Открывается внутрь
Вот тут жил человек, который однажды Роме дал бумажку в пятьсот рублей. Рома купил много булки, доширака и двухлитровую бутылку кока-колы.
Тут жила злая старуха. Она померла. Ее тащили на большом полиэтилене, который снизу, со стройки у метро.
Там живут таджики. Они всегда на кухне готовят чего-нибудь. Только теперь они не готовят. Даже таджики спят – вот какая темная ночь.
Тут ванна. Она не работает, вся черная, задернута занавеской и забита кусками каких-то досок, камней и тряпками. В туалете тоже темно.
– Хонидо, – пищит Серый. – Ножкам хонидо!
– Щас-щас, – бурчит Рома, выливает горшок, хватает Серого под мышки и тащит обратно в комнату, где льет дождь, сияют фонари с ЗСД и пахнет мамой. Кидает брата на диван, прыгает следом, и они снова накрываются одеялом.
Бр-р! Рому тоже слегка трясет, но уже меньше. Под одеяло с головой. Обнимает мягкого и теплого Серого. Тот греет ножки у него на животе. Ну вот. Уже как бы и получше.
– Больше не ревет Серый, молодец, – шепчет Рома. – Да потому что че реветь, все нормально. Щас уснем, утром проснемся – а мама уже тут.
Серый вдруг садится. Встрепанный, глаза блестят.
– Серый, давай спать, – предлагает Рома и укладывает Серого на подушку, но тот снова садится. Он уже совсем проснулся.
– А почему мама ночью тоже работает? – вдруг спрашивает Серый шепотом. – Никто ночью не работает. Ночью все в своей постельке спят.
– Ни хрена, – возражает Рома. – Ничего подобного. Это только дети все ночью спят. А пожарники не спят. Если ночью что-то загорелось, они же не будут спать до утра, а пойдут и потушат сразу. А то к утру, пока они спят, уже все сгорит.
– А наша мама не сгорит?
– Да ты че? – говорит Рома. – Конечно нет. Смотри, какой дождь на улице. Там промокнуть можно, а сгореть нельзя.
– Но наша же мама, – возражает Серый, глядя на окно, – она не умеет же ездить на пожарной машине! Она только на маршрутке умеет ездить.
– Вот она и поехала тушить пожар на маршрутке. На триста шестой, – добавляет Рома для правдоподобия.
– А-а, понятно, – успокаивается Серенький. – А зачем так сильно дождь стучит?
– А ты боишься, что ли? – Рома укутывает Серенького одеялом и прижимает к себе.
– Я только немножко боюсь, – говорит Серенький.
На потолке вспыхивают пятна света, едут вперед-назад – и, мелькнув, пропадают: какая-то машина развернулась внизу. Дождь шуршит тише. Рома представляет себе, как мама идет домой по их улице и как в лужах от дождя получаются пузыри, светящиеся, яркие, то ли мыльные, то ли такие, как бывают в газировке.
Он вдруг открывает глаза. В комнате светло. В дверь громко стучат.
– Рома, открой! – строгим незнакомым голосом близко-близко.
«Ага. Хер я вам открою». Рома смотрит на Серого. Тот спит, не слышит. Рома накидывает ему одеяло на ухо и неслышно подходит к двери.
– Не перепутали?
– Должны быть тут. Она ушла вечером – Рома тут был…
Снова настойчивый, мелкий, но громкий стук. Костяшками пальцев. Прикладывает рот к замочной скважине:
– Рома, открой! Мы от мамы!
От мамы. Рома смотрит на Серого. Серый спит. Пошли на хуй. Рома молча показывает фак в сторону двери.
– Попробуйте ключом еще раз.
Ключ ворочается в скважине.
– Ключом никак. Или на нижний замок, или они изнутри заперлись и спят.
– Да они бы уже проснулись. Полчаса орем. Тут какой-то еще ключ есть, вы не знаете?
Рома замирает.
– Да ничего они не знают. Надо искать. Он мог в школу уже уйти?
– В семь утра?
– У нее были родственники, знакомые, подруги какие-то? – голоса удаляются.
