Снегозавр и Ледяная Колдунья

Tom Fletcher

THE CHRISTMASAURUS and The Winter Witch

Illustrations by Shane Devries

First published by Puffin, an imprint of Penguin Random House Children’s Publishers UK

Печатается с разрешения издательства Random House Children’s Publishers UK, a division of The Random House Group Limited

© Tom Fletcher, 2019

© Ю. Капустюк, перевод на русский язык

© ООО «Издательство АСТ», 2019

Маме и папе.

Рождество с вами всегда было волшебным. Спасибо!

Пролог

Будущее

Эта история, как и все хорошие истории, началась давным-давно…

Что ты имеешь в виду: так начиналась и первая книга? Нет, не так! Ладно, я проверю. Подожди…

Вот это да! Кто бы мог подумать? Ты прав!

Ну, так дело не пойдет. Я изменю начало.

А как тебе вот это?..

Наша история началась совершенно, целиком и полностью, абсолютно иначе, чем в первой книге. Она началась давным-давно В БУДУЩЕМ!

Такого ты уж точно не ожидал?

Хотя будущее не очень-то отличается от настоящего. Дети будущего по-прежнему каждый день ходят в школу. Детям будущего по-прежнему полагается есть овощи, в том числе брокколи. И чистить зубы. И говорить спасибо и пожалуйста. И мыть уши. И не ковырять в носу.

В будущем все это остается неизменным.

Однако есть одно огромное, просто колоссальное отличие.

В будущем НЕТ РОЖДЕСТВА!

ДА, Я ЭТО ТОЧНО ЗНАЮ!

Давай-ка приглядимся внимательнее…

Был самый обычный зимний вечер в будущем. Суперпотрясающие летающие автомобили со свистом проносились по небесному шоссе, огибающему стратосферные звездоскребы (настолько высокие, что их верхушки щекочут границы открытого космоса!). На Лондон будущего опускался мягкий снег.

Вдруг снегопад усилился. Но он стал гуще не над всем городом, как ты, наверное, подумал. Нет, густой снег повалил только в одном месте – в тихом переулке, который назывался Чертополоховый.

Всего за несколько секунд снегопад усилился настолько, что посреди переулка вырос огромный белый сугроб. А снегопад прекратился так же внезапно, как и начался,

ПУФ!

Из снежной кучи вынырнул кулак.

ПУФ! Другой кулак…

В следующее мгновение снежный сугроб, из которого торчали две руки, начал ходить ходуном и дрожать, и наконец, рассыпался, а из-под снега показался мальчик с кудрявыми темными волосами в инвалидном кресле, облепленном наклейками с динозаврами.

Ты с ним уже знаком.

Уильям Трандл почесал затылок и огляделся.

– Привет! Где это я? То есть… КОГДА это я? – спросил он. В Чертополоховом переулке он был не один. Рядом в тени виднелась таинственная фигура.

Ответа не последовало, но странная фигура подняла руку и холодным тонким пальцем указала в самый конец переулка.

Нахмурившись, Уильям послушно покатил в своем кресле по пустому переулку в сторону главной улицы.

Это был первый взгляд Уильяма в будущее!

Все вокруг было залито ослепительно-ярким светом с огромных экранов, установленных по бокам звездоскребов.

На самом высоком здании в центре города горела громадная буква «П»: она затмевала луну и господствовала над всем городом.

Уильям старался увидеть как можно больше, заметить все странные картинки и запахи Лондона будущего, запомнить каждую деталь:

* деловых мужчин и женщин в элегантных костюмах будущего, сосредоточенно спешащих на работу;

* нависшую над городом пробку из летающих автомобилей;

* двадцатиярусные автобусы с роботами-контролерами.

Тут было на что посмотреть. Но сосредоточиться Уильяму помешал шепот за спиной. Он повернулся и стал напряженно вглядываться в противоположный конец переулка.

– Кто здесь? – спросил он.

Никто не ответил, но странная фигура, которая по-прежнему спокойно ждала в тени, кивнула. Уильям покатил обратно и вдруг понял, что голоса, которые он слышал, что-то напевают.

