Шоу марионеток

Глава 5

Стоило выехать из Камбрии, как ландшафт стал плоским и трасса М6 вытянулась перед ними, как беговая дорожка. Весна грезила о летнем великолепии, и По неожиданно для себя включил кондиционер в машине Флинн. По пояснице у него стекал пот. Но с жарой это было мало связано.

Между ними повисло неловкое молчание. Пока По отвозил Эдгара к соседу, Флинн сменила костюм на более повседневную одежду – джинсы и джемпер, но, несмотря на внешне расслабленный вид, она теребила длинные волосы, глядя на дорогу.

– Поздравляю с повышением, – сказал По.

Она повернула голову.

– Я не хотела на твое место. Ты же наверняка это знаешь?

– Знаю. И насколько я могу себе представить, ты стала прекрасным инспектором.

Он не злился. Расслабившись, она ответила:

– Спасибо. Но все же твое отстранение – не те обстоятельства, в которых я хотела бы получить эту должность.

– У них не было выбора.

– Может, и не было, кроме как тебя отстранить, – сказала Флинн, – но эту ошибку мог совершить кто угодно.

– Не имеет значения, – ответил он. – Мы оба знаем, что это логичное следствие того, что произошло.

Флинн говорила об их последнем деле. Его последнем деле. Сумасшедший в долине Темзы похитил и убил двух женщин, и пропала четырнадцатилетняя девочка, Мюриэл Бристоу. SCAS привлекли с самого начала. Они провели профилирование и картирование, но выйти на основного подозреваемого помог географический профиль – это оказался Пейтон Уильямс, помощник члена парламента. Все совпадало. Ранее он уже обвинялся в преследовании, каждый раз находился в том же месте, где похищали жертв, и у него была череда неудачных отношений.

По собирался арестовать и допросить его, но его начальник, глава следствия Тальбот, отказал. Готовились всеобщие выборы, и начался период, когда журналисты не могли освещать деятельность кандидатов. Арестовать помощника члена парламента без улик означало навлечь на полицию подозрение в попытке манипулировать результатами выборов. По крайней мере, в глазах Тальбота.

– Иди и найди что-нибудь убедительное, – сказал он По.

Тем временем сам Тальбот собирался проинформировать самого члена парламента. Сказать ему, что они ведут расследование относительно одного из его сотрудников. По умолял его этого не делать.

Тальбот его проигнорировал. Член парламента уволил своего помощника.

И сказал ему почему.

По был в ярости. Теперь Пейтон Уильямс и близко не подошел бы к Мюриэль Бристоу и месту, где ее прятал. Не тогда, когда за ним следят. Если она еще и была жива, долго бы это не продлилось. Она бы умерла от обезвоживания.

По не был полицейским, который спихивает неприятные задания на других. Он сам отправился домой к ее семье. Перед уходом он распечатал для них сводку по делу – тщательно отцензурированный отчет о том, какие действия проводило следствие. Рассказав семье Бристоу то, что мог, он отдал им папку, чтобы те прочитали ее на досуге.

А затем разверзся ад.

По совершил ошибку. Ужасную ошибку. Он распечатал не только сводку по делу для семьи – он распечатал полную сводку по делу, которую писал для себя. И вот она-то не была отцензурирована.

Не та сводка оказалась не в той папке… Бристоу прочитали о Пейтоне Уильямсе…

Лишь позже, после того, как отец Мюриэль Бристоу похитил и пытал Пейтона Уильямса, после того, как тот выдал местонахождение Мюриэль и ее вернули семье целой и невредимой, люди задумались о том, как Бристоу вообще узнали о Пейтоне Уильямсе.

Ошибку быстро установили, и несмотря на то, что По все это время был прав, несмотря на то, что невинную девочку вернули родителям, – его немедленно отстранили.

Через несколько недель Пейтон Уильямс скончался от полученных ран.

С тех самых пор – и до того момента, когда Флинн объявилась в Хердвик-Крофте, – По не видел никого из NCA.

– Ты исчез, ни с кем не попрощавшись, – сказала Флинн.

Он почувствовал легкую вину. Когда его отстранили, По игнорировал все эсэмэс и голосовые сообщения со словами поддержки. Человека пытали, и виновен в этом был По. Ему нужно было научиться с этим жить. Он вернулся домой, в Камбрию. Убрался подальше от коллег с их благонамеренностью. Спрятался от мира. Остался наедине с мрачными мыслями.

