Мое непослушное сердце
Она была занята с утра до вечера, но все же быстро осознала, что творчеством тут и не пахнет, и чувство неудовлетворенности собой и своей жизнью не оставляло ее. Молли казалось, будто она играет роль в каком-то спектакле, вместо того чтобы дышать полной грудью. В конце концов она уволилась, чтобы работать над романтической сагой, которую всегда мечтала написать, однако вместо этого принялась править истории, когда-то сочиненные ею для детей Кэйлбоу, – сказки о смелой, хоть и вспыльчивой, крольчишке, одевавшейся по последней моде, живущей в коттедже на опушке Соловьиного Леса и без конца попадавшей в забавные переделки.
Постепенно она начала иллюстрировать свои сочинения смешными рисунками. Молли с детства умела орудовать пером и чернилами, а теперь стала раскрашивать силуэты героев яркими фломастерами, и Дафна с друзьями постепенно ожили.
Она была на седьмом небе, когда «Бердкейдж пресс», небольшое чикагское издательство, купило ее первую книгу «Дафна говорит „привет“», хотя аванс едва покрыл почтовые расходы. Молли наконец нашла свою нишу в мире бизнеса, хотя при таком огромном богатстве подобное занятие могло считаться скорее хобби, чем призванием, и на душе у нее по-прежнему было невесело. Она не находила себе места. Возненавидела свою квартиру, гардероб, волосы… Даже сверхмодная стрижка «ежик» не помогла.
Молли мечтала исподтишка включить пожарную сигнализацию или сорвать стоп-кран. Но поскольку времена безумств прошли, в один прекрасный день она оказалась в кабинете поверенного с объявлением, что желает вложить все деньги в фонд для детей из неблагополучных семей. Потрясенный адвокат лишился на время дара речи, но Молли была счастлива – впервые с того момента, как стала совершеннолетней. Подписав бумаги, она испытала необычайную легкость, словно с рук и ног спали все оковы и теперь можно было абсолютно свободно лететь куда угодно.
– Как здесь хорошо! – выдохнула Ханна, когда Молли открыла дверь своей крохотной мансарды на втором этаже, всего в двух минутах ходьбы от центра Эванстона. Молли согласно кивнула. Даже если она покидала свой дом ненадолго, всегда любила возвращаться в него.
Все члены семейства Кэйлбоу считали мансарду тети Молли самым крутым местом на свете. Дом был построен в 1910 году для дилера по продаже «студебекеров», потом использовался как офис и, наконец, как склад. Несколько лет назад его реконструировали. В кондоминиуме Молли были огромные окна от пола до потолка, встроенная вентиляционная труба в алюминиевом коробе, а стены из потемневшего кирпича украшали рисунки и картины хозяйки. Квартирка считалась самой маленькой и дешевой, зато потолки высотой в четырнадцать футов давали ощущение безграничного пространства. Каждый месяц, внося плату по закладной, Молли целовала конверт, прежде чем опустить его в почтовый ящик. Дурацкий ритуал, но она неизменно ему следовала.
Большинство знакомых считали, что у Молли есть доля в «Старз», и только немногим было известно, что она теперь небогата. К небольшому доходу от издания книг добавлялись деньги, которые она получала как внештатный сотрудник подросткового журнала «Чик». Правда, к концу месяца на такие предметы роскоши, как одежда и книги в твердых переплетах, оставалось совсем немного, но Молли это не волновало. Она посещала дешевые распродажи, магазины подержанных вещей и библиотеки.
Жизнь была прекрасна. Пусть она никогда не познает Высокую Страсть, как Фэб, но Господь наделил ее буйным воображением и безграничной фантазией. У нее не было ни жалоб, ни причин бояться, что душевное смятение опять охватит ее. А новая прическа? Да это не что иное, как дань моде!
Ханна сбросила пальто и присела на корточки, чтобы поздороваться с Ру, карликовым серым пуделем, весело подбежавшим к двери. И Ру, и Кенга, пудель Кэйлбоу, были потомками незабвенной Пу Фэб.
– Эй, вонючка, ты скучал по мне? – осведомилась Молли, отбрасывая почту, чтобы чмокнуть пушистый хохолок Ру.
Тот лизнул ей подбородок и, картинно насторожившись, издал свое знаменитое рычание.
– Да, да, мы уже боимся, верно, Ханна?
Ханна хихикнула и подняла глаза на Молли:
– Все еще любит притвориться полицейской собакой?
