Сумрак
Я улыбалась. Слегка.
Черт.
Постепенно моя улыбка стала угасать, однако я была не в силах перестать смотреть на него. На меня нахлынуло чувство вины из-за устроенного нами беспорядка, ведь возместить убытки мне не по карману. Но беспокойство улетучилось так же быстро, как возникло: происходящее здесь и сейчас полностью завладело моим вниманием.
Порывы ветра метали дождевые капли в окна. Дрожащей рукой я сняла с парня маску, бросила ее на пол, стянула капюшон, глядя в темно-зеленые глаза. Он все так же держал меня.
– Я никогда не пытался тебя напугать, – произнес Уилл. Капли блестели на его лице и волосах. – Просто хотел проверить кое-что.
Не в состоянии вымолвить ни слова, я молча смотрела на него. Да что со мной такое?..
Я хотела сбежать, но…
В то же время хотела остаться.
Мне это нравилось.
В конце концов я вывернулась из хватки парня и упала, приземлившись на руки, подальше от стекла. Его глаза сверкали. Он тоже опустился на пол, озорно наблюдая за мной.
Мой пульс участился, когда послышался хруст осколков под его ладонями. Удерживая его взгляд, я стала медленно отползать назад. Вдруг Уилл бросился вперед. Я вскрикнула, вскочила на ноги, но убежать не успела. Он тоже поднялся, врезался в меня и прижал своим телом к стене.
Тяжело дыша, я сопротивлялась улыбке, но тихий смех сдержать не смогла. Сердце билось так быстро.
Уилл склонил голову, наши носы почти соприкоснулись. Я чувствовала его взгляд на себе.
– Отвали… отвали… отвали от меня, – сказала я, запинаясь, потому что старалась не рассмеяться.
Капля пота скатилась по спине. От его близости было трудно дышать.
Он приподнял мой подбородок, заставляя смотреть на него.
Его жар окутал меня. Между ног начало пульсировать.
Мне не хотелось, чтобы он уходил.
И я ненавидела себя за это.
Я медленно проглотила ком, образовавшийся в горле, решительно заглянула ему в глаза.
– Вы все говнюки. – Я схватила его запястье. – Скучные и предсказуемые. Может, такие дерьмовые фокусы действуют на остальных, но не на меня.
Отдернув руку парня, я толкнула его в грудь и отступила назад.
Я не была ему нужна. Уилл хотел воспользоваться мной. Несмотря на мое желание поддаться фантазиям, в итоге поплачусь за все я. Не он.
Затащить меня в постель, чтобы потом посмеяться, когда будет рассказывать всем, какое я бревно, или ткнуть брата носом в то, что заставил меня раздвинуть ноги, – вот все, что его интересовало.
Нет. Уилл не победит.
– Открой двери, – распорядилась я.
Пристально посмотрев на меня еще мгновение, он направился не к двери, а к разбитому окну, едва выдерживающему напор ветра и ливня.
– Открой двери, – повторила я, подойдя к нему.
– Зачем? – спросил Уилл.
Я сердито нахмурилась.
– Зачем?
В смысле зачем?
– Напугать тебя я не пытался, – произнес он, глядя на барабанившие по крыше капли. – Вопрос в том, почему не пытался.
– Настоящие монстры не носят масок, Уильям Грэйсон Третий, – возразила я. – Они выглядят как обычные люди.
Парень промолчал, по-прежнему наблюдая за танцем дождя.
– Теперь открой двери. – Я развернулась. – Ты жалок и зря тратишь мое время.
Двинувшись к выходу, я вдруг услышала его голос у себя за спиной.
– Они не позволят тебе уйти домой в такую погоду.
– Им меня не остановить.
– Я не позволю тебе уйти домой в такую погоду, – пояснил Уилл. – Ты переночуешь здесь.
Положив руку на дверную ручку, я оглянулась.
