– Пожалуй.
– Отвести вас наверх? Оставаться необязательно. Эта компания сама о себе прекрасно позаботится. Ответьте же.
– Вы очень любезны, – чопорно проговорила Софи, – но, спасибо, нет. Я не настолько расстроена. Разве что…
– Да?
– У меня есть теория насчет стен.
– Стен?
– Поверхностей. Любых поверхностей.
– Объясните.
– Вы будете глубоко разочарованы.
– Откуда вы знаете? Попытайтесь.
– Мне кажется, что поверхности – деревянные, каменные, матерчатые, любые – могут обладать некой физической чувствительностью, о которой мы не знаем. Что-то вроде покрытия на фотопленке. И таким образом сохранять впечатления о событиях, свидетелями которых стали. А в организме некоторых людей мог бы быть какой-то элемент – химического, электронного или какого-то другого порядка, – который откликался бы на это и сознавал это.
– Как будто все другие люди дальтоники, и только эти различают красный цвет?
– Именно.
– Это очень удачно решает проблему привидений, да?
– Поверхности удерживали бы не только зрительные образы. Но и чувства тоже.
– Вас не тревожит ваша идея?
– Скорее волнует.
– Ну… да.
– Мне интересно, можно ли применить это к вашему Саймону.
– Ах, не напоминайте мне об этом, бога ради! – воскликнул Грант.
– Простите, – сказала Софи, удивленная его бурной реакцией.
Он встал, отошел и, стоя к ней спиной, быстро заговорил:
– Ну, скажите же, скажите это! Если я так отрицательно отношусь ко всей этой показухе, какого черта я этим занимаюсь? Вы ведь об этом думаете? Признайтесь же. Думаете?
– Даже если и думаю, меня это не касается. И в любом случае я это сказала. Наверху. – Софи перевела дыхание. – Кажется, века назад, века.
– В конце концов мы ведь опустились веков на двадцать. И я очень сожалею, что повел себя так грубо.
– Ничего страшного. – Софи посмотрела на ярко освещенную голову Митры. – Вообще-то он не такой уж и представительный. Толстый и мирный, не правда ли? Однако странно, как пристально смотрят эти пустые глаза. Можно поклясться, что в них есть зрачки. Вы не считаете…
Она вскрикнула. Бог исчез. Кромешная тьма накрыла их, словно отгородила бархатной заслонкой.
– Все в порядке, – успокоил ее Грант. – Не волнуйтесь. Это предупреждают, что музей закрывается. Через секунду свет зажжется.
– Слава богу. Эта абсолютная тьма. Как слепота.
– «Темно и неуютно»?
– Это из «Короля Лира», да? Не слишком ободряющая цитата, если можно так выразиться.
– Где вы?
– Здесь.
На расстоянии послышались голоса: искаженные, мечущиеся в каком-то дальнем переходе. Ладонь Гранта сомкнулась вокруг руки Софи. Божок снова возник, безмятежно таращась в никуда.
– Ну вот, – произнес Грант. – Идемте. Вернемся в современный Рим?
– Конечно.
Он провел ладонью по ее руке, и они двинулись в обратный путь.
Через инсулу, поворот налево, а затем прямо – к металлической лестнице, мимо уединенного перехода, откуда доносился немолчный голос воды. Вверх по металлической лестнице. Через вторую базилику, мимо Меркурия и Аполлона, а затем вверх по последней, каменной, лестнице к свету – и там их ждал маленький магазинчик по продаже открыток и освященных безделушек: вполне обычный и ярко освещенный.
Монах и двое юношей уже закрывали его. Они пристально посмотрели на Гранта и Софи.
– Больше никого, – сказал им Грант. – Мы последние.
Те поклонились.
– Можно не спешить, – успокоил он Софи. – Верхняя базилика открыта до захода солнца.
– Где же остальные?
– Вероятно, в атриуме.
Но в садике было совершенно пусто, и в базилике почти никого. Последние запоздавшие туристы торопливо уходили через главный вход.
– Он собрал их снаружи, – предположил Грант. – Смотрите… вон они. Идемте.
На крыльце, откуда они начинали свое путешествие, стояла кучка недовольных гостей мистера Мейлера: Ван дер Вегели, майор, леди Брейсли, Кеннет и, отдельно от них, Аллейн. На дороге ждали два роскошных автомобиля.
Грант и Аллейн одновременно спросили друг друга: «Где Мейлер?» – а затем, почти без паузы: «Вы его не видели?»
Но никто, как выяснилось, мистера Мейлера не видел.
Глава 4. Отсутствие мистера Мейлера
