– Никакого письма я не нашла.
Паркер взял у нее пальто и здоровой рукой тщательно обшарил все карманы.
– Странно, – сказал он. – Я точно знаю, что оно было здесь. Такой, знаешь, изящный длинный лиловый конверт с золотой каемкой и подписан женским почерком, весьма затейливым.
– О, – воскликнул Уимзи, – так письмо пропало? – Его глаза взволнованно заблестели. – Это очень примечательно. И что еще примечательней, Чарлз, так это то, что карандаш не из «Вулворта», а из «Дарлинга».
– Да какая разница? Такой карандаш может быть у кого угодно.
– А вот здесь, – сказал Уимзи, – вступает в дело мое экспертное знание. «Дарлинг» не торгует этими карандашами, они их раздают. Каждый, кто покупает товаров больше, чем на фунт, получает такой карандаш в качестве поощрения. Видишь, на нем их рекламный слоган: «Дарлинг». Стоит недорого, но дорого ценится». (Кстати, одна из лучших придумок агентства Пима.) Идея состоит в том, что каждый раз, когда ты делаешь пометку в своем списке покупок, тебе напоминают о невероятной экономности приобретения хозяйственных товаров фирмы «Дарлинг». Весьма незаурядная фирма, должен сказать, – добавил его светлость, увлекшись предметом. – Они возвели полезную совокупность своей продукции в ранг изящного искусства. Вы можете сидеть на стуле «Дарлинг», сколоченном из блоков стоимостью в шиллинг и шесть пенсов патентованными мебельными гвоздями по шесть пенсов за сотню. Если у стула ломается ножка, вы просто покупаете новую и прибиваете этими гвоздями. Если вы покупаете больше одежды, чем влезает в ваш дарлинговский комод, вы снимаете крышку, покупаете еще один ящик за полкроны, вставляете его и прибиваете крышку сверху. Части приобретаются по номерам для вашего удобства. А если, как я уже сказал, вы покупаете достаточно много, вам презентуют карандаш. А уж если сумма покупки превышает пять фунтов, вам жалуют авторучку.
– Весьма полезная информация, – саркастически заметил Паркер. – Не составит труда опознать преступника по тому, что он купил товаров от «Дарлинга» на целый фунт за последние полгода.
– Не спеши, я же сказал, что располагаю экспертным знанием. Этот карандаш, как видишь, алый с золотым тиснением. Такие еще не поступали в магазины, их пока нет ни у кого. Есть только три места, откуда он мог взяться: непосредственно от производителя, из головного офиса «Дарлинга» и… из нашей конторы.
– Из агентства Пима?
– Совершенно верно. Это новый карандаш, с новым оформлением и усовершенствованной системой выдвижения грифеля. В старых моделях грифель просто выталкивался из корпуса, в этой он выкручивается вращением специальной штуковины, как там она называется. «Дарлинг» любезно предоставил нам полгросса[34 - Гросс («большая дюжина») – устаревшая мера счета, равная 12 дюжинам. Обычно применялась в мелкооптовой торговле при счете мелких галантерейных и канцелярских предметов – карандашей, пуговиц и т. п.] таких карандашей на пробу.
Мистер Паркер сел в постели так стремительно, что от резкого движения плечо и голову его пронзила острая боль, от которой он жалобно застонал.
– Маловероятно, – с явным удовольствием продолжил лорд Питер, – что у тебя есть смертельный враг на карандашной фабрике или в головном офисе «Дарлинга». Гораздо правдоподобней, мне кажется, что джентльмен с дубинкой или кастетом, или свинцовой трубой – короче, с каким-то тяжелым тупым орудием – явился из агентства Пима по адресу, который ты с обычной своей любезностью позволил мне выдать за свой. Увидев мое имя, аккуратно написанное на почтовом ящике четвертой квартиры, он тайно поднялся по лестнице со своей дубинкой или кастетом…
– Черт возьми! – воскликнула леди Мэри. – Ты хочешь сказать, негодник, что на самом деле это ты должен был лежать там, на площадке, избитый и раненный, вместо моего мужа-страдальца?
– Думаю, так и есть, – довольно ответил Уимзи. – Особенно учитывая то, что он прихватил мою личную корреспонденцию. Я, кстати, знаю, от кого было то письмо.
– От кого? – спросил Паркер.
– От Памелы Дин, конечно же. Догадался по твоему описанию конверта.
– От Памелы Дин? Сестры жертвы?
– Правильно.
– Подруги Уиллиса?
