие акулы и прочие гады не страшны. Ведь говорят, что вода – пристанище для злых чудищ… Вот я ужасно их боюсь. Расскажу тебе еще про Энергетиков. Из них получаются превосходные изобретатели; они могут придумать что угодно, начиная от лодок, способных погружаться на глубину, до самых немыслимых приспособлений, вроде пера с невидимыми чернилами. Для этого, правда, надо хорошенько понимать физику и химию, с чем у меня, увы, проблемы.
Разговаривая таким образом, ребята незаметно подошли к бару. Дверь была открыта, и из помещения выходил пар – настолько там было душно. Внутри заведение оказалось уютным и теплым, здесь пахло элем и свежеиспеченными булочками. Веселая болтовня, шутки и смех на миг стихли, когда вошли ребята. Видно, Тиннарий уже кое-кому разболтал про Артура. Но спустя минуту все встало на свои места. Тин завистливо глянул на приятеля.
– Хотел бы я быть на твоем месте… Самому управлять единорогом, лететь, куда глаза глядят, участвовать в настоящей воздушной битве… – мечтательно проговорил он, удобно усаживаясь на высокий табурет.
Артур сердито посмотрел на него и тихо ответил:
– Никем я не управлял. И уж тем более не участвовал ни в какой битве. Хочешь знать, что взаправду произошло в воздухе?
Лицо его нового друга выражало неподдельное любопытство – от карих пытливых глаз до взъерошенного светлого чубчика на голове.
– Ну ты даешь! Конечно, хочу! Давай только возьмем эль. – Он забрал с подноса два стакана с дымящейся и пенящейся рубиновой жидкостью и порцию белых с золотистой корочкой булочек. Ребята сели поодаль от других, чтобы спрятаться от любопытных взглядов сверстников.
– Рашкажывай, – с набитым ртом попросил Тин.
– Я уже говорил, что каждый год над нашим городом пролетают единороги. Некоторые из них спускаются на центральную площадь и забирают с собой всадников. Мы мало про них знаем, но в Клипсе почему-то считается, что это невероятная удача, когда тебя выбирает единорог. И вот несколько дней назад на городскую площадь прилетели два единорога – белый и фиолетовый… Один из них выбрал всадника, которого специально для этого готовили… А второй забрал меня, причем я… Мне казалось тогда, что я не совсем отвечал за свои действия. Все было как в дурмане, я залез ему на спину, совершенно забыв обо всем на свете, даже про свою приемную мать. И у меня было такое странное чувство, что я как бы… – Мальчик замялся, не понимая вполне, как облечь свои переживания в слова.
– У вас с ним образовалась связь! Это то, чему учат в школе, но не всегда успешно! – в восхищении перебил друга Тин.
– Не знаю, может быть. Так вот, он понес меня к этой школе, и мы уже почти приземлились, когда я почувствовал: что-то не так. Оказалось, тот, другой, белый единорог стал нападать на нас! Причем он словно забыл про всадника у себя на спине – бедняга свалился и разбился, наверное… Я до сих пор помню его белое от страха лицо…
– Но зачем он напал? Единороги обычно никогда не дерутся между собой, это редкость! – удивленно воскликнул Тин.
– Я не знаю… Я тогда подумал, что у них такое бывает. Ведь мы совсем ничего про единорогов не знаем. Единственное, что я понял, – если белый единорог забыл про своего всадника, то Баклажанчик, наоборот, попытался меня спасти…
– Кто? Баклажанчик? – хихикнул Тин.
Артур грустно усмехнулся:
– Да, это я так прозвал его про себя. У него окрас не белый, как у всех тех единорогов, которых мне доводилось видеть, а фиолетовый, как у созревшего баклажана.
– Да… Здóрово… – завистливо протянул Тин.
– Ничего не здóрово! – горячо возразил Артур. – Единороги дрались даже после того, как я упал на землю. Я даже не знаю, живы они или нет. Я не знаю, как там… – Артур замолчал, пытаясь скрыть глухую томящую боль. В первый раз в жизни он встретил друга – и сразу же его потерял.
– Какая-то ерунда! – воскликнул Тин. – Единороги дерутся… Это очень странно.
– Наверное, – пожал плечами Артур. Ребята задумались каждый о своем.
– У нас есть несколько дней свободы до начала учебы. Покажу тебе столицу, родителей и сестер, – неожиданно весело произнес Тин и ободряюще подмигнул Артуру. Тот радостно улыбнулся, сразу представив себе неизвестный и таинственный город под скупым, но многообещающим названием Беру.
С этого дня завязалась их крепкая дружба.
Глава 3. И собака в столице лает центральнее…
В этот же день ближе к вечеру за ребятами прилетел на единороге отец Тина – добродушный и веселый мужчина лет сорока с таким же задорным светлым чубчиком, как и у сына. У него было круглое, как мячик, лицо, на котором во всю ширину сияла веселая улыбка. Немного выпирающее брюшко отнюдь не портило мужчину, а, наоборот, придавало образу некий законченный вид добряка и, в общем-то, человека незлобного и сговорчивого. Он был маленького роста и вместе с тем оказался необычайно шустрым и проворным; он перемещался на своих коротеньких ножках так быстро, что Артур едва поспевал за ним взглядом. Полный человечек ловко спрыгнул со своего единорога и с чувством обнял сына.
– Папа, это мой друг Артур, можно он поедет погостить у нас, а, па? Он из другого города и никогда не видел Беру! – весело протараторил Тин, лукаво глядя на отца.
– Значит, ты Артур, – скорее утверждая, чем спрашивая, заявил отец Тина и сердечно пожал ему руку.
– Па, он участвовал в битве единорогов! – сразу выпалил Тин.
Брови достопочтенного отца семейства поползли наверх и затерялись где-то в густых кудрях его прически.
– Как это, в битве?
– Да нет, – скромно возразил Артур, покраснев. – Тин преувеличивает. Я всего лишь летал на единороге…
Отец Тина восхищенно посмотрел на Артура и промолчал. Видно было, что ему с трудом удается поверить в услышанное, но, тем не менее, он все-таки поверил.
– Пап, а можно нам дома одним покататься на единороге? Артур ведь уже летал… – робко попросил Тин, но отец сразу же рассердился.
– Ты же знаешь правила! До восемнадцати лет детям нельзя одним летать! Вот в своей школе сколько угодно! А в городе будьте любезны летать вместе со мной!
Тин грустно вздохнул, понимая, что отцу бесполезно перечить.
Все трое примостились на белоснежной спине красавца-единорога. Артур с Тином сидели впереди, а господин Треймли придерживал их сзади, чтобы мальчики ненароком не упали. Когда они закончили приготовления к взлету, старый единорог обернулся и страдальчески посмотрел на мучителей.
– Ничего, потерпи, старина Маркиз… По приезде получишь ведро морковки. – Господин Треймли потрепал его по седому загривку, и единорог шумно фыркнул, впрочем, старательно пряча лукавую улыбку от своих седоков.
Маркиз достаточно медленно поднялся в воздух. И немудрено – впервые ему доводилось нести на себе такую «поклажу». Артур при взлете, как ни странно, не почувствовал ничего особенного – на Баклажанчике все было совсем по-другому. Причем он даже сам себе не мог вразумительно объяснить, в чем же именно состояло отличие. Возможно, дело было в той самой таинственной кадоросаме, как выразился Тин. Более того – к концу полета юношу слегка укачало.
Путники летели долго, по меньшей мере полдня. Несколько раз они прерывали путешествие, чтобы поесть вкусные бутерброды, которые взял с собой заботливый господин Треймли, а также выпить согревающего напитка из шиповника, заваренного с травами и имбирем. Отец все время беспокоился, когда им приходилось спускаться на землю. Здесь, в густых зарослях деревьев, было темно и мрачно, а корявые черные сучья нависали над ними, как надгробия. Даже Артуру было не по себе, хоть он и никогда не ступал на дикие земли за пределами Клипса и не знал, каких опасностей следует здесь страшиться.
Вынужденные остановки были крайне короткими, а затем путники опять поднимались в воздух. Артур спиной ощущал, как во время полета расслабляется встревоженный господин Треймли. В воздухе отец семейства чувствовал себя в своей родной стихии. Наконец прошло уже столько времени, что мальчики начали беспокойно ерзать на широкой спине единорога. У Артура онемели все конечности от долгого сидения, и ему не терпелось ступить на твердую поверхность.
Белый снег укрыл деревья, словно одеялом, и теперь земля казалась бесконечной молочной рекой, которая простиралась куда-то вдаль.
– Вот он, наш город! – возвестил наконец-то господин Треймли с особой любовью в голосе. В эту короткую фразу было вложено многое: и радость при виде родной земли, и гордость за свой дом, и своеобразное почти эгоистичное желание, чтобы Артуру понравилось здесь куда больше, чем, например, в Троссард-Холле.
