– Твой отец был скалой. Он говорил ровно то, что делал, и всегда выполнял свои обещания. Он любил меня и вас троих, его чувства не менялись два десятка лет. Он не был красив, чего уж там; порой ворчал, не без этого, но я полностью ему доверяла, и он никогда меня не подводил. – Слезы навернулись на ее глаза. – Мне ни к чему другой муж, и я твердо знаю, что нигде на свете не найду второго такого человека, как он.
Говорила она размеренно и обдуманно, но под конец чувства все же прорвались. Она взглянула на летнее небо и прошептала:
– Я так по тебе скучаю, мой любимый!
Эдгар чуть не разревелся. Они постояли молча с минуту, а потом матушка кашлянула, вытерла глаза и сказала:
– Довольно.
Эдгар ее понял.
– Правильно я молочу?
– Все хорошо. И цеп вроде надежный. Но зерна немножко вялые. Нас ждет голодная зима.
– Мы что-то сделали не так?
– Нет, почва плохая.
– Но мы же выживем, верно?
– Да, выживем. Кстати, еще поэтому мне радостно, что ты не сошелся с Квенбург. У этой девушки лицо вечно голодной. Нам не прокормить пятого взрослого, не говоря уже о детях, которые могли бы у вас родиться. Мы бы все поумирали с голоду.
– Может, следующий год будет лучше.
– Мы унавозим поле, перед тем как распахивать, это должно помочь, но все же чудес не бывает – невозможно получить хороший урожай из бедной почвы.
Матушка, как всегда, выказывала предусмотрительность и стойкость, но Эдгар за нее беспокоился. Она изменилась после смерти отца. При всей своей решительности она больше не казалась неуязвимой. Она всегда была сильной, но теперь он спешил помочь ей поднять дрова для костра или притащить полное ведро воды от реки. Он не заговаривал с нею об этом, ей не понравились бы намеки на слабость. В этом отношении она больше походила на мужчину. Но Эдгар не мог не задумываться о мрачном будущем без матушки, хоть и гнал от себя эти мысли.
Бриндл внезапно и встревоженно гавкнул. Эдгар нахмурился: собака часто лаяла задолго до того, как люди узнавали о грядущих неприятностях. Мгновение спустя он различил крики – не просто вздорный ор, а вопли, исполненные боли и ярости. Кричали его братья, он слышал голоса обоих; должно быть, подрались друг с другом.
Эдгар побежал на шум, доносившийся как будто от амбара с другой стороны дома. Бриндл помчался следом, не переставая лаять. Краем глаза Эдгар заметил, как матушка рачительно подобрала обмолоченный овес, спасая зерна от птиц.
Эрман и Эдбальд катались по земле возле сарая, били и кусали друг друга, рыча от ярости. Веснушчатый нос Эдбальда кровоточил, а у Эрмана была кровавая ссадина на лбу.
– Хватит, вы двое! – воскликнул Эдгар, но на него не обратили внимания. Вот дурачье, подумалось ему, нам ведь нужны все наши силы для этой проклятой земли.
Причина драки стояла в двух шагах. Квенбург глядела на братьев и радостно смеялась. Она была совершенно голой. Увидев ее, Эдгар исполнился отвращения.
Эрман перекатился, очутился сверху и занес здоровенный кулак, норовя ударить Эдбальда в лицо. Воспользовавшись возможностью, Эдгар схватил Эрмана сзади обеими руками и потянул на себя. Потеряв равновесие, Эрман не смог сопротивляться и рухнул на землю, выпустив Эдбальда.
Эдбальд вскочил и ударил Эрмана ногой. Эдгар схватил Эдбальда за ногу и повалил обратно. Эрман кое-как поднялся, отпихнул Эдгара и упрямо полез на Эдбальда. Квенбург восторженно захлопала в ладоши.
Раздался властный голос.
– Немедленно прекратите, глупые мальчишки! – сурово проговорила матушка, выходя из-за угла дома. Эрман и Эдбальд тут же замерли.
– Ну вот, испортила все веселье! – огорчилась Квенбург.
– А ты надень платье, бесстыдница! – прикрикнула матушка.
На мгновение почудилось, будто Квенбург раздумывает, хватит ли ей смелости бросить вызов матушке и послать ту к дьяволу, но все же благоразумие взяло верх. Она развернулась, шагнула в сарай и наклонилась, подбирая брошенное платье. Нарочито медленно, убедившись, что все хорошо видят ее ягодицы. Затем снова повернулась и подняла платье над головой, задрав руки так, что ее груди зазывно выпятились. Эдгар не мог не смотреть – и заметил, что она пополнела с тех пор, как он увидел ее обнаженной в реке.
Наконец она прикрыла тело. Причем дрыгалась туда и сюда и вертела задом, пока платье не легло как надо.
– Да смилуются над нами небеса! – пробормотала матушка.
Эдгар заговорил со своими братьями:
– Ну? Один из вас с нею развлекался, а другой стал возражать, так?
– Эрман ее заставил! – возмущенно воскликнул Эдбальд.
– Никого я не заставлял, – пробурчал Эрман.
– Да как же так? Она ведь меня любит!
– Я ее не заставлял, – повторил Эрман. – Она сама захотела.
– Чего? Совсем изоврался!
– Квенбург, Эрман тебя заставлял? – спросил Эдгар.
Девушка будто застеснялась.
– Ой, он такой ловкий. – Чувствовалось, что происходящее ей нравится.
– Эдбальд говорит, что ты его любишь. Это правда?
– О да. – Она помолчала. – Я люблю Эдбальда. И Эрмана.
Матушка с отвращением фыркнула.
– Хочешь сказать, что отдавалась им обоим?
– Да. – Квенбург, похоже, была страшно довольна собой.
– И сколько раз?
– Ой, много.
– Давно это у вас?
– С тех пор, как вы прибыли сюда.
Матушка раздосадованно покачала головой.
– Хвала Всевышнему, что у меня нет дочери.