Что-то новое и такое, о чем Рома совсем не хочет думать, начинается у него внутри. Это не тошнит, не болит; Рома не понимает, что с ним.
Теперь светло и видно, какой жуткий бардак. Из мебели почти ничего, они часто переезжают. На рваной коробке у стены свалены мамины вещи, рядом в пакетах – одежки Серого. Обои драные. Все завалено мусором. Под окном валяется несобранный Ромин рюкзак. В его ободранном нутре – два учебника и тетрадка, почти пустая, неподписанная. На продавленной тахте – засохшие вчерашние тарелки с остатками доширака: ужинали с Серым, руками брали – вилки побоялись просить у соседа. Хлебная корочка. Вода в чашке «Трехсотлетие Санкт-Петербурга».
Скрипит диван. Рома поворачивается.
Серый проснулся и сел. Вокруг его головы пушистый ореол. Он улыбается.
– Мама уже все потушила? Она на кухне? А творожки уже есть?
Рома моргает. Мелкие пятнышки, мыльные пузыри из сна еще мелькают перед его глазами, но уже гаснут, их не поймать.
Он садится рядом с братом.
4. Кампоты Гуха
В общем, я, короче, очень глупо сделала, что согласилась на тетю Лену.
Можно было бы найти мне приемную семью и получше.
Вот список ужастиков тети Лены.
1. Вообще не красится. Вообще! Брови как у мужика, и она их не выщипывает.
2. Постоянно играет в шахматы с компьютером и разговаривает даже по телефону на шахматном языке. И даже с Лизкой иногда разговаривает на шахматном языке.
3. Не умеет готовить. Жареную курицу даже никогда не жарит. Только без конца картошка с луком и яйца. Я уже не могу эти яйца есть.
4. В доме нет шкафов и кроватей, одни какие-то штуки из дерева.
5. Нет телевизора!!! Я ужасно скучаю по «Муз ТВ». И по клипам Веры Брежневой, и по сериалу «Универ», и по всему. Бабушка даже засыпала под телевизор. И в детдоме у нас все время телевизор работал. Я очень скучаю по телевизору. Телевизор – это лучшее, что есть в жизни. Кроме «ВКонтакте».
6. А кстати-ка, почти нет интернета!! Полчаса в день!! Жесть!!
7. Уши у нее не проколоты.
8. Заставляет убираться в комнате и вынимать одежду из стиралки и посуду из посудомойки. И за всякие запрещенные вещи тоже заставляет что-нибудь мыть.
9. Дает мало карманных денег. Сама получает шестьдесят тысяч, а мне дает двести рублей в неделю. Между прочим, мое пособие очень большое, а она его себе в карман кладет, на меня не тратит.
10. Ее кровной дочке Лизе – все, а мне – ничего. В день рожденья ей подарки все дороже, а мне вообще почти ничего не подарили, только тошто заранее договорились из виш-листа.
11. Я думала, что у них у всех седьмые айфоны, а у них оказались обычные телефоны. А когда я сенсорный потеряла, мне вообще купили дешевый кнопочный, стыдно в школе его даже вытаскивать.
12. И своей комнаты у меня нет. Я сплю в одной комнате с Лизой.
13. Драться нельзя. Материться нельзя.
14. Если опоздала и не позвонила, тетя Лена ебет мозги.
15. Она жирная и меня тоже заставляет есть!!
16. И заставляет учиться. На какие оценки в школе – все равно, но она сама меня учит, и всякое спрашивает, и достает всякими своими книжками и прочей хуйней.
17. И на стенке висят тупые правила, то, что нужно отзваниваться, когда куда-то пошел и задерживаешься, и всякое такое, и их надо выполнять.
18. И у нее есть хахаль Игорь, который тоже постоянно играет в шахматы и разговаривает на шахматном языке.
19. И она никогда не жалеет тебя, очень злая, но при этом все время называет ласковыми именами. Это очень противно.
20. Она называет меня Ангельчик!!! Масик!!!! И зайка!!!!!
Короче, я попала с тетей Леной конкретно. Не надо было на нее соглашаться.
А вдруг бы следующая тетенька пришла бы ко мне, как к Артему Санжарову! Его приемная мама работает на «Муз ТВ», и у нее квартира сто двадцать пять метров в центре Москвы.