– Страх? – прошептал Уильям. – Или я не расслышал?

Он поехал туда, откуда слышалось пение, и осторожно выглянул из-за мусорного контейнера. Возле маленького костра жались друг к другу несколько человек в теплой одежде – в длинных пальто и шерстяных шапках.

Один из них, добродушный старичок, морщинистый и розовощекий, расстегнул молнию на пальто и с гордостью продемонстрировал вязаный пушистый рождественский свитер, как будто выпустив его на свободу.

Остальные члены группы последовали его примеру, расстегнули молнии на крутках и пуговицы на пальто, чтобы показать друг другу свои нарядные свитера. При этом они продолжали петь:

Холодный ветерок пролетел по полутемному переулку, подхватив мусор. Старая газета взмыла в воздух, будто воздушный змей, а потом ее прибило к колесам кресла, в котором сидел Уильям. Он наклонился и увидел дату.

– Двадцать пятое декабря? Рождество через тридцать лет? – прошептал он, поднял голову и, обернувшись, снова посмотрел на главную улицу.

Сегодня Рождество, так почему люди идут на работу? – удивился Уильям.

Тут он заметил, что ни на одном здании нет украшений. Никто не выглядит веселым. Ни один уличный фонарь не обмотан яркими гирляндами, которые так любил его отец, Боб Трандл. Короче говоря, если бы не старики, прославляющие Рождество в темном переулке, догадаться, что сегодня праздник, было бы невозможно!

Вдруг переулок и лица стариков осветили мигающие красные огни.

«О, вот это уже больше похоже на Рождество!» – обрадовался Уильям.

– Вон они! – закричал розовощекий старик, дрожащим пальцем указывая на приближавшийся к ним предмет. Тут Уильям понял, что красные огоньки – это вовсе не праздничное освещение, а проблесковые маячки летающего полицейского автомобиля!

– Это РП! Нас засекли, бежим! – крикнул другой старик, поспешно застегивая пальто, чтобы скрыть свой свитер.

«РП? Да кто это такие?» – подумал Уильям и спрятался еще дальше за мусорный контейнер.

Двери летающего полицейского автомобиля с шипением открылись, из него выпрыгнули полицейские.

– Рождественская Полиция! Ни с места! – проорал один из них в мегафон. Остальные бросились в погоню за стариками, которые скрылись в темноте.

Все, кроме одного.

– Мне надоело бояться, – вызывающе произнес розовощекий старик, прославлявший Рождество, и снял пальто, предъявив полиции самый пушистый, самый рождественский свитер, который Уильям когда-либо видел. И, как оказалось, самый громкий.

– Сержант, по-моему, это музыкальный свитер… – нервно произнес офицер, когда они подошли к старичку ближе.

– Держи руки так, чтобы мы их видели, – гавкнула сержант, когда отряд окружил его.

Старичок не двинулся с места.

– Я сказала: подними руки! Медленно и без фокусов, – повторила командир подразделения.

– Мы не сделали ничего плохого! – возразил старичок.

– Закон об отмене Рождества предельно ясен.

Уильям замер.

ОТМЕНА РОЖДЕСТВА?

Внезапно старичок нажал на вязаную елочную игрушку у себя на свитере.

– НЕТ!

– Заткните уши!

– ХВАТАЙТЕ ЕГО! – закричали полицейские, но было поздно. Игрушка на свитере ожила, замигали красные и зеленые огоньки, и в переулке громко зазвучала рождественская песенка.

Полицейские повалили старика на снег и надели на него наручники.

– Вы не сможете запретить Рождество! – выкрикнул он.

– О, нет, только не снова, – застонала сержант.

– Ты его знаешь? – спросил другой офицер.

– Знаю ли я его? С тех пор, как приняли закон об отмене Рождества, он провел за решеткой больше рождественских вечеров, чем в своей постели. Все никак не можешь забыть Рождество, да, Боб Трандл?

