– М-да, «кадиллак», – произнес я мечтательным голосом. – Надо было сразу его хватать! Вещица роскошная! Ушла за семь тысяч. Считайте – даром!
– Ничего себе даром…
– Даром! – решительно повторил я, раздумывая, что предпринять. – Я могу разузнать, – сказал я после паузы, – вдруг человеку, который его купил, понадобились деньги. Такое теперь частенько бывает. Подождите минутку.
Я пошел в мастерскую и в двух словах рассказал, что случилось. Готфрид так и подпрыгнул.
– Братцы, где ж нам раздобыть теперь какой-нибудь старый «кадиллак»?
– Предоставь это мне, – сказал я, – а сам последи, чтобы булочник не сбежал.
– Идет! – Готфрид исчез.
Я позвонил Блюменталю. Без особых надежд, но ведь надо было попробовать. Он оказался в бюро.
– Не хотите ли продать свой «кадиллак»? – спросил я напрямик.
Блюменталь рассмеялся.
– У меня есть на примете человек, – продолжал я, – который готов выложить за него всю сумму наличными.
– Наличными… – задумчиво повторил за мной Блюменталь после некоторой паузы. – По нынешним временам – это слово из высокой поэзии…
– Вот и я того же мнения, – сказал я, внезапно приободрившись. – Так, может быть, мы договоримся?
– Ну, поговорить всегда есть о чем, – заявил Блюменталь.
– Прекрасно. Где я могу вас увидеть?
– Сегодня, сразу после обеда, у меня есть время. Скажем, часика в два здесь, у меня в бюро.
– Хорошо.
Я повесил трубку.
– Отто, – сказал я Кестеру не без волнения, – я никак не мог этого ожидать, но похоже, наш «кадиллак» вернется к нам!
Кестер оторвался от своих бумаг.
– В самом деле? Он хочет его продать?
Я кивнул и посмотрел в окно, за которым Ленц оживленно беседовал с булочником.
– Не то он делает, – сказал я с беспокойством. – Говорит слишком много. Булочник – это столп недоверия, его нужно убеждать молчанием. Пойду-ка сменю Готфрида.
Кестер рассмеялся.
– Ни пуха ни пера, Робби.
Я подмигнул ему и вышел во двор. Однако я не поверил своим ушам – Готфрид и не думал петь преждевременные гимны «кадиллаку», вместо этого он с большим увлечением рассказывал булочнику о том, как индейцы в Южной Америке пекут лепешки из кукурузы. Я взглянул на него с признательностью и обратился к булочнику:
– К сожалению, он не хочет продавать…
– Так я и думал, – немедленно подхватил Ленц, словно мы с ним сговорились.
Я пожал плечами:
– Жаль, конечно, но его можно понять…
Булочник стоял в нерешительности. Я посмотрел на Ленца.
– А может, попробуешь еще разок? – сразу же спросил он.
– Попробовать-то попробую, – ответил я. – Мне все же удалось с ним договориться о встрече сегодня после обеда. Где я смогу найти вас потом? – спросил я булочника.
– Мне в четыре надо быть тут поблизости. После этого заеду к вам снова…
– Хорошо – к этому времени наверняка все решится. Может, дело еще и выгорит.
Булочник кивнул. А потом сел в свой «форд» и дал газ.
– Да ты не спятил ли часом? – накинулся на меня Ленц, когда машина скрылась за углом. – Сначала я должен удерживать этого типа чуть ли не силой, а потом ты запросто отпускаешь его на все четыре стороны.
– Логика и психология, славный мой Готфрид! – ответил я, потрепав его по плечу. – Этого ты еще не усек…
Он стряхнул мою руку.
– Психология… – отмахнулся он с пренебрежением. – Удачный случай – вот лучшая психология! А такой случай мы только что имели. Этот малый ни за что не вернется…
– Он вернется в четыре часа…
Готфрид посмотрел на меня как на больного.
– Спорим? – предложил он.
– Охотно, – сказал я, – но ты проиграешь. Я его знаю лучше, чем ты! Он будет теперь соваться к нам, как мотылек на пламя. Кроме того, не могу ведь я продать ему то, чего у нас и самих-то пока нет…
– О Господи, еще и это! – сказал Ленц, качая головой. – Из тебя ни черта не получится в жизни, детка! Продавать то, чего нет, – да тут только и начинается настоящий гешефт! Пойдем, я прочту тебе бесплатный курс лекций о современной экономической жизни…
Днем я пошел к Блюменталю. По дороге я показался себе юным козленком, которому надо навестить старого волка. Асфальт жарился на солнце, и с каждым шагом мне все меньше хотелось, чтобы Блюменталь изжарил меня на вертеле. Во всяком случае, имело смысл не тянуть быка за рога.
– Господин Блюменталь, – заговорил я поэтому сразу же, как переступил порог, – вам делается самое приличное предложение. Вы заплатили за «кадиллак» пять пятьсот. Предлагаю вам шесть – при условии, что я его сбагрю. Это выяснится сегодня вечером…
Блюменталь, восседая за своим столом как на троне, ел яблоко. Он прекратил жевать и взглянул на меня.
– Хорошо, – прогундосил он немного погодя, снова принимаясь за яблоко.
Я подождал, пока он бросит огрызок в бумажную корзину, и спросил:
