– Ну, – сказал Аллейн, – от трудной ситуации. От чрезвычайно сильной тревоги. От большого напряжения. Кто-то – кажется, это был Шоу – сказал, что после смерти даже самых близких и дорогих людей человек всегда испытывает чувство освобождения. И облегчения.
Кармайкл фыркнул и изучающе посмотрел на Аллейна.
– Вы не сказали ему, что это было убийство.
– Нет. Утром для этого будет достаточно времени. Пусть насладится пользой от таблетки Латтьенцо.
Доктор Кармайкл снова фыркнул.
Аллейн после вернулся к Трой, которая уже держала наготове фотоаппарат, кисть и тальк.
– Как себя чувствует этот мальчик? Как он воспринял новость?
– В целом хорошо. На удивление хорошо.
– Возможно, он исчерпал способность реагировать эмоционально. Он был на пределе своих сил в этом смысле.
– Может, и так. А ты – самая мудрая пушистая совушка, и тебе пора устраиваться на ночлег. Я ухожу, и похоже, это будет одна из тех ночей.
– О, как в том деле с Фоксом, Томпсоном и Бэйли?
– Не то слово. И когда хочется, чтобы ты была в своем лондонском гнездышке за тринадцать тысяч миль отсюда, – сказал Аллейн. – Но раз уж ты здесь, то лучше запрись на ключ, когда будешь ложиться.
– Я?! – недоверчиво воскликнула Трой. – Зачем?
– Чтобы мне пришлось тебя разбудить, – сказал Аллейн и ушел.
Он попросил Берта продолжить дежурство, пока он с доктором Кармайклом сходит в гостиную.
Доктор Кармайкл сказал:
– Но я не совсем понимаю… Ключ ведь у вас.
– Могут быть и другие ключи – у других людей. У Марии, например. Если Берт продолжит сидеть за ширмой, он увидит любого, кто попытается войти.
– Не могу представить, чтобы кто-то захотел вернуться туда. Даже убийца.
– Нет? А я могу, – возразил Аллейн.
Они спустились в гостиную.
Там сидело маленькое бледное трио оставшихся гостей: Хильда Дэнси, Сильвия Пэрри и Латтьенцо. Мистер Реес, как понял Аллейн, заперся в кабинете с Беном Руби и Хэнли. В гостиной лишь наполовину успели убрать предобеденный беспорядок, когда пришла страшная новость. Повсюду стояли бокалы из-под шампанского, полные окурков пепельницы и ведерки с растаявшим льдом. Камин прогорел до углей, и, когда Аллейн вошел, синьор Латтьенцо осторожно клал на них небольшое полено.
Мисс Дэнси тут же взялась за Аллейна. Правда ли, рокотала она, что он теперь за главного? Если да, то пусть он скажет им, что именно произошло. Соммиту в самом деле умертвили? Означает ли это, что по дому на свободе разгуливает убийца? Как именно ее убили?
К этому моменту синьор Латтьенцо успел расположиться за спиной мисс Дэнси, чтобы строить Аллейну неодобрительные гримасы.
– Мы имеем право знать, – заявила самоуверенно мисс Дэнси.
– И узнаете, – сказал Аллейн. – Час или два назад мадам Соммита была убита в своей спальне. Это все, что нам известно. Мистер Реес попросил меня распоряжаться до тех пор, пока об этом не сообщат местной полиции. Я собираюсь организовать осмотр дома и территории вокруг него. Есть рутинные вопросы, которые я задам всем, кто остался в доме после последнего рейса катера. Если вы предпочитаете разойтись по своим комнатам, то пожалуйста, сделайте это, но знайте, что я могу постучать к вам, когда осмотр будет закончен. Я уверен, что синьор Латтьенцо будет рад проводить вас до ваших комнат.
Синьор Латтьенцо несколько бессвязно уверил милых дам, что он в их распоряжении.
– Я останусь здесь, – сказала мисс Дэнси. – А вы, дорогая?
– Да. Да, я тоже, – решила Сильвия Пэрри и обратилась к Аллейну: – А Руперт знает? Про мадам Соммиту?
– Доктор Кармайкл и я сообщили ему.
Доктор Кармайкл неопределенно хмыкнул.
– Это наверняка оказалось ужасным потрясением для Руперта, – протянула Сильвия. – Для всех, конечно, но особенно для Руперта. После… того, что случилось.
И с некоторым вызовом добавила:
– Я считаю, что Руперт поступил очень смело. Для этого нужно было огромное мужество.
– Мы все это знаем, дорогая, – сказала мисс Дэнси мрачно и одновременно успокаивающе.
– Прежде чем я уйду, расскажите мне, пожалуйста, что именно произошло после того как Бартоломью потерял сознание, – попросил Аллейн.