Эти слова прозвучали в голове Уильяма словно гром:

– ПАПА! – закричал Уильям из своего укрытия, но тут же зажал рот руками. Его отца в этот момент заталкивали на заднее сиденье полицейской машины, и он не услышал, как его окликнул путешествующий во времени сын. А вот сержант услышала.

– Кто это кричал? – рявкнула она и повернулась в сторону, где прятался Уильям. – Эй, ты! Ты тоже из этих?

Один из полицейских побежал к Уильяму. Мальчик знал, что нужно уезжать, и как можно быстрее, но не мог отвести глаз от старика-отца в наручниках на заднем сиденье полицейской машины. Его папу арестовали за то, что он пел рождественские гимны и носил рождественский свитер!

– Случилось что-то ужасное! – прошептал Уильям.

Полицейский быстро приближался.

– Забери меня обратно! – крикнул Уильям таинственной фигуре, которая выступила из тени у него за спиной. – Сейчас же!

Странное создание подняло ледяные руки и схватило ручки кресла. Снова повалил густой снег, поднялась метель. Уильям почувствовал, как вдруг похолодало. Снежная буря кружилась и вертелась, а за спиной у него смутно маячила таинственная ледяная фигура, толкавшая его кресло вперед. Или назад? Или вверх? Или вниз?

Уильям точно не знал.

Все, что он мог, – закрыть глаза и довериться снежной ведьме, холодной волшебнице, Ледяной Колдунье.

Облака пенились и пузырились. Солнце село, луна пронеслась по небу, будто падающая звезда. Облака, луна, звезды, солнце, дни, ночи, месяцы, годы…

Время вращалось вокруг них с немыслимой скоростью, а потом все вдруг замерло, и Уильям Трандл обнаружил, что находится там же, где и был в самом начале.

Там же, где окажешься сейчас и ты – в начале этой истории…

Глава первая

Начало истории

– Поздравляю с началом рождественских каникул, Уильям!

Уильям Трандл открыл глаза, когда Памела Пейн осторожно вошла в его комнату, держа в руках дрожащий поднос с завтраком.

– О… доброе утро! – сонно протянул он и привстал, опираясь локтями на подушку в наволочке с динозаврами.

– Твой папа испек блинчики, – объяснила Памела и поставила перед ним поднос, стараясь не пролить апельсиновый сок, которого она и так уже пролила слишком много. – Наверное, те самые, что ты любишь.

Уильям посмотрел на кучу блинчиков, над которыми поднимались пар и теплый аромат ванили и корицы.

– М-м-м, ванирица! – улыбаясь, протянул он.

– Прости, что ты сказал?

– Ваниль и корица… ванирица! Так их папа называет, – пояснил Уильям, взял вилку и нож и накинулся на еду.

– О, понимаю! Это так на него похоже, – улыбнулась Памела.

– А где папа? – спросил Уильям.

Ответом на его вопрос стал энергичный стук в дверь соседней спальни.

– Проснись и пой, Бренда! Сегодня первый день рождественских каникул! Время блинчиков и апельсинового сока. Это одна из Рождественских Традиций Трандлов! – пропел Боб Трандл в коридоре, раздался щелчок и дверь в комнату Бренды открылась.

– Никакой школы и блинчики! Да! – раздался приглушенный радостный вопль Бренды из соседней комнаты.

– Твой папа сказал, что теперь, если мы с Брендой живем здесь, то должны научиться соблюдать Рождественские Традиции Трандлов, – объяснила Памела, копируя голос Боба.

Уильям усмехнулся.

– Надеюсь, вы готовы к самому Рождественскому Рождеству В МИРЕ! – сказал он с набитым ртом.

– Знаешь, по-моему, это именно то, что нужно Бренде.

– А тебе? – спросил Уильям.

– О, я буду очень стараться, – улыбнулась Памела. – Но ни за что не надену один из этих жутких рождественских свитеров!

Уильям нахмурился.

– Жаль! Папа уже купил для тебя музыкальный свитер с огоньками и всем остальным…

Памела замолчала и Уильям заметил испуг в ее глазах.

– Шучу! – засмеялся он.

Памела с облегчением выдохнула, и они оба рассмеялись.

