Последний гвоздь

Часы показывали немилосердную рань, а ему пришлось прервать отпуск, как раз когда они с семьей паковали вещи для путешествия на машине в Ютландию и, к большой радости детей, в парк развлечений Леголенд. Они никогда там не были, и вот наконец это должно было случиться, поэтому он прекрасно понимал их разочарование. Хуже оказалось с Лоне, которая завелась не на шутку и устроила громкий скандал прямо на выезде из дома.

Ему же удалось сохранить спокойствие и подыграть им в их разочаровании, возложив вину на обстоятельства и ни словом не обмолвившись о том, что в глубине души он только и ждал окончания отпуска.

Еще на первой неделе, когда он отвечал за домашнее хозяйство, пока Лоне проводила инвентаризацию детских товаров без пластика, у него чесались руки вернуться в управление и снова приступить к работе. Но он держал это при себе, в то время как продолжал мастерить шалаш, жарить блины и кататься на велике в парке Амагер Странд-парк, когда дома Беньямину становилось невмоготу.

Теперь он наконец вернулся, да еще и в совершенно новом качестве. Об этой позиции он мечтал с первых дней работы в отделе криминальной полиции. Причиной послужила террористическая атака в парке аттракционов Тиволи месяц назад. После нее изменилось почти все. Внешнему наблюдателю все это виделось огромной трагедией, и все близкие жертв по понятным причинам пребывали в таком мраке, который он не мог себе представить.

В его случае события, напротив, стали поворотным моментом. Никогда он не переживал такого – ни до, ни после. Внезапно он заработал уважение своего шефа, Кима Слейзнера, который раньше относился к нему как к собаке, которую можно только ко всему понукать.

Слейзнер так впечатлился его подходом и действиями в разгар кризиса, что не только повысил ему зарплату и предоставил отдельный кабинет – прежде всего, у него появилось больше ответственности. Наконец у него появилась возможность собрать и возглавить собственную команду.

Криминалист Торбен Хеммер уже прибыл и вовсю выгружал сумки с оборудованием из фургона, хотя машинист крана еще не успел ослабить ремни на капающей машине.

Пока они с Хеммером только однажды разговаривали по телефону, но он уже был убежден, что новый криминалист – ценное приобретение. Они как раз нуждались в этой концентрированной энергии, которую он излучал, когда разбирал оборудование и подготавливал его для осмотра. Он приехал сюда работать, а не болтать или пить кофе.

А вот в Юли Берн сторфф он не был так уверен. Он не мог сформулировать почему. Может, она была просто слишком красива, когда вышла ему навстречу с близкими к неестественным аккуратными чертами, темными вьющимися, как в рекламе, волосами и длинными ногами.

Она выглядела как человек, работающий в индустрии моды или в другой подобной сфере, а не здесь, где, чуть оступившись на высоких каблуках, рисковала упасть и травмироваться. То, что, к тому же, именно Слейзнер изначально нанял ее и предложил ему включить ее в команду, не упрощало ситуацию.

– Здравствуйте, Юли Берн сторфф, – представилась она, одной рукой заправляя волосы за ухо и протягивая вперед другую. – Это я, кто…

– Я знаю, – прервал он, кивая. – Мы уже встречались.

– Ах да, помню, – сказала она, и глаза у нее забегали, что выдавало очевидную ложь.

– Прошлой весной, когда вы проходили собеседование у Кима Слейзнера, – помог он ей. – Мы встретились в коридоре, но тогда вы наверняка думали о чем-то другом. – По крайней мере он собирался дать ей шанс, прежде чем закрепится на своей позиции и найдет другого работника.

– Точно, вы правы. – Ее лицо осветила улыбка.

– В любом случае, добро пожаловать в команду! – Он коротко пожал ей руку и направился к «Мерседесу». Она может быть сколько угодно красивой – у него в команде это не дает никаких преимуществ.

– Извините, но я бы хотела кое-что…

– Вероятно, это может подождать до того момента, как мы разберемся с самым срочным, – перебил он, не останавливаясь.

– Не знаю, дело в том, что…

Он остановился и повернулся к ней.

– Послушайте, Юли. Я человек прямой. Единственное, что я требую, чтобы все делали свое дело, а когда речь идет о вас, как я понял, полном новичке, то для начала ваше дело – держаться на заднем плане. Слушать и запоминать, не привлекая внимания.