Путешественники слезли с единорога, пошатываясь от непривычно долгого сидения. Сначала Артуру было невдомек, почему они приземлились именно здесь. Вокруг на многие единомили простиралось заснеженное поле, совершенно пустое и скудное, как карманы бедняка. Однако посреди этой белой равнины, словно вобрав в себя всевозможные растения и деревья, которые должны были бы, по справедливости, расти в округе, возвышалось огромное – хотя более верный эпитет «гигантское» – древо, которое, казалось, подпирало собой небосвод.
Оно было мощным и грандиозным, возможно, одним из самых великолепных творений природы. Древо зиждилось на стволе, который с близкого расстояния казался бесконечной стеной, сверху донизу покрытой корой. А крона диковинного гиганта давала такую огромную тень, что закрывала собой солнце, небо и вообще, казалось, заполняла все пространство. Артуру даже почудилось, будто он встретил великана из детских книжек. Раскидистые ветви повсеместно переплетались друг с другом, напоминая объемную шапку, и где-то в недрах этого необычного головного убора был спрятан городок Тина.
Господин Треймли специально высадил ребят на поле, чтобы они смогли издали полюбоваться на этого рослого молодца и оценить его мощь. Но таинственного города Беру по-прежнему не было видно, и поэтому они снова уселись на единорога и стали медленно подниматься ввысь, направляясь к кроне дерева. Вот тут стал открываться мир настолько необычный, что Артур только успевал крутить головой по сторонам.
Здесь не было уютных маленьких домов с острыми черепичными крышами, не было дряхлых стен и башенок, равно как и крутых мостов над небольшими речушками – словом, всего того, что так привык видеть Артур в родном городе. В густой шевелюре старинного дерева прятались круглые домишки, по форме напоминавшие пончики, свитые на ветвях на манер гнезд. Они действительно походили скорее на птичьи жилища, только сделаны были рукой человека. В целом этот парящий над землей град выглядел славно, но кое-что портило всю картину. Если внизу многострадальное древо было мощным и здоровым, то здесь отчетливо угадывалось пагубное влияние человека. Черные борозды, словно морщины, испещряли толстый ствол, будто скорбящий о былых временах. Дома соединялись друг с другом при помощи ветвей, сплетавшихся косами между собой и образующих некое подобие дорог, многие из которых были вымощены камнем – что, конечно же, только приближало неотвратимую кончину старого дерева. Его жгли, топтали, связывали и причиняли ему невыносимую боль. Так что Беру, как говорили в народе, был городом временным. Зато удобное расположение позволяло замаскироваться от врагов и спрятаться от диких зверей. Люди здесь находились в относительной безопасности.
Однако постоянный прирост населения не мог не заботить правителей города. Так было положено начало политике, которая именовалась «гнездимизацией», – цены на жилье резко возросли, и тем, кто не мог себе позволить платить за него, приходилось спускаться вниз, на землю, и искать другие места для обитания. Таким манером постепенно возникали деревеньки и поселки для бедняков.
Некоторые изгнанники старались во всем подражать счастливым обитателям Беру: в целях безопасности они возводили свои гнездимы на более низкорослых деревьях, которые были соединены между собой подвесными мостами. Так появился торговый город Омарон, расположенный у самого подножия гигантского древа. Он являлся как бы связующим звеном между Беру и остальными людскими поселениями, значительно более отдаленными от столицы. Иные же бедняки, напротив, стремились уйти подальше от древесного города, основывали поселения в других краях и со временем забывали счастливую и беззаботную жизнь в Беру, где людям не нужно было защищать себя от диких зверей и непогоды, ибо гигантское дерево вполне справлялось с ролью защитника и хранителя очагов и гнездимов.
Королевский Совет Беру, в свою очередь, никоим образом не мешал этому беспорядочному освоению новых территорий по всему свету. Правящей верхушке было безразлично, что творится внизу. Единственной заботой Совета было дерево и собственные блага. Между прочим, власть в Беру осуществлялась следующим образом: во главе государства стоял король, и его могущество было абсолютным. Для виду вокруг него создавались еще два органа – Королевский совет «Крыло короля» и Законотворительная палата. Так должна была воплощаться идея разделения властей, однако сама эта мысль в здешнем государстве прогнила насквозь.