– Твой папа сказал, чтобы ты, когда позавтракаешь, шел в кухню к своему адвент-календарю.

С этими словами Памела оставила Уильяма одного наслаждаться завтраком, но один он пробыл недолго. Вскоре Уильям услышал в коридоре тихий скрип и заметил, что дверь в спальню чуть-чуть приоткрылась.

– Я знаю, что ты здесь, Бренда. Ты худший в мире шпион, – сказал Уильям, даже не повернувшись.

– Так нечестно! Я – отличный шпион. Просто я переехала сюда недавно и еще не успела запомнить, какие половицы скрипят! – раздраженно ответила Бренда. Она вошла со своим подносом, поставила его на край кровати Уильяма, а потом и сама залезла на кровать и устроилась со всеми удобствами.

– Круто! – воскликнула она, запихнув в рот последний кусок блинчика, политого сиропом. – И сколько всего Рождественских Традиций Трандлов?

Уильям улыбнулся.

– Ну, сегодня будут сладкие пирожки с изюмом. Мы с папой всегда печем их в первый день каникул. Потом украшаем спальни оставшейся мишурой, которую папе не удалось впихнуть в гостиную. А перед сном посмотрим фильм про Рождество. Или даже два, если успеем!

Бренда потрясла головой.

– Что? – спросил Уильям.

– Никогда не думала, что это так классно, когда Уиллипус – твой брат.

– Сводный брат! – уточнил Уильям.

ПАУЗА В РАССКАЗЕ!

Да, ты не ослышался. Уильям и Бренда называют друг друга сводными братом и сестрой. Потому что так оно и есть.

Если ты постараешься и вспомнишь прошлое Рождество, то вспомнишь и то, что Боб Трандл и Памела Пейн (отец Уильяма и мама Бренды), очарованные магией рождественского утра, танцевали на заснеженной улице, а по небу в это время пролетал Санта, и случилось все это после того, как летающий динозавр съел злобного Охотника. Уж поверь, это очень долгая история!

Так вот, то рождественское волшебство никуда не исчезло, и летом Боб и Памела решили, что Пейны переедут жить к Трандлам!

А теперь вернемся к этому Рождеству…

Бренда рассматривала обои с динозаврами, которыми были оклеены стены в спальне Уильяма. Над его письменным столом висела пробковая доска с поделками и рисунками, и на всех было изображено одно и то же – летящий голубой динозавр со сверкающей чешуей и ледяной гривой из сосулек.

Для Уильяма самым волшебным событием прошлого Рождества – да и вообще, самым волшебным событием в жизни – оказалась встреча со Снегозавром, который стал его лучшим другом.

– Как ты думаешь, в этом году мы с ним увидимся? – спросила Бренда.

– Надеюсь! – мечтательно произнес Уильям. – Я по нему скучаю!

Бренда вдруг повернулась, выглянула в окно и уставилась на небо.

– Что там такое? – спросил Уильям, пытаясь разглядеть, на что она смотрит.

– Это… он? – ахнула Бренда, указывая на облака.

Уильям во все глаза смотрел на небо, затянутое снежными тучами, отчаянно надеясь, что это и правда он. Вдруг Снегозавр прилетел навестить его с утра пораньше?

Бренда расхохоталась, Уильям обернулся и увидел, что с его тарелки исчез последний кусок блинчика.

– О, теперь ты уж ТОЧНО снова попала в черный список, – разочарованно сказал Уильям. Снова увидеть Снегозавра… он ждал этого целый год.

– Да ладно! Старшие сестры для того и существуют, – Бренда пожала плечами, вскочила с кровати и подкатила к ней кресло Уильяма.

– Сколько раз тебе говорить! Ты мне не старшая сестра. Мы с тобой РОВЕСНИКИ! – воскликнул Уильям, надел халат с динозавриками и перебрался в кресло.

– Я на месяц старше, так что формально я и есть твоя старшая сестра, – заявила Бренда, надела пушистый розовый халат, и они вместе вышли из комнаты.

– Если «формально», то ты мне вообще не сестра! – возразил Уильям. – Наши родители не женаты.