Он натянуто ей улыбнулся и пошел дальше.

Чего ему совсем не хотелось, так это быть как Слейзнер, невыносимым начальником, которому все улыбаются и заискивают, а в душе ненавидят больше всего на свете. Но прямо сейчас нет времени на разговоры с коллегами, разрешения на отпуск и все то, что тоже входило в его обязанности. Прямо сейчас на первом месте – расследование с двумя выловленными в гавани телами.

На данный момент, по тому немногому, что он знал, дело не выглядело каким-то особенно сложным. Он считал это большим преимуществом. Они только выиграют, если как можно быстрее и эффективнее его раскроют и продемонстрируют себе, а прежде всего Слейзнеру, что полностью готовы брать на себя ответственность. Что являлось необходимым этапом для получения в дальнейшем более сложных дел.

– Здравствуйте, Торбен! – протянул он руку Хеммеру, который как раз застегивал закрывающий все тело защитный комбинезон. – Вижу, вы уже приступили к работе, хотел просто поприветствовать вас в команде.

– Спасибо, но нет, спасибо. – Хеммер кивнул на его протянутую руку. – Не знаю, где вы с ней бывали, а уж чего мне не хочется, так это загрязнений в разгар осмотра места происшествия.

– Без вопросов, – кивнул Хеск, поднимая обе руки в воздух. – Но можете быть спокойны. Они так проспиртованы, что на них бы сработал датчик при проверке на дорогах. – Он рассмеялся. – Ну, по количеству промилле.

– Понятно, но, может, поговорим чуть позже, когда у нас не будет двух разлагающихся тел, которые, кстати, вон те ребята хотят забрать поскорее. – Хеммер кивнул на приближающуюся к ним скорую.

– Конечно, конечно, – Хеск отступил на шаг назад и почувствовал, как по телу прошла волна ненависти к себе. – Делайте то, что необходимо. Поэтому мы здесь. Я пока поговорю со свидетелями.

Он огляделся.

– Но где они? – Он повернулся к Берн сторфф. – Их разве не двое должно быть? Мужчина и женщина.

– Да, верно. – Берн сторфф кивнула. – Об этом я и хотела сообщить ранее. Я уже поговорила с ними.

– О’кей, то есть вы провели допрос по собственной инициативе, не посовещавшись, и даже меня не проинформировав?

Бернсторфф кивнула.

– Я приехала первой, а они очень замерзли и находились в шоке. Особенно женщина, которая была на грани срыва, так что я оценила, что ей нужна помощь и скорейшая госпитализация с седативными препаратами.

– О’кей. – Он кивнул и наконец почувствовал себя увереннее, теперь, когда внимание сместилось с неловкого разговора с Хеммером. – Но в следующий раз я бы попросил вас сначала связаться со мной.

– Я так и сделала. Пыталась дозвониться.

– Ах вот как.

– Да, но вы не отвечали.

Наверное, она звонила в разгар скандала с Лоне около дома. Черт возьми!

– Хорошо, ну, давайте к делу. Выяснили что-то достойное внимания?

– Ничего особенного кроме того, что мужчина пригласил свою девушку на раннюю прогулку на каяке, где она перевернулась как раз здесь из-за волн от круизного лайнера.

Хеск кивнул. Похоже, она права. Тут и правда больше ничего интересного.

– Да, ничего особенного. Надеюсь, вы не забыли взять их контактные данные.

– Нет, конечно. Я отправила вам по мейлу все данные вместе с конспектом допроса.

Значит, и это она уже успела. Ничего не скажешь, впечатляет.

– Отлично! – сказал он, пытаясь начать заново, когда дверь машины за ними закрылась. Он обернулся и увидел идущего типичной для него скованной и слегка нервной походкой Мортена Хейнесена.

Хейнесен был без сомнения тем коллегой, с которым он больше всех работал за годы в полиции. К тому же он был одним из немногих, кому он по ощущениям мог полностью доверять. Хейнесен не сплетничал за спиной и не вел какую-то тайную игру, чтобы подняться по карьерной лестнице. Единственное, что его заботило, это четко следовать всем правилам и выполнять работу как можно лучше.