– Заставь меня. – Прежде чем я успела повернуть ее, он достал из кармана телефон и нажал на дисплей.
«Перестань, ты меня пугаешь, – прозвучал мой голос из динамика. – О нет. Что же мне делать? Не будь слишком жесток со мной, папочка».
У меня перехватило дыхание, каждая мышца в теле ослабла. Пальцы соскользнули с ручки, и я замерла.
«Хотя, должна признать, мне нравится, когда ты жесткий. Такой жесткий».
Я закрыла глаза, услышав свой стон на записи. Дерьмо.
Развернувшись, заметила его самодовольную ухмылку и поняла – он записывал розыгрыш. Они всегда фиксировали свои тупые выходки на идиотский телефон.
Мои ноги почти сделали шаг; я была готова уйти. Пусть выкладывают в интернет, чтобы все хорошенько посмеялись. Брат разозлится, потому что в воображении дорисует недостающие детали, которые подходят к тому, что он услышал.
Все равно, ведь я уже привыкла.
Затем Уилл сказал:
– Двери открыты. Иди, поешь пиццы. – Он поднял маску с пола. – Мы тут приберемся.
Замешкавшись, я оглядела груды разбитого стекла. Если Мартин узнает о моей причастности к погрому, серьезных проблем не избежать. Хоть я и защищалась, если разобраться, все равно не горела желанием, чтобы до него дошел слух о произошедшем здесь. Он обвинит во всем меня.
Я моргнула. Ладно.
Выйдя из кабинета, я стремительно пошла к лестнице.
Я должна быть дома. С бабушкой.
Уилл хотел лишь поиграть со мной. С единственной целью – доказать, что может.
Однако… свободная ночь – это такая редкость. По крайней мере, в отсутствие брата я могла расслабиться. Наушники и книга у меня с собой.
Уиллу сегодня я больше ни в чем не уступлю. В спортзале полно свидетелей. Пусть попробует.
Спустившись вниз, я проигнорировала пиццу, уселась на трибуну, открыла приложение в телефоне, планируя продолжить «Вечную ночь», в то время как вокруг кипело веселье и гремела музыка. Спустя десять минут мне едва удалось осилить один параграф.
Когда Уилл с друзьями наконец вернулись, я совершенно забыла о книге, ожидая, что он подойдет и попытается задеть, разозлить, поиздеваться надо мной. Парень этого не сделал, оставив меня в покое.
Я пришла в замешательство. Думала, Уилл вовлечет меня в ссору или охоту за сокровищами, которую они устроили.
Пока я сидела здесь, минуты складывались в час, час – в два.
Как я и предполагала. Лишь бы доказать, что может…
Директор позвонила моему брату, спросила, можно ли мне поработать еще несколько часов, помочь на кухне, а после остаться на ночь, ведь будет слишком поздно идти домой.
Скорее всего, Мартин не стал возражать, потому что я «работала», но я ни на секунду не поверила, будто она выдумала эту ложь сама.
Ведь я даже не заходила на кухню.
Я решила продолжить чтение. Уилл тусовался с друзьями, танцевал медленные танцы с какими-то девчонками, периодически поглядывая в мою сторону и убеждаясь, что я на месте.
Ему нравилось играть на моих нервах. Вот в чем дело.
Контроль.
Не успела я опомниться, как свет постепенно начали тушить. Уилл подошел и толкнул меня к своему спальному мешку в самом центре между Майклом, Каем и Дэймоном.
Я испустила стон. Мне обязательно находиться именно здесь?
– Забирай спальник. – Он снова подтолкнул меня, и я покачнулась. – Я без него не замерзну.
Можно подумать, меня беспокоит твой комфорт. Серьезно.
Парень лег на маты, возле черного мешка с подкладкой в черно-красную клетку, а я осталась стоять, хмурясь. Затем, не разуваясь, забралась в спальный мешок. Крист лежал справа, Торренс – у моих ног, Мори – над моей головой. Майкл снял футболку; его мускулистый торс оказался почти вплотную со мной, словно парень был не в курсе, что мы окружены людьми, независимо от того, что спали рядом.