– Самый страшный пес из всех полицейских ищеек! Не будем оскорблять его самолюбие, объясняя, что он всего лишь пудель.
Ханна восторженно стиснула Ру и, поставив его на пол, направилась к «кабинету» Молли, занимавшему дальний конец огромной комнаты.
– Написала новые статьи? Мне понравилась «Ночь страсти после школьного бала».
– Скоро напишу, – улыбнулась Молли.
В соответствии с требованиями рынка статьи, посылаемые ею в «Чик», почти всегда получали двусмысленные заголовки, хотя содержание было абсолютно безобидным. В «Ночи страсти» говорилось о последствиях занятий сексом на задних сиденьях машин. «От девственницы до ведьмы» рассказывала о новых направлениях в косметике, а «Хорошие девочки пускаются во все тяжкие» повествовала о походе трех четырнадцатилетних школьниц по городским окрестностям.
– Можно посмотреть твои новые рисунки?
– У меня ничего нет, – покачала головой Молли. – Мне в голову пришла новая идея, но я еще не успела над ней поразмыслить.
Иногда ее книги начинались с небрежных набросков, иногда с текста. Сегодняшний сюжет подсказала сама жизнь.
– Расскажи! Пожалуйста!
Обычно, прежде чем приступить ко всему остальному, они любили выпить по чашечке чая «Констант коммент». Вот и сейчас Молли отправилась в крохотную кухоньку, располагавшуюся напротив «кабинета», и поставила чайник на огонь. Ее миниатюрная спальная антресоль располагалась как раз над «гостиной». Металлические полки были полны книг: сочинения обожаемой Джейн Остен, потрепанные романы Дафны Дюморье и Ани Ситон, ранние произведения Мэри Стюарт, Виктории Холт, Филлис Уитни и Даниелы Стил.
На полках поуже в два ряда стояли карманные издания – исторические саги, дамские романы, детективы, путеводители и справочники. Были здесь и биографии знаменитых женщин, и несколько томиков наименее угнетающих антологий книжного клуба Опры [3].
Старенькие, но драгоценные для нее детские книжки Молли держала в «спальне». В коллекции были все истории об Элоизе и Гарри Поттере, «Колдунья Блекбед-Понд», несколько сказок Джуди Блюм, «Дети из товарного вагона» и «Энн из Грин-Гейблз» Гертруды Чендлер Уорнер, зачитанные «шедевры» Барбары Картленд, которые она открыла для себя в десять лет. Словом, типичное собрание истинного книжного червя, и дети Кэйлбоу обожали валяться на постели в окружении разнокалиберных томов, пытаясь решить, что выбрать из огромной кипы книг.
Молли вынула из шкафчика фарфоровые чашки с тонкими позолоченными ободками и россыпью лиловых анютиных глазок.
– Я решила, что моя новая книга будет называться «Дафна летит кувырком».
– Расскажи!
– Ну… Дафна пробирается через лес по своим делам и никого не трогает. И тут вдруг откуда ни возьмись вылетает Бенни на своем горном велосипеде и сбивает ее.
– Негодный барсучишка! – неодобрительно фыркнула девочка.
– Именно.
– Думаю, неплохо бы кому-нибудь стянуть этот велосипед! – лукаво предложила Ханна. – И поделом ему! Не будет пакостить!
– В Соловьином Лесу нет воровства, – покачала головой Молли. – Разве мы не говорили об этом, когда ты хотела, чтобы кто-нибудь стащил горные лыжи Бенни?
– Кажется… – Девочка упрямо поджала губы. В точности как ее папаша, когда ему что-то не нравится! – Но если в Соловьином Лесу есть горные велосипеды и горные лыжи, почему не быть воровству? И Бенни это не нарочно. Он не такой уж плохой, просто озорник.
Молли отчего-то снова вспомнила о Кевине.
– Слишком уж тонкая грань между озорством и глупостью!
– Бенни не глупый! – отчаянно воскликнула Ханна, и Молли пожалела о своей несдержанности.
– Конечно, нет. Он самый умный барсук в Соловьином Лесу, – заверила она, взъерошив племяннице волосы. – Давай выпьем чайку, а потом погуляем с Ру у озера.
За всеми делами Молли совсем забыла о почте и стала просматривать письма, только когда Ханна уснула с помятым романом «Желание Дженнифер» в руках. Молли прижала счет от телефонной компании зажимом и машинально вскрыла большой канцелярский конверт. Один взгляд на заголовок – и она брезгливо поморщилась. Нужно же было ей взять это в руки!
