Месть без права на ошибку
– Да так, – Вера раскраснелась, ее клонило в сон.
– Растакалась. Скрытная ты, Верка. Шо ты все молчишь? Плохо без матери?
– Привыкла… Теть Паша, вы меня не возьмете на квартиру?
Та удивленно откинулась на спинку стула. Молчаливая и вежливая Верка ей нравилась. Слухи-то разные ходили, будто у нее кто-то был (как не быть у такой красавицы), будто сделала она аборт (дело-то житейское), будто ничего с тем хахалем не сладилось (кобель, что взять), и мать умерла недавно. Но одни слухи. Пробовала тетя Паша у Лидки-вертихвостки вызнать, так та так налетела, что всякая охота утолить любопытство отпала: сто слов в минуту и угрозы, что она, Лидка, разберется, кто тут сплетни сеет. С другой стороны, хорошая у Верки подруга, тетя Паша в глубине души зауважала Лидку, хотя обидела ее эта дамочка.
– Ты же местная, у тебя должна быть жилплощадь, – наконец задумчиво произнесла она.
– Так получилось, – развела Вера руками.
Она еще и беззубая, эта Верка. Какая ж сволота у нее жилплощадь оттяпала? Тетя Паша, как всегда, делала собственные выводы, стоило ей узнать самую малость, как вступала в силу теория догадок.
– Ладно, – сказала. – Переезжай. Тока удобства во дворе (Вера махнула рукой, мол, ерунда). А так у меня – рай. Домик, флигель, четыре сотки… Слушай, я тебя у флигель поселю, там тепленько, если натопишь. Ты мне мозолить глаза не будешь, а я тебе. От за то и выпьем.
– Теть Паша, спасибо. – Вера кинулась обнимать ее.
– Брось… – Она шумно вдохнула носом воздух после глотка самогонки, потянулась за куском помидора. – Ну и крепкая! Разве ж сравнить с магазинной! Переезжай, Вера, хочь завтра, раз у тебя не сложилось. Бог сказал, шо надо делиться, когда у тебя все есть.
Спустя пять минут Вера шла по улице. По вечерам уже прохладно, к тому же целый день стояла пасмурная погода. Она застегнула пуговицы пиджака и шла, не торопясь, к парку. Улица казалась одинокой, как Вера, иногда мимо проходили быстрым шагом прохожие. Около банка стояла милицейская машина с выключенными фарами и темными окнами. Пусто, тихо…
А вот и парк. Вера слилась с оградой, растворившись в ветках сирени, с едва шевелившимися от ветерка крупными листьями. Отсюда ей видна площадка перед парком, освещаемая несколькими фонарями, которые и горели-то не в полную мощь, а так тускло, так тоскливо…
Около двери лежал Филя, существо непомерно огромное, с головы до ног темно-серый с одним седым клочком на шее. Завидев хозяина, Филя нетерпеливо замяукал. Кота Сергей нашел возле подъезда маленьким, несчастным и беспомощным. Взял домой вроде не из жалости и не из любви к животным, взял и взял. За четыре года между ними установились нормальные отношения: друг другу не мешают. Впрочем, Филя считает себя хозяином и требует внимания, но если внимание ограничивается едой и кошачьим туалетом, можно сказать, каждый живет сам по себе.
– Ну, заходи, бабник бесстыжий.
Филя вошел первым, проскользнув между ног хозяина, и, громко мяукая, направился в кухню к своей миске. Сергей, не обращая на него внимания, быстро прошел к телевизору, лихорадочно искал пульт, нашел.
Еще не появилось изображение, а голос перечислял приметы. Высветилось фото. Сергей всматривался. Черты все больше и больше оформлялись… Это она! Родинка на подбородке в форме восьмерки. Это она, нет никакого сомнения!
– …была в оранжевое платье…
Оранжевое? Помнится, платье такого цвета он ей дарил. Но платья не показали, может, на ней и не его подарок.
– …темно-коричневые туфли…
Эта скандальная девица обожала немыслимо яркие цвета, напялить могла такое – во сне не приснится. Но что удивительно, ей шли яркие, кричащие шмотки, подчеркивающие оригинальность натуры. Натуру, правда, выдержать было тяжело, в конце концов, Сергей сделал ручкой: пока и навсегда.
– …шейный шарф из легкой ткани коричневого цвета…
Когда дарил платье, она визжала от восторга, забыв о ссоре… Вот, еще подробность припомнил: они поссорились с Лорой. Инициатором была она, как, впрочем, и всегда. Из-за чего возникла ссора, не помнил, но всплыла еще деталь: съездил ей по физиономии (пьян был). Эта чертова кукла могла вывести из себя ангела небесного.
– …обнаружена зеленая сумка из натуральной кожи…
А при ком ударил? Кто был с ними в… Забыл даже, где пили. Потом ездил в Москву, там и купил платье. Честно говоря, не собирался мириться, только хотел компенсировать синяк. «Синяки проходят – шмотки остаются», – так она сказала и затащила Сергея в постель. Лора не желала прерывать связь: отдать такой жирный кусок? Еще чего! Строила отношения однозначно: спишь – плати, вцепилась в него когтями, но достала. Так при ком же он ударил ее?
– …всех, кто знает что-либо о…
Они встречались полтора месяца. Разрыв Лора приняла, мягко говоря, неохотно. Плакала, угрожала, звонила, караулила. Он не мог ни с одной девушкой встречаться – Лора выпрыгивала как черт из ада и закатывала сцену. Выручил Вадим. Поговорил, пригрозил, дал денег, что, собственно, и надо было.
– …просим сообщить по телефону…
Сергей смотрел на экран не отрываясь. Почему показан лишь овал лица? Стоп! Хозяин кафе, где Сергей покупал сигареты… Не он ли Лору обнаружил? Полуотрезанная голова… фотография одного лица… По спине пробежали мурашки. Да, есть о чем беспокоиться. Личность установят, будет следствие, всех ее знакомых переберут, дойдет очередь до него…
Давно шел фильм, в котором летали и взрывались машины. Филипп требовательно терся о ноги, мяукая противным голосом – есть просил, а Сергей сидел как пришибленный. Собственно, чего ему бояться? И кто такая Лора? Искала богатых мужиков, чтобы доить их, проще – дорогая шлюха. У нее таких бойфрендов перебывало ого-го сколько, и, наверняка не один оставил оттиск кулаков на ее лице. Так чего паниковать? Не должен он отвечать за каждую девку, с которой спал. Или ко всем бывшим любовницам охрану приставить? Абсурд! Сергей ушел на кухню, выпил водки и тут только заметил кота.
– Прости, Филипп, я скотина… Сегодня мне об этом уже говорили.
Достал банку сардин (кошачьей еды не оказалось), вывалил в миску. Филя набросился на еду, урча и чавкая, а Сергей присел рядом. И вдруг он подумал о самой Лоре, до этого его волновало лишь, какие неудобства причинит ему ее смерть. Отчетливо представил жуткую фотографию, словно опять видел на телеэкране… Какой же ужас и боль она испытала! Жалость к девушке стала выворачивать душу.
– До чего ж ты прожорлив, Филя, – сказал коту, когда тот снова требовал еды, мяукая и трогая Сергея за ногу лапой.
Рыбных консервов не было, он достал из холодильника копченую колбасу, оторвал кусок и кинул коту. Еще выпил водки, выкурил несколько сигарет, ушел в комнату и лег на диван.
Смерть не только примиряет, но и все негативное постепенно приобретает другие черты. Уже Лора ему виделась экстравагантной девушкой, всколыхнувшей его спокойную и размеренную жизнь на целых полтора месяца. С тем и провалился в никуда.
3. Страсть извечная и неуемная
Эта пятница, казалось, никогда не кончится. Илья вернулся в банкетный зал, где ужин шел на спад. Тернов и Симич вертелись, как два червяка на сковородке, вокруг американца (не то Джеймс, не то Джонс, вылетело имя из головы Ильи), тот полулежал в кресле, свесив голову, напился несчастный. Илья сел на свое место и натянул на лицо маску самодовольного, уверенного в себе человека. Он вел диалоги, находясь мыслями с Верой, когда поехал к ботаническому саду.
Как она ему нравилась! Но почему-то женщины, понравившиеся Илье, достаются другим, можно подумать, он урод.
Первый раз Илья увидел ее из своего кабинета. Вошел Сергей, широко распахнув двери, пригласил Илью с женой на день рождения, дежурно поинтересовался здоровьем отпрысков, еще какой-то ерундой…
Илья отвечал машинально, его внимание привлекла девушка в приемной. Она стояла, глядя в сторону окна, в желтом облегающем платье, а темно-каштановые прямые волосы струились до пояса. Желтое платье, смуглая кожа, волосы, отражающие солнечный свет, изящная фигура создали живую картину в золотистых тонах. У Ильи внезапно перехватило горло.