– Между нами, – продолжила Флинн, – Ван Зил полагает, комиссия по расследованию недалека от того, чтобы закрыть дело за отсутствием состава преступления. Они не могут доказать, что именно ты положил не тот отчет в папку для семьи.

От этой мысли По не полегчало. Может, он просто привык к своему монашескому существованию? Он открыл папку с новым делом и принялся читать все, что было у SCAS на Камбрийского Сжигателя.

Глава 6

Хотя это было тройное убийство и документация была обширной, По видел достаточно дел, чтобы знать, где находится самая важная информация. Он сразу открыл первое описание места первого преступления, сделанное старшим инспектором по делу.

Часто эти описания были наиболее полезны, поскольку содержали первые впечатления. Более поздние отчеты были более сдержанными и продуманными.

Старшим инспектором был старший суперинтендант по имени Йен Гэмбл. Обычно такое крупное дело вела бы группа по расследованию чрезвычайных ситуаций, но они были на другом задании, поэтому Гэмбл – который был также главой департамента уголовного розыска – сам возглавил следствие, и с учетом внимания СМИ к Камбрии это представлялось разумным.

По знал Гэмбла, когда тот был еще детективом-инспектором. Обстоятельный коп, он вел сложные, если не невозможные, расследования. Именно он заметил запах химии сквозь запах бензина на первом месте преступления. Его догадки были обоснованными. Сжигатель использовал самодельную зажигательную смесь. Неудивительно, что тела превращались в угли.

– Пугает, да? – сказала Флинн. – Кажется, достаточно всего лишь добавлять в бензин куски пенополистирола, пока они не перестанут растворяться. Эксперты в лаборатории говорят, что результатом будет похожая на желе субстанция, которая горит при такой высокой температуре, что расплавляет жир. Когда это происходит, тело само становится горючим и горит, пока не останется ни плоти, ни костей.

– Боже, – прошептал По. Прежде чем пойти в полицию, он три года прослужил в «Черных стражах»[7] – Шотландском пехотном полку, и его учили обращаться с гранатами из белого фосфора. Он полагал, что результаты были похожими: если эта дрянь оказывается на тебе, ее уже ничем не оттереть. Лучшее, на что можно надеяться, – что твоя плоть сама отвалится кусками. Если этого не случится, она так и продолжит гореть.

Первую жертву убили четыре месяца назад. Грэхем Рассел начал карьеру журналиста в местной газетенке в Камбрии, но скоро перебрался на Флит-стрит, сердце лондонского газетного мира. Там он дорос до должности редактора национального таблоида, который сильно критиковали во время расследования Левесона о прослушке граждан. Сам он напрямую не был ни в чем замешан, но все равно получил большое отпускное пособие и уехал на пенсию в Камбрию. Сжигатель похитил его из маленького загородного дома. Следов борьбы не было, через какое-то время Рассела нашли посреди кромлеха Каслриг, недалеко от города Кесвик. Его не только сожгли до углей, но еще и пытали.

По неодобрительно сдвинул брови, прочитав первые строчки.

– Туннельное видение?[8] – спросил он Флинн. Неопытные следователи иногда видели то, чего нет, и хотя Гэмбл не был начинающим офицером, убийства он уже некоторое время не расследовал.

– Мы так думаем, хотя они это, конечно, отрицают, – ответила она. – Но суперинтендант Гэмбл был весьма увлечен идеей, что первое убийство являлось местью по делу Левесона.

Лишь месяц спустя, когда нашли тело Джо Лоуэлла, Отдел по работе с подозреваемыми перестал концентрироваться на жертвах скандала с прослушкой. Лоуэлл никогда не был вовлечен в торговлю газетами; он был из семьи землевладельцев, занимавшихся сельским хозяйством в Камбрии на протяжении семи поколений. Лоуэллы всегда были обеспеченными и известными членами сообщества. Джо украли из Лоуэлл-Холла, фамильного дома. Несмотря на то что с ним жил сын, никто не сообщил об исчезновении. Тело нашли посреди кромлеха[9] Суинсайд, рядом с городом Бротон-ин-Фернесс в южной Камбрии.

Поэтому расследование стало еще более серьезным. Были забыты все мысли о расследовании Левесона – профиль убийцы был существенно изменен, и фокус сместился туда, куда все и указывало – на расследование серийных убийств.

По искал в файле раздел о кромлехах. Убийца казался к ним привязан, и Гэмбл собрал столько информации, сколько смог.