И все-таки в нем всегда было что-то нервное. Будто над ним всю жизнь издевались и теперь ему нужно быть готовым в любой момент получить оплеуху. Из-за этого он незаслуженно получил репутацию одного из самых недалеких, хотя в реальности он просто боялся конфликтов и предпочитал держать свое мнение при себе, чем рисковать столкновением с кем-либо.

– Доброе утро, Мортен! – сказал Хеск с улыбкой, радуясь, что кто-то прибыл на место еще позже. – А тут у нас кое-кто, кому точно был необходим живительный сон.

– На самом деле он приехал сразу после меня, – заметила Берн сторфф.

– Да? Но как получилось, что…

– Я только что отвез свидетелей в больницу, – сказал Хейнесен.

– А, вот оно что! – Хеску захотелось провалиться сквозь землю. Утро началось хуже некуда. Он, кто никогда не умел шутить, дважды попробовал быть забавным, и оба раза закончились катастрофой. Чем он вообще занят? – Прости, я подумал, что ты тоже опоздал, как и я.

– Ничего страшного, – сказал Хейнесен, улыбнувшись. – Как дела тут? Нашли что-то интересное?

– Не знаю, – ответил он, надевая перчатки. – Хотел дать Торбену возможность спокойно начать работу. Но давай сходим туда и посмотрим.

Хейнесен кивнул и вместе с Берн сторфф они подошли к машине, у которой, наклонившись над поднятым капотом, стоял Хеммер и делал снимки.

Хеск в свою очередь обошел машину, открыл правую заднюю дверь и посмотрел на обнаженную женщину, лежавшую на спине на откинутом сиденье. Наконец к нему снова начало возвращаться спокойствие. Вот чем он должен заниматься. Концентрироваться на расследовании. Именно в этом он хорошо разбирается и чувствует себя уверенно. Лидерство придет со временем.

Женщина оказалась моложе, чем он думал. Возраст было определить сложно. Этнически она не была датчанкой, и ее гладкая золотистая кожа могла принадлежать как пятнадцатилетней, так и двадцатипятилетней. Если не тридцатилетней. В любом случае имело место удушение. На это указывали темно-синие пятна вокруг шеи.

Как человек с опытом, он знал, что практически любое расследование нужно начинать с самого очевидного. Что в 9,9 случая из 10 нет причин все усложнять и запутывать без необходимости. На самом деле реальность не похожа на кино, где сценарист из кожи вон лезет, придумывая один невероятный поворот за другим исключительно ради развлечения.

Конечно, бывают и исключения, подтверждающие правило. Как в случае с делами, которые за последние годы доставались тому Фабиану Риску с коллегами на шведской стороне пролива. Но в более широкой картине они представляли лишь отклонение в графике.

В реальности большинство мест преступления выглядели точно так, как и совершались. Крайне редко убийству предшествовал продуманный план или план в принципе, а когда трагедия уже случилась, исполнитель почти никогда не тратил время на заметание следов. В тех редких случаях, когда он все-таки это делал, чаще всего он оставлял новые, которые было еще проще расшифровать.

Он повернулся к Хеску, когда тот, раздвинув женщине ноги, делал серию снимков. Сам он ощущал себя всегда немного грязным, когда видел мертвую женщину с оголенными половыми органами. Хеммер, напротив, на вид не особо размышлял об этом, а наклонился еще ближе и продолжил заполнять карту памяти фотоаппарата.

– Доброе утро, доброе, как у вас тут дела?

Хеск выглянул над крышей автомобиля и увидел идущую в компании двух работников скорой женщину с короткими рыжими волосами, в белом медицинском халате.

– Меня зовут Трин Блад, я из отделения судмедэкспертизы, – продолжила она и подняла руку в знак коллективного приветствия.

– Так вы временно замещаете Оскара Педерсена? – спросил Хейнесен.

– Нет, скорее я его новая коллега. Я бы передала от него привет, если бы он знал, что мы будем здесь. Но что скажете? Не против, если мы займемся телами?

– Чуть позже, – ответил Хеск. – Дайте нам пару минут.

– О’кей. Пара минут меня устроит. Но будьте добры, не дольше. Понимаете, так как они находились в воде, каждая минута на счету.

Он мог бы засыпать ее едкими комментариями о том, кто отвечает за расследование. Но не собирался так низко опускаться. Он был выше этого, так что пусть эта маленькая лекция растворится в утреннем бризе. Он открыл переднюю дверь и увидел склонившегося вперед одетого в смокинг, белую рубашку и бабочку мужчину. Голова опущена на руль, с которого, как сдутый шарик, свисает подушка безопасности.