По-настоящему править мог единственно король. У него был ближайший помощник, который именовался «перстнем», имевший широчайший круг обязанностей. В том числе он должен был выполнять все прихоти своего господина – иначе говоря, все, на что укажет перст государев. Порою его функции сводились к выносу помоев, мытью Его Величества, а также к своевременному кормлению царствующей особы.
И если раньше у мудрых властителей изредка и возникали мысли спуститься на землю, основать наземный город и объединить другие отсталые города людей, то потом, спустя много лет, эта мысль покинула их и без того занятые делами головы и веселой пташкой унеслась прочь. Они прожили здесь уже немало смрадней и, возможно, проживут еще столько же, так зачем суетиться?
Состав Королевского Совета менялся. Сменялись и короли. И наконец к власти пришла сравнительно молодая династия Убду-Хая во главе с девятнадцатилетним королем Меносом. Прикрываясь спасительными щитами лозунгов и дешевых обещаний, молодой король приступил к осуществлению своей царской воли. И начал он с постройки новых домов и гнездимов на дереве, которое уже едва дышало от человеческого присутствия.
Поведаем вам об одной вредной привычке беруанцев, которая также губительно влияла на состояние древа. Каждый уважающий себя житель столицы сушил табак на своем участке. Для беруанцев это было известное лакомство. Они выкуривали десятки листьев в день: натощак, во время и после еды, перед сном и утром, когда организм только начинает просыпаться. Во время званых обедов и ужинов, на демонстрациях и в государственных учреждениях, в садах и гнездиме и даже в ванных комнатах. Табак народ изготавливал из высушенных листьев Ваах-лаба – дерева, на котором был возведен город. Существовала легенда, что табак обладает лечебными свойствами, так как листья эти произрастают из самого живительного дерева на земле. Впрочем, подобные сказания лишь усугубляли обстановку. Ветки, лишенные листьев, быстро высыхали и отмирали, что приводило к их надлому и разрушению целых улиц. Подобные катастрофы заставили беруанцев призадуматься, ведь никто не хотел переселяться на землю. Однако было уже слишком поздно…
Дерево разгневалось на людей, а они, в свою очередь, на правящую династию. Ведь легко винить кого-то, но не себя. Таким образом, Артур со своими новыми знакомыми попал в Беру в весьма тревожное время – назревал бунт, и ходили слухи о свержении короля. Город гудел, как растревоженный улей. Это угадывалось в каждом взволнованном взгляде, в каждом жесте.
Между тем господин Треймли уверенно направлял единорога в сторону своего дома. Вернее, это был не дом, а овальной формы чаша, тщательно свитая из веток и листьев, сверху прикрытая такой же чашей. На крыше виднелось круглое окно, из которого сочился уютный желтый свет обжитого жилища.
– Мы здесь не очень чтим экологию, – заметил господин Треймли, проследив за взглядом Артура. Тот смотрел на различные рекламные плакаты, гвоздями прибитые к дереву: «Глаза единорогов от сглаза!», «Элитная обувь из кожи варозитов!»[5] – одни из немногих вывесок, чье содержание объяснило Артуру, зачем надо было создавать такую школу, где бы студентов учили жить в гармонии с природой.
– Тут все летают на единорогах? – спросил Артур господина Треймли, но тот покачал головой.
– Отнюдь. Во-первых, надо иметь разрешение, которое выдается только приближенным короля. А во-вторых, это довольно дорого – содержать единорога.
– А в Троссард-Холле вроде всех учат летать на единорогах? – удивился Артур.
– Да, в Троссард-Холле учат полетам всех. В целом это задумка Дейры, основательницы школы. Она мечтает, чтобы все люди, в том числе и бедняки, могли летать на единорогах – ведь такое средство передвижения очень удобно, да и единороги, если бы захотели, могли бы нам оказать громадную помощь. Воздушный транспорт нам весьма необходим, учитывая, как мы сейчас портим дерево своими приспособлениями для доставки различных товаров… Но чтобы использовать единорогов массово, нужно найти с ними общий язык, чему вас и учат в школе. До появления Троссард-Холла только советники короля имели единорогов. С помощью охотников отлавливались самые больные особи, которые не могли постоять за себя. Их приручали, и таким образом у наших чиновников всегда было отличное средство передвижения. Дейра ведь тоже входит в «Крыло короля». Но при этом она, похоже, первая, кого действительно заботит благополучие жителей дерева.
– А откуда у вас единорог? – поинтересовался Артур.