«Здоровые духом дети для здоровой духом Америки!
Проказа гомосексуализма подбирается к вашим детям! Самых невинных граждан страны ввергают в пучину порока и извращений непристойными книгами и разнузданными телешоу, прославляющими сексуальные отклонения и отсутствие моральных принципов…»
«Здоровые дети для здоровой Америки», сокращенно «ЗДЗА», – известная чикагская организация, сдвинутые члены которой с безумным блеском в глазах выплескивали свою паранойю, участвуя во всех местных ток-шоу. «Ах, если бы их энергию да на что-нибудь полезное – может, и несчастных детей стало бы меньше!» – подумала Молли, прежде чем швырнуть письмо в мусорное ведро.
На следующий день Молли отвезла Ханну к родителям и помчалась по шоссе в Дор-Каунти, летний дом Кэйлбоу в штате Висконсин. Отняв руку от руля, она рассеянно погладила хохолок Ру. Солнце клонилось к горизонту, и вряд ли можно было рассчитывать попасть туда раньше полуночи.
Решение ехать на север было чисто импульсивным. Вчерашний разговор с Фэб обнажил то, что Молли старалась скрыть даже от себя самой. Сестра была права – недаром она перекрасила волосы. Прежняя неудовлетворенность собой вернулась, а вместе с ней явились и старые проблемы.
Разумеется, у нее нет никакого желания включать пожарную сигнализацию и с наследством она уже успела разделаться, но это еще не означает, будто подсознание не изобретет очередного способа отмочить что-нибудь этакое. Недаром у Молли было неприятное ощущение, словно ее снова затягивает омут, из которого она, казалось, выбралась навсегда.
Университетский психолог много лет назад сказал ей:
– В детстве вы верили, что можете заслужить любовь отца примерным поведением. Воображали, что если будете учиться на отлично, выполнять все писаные и неписаные правила, тогда он даст вам то, в чем нуждается каждый ребенок: похвалу, нежность и доброту. Но ваш отец оказался неспособным на такого рода любовь. Поэтому время от времени что-то в вас ломалось и вы совершали очередную проделку самого низкого, по вашим понятиям, толка. Вполне естественная реакция. Это помогло вам сохранить рассудок и цельность характера.
– Но это не объясняет того, что я натворила в высшей школе, – возразила тогда Молли. – Берт умер, и я жила с Фэб и Дэном. Оба любили меня. А как насчет украденного калькулятора?
– Может, вы хотели испытать любовь Фэб и Дэна?
Молли от неожиданности задохнулась:
– О чем вы?!
– Единственный способ убедиться в стойкости и неизменности их любви – совершить нечто ужасное и посмотреть, не отрекутся ли они от вас.
Они были рядом. Все время.
Так почему же все вернулось? Она больше не хочет никаких неприятностей и готова всю жизнь писать книги, наслаждаться обществом друзей, гулять с Ру, играть с племянницами и племянником. Но отчего, отчего не находит себе места? Стоит лишь взглянуть на омерзительно-красные волосы, чтобы понять: она на грани срыва.
Так что лучше пока спрятаться от греха подальше в Дор-Каунти на недельку-другую. Уж там она наверняка ни во что не впутается.
В это самое время Кевин Такер мирно спал и видел во сне катившийся по полю мяч. Разбудил его подозрительный шум. Кевин перевернулся на спину, застонал и попытался было сообразить, где находится, но бутылка шотландского виски, которую он успел уговорить перед сном, весьма эффективно отшибла память.
Он снова услышал звук, какое-то царапанье у двери, и в голове немного просветлело. Он в Дор-Каунти, штат Висконсин. На этой неделе у «Старз» нет игр, и Дэн шибанул его десятитысячным штрафом. Ко всему прочему сукин сын приказал ему отправиться в летний дом и оставаться там, пока не поумнеет.
Черт возьми, с его головой все в порядке! А вот о бешено дорогой и самой современной сигнализации Кэйлбоу этого не скажешь – кто-то пытается вломиться в дом, а она молчит.
Глава 2
Ну и что, если он самый крутой парень в вашей школе? Главное, как он с вами обращается.
Из статьи Молли Сомервиль для журнала «Чик»«Так ли уж трудно справиться с крутым»Кевин вдруг сообразил, что в неравной борьбе с бутылкой виски совершенно позабыл включить сигнализацию. Что ж, может, это к лучшему – появился шанс немного развлечься.