Кровавая дыра на затылке мужчины была велика, из-за чего Хеск поймал себя на мысли, что забыл, что на самом деле смотрит на человека. Но именно так оно и было, и кто угодно пришел бы к выводу, что темные пятна на шее женщины с высокой долей вероятности – следы рук мужчины. В целом Хеск уже видел достаточно, чтобы вся сцена стала для него очевидной.

– Ну, на первый взгляд все, в общем, понятно, что думаешь? – Он повернулся к Хейнесену, который кивнул, пожимая плечами.

– Да, все в целом говорит о том, что он перегнул палку и случайно задушил женщину, а потом совершил самоубийство.

– В точности мои мысли.

– Вопрос в том, занимались ли они в машине сексом.

Хеск пожал плечами.

– Ее одежды, насколько я вижу, здесь нет, так что предположу, что они были либо у него, либо у нее дома, как вариант – в каком-то неизвестном отеле.

– Другими словами, где угодно, – сказала Берн сторфф.

Хеск повернулся к ней, собираясь напомнить, чтобы она держалась в тени, пока ее не спросят. Но сумел удержаться и вместо этого улыбнулся.

– Нуу, не совсем. Я хотел сказать, что у него должна была быть возможность незаметно ее вынести и погрузить в машину. Она ведь не завернута в черный пакет или в ковер. Кстати, нам удалось обнаружить оружие?

Он повернулся к Хеммеру, приступившему к сбору образцов волос, остатков крови и мозгов со стен машины.

– Оно лежало внизу, у педалей.

– А где оно сейчас?

– На столе у тебя за спиной.

Хеск повернулся к разложенному походному столу, где находились пакеты с уликами. Он поднял один из пакетов и увидел пистолет – полуавтоматический CZ 75. Распространенная модель, производилась в Чехии и использовалась по всему миру.

– Юли, пробейте DK556919B.

Берн сторфф кивнула и отошла в сторону с телефоном.

Если не считать ляпов в начале, то все на самом деле шло гладко, как он и надеялся. Если так пойдет и дальше, то может они управятся за пару дней, и в итоге Леголенд станет для семьи приятным сюрпризом.

Единственное, что беспокоило – это вон тот рыболов, стоявший в тридцати метрах от них, за оцеплением, и то и дело забрасывавший удочку. Хеск точно не мог объяснить, в чем дело, но что-то заставило его взять у Хеммера камеру, увеличить изображение зумом и сделать с десяток снимков мускулистого мужчины, одетого в рыболовный жилет с множеством карманов и шляпу с пришитыми завязками.

– Торбен, – услышал он голос Хейнесена за спиной. – У вас есть представление о том, сколько машина могла там пролежать?

– Максимум пару суток, – ответил Хеммер. – Если хотите более точную оценку, то подождите, пока я изучу электронику автомобиля.

Стоявший на пристани рыбак сам по себе не был необычным зрелищем. Особенно в такие ранние часы. Но в объектив Хеск отчетливо видел, что этот мужчина не знал, как держать удочку, а тем более как ее забрасывать. Это, конечно, могло ничего не значить. Все бывает в первый раз.

Он отдал камеру Хеммеру и обратился к Трин Блад.

– О’кей, тела в вашем распоряжении.

При самом хорошем раскладе она сможет найти доказательства того, что они уже знали. Тогда останется лишь установить личности, а с этим проблем быть не должно.

– Прошу прощения, но у меня есть еще кое-что, – сказал Хейнесен, по обыкновению поднимая палец вверх. – Скорее всего, это не так уж и важно, но просто чтобы быть…

– Ничего страшного, – ответил Хеск. – Только давай вкратце, чтобы судмедэксперты приступили к работе.

– Как я уже сказал, ничего такого важного. Но я думаю о том сценарии, который мы обсуждали.

– Да, что такое?

Хейнесен сглотнул.

– Я не уверен в том, что все сходится. Особенно тот момент, что он совершил самоубийство. Вернее, то, как он его совершил.

– Он сунул в рот дуло и спустил курок. – Хеск дернул плечами. – Что в этом такого удивительного?