Ему все завидовали, когда его забирали.
Потому что все же хотят попасть в богатую семью.
А за мной очередь стояла, потому что я элитный ребенок. Это наш соцпедагог мне сказал. По секрету.
Элитный ребенок – это который недолго пробыл в детском доме и который здоровый и учится в норме, а не в коррекции.
Там у нас в первой группе почти все в коррекции. Это значит почти дебилы. И они мне все завидовали тошто я нормальная. Настя даже туфли у меня сперла от зависти. Потому что ее вообще в роддоме бросили, а меня никто не бросал, и я не из таких детдомовских детей, у меня просто мама умерла очень давно, а бабушка умерла недавно, а так я нормальная.
Поэтому, короче, за мной очередь и стояла.
* * *И вот однажды соцпедагог мне говорит:
– Так, Анжелика, сейчас за тобой в очереди стоят двадцать тетенек, и все хотят тебя взять, и все очень богатые. Но первая из них – тетя Лена, и нам как-то неловко сразу ей отказывать. Поэтому ты сначала от нее откажись, а потом мы посмотрим варианты получше.
А я, дура, не отказалась от тети Лены. Потому что про нее все говорили, что ее ученики даже занимают первые места и их по телевизору показывают. По шахматам. Она и к нам пришла в детдом, чтобы шахматам обучать парней. Просто никто из них учиться не хотел. Но зато казалось тошто тетя Лена добрая и богатая, и, кстати-ка, я ее уже много раз видела и здоровалась. Поэтому мне было не так страшно к ней пойти, как к неизвестным тетенькам. Вот я и согласилась. Дура! Оказалось то, что на самом деле тетя Лена никакая не богатая и к тому же злая.
И как только я это поняла, то устроила тете Лене большой скандал. Я очень сильно плакала и умоляла тетю Лену отвезти меня обратно в детдом. Ведь я элитный ребенок, и меня оттуда забрали бы варианты получше. Я бы имела седьмой айфон, планшет, сколько угодно интернета, блестящую сумочку, блестящие туфли, рюкзак Nike, кроссовки Nike, я ездила бы в Париж.
А тетя Лена мне сказала:
– Эх, Анжелика! Да вашего соцпедагога надо… кхм… Она тебя просто обманывала. Какие еще элитные дети? Какие двадцать тетенек в очереди? Подростков вообще в семьи берут неохотно.
– А вы тогда меня зачем взяли? – спросила я.
– А я сначала думала, что смогу в вашем детдоме шахматами какую-то пользу принести. А потом увидела, что вам там не до шахмат. И поняла, что единственный способ принести вам какую-то пользу – это кого-нибудь оттуда взять в семью. И решила взять тебя, потому что ты, душенька, симпатичная, милая и недавно там, еще не успела заморозиться окончательно.
ДУШЕНЬКА. Это че за слово?! Где она его взяла ваще?! Это кто-то кого-то душит, что ли?!
Я говорю:
– Я блядь не душенька!!!
А тетя Лена говорит:
– Дружочек, еще раз то же самое без мата.
– Я НЕ ДУШЕНЬКА!!!
– Окей, – говорит тетя Лена. – Я, конечно же, не собираюсь отвозить тебя ни в какой детдом. Боже упаси! Ты будешь жить у меня до восемнадцати лет как минимум. А что мы не богатые, так это не так уж важно, деточка. Важно же не богатство, а отношения.
– Чаво-о? – я прямо покраснела вся от этого слова. Даже не ожидала от нее, что она такое скажет. – Какие «отношения», простите?..
Тетя Лена на меня посмотрела и сказала:
– Отношения – это ЛЮБЫЕ отношения. Дружба, там, семья.
– Так и говорите: дружба и семья. А то чего вы меня путаете. Отношения – это когда… ну…
– Уф-ф, – сказала тетя Лена и больше уже ничего не сказала, как я ни скандалила.
И даже когда я сломала дверь, и вся от слез распухла, и не могла больше орать, тетя Лена все равно ничего не сказала и не отвезла меня обратно в детдом.
Вот так я попала.