Мои щеки вспыхнули. Я быстро отвернулась, но кто-то, схватив за ноги, дернул меня обратно. Грозно уставившись на Уилла, я увидела его легкую улыбку, и вдруг свет в спортзале окончательно погас. Ученики устраивались поудобнее, хихиканье пронзало темноту. Кураторы патрулировали зал, следя за тем, чтобы никто не распускал руки.
Да, давайте запрем больше сотни подростков с бушующими гормонами в одном месте. В темноте. Какая глупая идея.
В животе заурчало. Я резко подняла взгляд. Глаза парня, подложившего руку под голову вместо подушки, были закрыты. Уголки его губ приподнялись в улыбке.
Он слышал. Мне принесли пиццу, пока я сидела в одиночестве – возможно, по приказу Грэйсона, – но я послала их куда подальше.
И теперь сожалела об этом. Я не ела больше суток.
Тянулись минуты, болтовня начала затихать. С противоположного конца зала донесся храп Брайса. Арион Эшби натянула маску для сна, некоторые надели дорогие наушники, заглушающие шум.
Мне не спалось из-за голода. Злаковый батончик, лежавший в кармане, манил меня.
Повернув голову, я посмотрела на Уилла. Его волосы высохли. Я еще ни разу не видела их такими растрепанными, но ему все равно это шло. Он родился притягательным. Упрямые каштановые брови, острый нос, нежные губы. И самые прекрасные на свете глаза, в этот момент скрытые за опущенными веками с длинными ресницами.
Почему такие симпатичные парни никогда не бывали милыми?
Я моргнула, опустив взгляд. Конечно, он уступил мне свой спальный мешок.
Вероятно, батончик и Годзилла тоже от него, хоть он и взломал мой шкафчик, чтобы положить их туда.
– Итак, что же ты пытался сделать? – тихо поинтересовалась я.
– Когда?
Посмотрев на него, я заметила, что глаза Уилла остались закрытыми.
– Наверху ты сказал, что не пытался меня напугать. Что ты на самом деле задумал?
Грудь парня ритмично вздымалась и опадала, потом замерла на мгновение.
– Я хотел проверить, понравится ли тебе, – прошептал Уилл.
Понравится что? Он?
Погоня? Опасность? Риск?
Ну, мне не понравилось.
Я не удержалась от вопроса:
– И? К какому выводу ты пришел?
Уголок его рта изогнулся в улыбке, однако глаза он так и не открыл, ответа не последовало.
– Засыпай.
Устремив взгляд к потолку, я увидела дождь, стучавший по стеклянной крыше.
Парню надо отстать от меня. Просто сдаться. Если Уилл продолжит давить, я сделаю какую-нибудь глупость. Я это чувствовала.
Я крепко сжала ткань спальника.
Порой мне хотелось совершить что-то возмутительное. Разумеется, я хотела встречаться с парнем. Хотела веселиться.
Но я не могла впустить постороннего человека в свою жизнь. Это сущий кошмар. К тому же мне нужно сохранять самообладание ради бабушки.
Найди себе другую мишень, Уилл Грэйсон. Я не жажду твоего внимания.
Не удержавшись, я вновь обернулась. Он выглядел так умиротворенно во сне. Кожа его шеи казалась гладкой и мягкой. Что бы произошло в химической лаборатории, если бы я его не оттолкнула?
В итоге я пожалела бы о случившемся, но, думаю, мне понравилось бы.
Я разглядывала его ресницы, касавшиеся кожи под глазами.
А мои глаза горели от еле сдерживаемых слез.
Я понимала людей, позволявших себя использовать, даже на одну ночь, если это означало, что ты в кои-то веки не будешь одинок.