– Ничего. Удивительно то, что он должен был это сделать, одновременно падая с пристани, что, как мне кажется, не самый простой маневр. К тому же все это представляется немного избыточным.

Хеск хотел было что-то сказать, скорее для того, чтобы двигаться дальше. Но в словах Хейнесена действительно что-то было. Все это и правда немного удивительно.

– Не может ли это быть комбинацией и того, и другого? – наконец сказал он. – С одной стороны, он хотел умереть как можно быстрее и безболезненнее, с другой, просто-напросто хотел исчезнуть и в лучшем случае никогда не быть найденным.

– Может. – Хейнесен кивнул. – Наверняка ты прав. Конечно, так оно и есть.

Это была всего лишь теория, которую он из себя исторг. Необязательно ей быть плохой или неподходящей. И все же Хейнесен сейчас стоял и кивал, хотя явно был не согласен. Все всегда так делали, когда за расследование отвечал Слейзнер.

– Но ты так не думаешь, верно? – спросил Хеск.

– Почему же, вполне вероятно могло быть так, как ты и говоришь. Абсолютно.

– Мортен. – Хеск обошел машину и подошел к нему. – Сейчас меня интересует только то, что ты думаешь. Плевать на то, что по-твоему я ожидаю услышать.

– Что-то не сходится.

Это он хотел услышать меньше всего.

Не такая картина рисовалась ему. Дело, которое едва успело набрать скорость, затормозило и пошло в обратном направлении. Ему хотелось расквитаться с этим быстрее, чем ожидал Слейзнер. Показать всем, что единственная проблема с его повышением – в том, что с ним слишком долго тянули.

Но Хейнесен был прав. Что-то портило весь сценарий. А больше всего он не хотел ошибиться. Умудриться пропустить ту самую мелкую деталь, которая позднее оказалась бы ключом к раскрытию.

Он обратился к Хеммеру.

– Что скажете, Торбен? По шкале. Насколько странно, что он застрелился и одновременно вылетел в воду?

– Я бы сказал, что это в принципе возможно. Например, он мог сначала приземлиться в воду, и только потом застрелиться. Все-таки машина быстро набирает воду и тонет.

– Там же еще все стекла были опущены, – заметил Хейнесен.

– Да, но все равно нужно минимум двадцать секунд, а ему хватило бы и не больше одной.

– Но? – спросил Хеск, выжидая.

Хеммер посмотрел ему в глаза.

– В принципе возможно – не то же самое, что вероятно.

– Так вы думаете, дело обстояло по-другому?

– Не важно, что я думаю. Значение имеет только то, что я вижу, и мало что указывает на то, что он застрелился здесь, в машине.

– А много ли указывает на противоположное?

– Довольно много. Самое очевидное – здесь нет ни пули, ни следов от нее.

– Но опять же, стекла ведь были опущены. Не могла ли она выскочить где-то наружу и оказаться на дне?

– Вряд ли. Возможно, через какое-нибудь из задних окон. Но в таком случае она бы пробила подголовник, а там нет никаких следов.

– А почему не через переднее?

– Слишком большой и неудобный угол. Зачем поворачиваться на девяносто градусов за секунду до нажатия на курок?

– Я вам, конечно, верю, – сказал Хейнесен. – Но наверняка машину сильно наклоняло в разные стороны, пока она заполнялась водой.

– Да, правда. – Хеммер кивнул, потирая мочку уха. – На самом деле, вы правы.

– В любом случае нам нужно вызвать водолаза и обследовать дно, – сказал Хеск.

– Но еще ситуация с кровью. Кроме небольших образцов с внутренней стороны стен, в общем-то, больше ничего и нет. Даже наверху, на крыше, где кровь, конечно, должна быть, если он не лежал на спине, когда стрелял. – Хеммер наклонился и показал на крышу. – Видите? Совершенно чисто.

– Но погодите-ка, – Хеск снова почувствовал возвращение головной боли, которая последний раз посещала его утром во время ссоры. – Машина ведь была заполнена водой. Не так уж удивительно, если содержимое головы и все остальное частично смылось в некоторых местах, а где-то и полностью?

– По большей части вы правы. Но не наверху, под крышей. Там на самом деле был большой пузырь воздуха, вытеснивший всю воду. Вот, смотрите сами.