* * *Я когда писала, что самое плохое у тети Лены, я забыла, кстати-ка, самое-самое ужасное.
Забыла, потому что оно все время, и про него уже даже как-то забываешь.
Кампоты гуха. Вот что самое плохое.
Я ненавижу кампоты гуха. Я НЕНАВИЖУ кампоты гуха.
Это… Это такая типа музыка. Только это не музыка, а хер знает что. Это какие-то жуткие завывания на непонятном языке. Сначала завывают все вместе, потом, короче, по отдельности, потом снова вместе, и так БЕЗ КОНЦА. Ну, вы уже поняли. Вы уже поняли, что это такое.
А мне приходится жить все время с кампотами гуха.
Потому что тетя Лена заводит кампоты гуха каждый день. Реально каждый. Иногда она их, правда, слушает в наушниках. Но чаще всего она их слушает прямо без наушников, и слышно на всю квартиру.
Раньше я могла сама взять наушники и слушать что-то в телефоне. А теперь у меня очень простой кнопочный телефон, тошто я даже не могу в нем слушать музыку. И у меня нет никакого выхода.
Я так мучаюсь, я просто умираю.
И в машине она тоже их слушает. Однажды мы с тетей Леной, с ее хахалем Игорем и с Лизкой ехали в какой-то город… забыла, как называется… смотреть какие-то там… короче, что-то смотреть. И вот когда мы ехали обратно, тетя Лена завела кампоты гуха, все подряд, ТАК ГРОМКО, что у меня просто сразу уши заложило. И я закричала:
– ТЕТЯ ЛЕНА! Выключите эту гадость! Я больше не могу их слушать! Вы можете хоть раз поставить НОРМАЛЬНУЮ современную музыку?!
– Нет! – ответила тетя Лена.
Я очень обиделась, разозлилась и решила достать тетю Лену. Я стала жутко скандалить, бить ногами ее сиденье, вопить и мешать ей вести машину. Тогда тетя Лена остановила машину, обернулась, посмотрела на меня и сказала:
– Милая деточка! Ангельчик мой! Я НЕ БУДУ слушать Веру Брежневу. Я ТЕРПЕТЬ НЕ МОГУ современную музыку. Я люблю кампоты гуха, и в МОЕМ доме…
– …А мы не в доме!
– …А также и в МОЕЙ машине мы будем слушать ТО, что я хочу. Постарайся это понять, а главное, не разноси мою машинку, – сказала тетя Лена и, не дожидаясь ответа, опять поехала и опять завела кампоты гуха на полную громкость.
* * *Ну, теперь-то вы поняли, как я попала.
И теперь вы, конечно, понимаете, КАК я обрадовалась, когда узнала, что тетя Лена собирается в командировку в Москву на целых три дня! Там у них какой-то турнир, и она там судья.
И оставляет нас с Лизкой совсем одних!
До этого она пять месяцев подряд от меня вообще не отходила. Она же еще и работает рядом с домом, и как-то у нее там, что она может в любой момент примчаться домой.
Короче, тетя Лена ужасно меня достала. А особенно кампоты гуха.
И я очень обрадовалась при этом известии. Я так и сказала, чтобы ей было неприятно:
– Ура! Наконец-то я хоть побуду одна. Как я рада!
А тетя Лена улыбнулась и говорит:
– А я буду слегка скучать.
А я говорю:
– А я вообще нет! Я очень устала от вас!
А тетя Лена сказала:
– О-о, первый невозможный ход, – и указала на наши правила, которые висят на стенке.
А в правилах написано, что если невозможный ход (ну, то есть грубость, там, всякая, или забыла позвонить, и так далее), то я должна сделать одну единицу уборки по тети-Лениному выбору.
– Ляля, давай-ка направляйся мыть унитазик, – сказала тетя Лена (вот так она всегда разговаривает, ужас, да?)
– Чаво-о?! – возмутилась я. – Я что вам, служанка?! Я не буду!!
– Правила, – сказала тетя Лена. – Одну единицу уборки по моему выбору. Счас засчитаю второй невозможный ход, и к унитазику прибавится… э-э… прибавится…
Это у них там на турнирах такое вот. Как собаки все равно дрессированные! Засчитаю, не засчитаю!
