Он все еще не видел ее, когда мама встала и за ней вся семья вышла из-за стола. Он побрел в бальный зал под звуки «Мунглоу» Бенни Гудмена, чувствуя себя безутешным, – а Джоан уже была там: должно быть, вошла, когда он отвернулся. Настроение у него поднялось.
Сегодня на ней было абсолютно простое серебристо-серое шелковое платье с глубоким треугольным вырезом, которое выгодно очерчивало фигуру. Тогда в теннисной юбке она тоже смотрелась изумительно, но сейчас выглядела еще более соблазнительно. Когда Вуди увидел, как она плывет по залу, грациозная и уверенная, у него пересохло во рту.
Он двинулся к ней, но зал уже был полон, и он вдруг обнаружил, к своей досаде, что стал очень популярен: всем хотелось с ним поговорить. Пробираясь через толпу, он заметил, что этот зануда Чарли Фаркуарсон танцует с жизнерадостной Дейзи Пешковой. Он вообще не помнил, чтобы видел Чарли танцующим хоть с кем, не говоря о такой очаровашке, как Дейзи. Как ей удалось вытащить его из раковины?
Когда он добрался до Джоан, она была в противоположном от оркестра конце зала и, к его огорчению, горячо спорила с ребятами года на три-четыре постарше Вуди. К счастью, он был выше почти всех в этой компании, поэтому разница в возрасте не так бросалась в глаза. Все держали в руках стаканы с кока-колой, но Вуди чувствовал запах виски – должно быть, у кого-то была бутылка в кармане.
Подойдя к ним, он услышал слова Виктора Диксона:
– Никто не в восторге от суда Линча, но надо же понимать, какие проблемы у них там, на Юге!
Вуди знал, что сенатор Вагнер предложил ввести закон, по которому шерифы, допускающие суд Линча, должны нести наказание, – но президент Рузвельт отказался поддержать этот законопроект.
– Виктор, как ты можешь так говорить! – возмущенно воскликнула Джоан. – Суд Линча – это убийство! Мы не должны вникать в их проблемы, мы должны помешать им убивать!
Вуди было приятно слышать, что Джоан разделяет его политические взгляды. Но было ясно, что сейчас не лучшее время, чтобы приглашать ее на танец, и это было жаль.
– Джоан, милая, ты не понимаешь, – сказал Виктор. – Эти южные негры – абсолютные дикари.
«Может, я молод и неопытен, – подумал Вуди, – но я бы не стал разговаривать с Джоан так снисходительно».
– Дикари – это как раз те, кто устраивает суд Линча! – сказала она.
Вуди решил, что настал подходящий момент, и внес в спор свою лепту.
– Джоан права, – сказал он, стараясь говорить басом, чтобы казаться взрослее. – Наши слуги Джой и Бетти, которые смотрели за нами с братом с самого нашего рождения, рассказывали, как в городе, где они родились, устроили суд Линча над двоюродным братом Бетти. С него сорвали всю одежду и стали его жечь паяльной лампой, а вокруг стояла толпа и глазела. А потом его повесили.
Виктор смотрел на него испепеляющим взглядом, злясь, что внимание Джоан переключилось на какого-то мальчишку, но остальные слушали со страхом и любопытством.
– Мне наплевать, что за преступление он совершил, – говорил Вуди, – но белые люди, сделавшие с ним это, уж точно дикари.
– Однако твой обожаемый президент Рузвельт, кажется, не поддержал проект закона против суда Линча? – сказал Виктор.
– Не поддержал, и очень жаль, – сказал Вуди. – Но я понимаю, почему он принял такое решение: побоялся, что обозленные южане отомстят, саботируя его «новый курс». Но все равно, как было бы хорошо, если бы он послал их к чертовой матери!
– Что ты понимаешь! – сказал Виктор. – Ты еще мальчишка.
Он вынул из кармана пиджака серебряную фляжку и плеснул себе в стакан с колой.
– У Вуди политические суждения более зрелые, чем у тебя, Виктор, – сказала Джоан.
Вуди вспыхнул.
– Политика у нас вроде семейного бизнеса, – сказал он. Но тут, к своей досаде, почувствовал, что его тянут за локоть. Слишком хорошо воспитанный, чтобы не обращать внимания, он обернулся и увидел Чарли Фаркуарсона – от танцев у него выступил пот.
– Можно тебя на минутку? – сказал Чарли.
Вуди не поддался искушению послать его подальше. Чарли был славный парень, никогда никому не сделал ничего плохого. Можно было только пожалеть человека с такой матерью.
– Ты чего, Чарли? – спросил он как можно дружелюбнее.
– Я хотел бы поговорить о Дейзи.
– Я видел, как ты с ней танцевал.
– Правда, она замечательно танцует?
Вуди ничего особенного не заметил, но из вежливости сказал:
– Ну, еще бы!
– Она все делает замечательно.
– Чарли, – спросил Вуди, стараясь скрыть недоумение, – вы с Дейзи что, гуляете?
Чарли застеснялся.
– Ну, мы пару раз катались верхом в парке, и вообще…
– Значит, гуляете.
Вуди это удивило. Они казались странной парой. Чарли – такой недотепа, а Дейзи – просто куколка.
– Она не похожа на других девчонок. С ней так легко говорить! И она любит собак и лошадей. Но люди считают ее отца гангстером.
– Но Чарли, он же, наверное, гангстер и есть. Во время сухого закона все покупали у него спиртное.
– Вот и моя мама так говорит.
– А твоей маме Дейзи, наверное, не нравится? – Вуди это не удивило бы.
– Дейзи – нравится. Ей не нравится ее семья.
Тут Вуди пришла в голову еще более странная мысль.
– Ты что, думаешь жениться на Дейзи?
– О господи, ну конечно! – сказал Чарли. – И, думаю, если я сделаю предложение, она, наверное, согласится.
Ну что же, подумал Вуди. У Чарли была респектабельность, но не было денег, а у Дейзи – наоборот. Может быть, они будут дополнять друг друга.
– Случались и более странные вещи, – сказал он. Это все было, конечно, интересно, но ему хотелось заняться налаживанием собственных романтических отношений. Он огляделся – убедиться, что Джоан осталась там же, где была.
– А почему ты мне все это рассказываешь? – спросил он Чарли. Вроде они не были такими близкими друзьями.
– Может быть, мама изменила бы свое мнение, если бы миссис Пешкову пригласили вступить в Общество леди Буффало.
Этого Вуди не ожидал.