Керис покачала головой.
– Гризельда здоровая и хорошо питается. Никаких причин для выкидыша.
– Я ей этого не желаю, – произнес Мерфин, не вполне уверенный, что говорит правду.
– Что же ты собираешься делать? Это твой ребенок. Ты будешь любить его, даже ненавидя мать.
– Мне придется жениться на ней.
Керис обомлела.
– Жениться? Но ведь это навсегда.
– Я зачал ребенка, мне и заботиться о нем.
– Но провести всю жизнь с Гризельдой!..
– Знаю.
– Нельзя этого делать. Подумай. Отец Элизабет Клерк не женился на ее матери.
– Он был епископом.
– А Мод Робертс со Слотерхаус-дич? У нее трое детей, и все знают, что их отец – Эдвард-мясник.
– Мясник уже женат, у него четверо своих детей.
– Но не всегда люди женятся. Ты можешь жить, как жил раньше.
– Нет, не могу. Элфрик вышвырнет меня.
Она задумалась.
– Ах вот как! Ты уже говорил с Элфриком.
– Говорил? – Мерфин поднес руку к опухшей щеке. – Я думал, он убьет меня.
– А что моя сестра Элис?
– Орала как резаная.
– Выходит, и она знает.
– Да. Говорит, я должен жениться на Гризельде. Твоя сестра всегда была против нас с тобой. Не знаю почему.
– Она выбрала тебя для себя, – пробормотала Керис.
«Вот так новость, – подумал Мерфин. – Чтобы надменная Элис положила глаз на какого-то подмастерье?»
– Я ничего такого не замечал.
– Потому что не глядел в ее сторону. Оттого-то она теперь такая злая. Элис вышла за Элфрика, чтобы досадить тебе. Ты разбил сердце моей сестре, а теперь разбиваешь мне.
Мерфин отвернулся. Он никогда не считал себя сердцеедом. Почему же так нелепо выходит? Керис молчала. Юноша мрачно уставился на реку и на мост.
Толпа застыла, ни вперед, ни назад. У южного конца моста застряла тяжелая повозка, груженная тюками с шерстью; наверное, колесо сломалось. Та повозка, за которой плелась Полоумная Нелл, не могла двигаться дальше. Вокруг обоих повозок мельтешили люди, кто-то залез на тюки, чтобы лучше видеть. Граф Роланд со свитой тоже пытался выбраться из города. Он сидел верхом у противоположного конца моста, но даже его присным не удавалось разогнать людей. Мерфин заметил брата Ральфа на гнедом коне с черной гривой. Приор Антоний, очевидно пришедший проводить графа, заламывал руки в полном смятении, а люди Роланда верхом теснили горожан, тщетно пытаясь проложить дорогу своему господину.
Мерфин вдруг встревожился. Что-то было не так, он это чувствовал, хотя сначала не понял, что именно. Юноша повнимательнее присмотрелся к мосту. В понедельник он заметил трещины на могучих дубовых балках, что тянулись от быка к быку и были скреплены железными скобами на местах трещин. Его самого к этой работе не привлекали, поэтому раньше Мерфин не очень-то приглядывался к скобам. Помнится, в понедельник он спросил себя, отчего продольные балки могли потрескаться. Ведь трещины появились не на крайних пролетах, как можно было ожидать, если бы дерево подгнило от времени; нет, потрескались те балки, что касались центрального быка, хотя возле него течение должно быть слабее.
Он не задумывался над этой задачей с понедельника – голова была забита иными заботами, – но теперь нашел логичное объяснение. Похоже, что основной бык не столько поддерживает балки, сколько, наоборот, тянет их вниз. Но отсюда следует, что по какой-то причине опора быка становится тоньше. Стоило это сообразить, юноша сразу догадался, как такое могло произойти. Усилившееся течение реки вымыло грунт под быком.
В детстве Мерфин бродил босиком по песчаному берегу, и, когда стоял в воде, позволяя той мочить ему пальцы, набегающие волны вытягивали песок из-под ног. Это всегда приводило мальчика в восторг.
Если он прав, то основной бык не имеет опоры снизу, просто свисает с моста – отсюда и трещины. Железные скобы Элфрика не помогли – скорее напротив: усугубили положение, так как мосту теперь не обрести устойчивость заново под собственным весом.
Мерфин прикинул, что второй, парный бык, ниже по течению, еще стоит на грунте. Течение, конечно же, давит на первый, а вот второму достается куда меньше. Словом, пострадал всего один бык, остальная же конструкция кажется достаточно прочной, чтобы удерживать мост. Тут главное – не допускать перегрузок.
Но сегодня трещины показались ему шире, чем в понедельник. Понять почему, труда не составило. На мосту столпились сотни людей, их было намного больше обычного, а если еще учесть тяжело груженную тюками шерсти повозку, на которую взобрались два десятка человек…
Сердце Мерфина стиснул страх. Он осознал, что мосту не выдержать такой тяжести.
Юноша смутно различал голос Керис, но смысл ее слов не доходил до сознания, пока девушка не воскликнула:
– Ты меня даже не слушаешь!
– Будет беда, – пробормотал юноша.
– Ты о чем?
– Нужно согнать всех с моста.
– Ты спятил? Они мучают Полоумную Нелл. Даже граф Роланд не может проехать. Тебя никто не станет слушать.
– Я боюсь, что мост рухнет.
– Ой, смотри! – Керис внезапно вытянула руку. – Видишь, кто-то бежит по дороге из леса на том берегу.
«Да при чем тут это», – раздраженно подумал юноша, но проследил за направлением указующего пальца Керис. К южному концу моста бежала молодая женщина, ее волосы развевались на бегу.
– Кажется, это Гвенда, – проговорила Керис.
Женщину настигал мужчина в желтой блузе.
* * *
Никогда прежде Гвенда не испытывала такой усталости.
Она знала, что на длинных расстояниях лучше всего чередовать бег и ходьбу: двадцать шагов бегом, двадцать шагом. Полдня назад, когда заметила Сима, она поначалу двигалась именно так. На какое-то время она потеряла Сима из виду, но затем дорога вновь пошла в горку, открывая на обозрение местность позади, и Гвенда увидела, что торгаш использует тот же трюк. Миля сменялась милей, час следовал за часом, и Сим нагонял ее. Ближе к полудню девушка поняла, что при такой скорости он догонит ее раньше, чем она доберется до Кингсбриджа.