Перевернувшись на бок, я продолжила рассматривать Уилла. Вдруг что-то привлекло мое внимание. Я посмотрела вниз и обнаружила Дэймона, который лежал на животе, подперев голову рукой, и внимательно наблюдал за мной. Затем, не моргая, он провел большим пальцем другой руки по своему горлу.
Из-за его грозного взгляда я сильнее сжала спальный мешок. Потом вновь легла на спину и уставилась в потолок. Его намек был мне понятен. В тебе нет ничего особенного, поэтому не обольщайся, девочка.
Сунув руку в карман, я сжала в кулаке злаковый батончик.
Но есть уже не хотелось.
Глава 5
Уилл
Наши дни
Я смотрел на нее сквозь полупрозрачное зеркало. Озираясь по сторонам, она изучала спальню Эйдина.
Заметив ванную, Эмери поспешила туда, открыла кран, набрала в стакан воды, запрокинула голову и осушила его залпом. Наполнила снова и тоже быстро выпила.
Я сжал кулаки. В укороченных черных брюках и облегающей белой блузке, застегнутой до горла, она выглядела как и подобает профессиональному архитектору, если бы не белые кроссовки Adidas вместо туфель на каблуках.
Уголки моих губ приподнялись в улыбке. Мне вспомнились ее слова, которые я однажды подслушал: «Бессмысленно прибывать с шиком, если я вообще не смогу добраться до места».
Эмми ничуть не изменилась. Твою мать, почему она здесь?
Я заскользил взглядом по ее телу, зная, что она меня не видела. Темные волосы девушки были растрепаны после преследования в лесу. Золотистые щеки сияли прекрасным румянцем. Готов поспорить, ее изящная шея по-прежнему идеально помещалась в моей руке.
У меня потекли слюнки. Член начал набухать.
Эмери вернулась из ванной, поставила вновь наполненный стакан на комод, после чего, заламывая руки, стала осматривать комнату. Ее одежда была испачкана грязью, в волосах застрял лист.
Мика и Рори заперли ее здесь час назад, а Эйдин с Тэйлором куда-то ушли.
Но Эйдин вернется. Я посмотрел на его кровать – самую большую в доме, – с белоснежным бельем и роскошным пуховым одеялом. Остановившись возле нее, Эмери поднесла подушку к носу, вдохнула ее запах.
Сощурив глаза, я ощутил, как внутренности затянулись в тугой узел.
Она отстранилась, через мгновение опять уткнулась носом в наволочку и сделала глубокий вдох. Я стиснул зубы.
Бросив подушку на кровать, девушка продолжила изучать комнату. Открывала ящики, шкафы, порылась в медицинских записях и рисунках Хадира, лежавших на столе. Наклонившись, принялась рассматривать банки с мертвыми животными, плавающими в формальдегиде. Затем взяла со стола одну из лежавших там костей, покрутила ее в руках. Когда сообразила, что это, Эмери зашипела и швырнула кость обратно.
Я улыбнулся.
Достав нож, который Эйдин позволил ей оставить, она крепко сжала рукоятку, подошла к комоду, допила третий стакан воды. Потом направилась к двери и дернула ее.
Та не поддалась.
На что Эмери рассчитывала?
Что мне делать? Разобраться с ней я планировал, но позже.
Ее появление все изменило.
Она наматывала круги по комнате, дыша тяжелее с каждой секундой и сильнее заводясь, потом вдруг остановилась.
И посмотрела прямо на меня.
Склонив голову набок, я наблюдал, как девушка медленно подошла к стене и остановилась перед квадратным зеркалом примерно метр на метр. Казалось, она смотрела сквозь него, однако уловить мой взгляд у нее не получалось.
Эмми ничего не видела, хотя явно понимала, что это необычное зеркало. Ее не проведешь.
