Возлюби ближнего своего
– Выпейте. Вам что-то приснилось. Здесь вы в полной безопасности.
Человек жадно выпил воду. Резко двигался кадык на тощей шее. Затем он обессиленно откинулся на подушку, глубоко вздохнул и закрыл глаза.
– В чем дело? – снова спросил Керн.
Мужчина в очках подошел к его кровати.
– Вы спрашиваете, в чем дело? Просто человеку сон приснился. Этакий громкий сон. Три недели назад его выпустили из концентрационного лагеря. Нервы. Понимаете?
– Понимаю, – сказал Керн.
– Вы живете здесь? – спросил мужчина в Керн утвердительно кивнул.
– Видимо, и я немного нервничаю. Когда он закричал в первый раз, я выбежал в коридор. Думал – полицейская облава. А потом перепутал комнаты.
– Ах вот что…
– Извините меня, пожалуйста, – сказал третий мужчина. – Теперь я уже не засну. Простите меня.
– Ерунда какая! – Человек в очках подошел к своей кровати. – Вы ничуть не мешаете нам. Мало ли кому что приснится? Разве не так, молодой человек?
– Конечно! Мне это совсем не помешало, – подтвердил Керн.
Щелкнул выключатель. Стало опять темно. Керн вытянулся. Он долго не мог уснуть. Как все было странно в соседней комнате. Нежная девичья грудь под тонкой простыней. Он все еще ощущал ее… Словно его ладонь изменилась от этого прикосновения.
Потом он услышал, как человек, кричавший во сне, встал и уселся у окна. Его склоненная голова выделялась черным пятном на фоне забрезжившего мутного рассвета – словно какой-то мрачный памятник рабу. Некоторое время Керн смотрел на него. Потом его одолел сон.
Йозеф Штайнер без труда перешел границу в обратном направлении. Он хорошо знал ее и, как старый солдат, привык к ночному патрулированию. В войну он командовал ротой и еще в 1915 году был награжден орденом Железного креста за проведение опасного поиска, из которого вернулся с пленным.
Через час он был вне опасности и направился на станцию. В вагоне было немного пассажиров. Проводник удивленно взглянул на него.
– Уже обратно?
– Один билет до Вены, – ответил Штайнер.
– Быстро это у вас получилось, – сказал проводник.
Штайнер равнодушно посмотрел на него.
– Мне это знакомо, – продолжил проводник. – Каждый день доставляют несколько человек к границе. Поневоле запоминаешь. Прямо наказание какое-то. Ведь вы ехали в этом же вагоне. Что – уже позабыли?
– Не понимаю, о чем вы говорите.
Проводник рассмеялся.
– Прекрасно понимаете. Пройдите на заднюю площадку. Придет контролер – спрыгнете. Впрочем, так поздно контроля, наверно, не будет. Так что сэкономите на билете.
– Хорошо.
Штайнер поднялся и прошел назад. Ветер обдувал его, и он смотрел на проносившиеся мимо огоньки маленьких деревушек. В них жили виноделы. Он дышал полной грудью и испытывал опьянение, сильнее которого не бывает, – опьянение свободой. Он чувствовал, как кровь разливается по жилам, чувствовал теплую силу мускулов. Он жил. Его не поймали. Он жил, он сумел улизнуть.
– Возьми сигарету, брат, – сказал он проводнику, пришедшему на площадку.
– Давай. Только сейчас мне нельзя курить. Служба.
– А мне закурить можно?
– Можно. – Проводник добродушно улыбнулся. – В этом твое преимущество передо мной.
– Да, – согласился Штайнер, втягивая в легкие терпкий дым. – В этом мое преимущество.
Он пошел в пансион, где его задержала полиция. Хозяйка еще сидела в конторе. Увидев Штайнера, она вздрогнула.
– Здесь вы жить не можете, – быстро проговорила она.
– Могу. – Штайнер снял рюкзак.
