Восемь обезьян

– Мне просто интересно, – честно ответила Надежда.

«Так я и знал, – простонал внутренний голос, – этого я и боялся!»

Тем временем слегка лысеющий мужчина примерно сорока лет вошел в кабинет Камнеедовой и плотно закрыл за собой дверь.

Хозяйка кабинета сидела за своим столом, обмахиваясь рекламным проспектом фирмы канцелярских товаров. Лицо ее почти уже вернулось к своему обычному цвету, и дышала она почти нормально.

– Мужчина, вы куда? – проговорила она недовольно, застегивая верхнюю пуговицу блузки. – Я же еще не вызывала следующего! Подождите, пока вас вызовут!

– Нинель Борисовна, – ответил мужчина мягким, заискивающим голосом, – я вас долго не задержу… у меня вопросик совсем маленький. И кроме того, я к вам не с улицы, я от Михаила Евграфовича…

– От кого? – удивленно переспросила Камнеедова. – От какого такого Графовича?

– Ну как же! – Мужчина поднял глаза к потолку. – От самого Михаила Евграфовича! Он, кстати, о вас очень хорошо отзывался. Он мне так и сказал – только Нинель Борисовна в состоянии решить ваш вопрос… в смысле, мой вопрос.

Лицо Камнеедовой отобразило интенсивную работу мысли. Она пыталась вспомнить, кто такой Михаил Евграфович. В памяти шевелилось какое-то давнее воспоминание, но никак не хотело оформиться. Однако на всякий случай она решила не ссориться с незнакомцем.

– Так что у вас за вопрос? – спросила она озабоченно.

– Вопрос у меня совсем маленький и простой, однако конфиденциальный… – Мужчина доверительно перегнулся к ней через стол, но, вместо того чтобы озвучить свой вопрос, неожиданно вытащил из кармана маленький пластиковый флакончик и прыснул из него в лицо Камнеедовой.

Нинель Борисовна удивленно и широко раскрыла рот, захрипела, глаза ее полезли на лоб. Она пыталась что-то сказать, но лишилась не только дара речи, но даже способности дышать.

В этот трагический миг она внезапно вспомнила урок литературы в пятом, что ли, классе. Сухонькая старушка Изольда Матвеевна идет по рядам и говорит звонким не по возрасту голосом:

– В своих произведениях Михаил Евграфович Салтыков-Щедрин в сатирической форме изобразил… Камнеедова, ты спишь, что ли?

Но Камнеедова уже не спала.

Она полулежала в своем рабочем кресле, уставившись пустым взглядом в потолок и сжимая в правой руке оторванные от блузки пуговицы. Щеки теперь были не красными, а синюшными.

Лысеющий мужчина недовольно взглянул на нее и пробормотал:

– Надо же, как неудачно… что это она от такой ерунды загнулась? Должна была только заснуть… А может, просто без сознания?

Он опасливо приблизился и потрогал Камнеедову за шею с целью найти пульс. Пульса не было. Оттого, что он тронул тело, оно не удержалось на стуле и соскользнуло бы на пол, если бы он не подхватил его. Камнеедова и при жизни была дамой мощной, а теперь ему понадобились все силы, чтобы не дать ее телу упасть. При этом он не заметил, как из кармана выскочил маленький баллончик и покатился по мягкому ковровому покрытию.

– Померла, значит, – спокойно констатировал мужчина, сообразив, что живой человек не может быть таким неподвижным.

Смерть Камнеедовой, однако, не остановила его. Он подошел к полке, осторожно снял с нее керамическую обезьяну, сунул ее во внутренний карман и быстро вышел из кабинета.

Примечания