Заглянув за раму, она попыталась приподнять ее, чтобы изучить заднюю сторону. Я приблизился к стеклу практически вплотную. Эмери выпрямилась, прикоснулась к зеркальной поверхности кончиком указательного пальца, прильнув ближе, проверила, есть ли зазор между отражением и пальцем. Небольшой тест для выявления двусторонних зеркал.
Уголок моего рта приподнялся в улыбке.
Ее грудная клетка резко опустилась. Она замерла.
О-ой.
Спустя несколько секунд… она расправила плечи и стала пристально вглядываться в зеркало в поисках наблюдателя.
Дотронувшись до стекла всего в нескольких сантиметрах от ее лица и глядя в ее изумительные глаза, я сглотнул привкус горечи, появившийся во рту.
Девять лет. Прошло девять лет, и я до сих пор хотел трахнуть Эмери.
Только теперь нежности и ласки она от меня не дождется. Прошлого не вернуть.
– Тебе приходится поддаваться, – произнесла Эмми.
Я навострил уши.
– Потому что ты слишком слаб и не знаешь, как завоевать то, чего хочешь. Поэтому ты попал сюда.
Попятившись, с исказившимся от злости лицом она вскинула ногу и ударила по зеркалу.
Не моргая, я продолжал смотреть.
– Ну же, Уилл, – взмолилась Эмери. – Хватит ждать. Выходи.
Она снова и снова наносила удары, оскалившись. Я едва не улыбнулся, потому что вспомнил ту ночь в химической лаборатории. Когда Эмми бросила нам вызов, готовая встретиться с опасностью лицом к лицу.
Такая суровая. Такая дерзкая. Мне нравились упрямицы. Нравились женщины, способные взять контроль в свои руки.
Вдруг, резко вдохнув, она сказала:
– Это не моя вина. Я не виновата, что ты заключил все свое счастье в иллюзию, которую создал у себя в голове. Будто я люблю тебя, а жизнь наладится, если мы будем вместе.
Мое веселье угасло; я стиснул челюсти.
– Я сделала то, что должна была, и сделала бы снова, – прорычала девушка надломившимся голосом. – Я бы поступила так же.
Эмери поймала ртом воздух, закрыла глаза, прислонилась лбом к зеркалу, стукнула по нему кулаком и сдавленно произнесла, сдерживая слезы:
– Я бы поступила так же.
Придвинув ладонь к ее ладони, я не сводил глаз с Эмми, затем погладил большим пальцем стекло у ее щеки.
– Не волнуйся, детка, – пробормотал я. – На сей раз я намерен это заслужить.
Волнительный трепет зародился в животе. Я сжал кулак, почти ощущая, как держу ее.
Внезапно раздался стук, дверь широко распахнулась. В спальню вошел Эйдин с тарелкой в руках.
Мое сердце начало бешено колотиться. Остановившись, он посмотрел на девушку. Его золотисто-карие глаза казались темнее.
– Ты голодна? – спросил парень.
Она резко вскинула голову, быстро развернулась, словно не слышала, что он постучал. Обнажив лезвие, Эмми крепче сжала нож в опущенной руке и попятилась, чтобы отдалиться от Хадира.
Он поставил тарелку с приборами на стол, вновь взглянул на нее, сунув руки в карманы.
– Я ведь сказал, что не причиню тебе вреда.
– Не припомню такого.
– Нет? – Эйдин улыбнулся. – Ну, я собирался.
Он сказал, ее никто не тронет. А мне здесь преподали урок, что это далеко не одно и то же.
Сложив руки на груди, я следил за ним в ожидании любого резкого движения, пока тот наблюдал за Эмери.
Однако Хадир, глубоко вздохнув, развернулся и сказал по пути к выходу:
– Поешь. И помойся. Ты грязная.
Парень указал на белую фарфоровую ванну в углу комнаты.
– Или я сам тебя искупаю, – предупредил он, оглянувшись. – Здесь еще четверо парней, которые помогут мне удержать тебя.