Составленный дамами рассказ был похож на плохо отрепетированный дуэт, который время от времени прерывался, когда они спорили о деталях и призывали на помощь синьора Латтьенцо. Похоже, как только Руперт упал, стоявший неподалеку Хэнли дал команду: «Занавес», и сам опустил его. Сильвия Пэрри опустилась рядом с Рупертом на колени и ослабила его галстук и воротник. Родольфо Романо сказал что-то про свежий воздух и стал обмахивать Руперта подолом своего библейского одеяния. Соммита пронзительно закричала, сама же зажала себе рот рукой, безумным взглядом обвела собравшихся и затем бросилась на все еще лежавшего без сознания Руперта с такой страстью, что было невозможно понять, движет ею раскаяние или ярость. В этот момент пришел синьор Латтьенцо, за ним – мистер Реес и Бен Руби.
Насколько удалось понять Аллейну, эти трое, не теряя времени, очень по-деловому повели себя с дивой, оторвав ее от Руперта и настоятельно посоветовав ей отправиться в свою комнату. С этого места рассказ более или менее соответствовал тому, что уже сообщили синьор Латтьенцо и врач. Мистер Реес сопроводил Соммиту из концертного зала, который к этому времени уже покинула публика; насколько все поняли, он повел ее в ее комнату. Хэнли привел доктора Кармайкла, Сильвия Пэрри принесла воды. Руперта, когда он в достаточно степени пришел в себя, отвели в его комнату доктор Кармайкл и синьор Латтьенцо, который затем принес таблетку и положил ее на прикроватный столик. Руперт отказался от всех предложений помочь ему раздеться и лечь в постель, поэтому они оставили его в комнате и спустились к обеду. Дамы и все прочие актеры уже сидели за столом.
– Что делал Хэнли после того, как привел доктора Кармайкла? – спросил Аллейн.
Оказалось, что никто этого не заметил. Мисс Дэнси сказала, что он казался «совершенно несобранным», а Сильвия считала, что это он убедил их отправиться в столовую.
На этой туманной ноте Аллейн их покинул.
В холле он столкнулся с вездесущим Хэнли, который сказал, что вся прислуга собралась в гостиной для персонала и ожидает указаний. Аллейн понял, что Мария, так сказать, выступила в роли «главной звезды». Прислуга из Новой Зеландии – те, кого наняли из недавно обанкротившегося отеля, включая повара и экономку, – начали проявлять нетерпение под натиском периодически возобновлявшихся истерик Марии, которые, как догадался Аллейн, строились по аналогии с истериками ее покойной хозяйки.
Гостиная для персонала, которая в менее демократичные времена называлась бы комнатой для слуг, была большой, с современным декором и яркой мебелью, цветным телевизором, столом для пинг-понга и большим количеством удобных и практичных кресел. Экономка – как оказалось, с недвусмысленной, в стиле Конгрива[38 - Уильям Конгрив (1670–1729) – английский драматург эпохи классицизма, стоявший у истоков английской комедии нравов; часто давал своим персонажам «говорящие» фамилии.], фамилией миссис Бейкон[39 - Англ. bacon – бекон.] – сидела в стороне от остальных, но рядом с мистером Реесом. Это была хорошо одетая, привлекательная женщина достойного вида. Позади нее расположилась группа из двух мужчин и трех девушек в подавленном настроении – как предположил Аллейн, бывших работников отеля, которых она привела с собой в дом.
Хэнли продолжал играть роль беспокойного мальчика на побегушках и слонялся у дверей – очевидно, готовый к тому, что произойдет еще что-нибудь неожиданное.
Аллейн сказал, что знает, насколько они потрясены и напуганы, и уверил их, что предъявит к ним как можно меньше требований.
– Я уверен, – говорил он, – что все вы задаете себе вопрос: есть ли какая-то связь между этим чудовищным преступлением и недавней деятельностью неуловимого фотографа. – Тут он задумался, а видела ли Мария пригвожденную к телу фотографию. – Полагаю, вы спрашиваете себя, может ли быть преступником вчерашний нарушитель, которого мы так и не смогли выследить. Уверен, что ваши поиски, – здесь Аллейну удалось избежать саркастического тона, – были чрезвычайно тщательными. Но в делах такого рода нужно принимать во внимание любую вероятность, даже самую отдаленную. По этой причине я попрошу мужчин разделиться на пары и обыскать весь дом внутри. Я хочу, чтобы пары все время оставались вместе, не разделяясь. Не входите в комнату мадам Соммиты, она заперта. Мистер Бартоломью уже лег, его не следует беспокоить. Просто тихонько загляните к нему и убедитесь, что он у себя. Я прошу вас убедиться в том, что в доме нет посторонних. Открывайте любые двери, за которыми может кто-то прятаться, заглядывайте под кровати и за занавески, но не делайте ничего другого. Я попрошу миссис Бейкон и мистера Хэнли возглавить эту операцию.
Он повернулся к миссис Бейкон.
– Мы с вами можем побеседовать? – предложил он.
– Конечно, – ответила она. – В моем кабинете.
– Хорошо, – Аллейн оглядел остальных. – Я хочу, чтобы вы оставались здесь. Мы не заставим вас долго ждать. Я оставлю за себя доктора Кармайкла.