А Сергей говорил, говорил… «Когда же он уйдет?» – переживал Илья. Наконец тот вышел (не закрыв дверь) и, пересекая приемную, направился в кабинет папочки – напротив. Илья вышел из-за стола и спросил девушку:
– Вы ко мне? Проходите.
Секретарша перестала шуршать бумагами, вытаращившись: шеф снизошел до какой-то девицы, сам приглашает в кабинет! Девушка повернула к нему лицо, светлое, с открытым взглядом зеленых глаз, и чарующим голосом очень просто сказала:
– Я жду Сережу.
Ну да, конечно. Иначе зачем сюда, в бездушное место, пришла бы эта красивая, нежная девушка? Только с Сережей.
– Тем более проходите, – пригласил Илья.
Она робко вошла. Он уселся за абсолютно чистый стол, на нем находился лишь перекидной календарь да прибор с авторучками и карандашами. Ей предложил стул, а сам достал папку, раскрыл и с умным видом начал водить авторучкой по строчкам документа, который был ему до фонаря, бросая вороватые взгляды на девушку. Вблизи она не девчонкой выглядела, а молодой женщиной – утонченной, грациозной, недоступной. С любопытством она рассматривала скучный кабинет, остановила взгляд на картине – местный автор изобразил известную часть города в манере кубизма. На ее лице появилось выражение жалости, наверное, к художнику.
– Мне тоже не нравится эта картина, – сказал Илья и подумал: «Сегодня же заставлю снять мазню».
– Зачем тогда она тут висит?
– Подарок.
– Вера! – позвал из приемной Сергей, задержавшись на пороге кабинета. – Илья, знакомься, это моя очень близкая подруга Вера. А это Илья Николаевич, второе лицо города. Он очень серьезный, суровый и строгий человек. Вера, идем?
Так и познакомились. Они ушли, а в кабинете целый день стоял ее запах, не духов, нет, а особый, еле уловимый запах женщины, до этого незнакомый Илье. Он чуял зов плоти, как самец во время гона, и не мог преодолеть это состояние.
И вот клуб. Гостей встречали Сергей и Вера, выглядевшая потрясающе. На ней не было дорогущего наряда в отличие от других вуменс, всего лишь красное платье, слегка открытое спереди и с глубоким вырезом сзади, плотно облегающее фигуру (потом она ему снилась именно в этом платье), черные туфли и черные чулки. Волосы зачесаны и собраны в пучок на затылке, в ушах – шарики под черный жемчуг, закрывающие мочки, и – все.
Илья перевел взгляд на жену – его родная Люба как раз проходила за стол к нему спиной. Огромный зад при каждом шаге вздрагивал и долго колыхался, серебристое с крупным рисунком платье, казалось, делает ее фигуру в два раза больше. Почему он не обратил внимания на ее наряд? Что за любовь к крупным рисункам и сверкающим вещам при ее-то комплекции? А прическа! За эти букли следует казнить парикмахера. Люба вытерла уголки губ большим и указательным пальцами, комично приоткрыв рот, сверкнули бриллианты. «Елка», – зло подумал Илья. Ко всем неприятным открытиям, возвращаясь после курения, он случайно услышал диалог Веры и Сергея.
– Это его мать? – глядя куда-то в зал, спросила она.
– Жена, – ответил Сергей, проследив за взглядом. – Давай пошлем все к черту и уедем?