– Господин Штайнер, это невозможно! Того и гляди нагрянет полиция. Тогда они вообще закроют мой пансион!
– Луизочка, – спокойно ответил Штайнер, – лучшее укрытие на войне – воронка от только что разорвавшегося снаряда. Почти никогда еще не бывало, чтобы в нее сразу же попал второй снаряд. Поэтому в данный момент ваше заведение – одно из безопаснейших мест во всей Вене!
Хозяйка в отчаянии схватилась за свою белокурую голову.
– Вы погубите меня! – воскликнула она.
– Как это прекрасно! Давно уже я мечтаю погубить кого-нибудь! До чего же вы романтическая натура, Луизочка! – Штайнер огляделся. – Есть у вас еще немного кофе? И рюмка водки?
– Кофе? И водку?
– Да, Луизочка! Я знал, что вы меня поймете. Такая хорошая женщина! А бутылка со сливовицей еще стоит в шкафчике?
Хозяйка беспомощно поглядела на него.
– Конечно, стоит.
– Вот это мне как раз и нужно! – Штайнер достал бутылку и две рюмки. – Вы выпьете со мной?
– Я?
– Да, вы! А то кто же еще?
– Нет, не выпью!
– Выпейте, Луизочка! Сделайте одолжение. Пить одному – это как-то бессердечно. Вот… – Он наполнил рюмку и подал ей.
Поколебавшись, хозяйка взяла рюмку.
– Ладно, Бог с вами! Но вы здесь не будете жить, правда?
– Только несколько дней, – успокоил ее Штайнер. – Не больше чем несколько дней. Вы приносите мне счастье. Я кое-что задумал. – Он улыбнулся. – А теперь давайте кофе, Луизочка!
– Кофе? Нет у меня здесь кофе.
– Есть, деточка. Вон стоит на полке. Держу пари, что он хорош.
Раздосадованная хозяйка рассмеялась.
– Ведь вот вы какой, ей-богу! Между прочим, меня зовут не Луиза. Меня зовут Тереза.
– Тереза! Не имя, а мечта!
Хозяйка принесла ему кофе.
– Тут остались вещи старого Зелигмана, – сказала она, показывая на чемодан. – Что мне с ними теперь делать?
– Это тот самый еврей с седой бородой?
Хозяйка кивнула.
– Он умер. Так мне сказали. Больше ничего о нем не знаю…
– Достаточно знать о человеке хотя бы это. А где его дети?
– Понятия не имею! Не могу же я думать еще и о них!
– Это верно.
Штайнер подтянул к себе чемодан и открыл его. Оттуда выпало несколько пестрых мотков ниток. В чемодане лежал тщательно упакованный сверток со шнурками. Затем костюм, пара ботинок, книга на древнееврейском языке, немного белья, несколько картонок с роговыми пуговицами, кожаный мешочек с монетами в один шиллинг, ремни для молитвы и белый талес[7], завернутый в шелковую бумагу.
– Не так уж много набралось после целой жизни, правда, Тереза? – сказал Штайнер.
– У иных и того меньше.
– Тоже верно. – Штайнер тщательно осмотрел древнееврейскую книгу и нашел записку, спрятанную в обложке. Он ее осторожно извлек и развернул. На листке был записан адрес.
– Понятно! Как-нибудь наведаюсь туда. – Штайнер встал. – Спасибо вам, Тереза, за кофе и сливовицу. Сегодня я вернусь поздно. Лучше всего поселите меня на первом этаже, в комнате, выходящей окном во двор. Тогда в случае чего я смогу быстро удрать.
Хозяйка хотела было что-то возразить, но Штайнер поднял руку.
– Нет-нет, Тереза! Если к моему приходу дверь не будет открыта, я приведу сюда всю венскую полицию. Но я уверен – дверь будет открыта! Сам Бог велел давать приют обездоленным. За это вам обеспечена тысяча лет величайшего блаженства в раю. Рюкзак я оставлю здесь.