В Камбрии была самая высокая в Великобритании концентрация кромлехов, менгиров, хенджей, монолитных камней и курганов. Все они были уникальны и происходили из самых разных периодов – от неолита до бронзового века. Одни были овальными, другие круглыми, одни из розового гранита, другие из сланца. У немногих был внутренний круг из камней поменьше. У большинства не было. Гэмбл привлек академиков, чтобы те кратко описали возможные цели применения этих памятников, но это было совершенно бесполезно. Теории расходились – от погребальных церемоний и торговых путей до связей с лунным циклом и астрономическими величинами.

Единственное, в чем академики были согласны, – за всю историю кромлехов они никогда не использовались для ритуальных жертвоприношений.

Конечно, подумал По, завтрашняя история пишется сегодня…

Глава 7

По читал о третьем убийстве – Майкл Джеймс, советник с юга Озерного края, который умер две недели назад, и на его груди было высечено имя По – и увидел документ, заставивший его рассмеяться. Он был написан одним из сержантов, и то был единственный человек, который мог позволить себе описать запах на месте преступления как «миазматический».

Он часто вел себя как клоун, но был одним из самых умных людей, которых По когда-либо встречал. Человек, который мог бы выиграть в «Четыре в ряд» в три хода. Его звали Килиан Рид, и он был единственным настоящим другом По в Камбрии. Они познакомились совсем подростками и с тех пор были близкими друзьями. По почувствовал себя виноватым за то, что так и не увиделся с ним, когда вернулся; он так погряз в своих проблемах, что ему это и в голову не пришло. Он оправдывал это тем, что они с Ридом знали друг друга слишком долго, чтобы и вправду потеряться. По одолжил у Флинн телефон и открыл приложение. Он задался вопросом, сколько людей до него были вынуждены сделать то же самое. В этом был весь Рид. Утереть нос руководителям, заставив их почувствовать себя идиотами. Неудивительно, что он все еще был сержантом.

Хорошо бы было снова поработать вместе. По взялся за остальные документы и продолжил читать.

После того, как нашли вторую жертву и призвали на помощь SCAS, в отчетах появилось имя Флинн. Со второй жертвы началось и соревнование СМИ за право назвать убийцу. В конце концов – как всегда бывало в таких случаях – выиграла популярная, но не слишком респектабельная газета, предложившая кличку «Камбрийский Сжигатель». Прочитав все целиком в первый раз, По отложил папку на заднее сиденье. Закрыл глаза, размял шею. Вскоре он перечитает всю папку, каждый документ. Отпечатает их в своей памяти. Первый раз служил просто для того, чтобы составить представление, с чем он имеет дело. SCAS редко вызывали сразу, так что просматривать дела так, словно это был висяк, было важным умением. Они не просто искали улики, они искали ошибки, которые совершили следователи.

Флинн заметила, что он закончил читать, и спросила:

– Что думаешь?

По знал, что его проверяют. Его не было год – ей и Ван Зилу необходимо было знать, что он все еще годится для этой работы.

– Кромлехи и сжигания, скорее всего, тупик. Они наверняка что-то значат для убийцы, но мы не узнаем этого, пока его не поймаем. У него есть представление о том, чего он хочет, но все же он легко меняет планы, если реальность не соответствует его фантазиям.

– В смысле?

– Первую жертву пытали, других нет. По какой-то причине это не дало того, чего он ждал. Так что он перестал это делать.

– У Майкла Джеймса на груди были шрамы, сложившиеся в твое имя. По-моему, очень похоже на пытку.

– Нет, он написал мое имя по неизвестной нам причине. Боль была лишь побочным явлением. Боль, причиненная Грэхему Расселу, была намеренной.

Флинн кивнула, чтобы он продолжал.

– Все мужчины были одного возраста и очень богаты. Вы не нашли ничего, что подтвердило бы, что они были знакомы.

– Думаешь, он выбирает их случайно? – По так не думал, но не был готов это сказать. Ему было нужно больше информации. – Он хочет, чтобы мы так думали.

Она кивнула, но ничего не ответила.

– И ни один из них не был заявлен как пропавший? – спросил По.

– Нет. Казалось, что они все отсутствуют по понятным причинам. Только когда они были убиты, мы обнаружили, насколько длинными путями Сжигатель запутывал следы, чтобы убедиться, что заявление об их пропаже не поступит.

– Как? – По знал, что это есть в документах, но иногда лучше сразу услышать интерпретацию фактов.

– Машина и паспорт Грэхема Рассела были зарегистрированы для переправки на пароме, и его семья получила письма, что он на каникулах во Франции. Джо Лоуэлл посылал семье эсэмэски из Норфолка, говоря, что остался у друзей пострелять красных куропаток, пока не кончился сезон. Майкл Джеймс жил один, так что его вряд ли объявили бы пропавшим без вести, но история его компьютера показывала, что он собирался отправиться в турне с дегустацией виски по островам Шотландии.