– Мы с женой получили старину Маркиза по долгу службы, – добродушно улыбнулся отец Тина и с любовью потрепал седого единорога по холке, отчего тот зажмурился.
– Он мне ни разу не давал самостоятельно прокатиться на нем! – пожаловался Тин Артуру.
– Но как можно попасть на дерево, если не на единороге? Или, наоборот, спуститься вниз? – вновь спросил Артур у отца Тина.
Тот лукаво усмехнулся.
– Отсюда никто не спускается, кроме купцов и нищих. Это раз. Во-вторых, сюда просто так никого не пустят – это два. И, наконец, тут есть проход, который начинается у корней дерева. Специальный транспорт поднимает и спускает людей, которые все-таки по какой-то причине отважились на подобный путь. Но, опять повторюсь, любые перемещения по веткам – крайне редкое явление. При этом на пропускных станциях взимают немалую пошлину за проезд, а, согласись, любителей расставаться со своими венгериками не так уж и много. Что касается пришельцев… Может, ты слышал, Артур, у подножия Беру есть маленький город, который носит название Омарон. Туда, как правило, приходят купцы из Гераклиона и Полидексы. Также там можно встретить армутов из Восточных степей. Чужаки очень редко поднимаются на дерево, они в основном продают все товары в Омароне и уходят восвояси. Беруанцы очень щепетильны по отношению к своим гостям, они, я бы даже сказал, более чем негостеприимны. Жители столицы неглупы и понимают, что у нашего города наилучшее стратегическое расположение, чем не могут похвастаться, например, равнинные города вроде Полидексы. Поэтому мы имеем все основания полагать, что и другие народы могут захотеть вторгнуться на дерево помимо нашей воли. Так как у нас нет постоянной армии, приходится защищать себя другими способами, например, не пускать к себе чужестранцев. В целом в Беру почти невозможно пробраться. Наш город – неприступная крепость. Измором нас не взять, так как все, что необходимо, мы производим и выращиваем на дереве. У купцов мы приобретаем лишь поделки, игрушки и какие-нибудь деликатесы.
– Тут все так… – протянул Артур, даже не зная, как выразить свое отношение к увиденному. В отличие от многих клипсян, мальчик обладал достаточной фантазией, чтобы живо представить себе другие города, совсем не похожие на Клипс. Юноша воображал, что люди могут селиться в пещерах, строить крепости в горах, возводить удивительные постройки на берегу моря. Но даже его фантазии не хватило на то, чтобы представить людей, словно птиц, селившихся в гнездах на гигантском дереве.
– Цивилизованно? Необычно? Красиво? – с гордостью усмехнулся господин Треймли. – Да, все это правда. Только наш город не является одной лишь заслугой человека. Сама природа помогла нам. Исходный материал был прекрасным: гигантское древо – чем не глина в руках искусного мастера? Мы слепили из этой глины город, научившись строить на ветках дома, подражая птицам. Впрочем, как бы я ни любил Беру, здесь есть свои недостатки. Частенько мы боимся отпускать своих отпрысков на улицу, чтобы они ненароком не попáдали вниз, как неразумные птенцы. Есть и еще кое-что похуже… Говорят, на дереве орудуют шайки, – тут он понизил голос до шепота, – по отлову чужих детей.
– Что? – удивился Артур.
– Народу на дереве все больше с каждым годом. Правительство, конечно, повышает налоги и выгоняет бедняков вниз, но это плохо помогает. У богачей ведь тоже рождаются потомки. Так что в последнее время у нас участились случаи пропажи детей. Подозревают, что их обманом спускают в Омарон, а затем перепродают купцам, чтобы на дереве стало меньше жителей. Проблем много, а решать их никто не хочет. Тем более в наше тревожное время… – последние слова мужчина произнес с заметной грустью.
Юноша нахмурился. То, что рассказал ему господин Треймли, отнюдь не прибавляло привлекательности древесному городу. Впрочем, панорама, открывшаяся перед его взором, заставляла забыть сказанное отцом Тина. Беру выглядел удивительным, сказочным, невероятным. Само дерево со своими раскидистыми ветвями и так неплохо справлялось с внешним декором, не говоря уже о красивых, витиевато сплетенных гнездимах, роскошных аллеях, покрытых снегом, панорамных площадках с чудесным видом на заснеженное поле и лес, чудесных висячих мостах, которые, подобно праздничным гирляндам, украшали дерево.