Он ушел, понимая всю бесцельность продолжения разговора. Но он хорошо знал, как сильно действуют на психику человека буржуазного склада чужие вещи, оставленные в его доме. Рюкзак был, несомненно, лучшим квартирьером. Любые, пусть даже самые красноречивые уговоры возымели бы куда меньшее действие. Преодолеть сопротивление хозяйки можно было лишь одним способом – как бы незримо присутствуя у нее.
Штайнер явился в кафе «Шперлер», где надеялся встретить Черникова – русского, с которым сидел в тюрьме. Они условились ждать здесь друг друга в первый и второй день после освобождения Штайнера, в первом часу ночи. Русские эмигранты уже пятнадцать лет жили без подданства. В этом они были опытнее немцев. Черников обещал Штайнеру узнать, можно ли в Вене раздобыть фальшивые документы.
Штайнер присел к столику. Хотелось выпить, но никто из кельнеров не обращал на него внимания. Посетители обычно ничего не заказывали – большинство не имело ни гроша.
То была типичная эмигрантская биржа. В переполненном зале многие сидели на скамьях или стульях и спали. Другие устроились на полу, прислонившись спиной к стене, и дремали до закрытия заведения. Все-таки бесплатный ночлег. С пяти утра до полудня они бродили по улицам, ожидая, когда кафе откроется снова. Это были почти сплошь интеллектуалы – самые неприспособленные.
К Штайнеру подсел человек в клетчатом костюме и с круглым, как луна, лицом. С минуту он разглядывал его быстрыми черными глазками.
– Продаете что-нибудь? – спросил он затем. – Драгоценности? Старинные? Плачу наличными.
Штайнер отрицательно покачал головой.
– Костюмы? Белье? Обувь? – Человек в упор смотрел на него. – Может, обручальное кольцо?
– Отчаливай, стервятник! – буркнул Штайнер. Он ненавидел торгашей, стремившихся за гроши выудить у окончательно растерявшихся эмигрантов последнее добро.
Он подозвал пробегавшего кельнера.
– Алло! Рюмку коньяку!
Кельнер недоверчиво посмотрел на него и подошел к столику.
– Вы спрашиваете адвоката? Их здесь сегодня двое. Вон там в углу сидит адвокат Зильбер из Верховного суда земли Бранденбург. Консультация – один шиллинг. За круглым столиком у входа – земельный советник юстиции Эпштайн из Мюнхена. Консультация – пятьдесят грошей. Между нами говоря, Зильбер будет получше.
– Не надо мне никакого адвоката, я попросил коньяк, – сказал Штайнер.
Кельнер приложил ладонь к уху.
– Я вас правильно понял? Вам коньяк?
– Да. Есть такой напиток. И он тем лучше, чем побольше рюмка.
– Слушаюсь. Простите, я немного туговат на ухо. А потом, знаете ли, как-то уже отвык. Здесь спрашивают почти исключительно кофе.
– Хорошо. Тогда принесите коньяк в кофейной чашке.
Кельнер принес коньяк, но не отошел от столика.
– В чем дело? – спросил Штайнер. – Хотите посмотреть, как я пью?
– Положено платить вперед. У нас иначе нельзя. А то совсем обанкротимся.
– Ах так! Что ж, это справедливо!
Штайнер заплатил.
– Слишком много, – сказал кельнер.
– Все, что слишком много, – ваши чаевые.
– Чаевые? – Кельнер произнес это слово с каким-то особенным наслаждением, словно дегустировал его. – Боже мой! – сказал он растроганно. – Впервые за несколько лет! Очень вам благодарен, сударь! Я снова почувствовал себя человеком!
Через несколько минут в дверях показался русский. Он сразу заметил Штайнера и подсел к нему.
– Черников! А я уже было решил, что вас нет в Вене.
Русский рассмеялся.
– У нас вероятное всегда невероятно. Я разведал все, что вас интересует.
Штайнер быстро выпил коньяк.
– Документы есть?