Вера рассмеялась, взяла Сергея за руку и увела в зал. Илья понял: о нем и Любе шла речь, в тот момент и взошли ростки ненависти к Сергею. Весь вечер он старался не смотреть на Веру, голова сама поворачивалась в ее сторону. Не выдержал, пригласил на танец. Кто-то танцевал с его женой – ну, это подхалим. Когда Илья дотронулся до тонкой талии, а Вера положила обнаженные руки ему на плечи и подняла глаза, понял, что хочет ее, хочет на патологически-животном уровне. Ничего подобного с ним не случалось! Жене изменял со спокойной совестью, но отвращения к ней не питал, не стыдился ее, и вдруг – переворот. Ни одна женщина не вызывала таких эмоций, какие пережил, танцуя с Верой. Это пугало. От напряжения лоб покрылся испариной, к счастью, танец закончился, он проводил Веру на место, поцеловал руку, тонкую руку с нежной кожей и голубыми жилками, с длинными заостренными пальцами…
Дома Люба бесилась! Замечено было все: с ней, Любой, не танцевал ни разу, вниманием не баловал, был мрачный, с очередной подстилкой Сергея топтался, обнимаясь, и даже ручку чмокнул ей не так, как всем. Подобные ссоры обычно заканчивались сексом, правым оказывался Илья, Люба под давлением его аргументов – виноватой. На сей раз он демонстративно повернулся к жене спиной, накрылся одеялом и сделал вид, что заснул несправедливо оскорбленным. Не было желания прикасаться к жене. Потом в мыслях он научился представлять себя с Верой, а на деле обнимать Любу.
Илья зорко следил за развитием отношений красивой пары – как о них говорили, подозревая, что это ненадолго. А они ссорились, и всегда по вине Сергея. Вера не закатывала истерик, а просто уходила. В один из таких моментов Илья догнал ее и довольно было вопроса – что случилось? – чтобы голова Веры оказалась на его груди. Обнимая плачущую девушку, он утешал ее, и одному богу известно, что в нем бурлило. Повез Веру к маме, предложил выпить шампанского на брудершафт, с собой была бутылка. Выпили. Сначала он едва коснулся губами губ Веры, но вдруг занесло, Илья схватил ее голову руками и прилип к губам. Она еле вырвалась, возмущенно выкрикнув:
– Не смей никогда!
Их отношения стали предельно натянутыми, но говорили друг другу «ты». Один раз все-таки он заполучил ее…
Подъезжая к ботаническому саду, заметил Веру сразу, она бросается в глаза, стояла, прислонившись к стволу каштана.
– Садись, – открыл он дверцу, не выходя из машины.
Илья крутил руль и косился на нее, не виделись-то год. Совершенно не изменилась, только чуточку похудела, в глазах появилась печаль, чего раньше не было, но это делало ее еще и загадочной.
– Куда ты меня везешь? – спросила она.
– Ищу безлюдное место. Я не могу свободно общаться с женщиной на виду у всего города.
Дальше ехали молча. Рядом с ней он чувствовал себя по-идиотски: руки и колени дрожали, учащенно билось сердце. В заброшенном сквере на окраине города Илья остановил машину, повернулся к ней корпусом:
– Слушаю тебя, Вера. (Вот не получается такой интонацией сказать «Любаша»).
– Мне нужны деньги.
– Сколько? – Начало ему понравилось.
– Две тысячи долларов.
– Сколько?! – А сумма ему не понравилась.
– Две тысячи баксов. Пока.
– Пока?! – обалдел он. – В таком случае разреши поинтересоваться, зачем тебе такая сумма, раз ты просишь…
– Не прошу, а требую.
– Ого! Требуешь! Так зачем?
– Я же не спрашиваю, зачем ты так много воруешь. Тебе надо? Воруй, но поделись с ближним. Ты мне должен за моральный и физический ущерб.
Илья выжидал, что она еще скажет, на душе почему-то стало спокойно, колени и руки перестали дрожать. Дождался:
– Ты, наверное, не помнишь, где потерял свой крест?
Не помнил. Такой крест – единственный в мире. Коралловый, внутри полый, закрывался завинчивающейся золотой пробочкой с ушком, через которое протягивалась цепочка. Пустота внутри заполнялась, по преданиям, ядом во времена наших прапрадедов и, когда владелец креста попадал в плен, у него была возможность уйти из жизни с помощью яда. Историческая ценность. Это не все. Крест обвивали золотые ветки китайской розы с листиками и колючками. Внутри цветков можно увидеть тычинки, но уже с помощью лупы. Это шедевр ювелирного искусства. Илья гордился им.
– Думаю, твоя жена его сразу узнает. А потерял ты его у меня.
– Шантажируешь? Вера, детка, я непотопляемый. (Она улыбнулась, наклонив набок голову, как бы любуясь идиотом, а Илья рассмеялся.) Не надо меня пугать, не боюсь. Ты хоть понимаешь, что я тебя в порошок могу стереть?
– Не сотрешь. Твоей ревнивой жене скажу, что крест ты подарил мне, что я твоя любовница. Мне она поверит, не сомневайся. А если понадобится, все узнают и остальное, уж я постараюсь растрезвонить.