Хеммер показал на извилистую границу влаги, которая образовывала большой круг на мягкой внутренней стороне крыши.

Хеск кивнул, не сумев сдержать глубокий вздох.

– О’кей, но как ни крути, здесь есть явные следы крови, что, по-моему, достаточно серьезное доказательство того, что он застрелился именно в машине. Альтернативный вариант: он умер совсем в другом месте, после чего некое третье лицо должно было поместить его за руль. Это лицо к тому же должно было собрать кровь и мозги на первоначальном месте, не спрашивайте меня, как, чтобы потом в меру сил и возможностей распределить это по автомобилю. Затем оно устроило все так, чтобы машина выехала за пределы пристани, само в ней не находясь. – Он развел руками. – Ну, вы сами все понимаете.

– Этот последний этап с машиной на самом деле не так уж сложен. – сказал Хейнесен, в фирменном стиле подняв палец вверх, – Нужно просто стоять прямо у водительской двери и просунуть в окно с опущенным стеклом палку или зонтик и нажать на газ.

– Возможно. Но если вы спросите меня, то это не прокатит даже для плохой серии «Убийств в Мидсомере».

– Тут я, кстати, склонен с вами согласиться, – сказал Хеммер, рассмеявшись. – И у меня еще много работы. Кто знает? Может, найду что-то указывающее совершенно в другом направлении.

Разрозненные предположения и вопросы без ответов. Следы и зацепки, которые друг другу противоречат, вместо того чтобы указывать в одну и ту же сторону. Если все так будет продолжаться, то мигрень скоро наберет полную силу.

– Да, я слушаю, – сказала Берн сторфф по телефону, направляясь обратно к ним.

Хеск обернулся и понял, что совершенно забыл об ее присутствии.

– Верно. DK556919B, – продолжала она. – О’кей, спасибо! – Она закончила разговор и повернулась к остальным. – У нас есть имя того, на кого зарегистрировано оружие.

– Отлично! Хотя бы какая-то определенность. Говорите. – Она еще не успела ответить, а он уже заметил по ней, что тут было не просто имя, а когда услышал слова «Могенс Клинге», исчезло то немногое, что у него оставалось от уверенности в себе. – Вы же не хотите сказать, что это тот Могенс Клинге? – решился спросить Хеск, хотя и он, и мигрень понимали, что именно это она и хотела сказать.

– Не знаю. А сколько их?

– Но подождите. – Хейнесен показал на мертвого мужчину за рулем. – Это тот самый начальник оперативного управления PET[3]?

Бернсторфф кивнула.

– У него есть лицензия на разное оружие.

– Но только тот факт, что это его оружие, не значит, что это он сам.

– Нет, но автомобиль я тоже пробила – и он записан на него.

– О’кей, – сказал Хеск, кивая, чтобы выиграть немного времени. – Дело теперь очевидно предстает в другом свете. Мортен, позаботьтесь о том, чтобы расширить оцепление, пока обо всем не пронюхали журналисты. – Он подошел к водительскому месту. – Чем дольше нам удастся удерживать это в тайне, тем лучше.

Пока Хейнесен спешил к оцеплению, Хеск открыл водительскую дверь и посмотрел на склонившееся вперед, с лицом на руле, тело. Для полной уверенности судмедэксперты, конечно, должны будут провести идентификацию личности. Это займет время, а пока он мог довольствоваться тем, что прислонил тело к спинке сиденья.

Лицо практически не пострадало. Единственное, что выдавало что-то неладное, – открытый рот и удивленное выражение лица. Как будто он совсем не понимал, что с его затылком сделает пуля. Но, без всяких сомнений, он был одной из самых крупных шишек в полицейской разведке.

Хеск выпрямился и отвернулся от автомобиля и от всех остальных. Потом он пошел – мимо оцепления, до самого края пристани, где окинул взглядом блестящую от солнца воду, посмотрел на другую сторону, куда, чтобы увидеть памятник Русалочке, пришли первые туристы-жаворонки.

Он вспомнил, как впервые ее увидел. Как расстроился, когда ее размер совершенно не совпал с его ожиданиями. То же случилось и сейчас. Ничего из того, что он предполагал и видел перед собой этим утром, не оправдалось, ничего, и как бы они ни сдерживали поток информации, новость о Могенсе Клинге скоро просочится наружу, и разверзнется пропасть.