– Есть. И даже очень хорошие. Лучшие из фальшивок, какие мне приходилось видеть за последние годы.
– Мне необходимо выбраться отсюда! – сказал Штайнер. – Необходимы документы! Лучше фальшивый паспорт и риск попасть на каторгу, чем эта каждодневная морока и бесконечные аресты. Что вам показали?
– Я был в «Алебарде». Именно там собираются эти люди. Те же, что и семь лет назад. На них можно положиться, они по-своему надежны. Правда, самый дешевый документ стоит четыреста шиллингов.
– Что за это дают?
– Паспорт умершего австрийца, действительный еще в течение целого года.
– Только одного года? А что потом?
Черников удивленно посмотрел на Штайнера.
– За границей его, быть может, удастся продлить. Или подделать дату умелой рукой.
Штайнер понимающе кивнул.
– Есть еще два паспорта умерших беженцев из Германии. Но те обойдутся по восемьсот шиллингов за штуку. Совершенно фальшивый паспорт стоит не менее полутора тысяч. Но их я бы не стал вам рекомендовать. – Черников стряхнул пепел. – От Лиги наций пока ждать ничего не приходится. А положение тех, кто прибыл сюда нелегально, без документов, и вовсе безнадежно. Нансен, исхлопотавший паспорта для нас, умер.
– Четыреста шиллингов, – сказал Штайнер. – У меня только двадцать пять.
– Можно поторговаться. Думаю, за триста пятьдесят отдадут.
– В сравнении с двадцатью пятью это одно и то же. Но ничего не поделаешь, придется каким-то образом достать деньги. Где находится «Алебарда»?
Русский вынул из кармана листок.
– Вот адрес. Вот имя кельнера, который посредничает в этих делах. Договоритесь с ним, и он вызовет вам этих людей по телефону. Кельнеру полагается дать пять шиллингов.
– Ладно. Подумаю, как взяться за дело. – Штайнер аккуратно сложил бумажку и спрятал ее. – Сердечно благодарю за услугу, Черников!
– Да ну что вы, ей-богу! – Русский протестующе поднял руку. – Люди помогают друг другу, когда это возможно. Ведь сам в любую минуту можешь оказаться в таком же положении.
– Да. – Штайнер встал. – Я снова разыщу вас здесь и доложу результат.
– Хорошо. В этот час я тут бываю частенько. Играю в шахматы с чемпионом Южной Германии. Вот он сидит напротив, курчавый. В нормальное время я никогда бы не удостоился чести играть с таким мастером. – Черников усмехнулся. – Шахматы моя слабость…
Штайнер простился с ним. Затем перешагнул через нескольких спящих молодых людей, лежавших с открытыми ртами у стены, и направился к двери. За столиком земельного советника юстиции Эпштайна сидела еврейка с опухшим лицом. Сложив руки, она взирала на вещавшего что-то и сугубо авторитетного Эпштайна, как на Бога, которому все же доверяться не стоит. На столике лежала приготовленная монетка в пятьдесят грошей. Рядом с ней покоилась волосатая левая рука Эпштайна, похожая на огромного паука, подстерегающего добычу.
Выйдя на улицу, Штайнер вздохнул свободно. После мертвого, задымленного воздуха кафе, после всей этой безрадостной атмосферы мягкий ночной ветерок подействовал на него, как вино. Надо вырваться отсюда, подумал он, вырваться любой ценой! Он взглянул на часы. Было уже поздно, но он все же решил попытаться разыскать шулера.
Маленький бар, который указал ему шулер, был почти пуст. Лишь две расфуфыренные девицы восседали на высоких табуретах за стойкой, точно попугаи на никелевом шесте.
– Фреда здесь не было? – спросил он у бармена.
– Фреда? – Бармен пристально поглядел на него.
А зачем вам Фред?
– Хочется прочитать с ним «Отче наш», понимаешь, брат. Больше вопросов нет?
Бармен на мгновение задумался.