– НЕТ! – закричала я. – ТОЛЬКО унитаз!
– Окей, – сказала тетя Лена. – Времечко пошло.
Я мыла унитаз и плакала, какая я несчастная, что бабушка умерла и со мной случились все эти вещи. Почему всем так везет, а мне никогда не везет?
Я нарочно выдавила в унитаз все средство для мытья, чтобы оно кончилось, потом кое-где немножко потерла для вида.
Потому что если вообще ничего не помыть, то тетя Лена догадается и заставит перемывать. Душенька. Ненавижу ее!
Потом я пришла к тете Лене и сказала:
– Все.
– Что-то не очень чисто, – сказала тетя Лена.
– А это потому, что средство кончилось, – сказала я.
– Окей, – сказала тетя Лена. – Штраф пятьдесят рублей из карманных денежек.
– ПОЧЕМУ?! – возмутилась я. – Оно же просто кончилось!!
Но тетя Лена уже ничего не слушала, а спокойно себе пошла на кухню пить чай. Сука. СУКА!!!
* * *Иногда я думаю, что хорошо бы умереть.
Но потом я думаю, что это не поможет.
Ведь на том свете, которые самоубийцы, не попадают в рай.
А я хочу попасть в рай и встретиться с бабушкой.
Ну, и с мамой тоже, хотя я ее не помню.
Поэтому я не буду самоубиваться.
И буду мучиться всю свою жизнь. Ну, до восемнадцати лет. Пока не вырасту.
Или можно еще сделать что-нибудь такое ужасное, из-за чего меня отправят обратно в детдом. Но я уже поджигала занавески и сама испугалась, а тетю Лену мне напугать не удалось.
А по-настоящему ужасное я делать боюсь. Я ведь все-таки нормальный человек.
Вот Варька на моем месте смогла бы.
И многие в детдоме смогли бы. Они там все чокнутые. А я нет.
* * *Но наконец-таки наступил вечер, и тетя Лена уехала на свой турнир.
И теперь я была счастлива.
Я могла делать все что хочу!
Сначала я залезла в тайник тети Лены, чтобы съесть все сладкое. Но тетя Лена почти все сладкое спрятала. Оказалось только пол-плитки шоколада. Я ее съела.
Потом я полезла в тети-Ленин стол, где нет замочков. Там лежали только какие-то бумажки. Больших денег не было, а только сложенная в несколько раз бумажка в пятьдесят рублей. Я ее не стала брать, потому что тетя Лена придет и закатит скандал. Тогда я пошла в нашу комнату и, пока Лизка мылась в душе, взяла у нее со стола мелочь. Это за воровство не считается. У меня же штраф, и мне надо деньги себе вернуть как-то. Теперь зато у меня было уже почти двести рублей, и я могла себе что-нибудь купить.
Потом я пошла в магазин и купила большую бутылку «пепси», несколько пачек ирисок и пакет чипсов. И я залезла в постель и там все это съела. И я попросила у Лизки телефон и громко, без наушников, слушала Веру Брежневу. Лизке пришлось самой надеть наушники, потому что она тоже не слушает Веру Брежневу, а слушает каких-то хриплых чуваков, которые грохочут. А я слушала Веру Брежневу, подпевала, рассыпала даже чипсы по всей постели, и мне было весело.
Потом я позвонила Маше и сказала:
– Прикинь, тетя Лена уехала на все выходные! Пошли завтра гулять и снимать на видео на твоем телефоне!
А Маша мне сказала:
– Не, Анжелика, не могу, меня тоже на все выходные берет папа, а я его уже месяц не видела.
Я немножко расстроилась. Потому что я уже подумала, как мы клево будем гулять с Машей.
Тогда я подумала немножко и позвонила Верке. Хотя, конечно, Верка слишком крутая для меня и она не очень хочет со мной дружить. Но зато у них своя компания.
– А помнишь сериал «Испания»? – сказала Верка. – А, у тебя же телика нет. А мы завтра ваще собираемся в «Галерею».
– А можно с вами?! – сказала я.
– Ой, не, я не могу! Просто у нас три билета на выставку художника, который из лего строит. А билеты стоят пятьсот шестьдесят рублей. У тебя же нет таких денег!