Покинув спальню, Эйдин запер дверь на замок. Эмми еще немного постояла на месте, переводя взгляд с двери на зеркало и обратно. После чего взяла стул, подперла спинкой дверную ручку – будто нас это остановит, – подошла к тарелке, подняла ее и понюхала пасту.
Он бы не отравил ее пищу. Что в этом интересного?
Хадир только начал игру.
Я закрыл глаза и отвернулся.
* * *Стиснув оконную раму с обеих сторон, я смотрел в тихое ночное небо.
Майкл.
Они отправили Эмми сюда. Я был уверен. Но зачем? Чтобы мотивировать меня?
Это наверняка их работа. Но если им удалось отправить кого-то в Блэкчерч, почему не пошел один из парней?
У меня были планы на Эмери, но сейчас на кону стояли более серьезные вещи. Еще не время.
Твою мать.
Я сжал раму и услышал, как затрещала древесина.
Они знали, что она сделала? Должны знать, иначе Рика, Бэнкс и Уинтер не согласились бы с таким планом.
Это, в общем-то, круто. Я рассчитывал, что они найдут меня. Ни капли не сомневался, что по крайней мере попытаются, даже если уйдет целая вечность на поиски.
К сожалению, в этом не было необходимости. Ведь я полностью отдавал себе отчет в своих действиях. Хотя меня и бесило их недоверие, я не мог винить друзей за сомнения в моей компетентности.
Скрипнула лестница. Кто-то вошел в комнату, и сзади послышался голос:
– Доделаешь? – спросил Эйдин.
Я оглянулся. Он стоял на вершине лестницы, ведущей в мою спальню на чердаке. Держа рубашку в руке, парень подошел ближе, неотрывно глядя мне в глаза, будто змея.
Хадир всегда напоминал змею, готовую к смертельной атаке. Когда такая совершит бросок, все будет кончено раньше, чем ты успеешь опомниться.
Кивнув, я снял футболку, швырнул ее на кровать, затем взял набор инструментов и направился вслед за Эйдином к кушетке у стены.
Он бросил рубашку, лег на кушетку и подложил руку под голову. Я тем временем вылил в блюдце остатки чернил, сел, достал импровизированную тату-машинку, которую сделал, прикрепив три иглы к карандашу, обмакнул ее в чернила и склонился над его правым плечом.
– Итак, как мне с ней поступить? – спросил Эйдин.
Замерев на мгновение, я проколол кожу парня иглами. Чернила мгновенно просочились в рану. Отвечать не стал, зная, что лучше промолчать.
– Ты не помог ей, – продолжил он размышлять вслух, не обращая внимания на боль. – А она явно ожидала от тебя помощи.
Я снова и снова надавливал на инструмент, периодически окуная его в чернила. Завершив последнюю линию, начал закрашивать фрагмент.
Грудная клетка Хадира ритмично поднималась и опускалась в такт ровному дыханию. На моем теле были профессиональные татуировки, но были и выполненные таким же кустарным методом, поэтому я знал, насколько это болезненно.
Он, как и Дэймон, не мыслил своей жизни без боли.
– Она боец, – сказал Эйдин, устремив взгляд в сводчатый потолок моего убежища. Сюда я перебрался после первой ночи в Блэкчерч. От белоснежных комнат с белыми коврами и декором у меня пробегал мороз по коже. Я нуждался в личном пространстве и предпочитал темноту.
К тому же из окон мансарды открывался красивый вид. Мне он нравился.
– Меня привлекает эта ее черта, – продолжил парень. – Главное, чтобы она не повесилась на брошенной мной веревочке. Ты заметил? – Эйдин посмотрел на меня. – Похоже, девчонка на самом деле не осознает серьезности своего положения. Загнанная в ловушку, без возможности выжить, если уйдет, с пятью мужчинами, изнывающими по развлечениям, которых их так долго лишали. А любые ее жалобы можно будет замять незначительной денежной суммой.