– Он ушел с час назад, – сказал он.
– Вернется еще?
– Понятия не имею.
– Хорошо. Тогда я подожду. Дайте мне рюмку водки.
Штайнер прождал около часа, прикидывая, что бы он мог продать. Выходило, что больше семидесяти шиллингов ему никак не наскрести.
Девицы не проявили к нему интереса. Смерив его беглым взглядом, они посидели еще немного и, покачивая бедрами, вышли на улицу. Бармен взял стаканчик с костями и принялся кидать их на стойку.
– Сыграем? – спросил Штайнер.
– Чего ж, давайте!
Они бросили кости. Штайнер выиграл. Бросили снова. Два раза подряд Штайнер выбросил по шестерке.
– Сегодня мне как будто везет, – сказал он.
– Вам вообще везет, – сказал бармен. – Как у вас с точки зрения астрологии?
– Этого не знаю.
– Похоже, что созвездие Льва. У вас, по меньшей мере, Солнце в созвездии Льва. В этом я кое-что смыслю. Ну, давайте в последний раз, хотите? Фред все равно уже не придет. Никогда он не приходил так поздно. Ему необходим спокойный сон – тогда и рука будет спокойной.
Они снова бросили кости. Штайнер опять выиграл.
– Вот видите, – удовлетворенно заметил бармен и дал ему пять шиллингов. – Безусловно, Льва. При очень сильном Нептуне, как я полагаю. В каком месяце вы родились?
– В августе.
– Ну, тогда вы типичный Лев. У вас блестящие перспективы на этот год!
– В таком случае я готов сразиться с целой тысячей львов. – Штайнер допил свою рюмку. – Не скажете ли вы Фреду, что заходил Штайнер и спрашивал его? Завтра опять загляну.
– Хорошо, скажу.
Штайнер пошел обратно в пансион. Путь был долог и улицы пусты. Над городом раскинулось звездное небо. Время от времени доносился тяжкий аромат сирени. Боже мой, Мари, подумал он, ведь не может все это тянуться вечно…
IV
Керн вошел в аптекарский магазин близ Вацлавской площади. В витрине он обнаружил несколько флаконов туалетной воды с этикеткой лаборатории его отца.
– Туалетная вода «Фарр»! – Керн вертел в руке флакон, поданный ему провизором. – Откуда она у вас?
Провизор пожал плечами.
– Точно я не помню. Кажется, из Германии. Давно уже получили. Вы хотите купить этот флакон?
– Не один, а шесть.
– Шесть?
– Да, для начала. Потом куплю еще. Для перепродажи. Но я, разумеется, рассчитываю на скидку.
Провизор изумленно уставился на Керна.
– Вы эмигрант? – спросил он.
Керн поставил флакон на стойку.
– Знаете что, – сказал он с досадой, – этот вопрос уже порядком надоел мне, особенно когда его задают штатские. У меня в кармане вид на жительство. Скажите лучше, какую скидку вы мне предлагаете?
– Десять процентов.
– Это просто смешно. Что же я тогда заработаю?
– Можете взять эти флаконы со скидкой в двадцать пять процентов, – сказал подошедший хозяин магазина. – А возьмете десять штук, уступлю все тридцать процентов. Мы только рады избавиться от завали.
– От завали? – Керн оскорбленно посмотрел на хозяина. – Такая великолепная туалетная вода! Неужели вы этого сами не знаете?
Хозяин равнодушно поковырял пальцем в ухе.
– Может быть. В таком случае вы, конечно, удовлетворитесь и двадцатью процентами.
– Тридцать – это минимум. Качество тут ни при чем. Вы вполне можете сделать мне скидку в тридцать процентов. От этого туалетная вода не станет хуже. Разве не так?
Провизор скривил губы.
– Все марки туалетной воды одинаковы. Хороши лишь те, которые побольше рекламируют. Вот вам и весь секрет.