Короче, мне пришлось звонить Наташке. Хотя я не хотела. Наташка все время обижается и ссорится, и она какая-то придурочная.
Поэтому в субботу мы пошли гулять с Наташкой.
Конечно, мы сели на триста шестую и доехали до торгового центра. Потому что это самое интересное место у нас на районе. Там есть такой магазин, где можно всю косметику долго-долго смотреть и даже нюхать духи бесплатно. И мы все время представляли, что мы все это вот купили, и духи мы нюхали, пока уже у нас не заболела голова. Потом мы пошли смотреть на попугаев и крыс, где их продают, потом на золотые украшения. И там мы поссорились, что сережки с дельфинчиками и рубинами красивые или нет. Наташка назвала их «какие-то как у бабушки», а я очень обиделась, потому что у бабушки были и правда похожие сережки, но откуда это Наташке знать, и вообще чего она трогает мою бабушку! И я так обиделась, что хотела уйти вообще, но потом мы все-таки пошли назад вместе, пешком, но уже всю дорогу Наташка только и делала, что ссорилась, и цеплялась, и говорила гадости, например, про школу. Короче, прогулка не очень-то удалась, тем более что и денег только на маршрутку хватило в одну сторону.
И я домой пришла очень злая, потому что я-то надеялась тошто Наташка меня пригласит домой и я смогу у нее посидеть «ВКонтакте». А она не пригласила и вообще сучка.
А утром в воскресенье лил сильный дождь. По правде говоря, не очень сильный, но я сказала Наташке, что я простудилась и не могу под таким дождем гулять. И что мне надо делать уроки.
Хотя на самом деле я не собиралась ничего делать.
Просто меня задолбала эта Наташка.
И мне было очень скучно.
Лизка в воскресенье пошла на какие-то дополнительные лекции.
А я осталась дома.
* * *Я умирала от скуки.
Мне было вообще нечего делать.
Мне было так скучно, что я просто лежала в постели и тупила.
И я достала старые фотографии, где мы с бабушкой сидим на диване, где нас дядя Сережа снимал, и еще ту, где бабушка молодая.
Потом я накрасила ногти, но получилось некрасиво, и я их стерла. И ацетон закончился.
Потом мне пришло в голову приготовить сладкие сырники по бабушкиному рецепту. Но я сделала слишком сильный огонь, а сырники расползались, поэтому я их сожгла.
В общем, у меня ничего не получалось. Одни неудачи.
Я стала мерить всю одежду, но почему-то это было совсем не так уж и весело, ведь никто на меня не смотрел даже.
А еще я очень расстраивалась, что до приезда тети Лены осталось уже всего только несколько часов, а я так и не повеселилась.
Потому что конечно, когда денег нет, то нормально не повеселишься.
Скорее бы уже мне стало четырнадцать лет. Когда мне будет четырнадцать, то я пойду работать и к восемнадцати скоплю на отдельную квартиру и перееду от тети Лены. И я буду покупать себе какую захочу косметику.
От скуки я даже достала сказку о рыбаке и рыбке и прочитала ее четыре раза вслух. Так что вы можете себе представить, как мне было скучно.
Потом пришла Лизка, и я к ней пристала, чтобы мы посмотрели вместе хотя бы какой-нибудь фильм. А Лизка мне ответила, что тетя Лена ей велела показать мне фильм про океан. И нам пришлось смотреть фильм про океан. Ничего оказался фильм, даже интересный. Про куски льда, которые везде плавают-плавают, а потом переворачиваются, и что, оказывается, в океане плавает очень много мусора, и его трудно убирать.
А потом я стала просить показать мне еще один фильм, но Лизка сказала, что хочет послушать музыку, и стала слушать своих чуваков с грохотом.
А я ей сказала:
– Как ты можешь, Лизка, слушать постоянно один какой-то, блин, мужской голос! Ты не хочешь хоть раз в жизни послушать нормальные песни с нормальным женским голосом?
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
Вы ознакомились с фрагментом книги.
Для бесплатного чтения открыта только часть текста.
Приобретайте полный текст книги у нашего партнера:
Полная версия книги