Дом был темным и холодным. Кевин спустил ноги с дивана, наткнулся на журнальный столик, выругавшись, потер коленку и метнулся к двери. Что же у него за жизнь, если драка со взломщиком представляется самым интересным событием за неделю? Оставалось только надеяться, что ублюдок вооружен.
Он ловко обогнул горбатую тушу, которую посчитал креслом, наступил на что-то маленькое и жесткое, возможно, детальку конструктора «Лего», из тех, что разбросаны по полу. Никакого порядка, несмотря на то что дом большой и роскошный.
Дьявол, ну и темнотища!
Кевин стал красться в направлении скребущего звука, и едва сделал несколько шагов, как услышал щелчок. Дверь стала медленно открываться.
В предчувствии опасности он ощутил знакомое возбуждение, которое так любил, и, плавным движением распахнув дверь, схватил незваного гостя.
Парень, казалось, был не тяжелее мухи и потому сразу полетел на пол. Судя по пронзительному визгу, он к тому же был еще и голубым.
Но к несчастью, он захватил с собой пса. Большого пса, похоже.
У Кевина волосы встали дыбом от низкого, угрожающего, леденящего кровь рычания служебной собаки, готовой ценой собственной жизни защитить хозяина. Прежде чем он успел хоть что-то предпринять, острые зубы впились в его щиколотку. И тут наконец в игру вступили рефлексы, сделавшие Кевина легендой спорта. Одним броском он достиг выключателя – яркий свет залил прихожую, и Кевин с ужасом осознал: его атаковал не ротвейлер, отнюдь, и панические вопли издавал не мужчина.
– А, черт…
На полу, покрытом плитами, лежала маленькая орущая женщина с волосами цвета его «феррари». А его щиколотку заодно с любимыми джинсами с упоением уродовал крошечный серый…
У него не хватило духу даже мысленно произнести это слово.
Вещи незнакомки рассыпались еще в тот момент, когда он ее сцапал. Пытаясь стряхнуть подлого пса, Кевин успел заметить книги, рисовальные принадлежности, две коробки печенья «Наттер баттер» и шлепанцы в виде пушистых розовых кроликов.
Наконец ему удалось избавиться от захлебывавшегося лаем пуделя. Женщина встала, приняв боевую позу. Кевин открыл было рот, чтобы объясниться, но ее нога взлетела вверх и ударила его под коленку. И не успел он оглянуться, как оказался на полу.
– Пропади все пропадом! «Джайентс» потребовалось три периода, чтобы достать меня! – воскликнул он.
Женщина была в пальто, когда упала на пол, а между ним и холодными плитами был всего-навсего тонкий слой джинсовки.
Кевин поморщился и перевернулся на спину. Зверюга немедля вскочила ему на грудь, дыша в лицо и колотя по носу хвостиками голубой косыночки, повязанной на ее шее.
– Вы пытались убить меня! – негодующе завопила женщина.
– Я не нарочно, – оправдывался Кевин. Он явно встречал ее раньше, но под страхом смерти не смог бы сказать, где именно. – Нельзя ли отозвать вашего питбуля?
Испуг во взгляде незнакомки сменился яростью. Женщина стала удивительно похожа на своего пуделя.
– Иди сюда, Ру.
Животное рявкнуло напоследок и сползло с груди Кевина. И тут до него дошло. О черт, черт, черт!
– Вы… ээ… сестра Фэб? С вами все в порядке… – Кевин лихорадочно рылся в памяти, – мисс Сомервиль?
Поскольку именно он валялся на каменном полу, его бедро было ушиблено, а щиколотка прокушена, то этот вопрос казался ему верхом учтивости.
– Второй раз за два дня! – свирепо прошипела она.
– Я не помню…
– Второй раз! Ты что, совершенно спятил, глупый барсук? Крыша поехала? Или ты просто идиот?!
– Что касается меня… Кажется, вы назвали меня барсуком?
Молли кивнула:
– Болваном. Я назвала вас болваном.
– Тогда все улажено.
К сожалению, его неуклюжие попытки пошутить нимало ее не позабавили.
«Питбуль» ретировался к ногам хозяйки. Кевин с усилием оттолкнулся от холодной плиты и потер щиколотку, стараясь вспомнить все, что знал о сестрице своей нанимательницы. Кажется… Ну да, типичная интеллектуалка. Шибко ученая, одним словом. Синий чулок. Он встречал ее в офисе «Старз», всякий раз с очередной книгой. Но волосы тогда были другого цвета, это уж точно.