– Смею вас заверить, что эту воду уже давно никто не рекламирует. Так что, если судить по рекламе, она очень плоха. Будет только справедливо отдать ее мне со скидкой в тридцать пять процентов.
– Тридцать, – ответил хозяин. – Иногда ее все-таки спрашивают.
– Господин Бурек, – сказал провизор. – Думаю, что можно ему уступить тридцать пять процентов, если заберет сразу дюжину флаконов. Ведь этой водой изредка интересуется только один человек. Да и то не покупает ее, а все норовит продать нам рецепт.
– Рецепт? Господи помилуй, только этого нам не хватало! – Бурек пренебрежительно махнул рукой.
– Рецепт? – Керн насторожился. – Кто же это хочет продать вам рецепт?
Провизор рассмеялся.
– Есть такой человек. Он утверждает, будто прежде был владельцем парфюмерной лаборатории. Вранье, конечно. Чего только не брешут эмигранты!
На мгновение у Керна перехватило дыхание.
– Вы не знаете, где он живет? – спросил он.
Провизор пожал плечами.
– Кажется, у нас где-то завалялся его адрес. Он оставлял его несколько раз. А почему вы спрашиваете?
– Мне думается, что это мой отец.
Оба изумленно вытаращились на Керна.
– Неужели? – спросил провизор.
– Да, мне кажется, это он. Я его уже давно разыскиваю.
– Берта! – взволнованно обратился хозяин к женщине, работавшей за конторкой в глубине магазина. – Есть у нас еще адрес господина, который хотел продать нам рецепт туалетной воды?
– Вы имеете в виду господина Штрана или этого старого болтуна – помните, он несколько раз заходил сюда? – откликнулась женщина.
– Видали, как разговаривает! – Хозяин смущенно посмотрел на Керна. – Извините, пожалуйста! – Он быстро направился к конторке.
– Так бывает всегда, когда спишь со своими служащими, – угрюмо бросил ему вдогонку провизор.
Через некоторое время хозяин вернулся с листком бумаги. Он тяжело дышал.
– Вот адрес. Это некий господин Керн. Зигмунд Керн.
– Мой отец!
– Правда? – Хозяин подал Керну листок. – Вот адрес. В последний раз он заходил недели три назад. Еще раз прошу вас – извините ее за эту реплику… Сами понимаете…
– Это не важно. Я сразу же пойду туда. А насчет флаконов загляну в другой раз.
– Разумеется! С этим можно повременить.
Дом, в котором предположительно жил отец Керна, находился на Тузаровой улице, недалеко от крытого рынка. На темной лестнице пахло плесенью и капустой.
Керн медленно поднимался по ступенькам. Странно, но он почему-то боялся увидеть отца после такой долгой разлуки – он уже слишком привык к тому, что никогда ничто не меняется к лучшему.
На площадке четвертого этажа он позвонил. Вскоре за дверью послышалось шарканье. Кто-то отодвинул картон, загораживающий смотровой глазок. Сквозь стекло Керн увидел черный глаз, обращенный на него.
– Кто там? – спросил ворчливый женский голос.
– Я хочу повидать человека, который живет здесь, сказал Керн.
– Никто здесь не живет.
– Как никто! Ведь вы-то здесь живете! – Керн посмотрел на табличку. – Госпожа Мелани Эковски, не так ли? Но я не с вами хочу говорить.
– Ну так в чем же дело?
– Я хочу поговорить с мужчиной, который живет здесь.
– Никакого тут нет мужчины.
Керн посмотрел на круглый черный глаз. Возможно, она сказала правду, и его отец уже давно выехал отсюда. Внезапно он почувствовал пустоту и разочарование.
– А как его зовут? – спросила женщина за дверью.
С новой надеждой Керн поднял глаза.
– Не могу же я кричать на всю лестницу. Откройте дверь, и я скажу вам.
Глаз за стеклянным кружочком исчез. Звякнула цепочка. Настоящая крепость, подумал Керн. Он почти не сомневался, что его отец все еще обитает здесь, иначе хозяйка не стала бы его расспрашивать.