Стиснув челюсти, я сильнее нажал на иглу. Его мышцы дернулись под моей рукой, но он не отвел взгляда.
– Как, говоришь, ее зовут? – тихо уточнил Хадир. – Эмери?
Мои предплечья пылали, и я наконец осознал, что каждый мускул в моем теле напрягся, но все-таки заставил себя проглотить ком, подкативший к горлу.
– Эти глаза… – пробормотал он. – Карие, с золотистыми крапинками. Красивые. Интересно, какие они, когда смотрят на тебя сверху вниз в пылу страсти?
Я испепелял взглядом его плечо и дизайн татуировки, которую он поручил мне набить. Удивительно, как его кожа еще не воспламенилась.
– Как довести ее до оргазма? – спросил Эйдин, наблюдая за мной.
Я сильнее сжал инструмент.
– Некоторым женщинам нужно поглаживать клитор большим пальцем, пока ты внутри, знаешь? – с издевкой произнес он. – Ей нравится, когда мужчины так делают?
Скрипя зубами, я почти слышал, как иглы пронзают кожу. Хадир тихо зашипел, но потом улыбнулся, довольный, что задел меня за живое.
– Отцы отправили нас сюда не для того, чтобы мы научились хорошо себя вести, Уилл. Им бы она тоже пришлась по вкусу, с ее позволения или без. – После короткой паузы он пояснил: – Они отправили нас сюда в наказание за то, что мы не проявили достаточной осторожности. Чтобы научились действовать аккуратнее.
Мой отец не отправлял меня в Блэкчерч. Я вообще не понимал, как нормальный родитель мог отправить своего ребенка в подобное место, ведь, если он когда-нибудь выберется отсюда, один урок усвоит точно: кровное родство не гарантия любви, а любовь – это единственное, что порождает преданность.
Я посмотрел на Эйдина, вновь уставившегося в потолок. За время, проведенное здесь, мне удалось понять Мику, Рори, даже Тэйлора, но Хадир…
Он находился в заточении дольше всех и, возможно, уже зашел слишком далеко, чтобы вернуться к нормальной жизни.
– В двадцать лет я был приглашен на свадьбу, проходившую на курорте, – сказал Эйдин с отстраненным взглядом. – На моих глазах один из деловых партнеров отца накачал наркотиками собственную жену и предложил моему отцу трахнуть ее для скрепления сделки.
Нечто похожее на боль промелькнуло в его глазах, отчего я замер, однако иллюзия быстро рассеялась.
– Рано или поздно ты понимаешь, что тебе не избежать этой мерзости, поэтому ты либо продолжаешь бороться с ней, либо преображаешь ее. – Он снова посмотрел на меня. – Самое большое отличие между мной и моим отцом в том, что мне плевать, увидит ли кто-нибудь кровь на стенах.
На мгновение я утратил способность двигаться.
Эм…
Опустив взгляд, последним штрихом завершил татуировку.
– Не волнуйся. Я не похож на своего отца. Или Тэйлора, или Дэймона Торренса. Я не принуждаю и не вынуждаю. – Эйдин заговорил тише: – Тебе будет больнее, если она сама этого захочет.
Он опустил руку и начал мять свой член сквозь брюки. Иглы дрогнули в моих пальцах.
Мика и Рори на моей стороне. Тэйлора можно контролировать.
Никто не тронет Эмери, если я прикончу Эйдина здесь и сейчас.
Он следил за мной в ожидании, давая шанс… бросая вызов, но…
Парень улыбнулся, принял сидячее положение, взял со стола чистую салфетку и вытер кровь с плеча.
– Каждая мелочь является частью более грандиозного плана. Будь то бог, судьба либо что-то еще, я искренне в это верю, Уилл. – Хадир выбросил ткань и перевел взгляд на меня. – Нам было суждено сыграть важную роль в жизни друг друга.