– Пока не женаты! Но они живут вместе, так что это лишь вопрос времени. Именно так и поступают все взрослые: целуются, съезжаются, женятся, ссорятся.

– Кстати, я до сих пор не знаю, зачем вы к нам переехали. Ваш дом настолько больше! – сказал Уильям. – Это мы должны были переехать к вам.

Бренда пожала плечами.

– Мне здесь нравится! Мама говорит, что здесь чувствуешь себя как дома.

С этим Уильям поспорить не мог. Ему пришлось признать, что сейчас, когда их семья выросла до четырех человек, их кособокий домик, в котором он жил с папой, стал даже уютнее.

– Доброе утро, Уиллипус и Бренда!

Боб Трандл с улыбкой приветствовал их, когда они появились на кухне. Боб пил кофе. На нем был третий из его списка любимых рождественских свитеров – тот, что со снеговиком в блестящем цилиндре. (У Боба была огромная коллекция рождественских свитеров).

– Доброе утро, пап. Спасибо за блинчики! – сказал Уильям.

Памела пила чай, и Уильям почувствовал легкий укол в сердце, когда увидел, какую чашку она выбрала. Это была блестящая синяя чашка с ручкой в форме снежинки.

– О, – сказал он. – Это была… Эта чашка принадлежала…

Памела замерла.

– О, Уильям, прости. Я снова взяла ее… – сказала она и поставила чашку на стол. – Я совсем забыла, что она принадлежала… Что это особенная чашка.

– Все в порядке, – сказал Уильям.

Он знал, что ведет себя немного глупо, но каждый раз испытывал странное чувство, когда Памела прикасалась к тому, что когда-то принадлежало его маме.

Он вспомнил, что папа хотел отдать эту чашку, когда собирали пожертвования на благотворительность. «Это всего лишь чашка, Уиллипус», – тихо сказал он ему. Но Уильям был не готов расстаться с ней, хотя он никогда не видел, как его мама пьет из нее. Когда она умерла, он был так мал, что едва мог помнить ее. Но он знал, что мама когда-то держала ее в руках – и этого было достаточно, чтобы беречь синюю чашку с ручкой в форме снежинки.

Уильям улыбнулся Памеле.

– А теперь настало время второй Рождественской Традиции Трандлов – мытья посуды, – сказал Боб, бросил Уильяму и Бренде чайные полотенца со снежинками и усмехнулся, глядя, как вытянулось лицо Бренды.

Как только сковородки и тарелки были убраны на место, Боб выложил на стол адвент-календари[2] Уильяма и Бренды, и они тут же начали искать дверцу номер четырнадцать.

– Нашел! – воскликнул Уильям и открыл картонную дверцу.

– Я тоже! – сказала Бренда и сунула шоколадку в рот.

– До Рождества всего десять дней! – радостно воскликнул Уильям.

Бренда уставилась на него.

– О, нет! – простонала она. – Сегодня четырнадцатое декабря. Это значит, меня заберет папа!

Она уныло откинулась на спинку стула, и Уильям заметил намек на возвращение прежней угрюмой Бренды.

– Фу! Так нечестно, что это Рождество я должна провести с ним! – возмутилась она.

– Должна? – спросил Уильям.

– Боюсь, что так, Уильям, – подхватила Памела. – Мы с папой Бренды договорились, что она будет встречать Рождество по очереди то с ним, то со мной. В прошлом году она была со мной, так что…

– Сейчас папина очередь! – вздохнула Бренда.

На мгновение наступила грустная тишина.

– Долой грусть! – пропел Боб. – Выжмем по максимуму из каждой секунды, которую ты проведешь с нами! Будем, пока можно, праздновать Рождество вчетвером, вместе, как заведено у Трандлов! – Он взял стоявший на столе красивый снежный шар на вырезанной вручную деревянной подставке. Внутри шара был уютный бревенчатый домик. Боб перевернул шар и снег закружился. Волшебное зрелище! – Будем печь пироги с изюмом, петь песни, жарить каштаны…

– И оладьи, пап, не забудь про оладьи! – добавил Уильям. Они с Брендой смотрели, как снег опускается на домик внутри стеклянного шара.