Невозможно поверить, что она – родственница Фэб, потому что красоткой ее не назовешь. Правда, и уродиной тоже. Так, ни рыба ни мясо. Совершенно ординарная личность. Вместо соблазнительных форм Фэб – сплошная равнина: ни груди, ни бедер, нет ни впечатляющей фигуры, ни роста. Маленькая, неприметная. В отличие от рта Фэб, словно созданного, чтобы шептать бесстыдные слова в темноте, эти губы, кажется, с утра до вечера шикают на людей, осмелившихся повысить голос в библиотечном зале.
Кевину не нужно было долго думать, чтобы понять: перед ним женщина именно того типа, который он терпеть не мог, – чересчур умная и неисправимо серьезная. И наверняка язык подвешен как надо: еще один козырь против нее. Но справедливости ради стоит выставить младшей сестренке высший балл за глаза. Просто класс! Цвет необычный, что-то среднее между синим и серым, и к тому же немного раскосые, что придает им неотразимо сексуальный вид. А брови вразлет! Правда, сейчас они почти сошлись, потому что она смотрит на него зверем. Черт возьми! Сестра Фэб! А он-то воображал, будто все плохое, что могло приключиться на этой неделе, уже позади и ждать новых сюрпризов не приходится!
– Так вы в порядке? – переспросил он.
Серая радужка налилась синевой летнего неба, прежде чем включилось штормовое предупреждение. Похоже, он ухитрился достать всех представителей правящего клана, исключая разве что детей. Редкий дар! Пожалуй, лучше загладить свой промах, прежде чем разразится буря. Рассчитывая на свое неотразимое обаяние, Кевин улыбнулся:
– Я не хотел вас пугать. Подумал, что это грабитель.
– Позвольте спросить, что вы здесь делаете?! – взвизгнула она, но уже за секунду до этого Кевин понял, что на сей раз обаяние подвело его.
– Дэн предложил мне пожить здесь несколько дней, – выдавил он мрачно, – обдумать, что да как. – И, немного помедлив, добавил: – В чем я совершенно не нуждаюсь.
Женщина раздраженно ударила по кнопкам выключателей, и два ряда бра осветили дальние углы.
В доме, сложенном из толстых бревен, было шесть спален. Потолок, взлетавший на высоту в два этажа, с темными перекрестьями балок, лишал его сходства с бревенчатыми хижинами первых поселенцев. Большие окна делали дерево органичной частью интерьера, а в огромном камине из необработанного камня, занимавшем почти всю дальнюю стену, можно было зажарить буйвола. Вся мебель была массивной, очень мягкой и удобной, рассчитанной на бесцеремонное обращение всех членов большой и шумной семьи. Широкая витая лестница вела на второй этаж и мансарду.
Кевин нагнулся и стал подбирать вещи Молли. Очередь дошла до розовых шлепанцев. Повертев их в руках, он с легкой ехидцей осведомился:
– Не боитесь носить эти штуки в охотничий сезон?
– Отдайте! – крикнула она, вырвав у него шлепанцы.
– Поверьте, я не собирался их надевать. Боюсь, это произвело бы нежелательное впечатление на товарищей по команде.
Но и эта шутка не заставила Молли улыбнуться.
– Недалеко отсюда есть гостиница. Думаю, вам будет несложно перебраться туда.
– Неужели хотите выкинуть меня на улицу в такой час? Кроме того, меня пригласили.
– Это мой дом, и не помню, чтобы я вас приглашала.
Она бросила пальто на диван и направилась в кухню. «Питбуль» презрительно оттопырил губу, хохолок на макушке встал дыбом. Убедившись, что Кевин оценил степень его негодования, пес засеменил за хозяйкой.
Кевин последовал за ними. Кухня была просторной и уютной, обставленной шкафчиками ручной работы; из окон открывался великолепный вид на озеро Мичиган. Младшая сестрица Фэб бросила свертки на пятиугольный стол, окруженный шестью табуретами.
Нужно отдать должное, вкус у нее есть. И одевается неплохо: узкие брючки цвета маренго и серый мешковатый свитер, напоминающий кольчугу. А с этими короткими пылающими волосами она похожа на Жанну д’Арк, взошедшую на костер. Одежда дорогая, но явно не новая, что весьма странно, если вспомнить о том, как ей удалось заполучить все денежки старого Берта Сомервиля. Впрочем, Кевин тоже не беден, но разбогател после того, как стал взрослым, приобрел немалый жизненный опыт и характер его полностью сформировался. По его наблюдениям, люди, родившиеся с золотой ложкой во рту, презирают тяжкий, упорный труд. Такова и сестра Фэб, надо полагать.