– Так что мы не можем знать наверняка, когда их похитили?

– В общем-то, нет.

Он подумал, что это может значить, и решил, что это подтверждает ход его мысли. Сжигатель был очень организованным человеком. По сказал об этом Флинн.

– С чего ты взял? На месте преступления он оставляет полный хаос.

По покачал головой. Она все еще его проверяла.

– Он контролирует все, что происходит на месте преступления. Никакой импровизации. Он приносит с собой все, что ему нужно. Никаких физических улик на местах похищения и убийства, а учитывая неизбежность улик и то, что техники сбора данных еще никогда не были так хороши, это очень примечательно. Ко времени третьего убийства на камнях, полагаю, были установлены камеры наблюдения?

– На большинстве да. С Длинной Мег ее убрали как раз перед этим.

– Значит, он разбирается и в средствах наблюдения, – сказал По.

– Что-нибудь еще?

– Я прошел?

Флинн улыбнулась.

– Что-нибудь еще?

– Да. В файлах чего-то не хватает. Фильтр, что-то, что инспектор утаивает от прессы. Что это?

– Как ты догадался?

– Сжигатель, возможно, и не садист по натуре, но ведет он себя именно так. Он бы не оставил тела нетронутыми.

Флинн указала на свой портфель на заднем сиденье.

– Там еще одна папка.

По перегнулся и достал ее. Там стоял штамп «Секретно», кто-то написал: «Не показывать без письменного разрешения старшего инспектора Гэмбла». По не стал открывать.

– Ты слышал о «сезоне обрезаний»?

По покачал головой. Не слышал.

– Изначально термин придумала Национальная служба здравоохранения. Он относится к времени года – обычно к летним каникулам – когда девочек, иногда двухмесячных, вывозят из Великобритании под предлогом посещения родственников за границей. На самом деле их везут на женское обрезание. Это делают во время летних каникул, чтобы раны могли зажить до возвращения.

По немного знал о женском обрезании, отвратительной практике, при которой удаляли части гениталий девочки, чтобы гарантировать, что она не сможет чувствовать сексуальное удовольствие. Считалось, что это сделает их верными и целомудренными. В реальности жертвы всю жизнь мучились от боли и медицинских проблем. В некоторых культурах раны все еще сшивали нитками.

До него наконец-то дошло, почему Флинн об этом заговорила.

– Он их кастрирует?

– Технически – нет. Он отрезает им яйца вместе с сосиской. Аккуратно и без анестезии.

– Он оставляет себе трофеи, – сказал По. Большой процент серийных убийц оставляли себе части жертв.

– Вообще-то, нет. Открой папку.

По это сделал и чуть не расстался с обедом. Первая фотография объясняла, почему крики жертв не были слышны. Фотография крупным планом показывала рот Грэхема Рассела: он был заполнен его собственными гениталиями. Несколько следующих фотографий показывали пенис, яички и мошонку – все еще прикрепленные друг к другу – после того, как их вынули изо рта. Почерневшие на конце, близком к огню, и удивительно розовые и неповрежденные на другом. По просмотрел остальные фотографии и понял, что они примерно похожи.

И он должен был стать пятой жертвой? Можно подумать, ставки до того были недостаточно высоки. По скрестил ноги.

– Мы доберемся до него раньше, чем он хотя бы приблизится к тебе, По.

Глава 8

В самом центра Хэмпшира, на территории старого колледжа полиции Брамсхилл, есть Фоксли-Холл. Колледж давно проводил свой последний класс, но вот Фоксли-Холл до сих пор служит офисом для Отдела анализа тяжких преступлений.

Для пристанища отдела, который стремится не привлекать к себе внимания и работать в тени, само здание было неожиданно вычурным. Оно было больше в ширину, чем в высоту, а его покатая крыша почти касалась земли, что выглядело так, будто SCAS работал в здании бывшего «Пицца Хат».

Флинн ночевала дома. По снял номер в отеле.

Спал он беспокойно. К нему вернулись его ночные кошмары. Когда он работал, мертвые никогда не покидали его. Они не давали ему ни сна, ни отдыха, а то, что он снова вернулся в Хэмпшир, разбередило старые раны. Несмотря на все, что он сделал, Пейтон Уильямс не заслуживал смерти. На первых слушаниях По видел фотографии увечий, нанесенных Уильямсу мистером Бристоу. Выдранные плоскогубцами зубы, переломы пальцев, пробитая селезенка, которая в конечном итоге его и убила. Прошло шесть месяцев, прежде чем По наконец удалось проспать всю ночь, не просыпаясь.