– И оладьи! Как хорошо, что ты напомнил, Уильям. О, Бренда, у нас достаточно веселых затей, чтобы развлекать тебя. Так что не волнуйся. И даже если Рождество с твоим папой кажется тебе таким ужасным, оно промелькнет так быстро, что ты и глазом моргнуть не успеешь. Так всегда бывает. А потом мы будем ждать следующего Рождества, которое без помех встретим все вместе, вчетвером.

Из-под кухонного стола донесся громкий лай.

– Впятером! Прости, Злыдень, – поправил себя Боб, опустил руку под стол и погладил лохматую голову их приемного пса.

– Бренда, ты и не заметишь, как снова вернешься домой. Я говорил это тысячу раз, но скажу снова: каждая секунда, отделяющая тебя от одного Рождества…

– …приближает тебя к другому Рождеству! – хором подхватили они и расхохотались.

– Вот так-то! Продолжай улыбаться, Бренда. Это ведь Рождество! – воскликнул Боб и приступил к сольному исполнению «Двенадцати дней Рождества»[3].

– Неужели твой отец такой уж плохой? – вполголоса спросил Уильям, когда Боб закружил Памелу по кухне.

– Ну, вот у тебя папа веселый, он любит Рождество, всегда говорит правду, уважает твои чувства, знает, что тебе нравится, говорит тебе, как он тебя любит…

Они посмотрели на Боба, который, продолжая петь, споткнулся об искусственные оленьи рога.

– Да, это так! – согласился Уильям.

– А помнишь, у нас в школе были «дни наоборот» и мы должны были говорить, что все наоборот? Что верх – это низ, лево – право, а хорошее – это плохое?

– Ага.

– Так вот, мой папа – это как твой папа-наоборот! – объяснила Бренда, открывая дверцу номер пятнадцать в своем адвент-календаре и засовывая в рот шоколадку.

– О-о, – протянул Уильям, но решил, что сейчас явно не самый подходящий момент, чтобы сказать ей, что не следовало этого делать.

– Я не видела его почти целый год. Но и это еще не все. – Бренда глубоко вздохнула. – Прежде чем за мной заедет папа, ты должен кое-что о нем узнать…

Но как только Бренда собралась рассказать Уильяму о…

Ее голос исчез.

Да, верно!

Ее губы шевелились, но казалось, что кто-то случайно нажал на кнопку «без звука».

– Что? Я тебя не слышу! – воскликнул Уильям. То есть, попытался воскликнуть: его голос тоже пропал!

Они огляделись и увидели, что в кухне царит полная тишина, как будто что-то высосало все звуки. Не было слышно ни журчания воды в раковине, ни рождественских песенок Боба, ни звона колокольчика на его свитере!

Это было даже больше, чем тишина. Как будто кто-то прикрутил громкость в ушах Уильяма, и звук, достигнув нулевой отметки, продолжал двигаться дальше.

И тут Уильям заметил еще кое-что

Из окна кухни он увидел стаю голубей, которые только что взлетели, но теперь висели в воздухе совершенно неподвижно.

Снежинки тоже застыли и висели, будто подвешенные на невидимой нити. Злыдень застыл у окна, распахнув пасть в беззвучном лае. Единственными, кто продолжал двигаться, были Уильям, Бренда, Памела и Боб!

Боб повернулся, и тарелка, которую он вытирал полотенцем, повисла в воздухе. Памела вскрикнула, увидев такое необычное зрелище, но из ее рта не вырвалось ни звука. Она опрокинула свою чашку с кофе, но та не упала на пол, а застыла.

КАК СТРАННО! – подумал Уильям, подъезжая к окну. Это было идеально тихое утро. Грегори у соседней двери замер в полу-прыжке над батутом, самолет завис на небе. Даже секундная стрелка в кухонных часах не двигалась, будто под воздействием магии само время остановилось!

На лице Уильяма помимо его воли появилась улыбка.