– Ээ… мисс Сомервиль… прежде чем вы вышвырнете меня… Кстати, я готов побиться об заклад, что Кэйлбоу понятия не имели о вашем приезде сюда – иначе объяснили бы, что место уже занято.
– Боюсь, у меня все же есть некоторые преимущества, – сухо процедила Молли и, швырнув печенье в ящик стола, с шумом его задвинула. Судя по виду, она была напряжена как натянутая струна и зла как фурия. – Вы ведь даже не помните моего имени, верно?
– Что вы, конечно, помню, – заверил Кевин, лихорадочно терзая мозг и не находя ответа.
– Нас знакомили не меньше трех раз.
– Это было совершенно не обязательно, поскольку у меня прекрасная память на имена.
– Только не на мое. Вы благополучно его забыли. Вернее, выбросили из головы, как только услышали.
– Вовсе нет.
Она испытующе уставилась на него, но Кевин привык и не к такому моральному давлению, поэтому без всякого труда выдержал презрительный взгляд.
– Я Дафна, – наконец произнесла она.
– Зачем говорить мне то, что я уже знаю! Вы со всеми так нетерпимы, Дафна?
Его собеседница поджала губы и что-то тихо пробормотала. Кевин мог поклясться, что опять услышал странное определение «барсук».
Ну разумеется, он даже имени ее не знает! Этого и следовало ожидать. Хороший урок!
«Поделом тебе», – подумала Молли, исподлобья глядя на опасного мужчину, внезапно оказавшегося совсем рядом. Нет, как ни крути, а нужно найти способ уберечься от воздействия его обаяния. Ну да, он в самом деле неотразим, кто бы спорил! Однако таких мужчин на свете сотни. Верно, не каждый может похвастаться редкостным сочетанием темных волос и ярко-зеленых глаз. И далеко не всякого природа наградила телом древнегреческого бога: стройным, подтянутым, мускулистым, но не громоздким. Тем не менее она не настолько глупа, чтобы потерять голову только потому, что с ней разговаривает обаятельный обладатель идеальной фигуры и смазливой физиономии.
Ах, кого она хочет обмануть? Глупа, конечно, глупа, полная идиотка! Достаточно вспомнить ее тайное, безумное, безнадежное влечение к этому человеку. Хорошо хоть, у нее хватает мужества признаться в собственной дурости!
Но присоединяться к толпе восторженных поклонниц этого человека она не собирается! На это у нее ума хватит. Ничего, она ему покажет! Она тоже умеет задрать нос и надменно цедить слова!
Молли спесиво вскинула подбородок.
– Вам все-таки придется уехать, Кен, – бросила она. – О, простите, я хотела сказать «Кевин». Вы ведь Кевин, верно?
Должно быть, она зашла слишком далеко – губы Кевина нервно дрогнули.
– Нас трижды знакомили. Думаю, было время запомнить.
– О, в клубе вечно толкутся футболисты! Вас так много, к тому же все на одно лицо.
Левая бровь Кевина вопросительно изогнулась.
Молли, похоже, добилась своего. Пожалуй, теперь можно проявить великодушие, но с оттенком снисходительной жалости – это окончательно добьет его.
– Так и быть, разрешаю вам остаться до утра, но я приехала сюда работать, так что будьте добры завтра же переехать в гостиницу.
Случайно выглянув в окно кухни, она увидела припаркованный у гаража «феррари».
Кевин подчеркнуто медленно опустился на табурет, очевидно, желая показать, что не собирается отступать с завоеванных позиций.
– И чем же вы занимаетесь? – покровительственно поинтересовался он, давая понять, что не верит, будто она способна на что-то серьезное.
– Je suis auteur [4].
– Писательница?
– Soy autora, – подтвердила она по-испански.
– Вам чем-то не нравится английский? Не поделитесь, по какой причине?
– Мне казалось, что иностранные языки вам привычнее, – пояснила она, неопределенно взмахнув рукой. – Что-то я читала насчет… – Стоп! Не пора ли остановиться? Кевин, конечно, не кладезь мудрости, но и кретином его не назовешь. Не слишком ли она зарвалась? Не стоит переходить границу… Но к несчастью, Молли завелась, и теперь ее несло: – Я почти уверена, что Ру уже выздоравливает. Небольшая проблема, знаете ли… теперь так много случаев бешенства… Это я к тому, что вам, наверное, стоит сделать несколько уколов, просто на всякий случай, чтобы не волноваться.