– Именно.
– Но откуда он узнал о письме?
– Думаю, он не знал. Скорее всего, этот инцидент стал результатом «саморекламного» представления, которое я устроил вчера на корпоративном чаепитии. Я дал понять всем и каждому, что экспериментировал с рогаткой на крыше.
– Ты это делал? А кем именно были эти «все и каждый»?
– Двадцать человек, участвовавших в чаепитии, и еще множество тех, кому они потом об этом рассказали.
– Довольно широкий круг посвященных.
– М-да. Я ожидал, что за этим может последовать реакция, жаль, что она обрушилась на тебя, а не на меня.
– Да уж, очень жаль, – с чувством согласился мистер Паркер.
– Все могло быть и хуже. Я предполагаю три вероятных источника этой реакции. Люди, слышавшие мои рассказы о рогатке. Люди, знавшие мой адрес или интересовавшиеся им. И, конечно, парень, потерявший карандаш. Однако, – Уимзи коротко рассмеялся, – представляю, каким шоком для него, кем бы он ни был, стало то, что сегодня утром я объявился на службе даже без синяка под глазом! Ну почему ты не сообщил мне в подробностях обо всем, что произошло, с утра пораньше?! Я был бы начеку.
– У нас имелись другие заботы, – укоризненно заметила леди Мэри.
– К тому же мы и подумать не могли, что это имеет отношение к тебе, – поддержал ее мистер Паркер.
– А следовало бы догадаться. Где проблемы – там я. Но на сей раз я вас прощаю. Вы уже достаточно наказаны, а в отсутствии великодушия Уимзи никто упрекнуть не может. Но этот душегуб… Чарлз, ты совсем не рассмотрел его?
– Боюсь, что нет. Я вцепился в его поганое горло, но оно было плотно обмотано шарфом.
– Не так надо было действовать, Чарлз. Нужно было заехать ему ногой. Впрочем, как уже сказал, я тебя прощаю. Интересно, попробует ли наш друг еще раз на меня напасть?
– Надеюсь, не здесь, – вставила Мэри.
– Я тоже надеюсь. Хотелось бы, чтобы в следующий раз все произошло под моим контролем. Он, должно быть, очень ловок, если ему удалось заполучить то письмо. Какого черта он… О! Я понял!
– Что?
– Почему никто не упал в обморок при моем появлении сегодня утром. Сбив тебя с ног, он включил фонарь, чтобы удостовериться, что ты мертв, и первым, что увидел, было письмо. И он тут же его схватил. Почему? К этому мы еще вернемся. Так вот, он хватает письмо, а потом видит твои классические черты, Чарлз, понимает, что напал не на того, и в этот момент слышит, что Мэри подняла шум. Поэтому смывается. Теперь все совершенно очевидно. Но письмо? Схватил ли бы он любое письмо, которое оказалось на месте борьбы, или узнал почерк? Когда была доставлена вечерняя корреспонденция? Ну конечно! Как обычно, в девять тридцать. Предположим, что в поисках моей квартиры он увидел конверт в почтовом ящике и узнал, от кого оно пришло. Это дает нам пищу для размышлений и, возможно даже, новый мотив.
– Питер, – сказала леди Мэри, – не думаю, что тебе следует волновать Чарлза своими рассуждениями. У него от этого температура повысится.
– Ну конечно! Послушай, старик, мне действительно очень жаль, что ты забрал конверт, предназначавшийся мне. Чертовское невезение. Возблагодарим бога, что все не закончилось еще хуже. А теперь мне надо бежать. У меня встреча. Пока.
* * *
Первое, что сделал Уимзи, покинув квартиру Паркеров, – позвонил Памеле Дин, которая, к счастью, оказалась дома, и, объяснив, что ее письмо затерялось, спросил, что в нем было.
– Только записка от Дайаны де Момери. Она хотела знать, кто вы. Похоже, вы наделали много шума.
– Рад стараться, – сказал Питер. – И что вы ей ответили?
– Ничего. Я не знала, что бы вы хотели, чтобы я ей ответила.
– Вы не давали ей мой адрес?
– Нет. Хотя как раз это она и просила. Но я боялась совершить еще одну ошибку, поэтому переслала записку вам.
– Все правильно.
– Ну и?
– Скажите ей… Она знает, что я служу в агентстве Пима?
– Нет, я тщательно избегала того, чтобы сообщить ей какие бы то ни было сведения о вас. Кроме вашего имени. Его я ей назвала, но, похоже, она его забыла.