Дверь отворилась. Плотная чешка, краснощекая и широколицая, оглядела его с головы до ног.
– Я хотел бы повидать господина Керна.
– Керна? Не знаю такого. Тут он не живет.
– Господина Зигмунда Керна. А меня зовут Людвиг Керн.
– Вот как? – Женщина смерила его недоверчивым взглядом. – Это всякий может сказать.
Керн извлек из кармана свой вид на жительство.
– Вот, взгляните, пожалуйста, на эту бумагу. По ошибке в ней проставлено неправильное имя. Но прочитайте фамилию.
Женщина внимательно изучала документ. Это длилось долго. Потом вернула его.
– Родственник?
– Да. – Керну не хотелось говорить больше. Что-то удерживало его. Теперь он не сомневался, что его отец здесь.
Наконец хозяйка решилась.
– У меня он не живет, – отрезала она.
– Хорошо, – сказал Керн. – Тогда запомните мой адрес: отель «Бристоль». В Праге я пробуду всего несколько дней. Перед отъездом я бы хотел повидать господина Зигмунда Керна. Мне нужно передать ему кое-что, – добавил он, многозначительно посмотрев на хозяйку.
– Вот как?
– Да. Значит, отель «Бристоль». Людвиг Керн. Всего хорошего.
Он спустился по лестнице. Господи, подумал он. Настоящий цербер! Охраняет отца! Впрочем, лучше охранять, чем предать.
Он вернулся в парфюмерный магазин. Хозяин бросился к нему.
– Нашли вы своего отца? – На его лице было написано любопытство человека, который не желает упустить ни одной сенсации.
– Еще нет, – ответил Керн с внезапным чувством неприязни. – Но он живет там. Просто не застал его.
– Ведь надо же! И чего только не бывает на свете!
Хозяин положил руки на стол и начал было пространно рассуждать о странных случайностях в жизни людей.
– Для нас, эмигрантов, все это не так, – сказал Керн. – Для нас случайность – совсем другое: это когда вдруг происходит нечто вполне нормальное. Как насчет туалетной воды? Для начала могу взять только шесть флаконов. На остальное пока не хватит денег. Какова скидка?
На мгновение хозяин задумался. Затем великодушно объявил:
– Тридцать пять процентов. Такое случается не каждый день.
– Хорошо.
Керн расплатился. Провизор упаковал флаконы. Между тем женщина, которую звали Берта, подошла поближе, чтобы посмотреть на молодого человека, нашедшего своего отца. Ее челюсти шевелились, словно она что-то жевала.
– И еще хочу сказать, – заметил хозяин, – что эта туалетная вода очень хороша. Правда, очень хороша.
– Благодарю! – Керн взял пакет. – Надеюсь вскоре прийти и за остальными флаконами.
Керн вернулся в отель. Войдя в свой номер, развернул пакет и положил в портфель два флакона туалетной воды, несколько кусков мыла и с десяток пузырьков с дешевыми духами. Хотелось сразу же попытаться продать что-нибудь.
Он открыл дверь в коридор и увидел, как из соседней комнаты вышла девушка среднего роста в светлом платье. Под мышкой она держала пачку книг. Сначала Керн не обратил на нее внимания. Он обдумывал, какую бы назначить цену на туалетную воду. Но вдруг он сообразил, что девушка вышла из той самой комнаты, куда он по ошибке забрел ночью. Керн остановился. Он испугался – вдруг она узнает его.
Не оборачиваясь, девушка пошла вниз по лестнице. Керн постоял еще немного и затем быстро зашагал по коридору вслед за ней. Очень захотелось узнать, какое у нее лицо.
Спустившись вниз, он осмотрелся. Девушки нигде не было видно. Он вышел из парадного и поглядел направо и налево. Никого. На пустынную улицу падал неяркий, словно пыльный свет. Две овчарки играли на мостовой.