А теперь кошмары вернулись. Хотя, может быть, они никуда и не исчезали…

В восемь утра По отправился в Фоксли-Холл в сопровождении Флинн, как если бы он был посетителем. Скучающий взгляд работницы проходной сменился подобострастным, когда она увидела свою начальницу. Она отдала Флинн почту и уставилась на По.

– А вы кто? – спросил По, уставившись на нее в ответ. Может, на нем и были джинсы и похож он был больше на отшельника, чем на копа, но эта девица сейчас узнает, что в SCAS снова есть сержант.

Она смотрела на него так, будто и не собиралась отвечать, если ей не прикажут. Проблема областей с низкой безработицей: никто больше не относится к работе серьезно. Так, зарабатывают на всякие мелочи.

– Диана, на твоем месте я бы ему ответила, – сказала Флинн, просматривая свои письма. – Это детектив-сержант По, и он такого не потерпит.

Диана в ответ ухмыльнулась и сказала:

– Замдиректора Хэнсон ждет вас у себя в кабинете.

– Да что ты говоришь, – вздохнула Флинн. – По, тебе лучше держаться от него подальше. Он до сих пор уверен, что это по твоей вине его не назначили директором.

Хэнсон никогда не признавал ответственности за свои неудачи. В том, что его не повысили, был виноват кто-то другой, или же это была часть заговора против него. То, что он поддержал Тальбота в случае Пейтона Уильямса, к делу не относилось.

– С удовольствием, – ответил По.

Флинн повернулась к Диане:

– Сходи принеси сержанту По чашку кофе. После этого он станет твоим другом на всю жизнь.

По и Диана посмотрели друга на друга: они сильно в этом сомневались. Однако По не хотелось затевать ссору с утра пораньше. Флинн пошла к Хэнсону, а Диана провела По через оупен-спейс[10] на кухню. Пока она наливала ему кофе, он осматривал офис, которым раньше управлял.

Многое изменилось. Когда он был инспектором, расположение столов зависело от настроения сотрудников и, благодаря офисной политике, расстановка мебели в офисе постоянно менялась. И хотя он знал, что это бесило Флинн, он не вмешивался. Если ей нужен был порядок, могла бы задействовать свои сержантские погоны.

Но теперь, будучи инспектором, она решила использовать свой авторитет. Аналитики, среди которых было несколько знакомых лиц, но в основном – незнакомые, аккуратно сидели в центре, от которого наподобие спиц в колесе расходились офисы и кабинки специалистов. Это не был классический оупен-спейс, но что-то очень похожее. В воздухе висел тихий гул: приглушенные телефонные разговоры, клацанье клавиатуры и шелест бумаг. Несмотря на ранний час, никто не завтракал за своим столом. Это тоже приводило Флинн в бешенство: люди, которые приходили на работу, а потом еще тридцать минут заваривали кашу.

Может, SCAS и стал работать более профессионально и эффективно, но, по мнению По, шарма в нем стало не больше чем в служебной записке. Если ему придется проводить время здесь, По знал, что уже через час он начнет материться через слово.

По крайней мере, его большая карта страны была на месте. Подойдя ближе, он пробежался по ней глазами. На стене она была самым заметным предметом. Разноцветные отметки маркером, похожие на прогноз погоды, свидетельствовали о том, где различные преступления были взяты под их контроль. Если цвет был одинаковым, значит, у них было достаточно оснований полагать, что они могут быть связаны между собой. Аналитики все время изучали прессу и сообщения о преступлениях от полиции на местах в поисках совпадений и странностей. Отчасти сотрудники SCAS занимались тем, что все время кричали «Волки!», видя совпадения и сообщая полиции, что у них, возможно, объявился серийный насильник или убийца. В большинстве случаев это было не так.

Но иногда так и было.

В Камбрии виднелись три красные отметки: со Сжигателем работали плотно.

В комнате стало тихо, как только люди начали осознавать, кто вошел вместе с их начальницей. По услышал, как они шепчут его имя. Он их проигнорировал. По терпеть не мог быть в центре внимания, хотя и знал, что он – местная знаменитость. Не только потому, что его имя было вырезано на груди человека, который сейчас спал вечным сном на койке в морге, но и благодаря тому, как он управлял отделом в свое время.