Этой Веры он не знал. Раньше ее хотелось обнять, защитить, теперь перед ним – красивая, расчетливая, наглая хищница.
– А доказательства? Кроме креста? Какие у тебя доказательства «всего остального»?
Илья поставил локоть на руль, подпер подбородок ладонью и любовался ею. У многих глаза зеленые, у многих губы пухлые и зовущие, брови вразлет, волосы роскошные, а фигура статуэтки – это всего лишь обозначения деталей. Но есть еще что-то, выделяющее из тысяч красивых женщин одну.
– Не докажу? А скандал? – оживилась Вера, полагая, что здорово пуганула Илью. – Вовек не отмоешься. Карьера твоя пошатнется все равно, а ты у нас честолюбивый. И жена тебя с кашей съест. Согласись, твое семейное благополучие и карьера стоят гораздо больше.
Стерва. Скандал она, конечно, может устроить, только у нее вряд ли есть подтверждения. Крест? Да, с Любашей будут проблемы, с тестем тоже – он московская акула, хребет перекусит на раз. Не проблемы, а проблемищи будут с тестем, чтоб он… Безупречную репутацию подмочить Вера тоже может, но дело в другом: как паук, Илья чувствовал, что муха в его руках, надо лишь найти нужную паутинку.
– Я хочу тебя, – вдруг ни с того ни с сего сказал он.
Вера вздрогнула, на мгновение на ее лице появилась растерянность, потом она слегка наклонилась к Илье и зло прошипела прямо ему в лицо:
– А я тебя – нет.
Илье захотелось ее ударить. Змея. Пришла дразнить. Не боялся он ее, нет. Горе-шантажистка, с этим как-нибудь справится. А вот она ему нужна – факт. Как воздух, как сигарета, как кусок мяса, наконец. Понял одно: ему не отделаться от нее, рядом нет, но всегда с ним – так до психушки недалеко. В Москве ходил к психологу (дома не мог позволить такую роскошь, вдруг узнают). И что тот? «От любви еще не придумали терапии». Кретин. Какая там любовь! Это что-то сильнее банальной любви, это «что-то» сожрет его, если не принять мер.
– Вера, у меня нет таких денег, – тянул он время.
– Не смеши!
– С собой. Я подумаю, мы с тобой встретимся еще…
– Нет, дорогой, завтра гони деньги.
– Завтра не могу, делегация из Америки приезжает. Завтра никак, при всем желании.
– Тогда в пятницу. И никаких – «в пятницу не могу». Иначе я твою жизнь превращу в ад.
– В пятницу? Думаю, часам к девяти вечера освобожусь.
– В пятницу в десять вечера, – дала она еще час, – у входа в центральный парк. С деньгами и, как говорят, без фокусов. Вези меня обратно.
На лице Ильи играла улыбка, до пятницы он придумает, как быть.
Время подходило. Из клуба Илья отчалил по-английски, сел в машину и набирался решимости. А что тут думать? Самое простое решение: она пошла напролом – хорошо, он поступит так же.
Заглушив мотор у парка, несколько минут ждал, даже испугался, что Вера не пришла, но вдруг из темноты отделилась женская фигура. Не столько узнал, сколько почувствовал: она. Пряталась, не доверяет. Заныло внутри, отдаваясь внизу живота – с этим пора покончить раз и навсегда. Она села рядом, не закрыв дверцу авто, протянула ладонь:
– Давай.
– На, – кинул ей конверт, – здесь пятьсот баксов.
– Мне нужно две штуки. Я непонятно объяснила?
– Так вот, теперь ты слушай. Это, – указал он глазами на конверт, – плата за твои «ущербы». Не думай, что я испугался, уничтожить тебя с твоими доказательствами – раз плюнуть. Ты просто не понимаешь, девочка, с кем связалась. Знаешь, что такое психушка? Нет? Вера, детка, тебе не надо знать. А если хочешь полюбопытствовать, давай съездим туда на экскурсию. Уверяю, тебе не понравится. Крест? Разве ты не могла его украсть? Моя жена поверит мне, потому что любит меня. Поверит, поверь мне. Не отрицаю, сначала она закатит скандал, а потом окажется виноватой и будет просить прощения. Так уже было не раз. У меня есть власть и деньги. У тебя – ничего. Конечно, Вера, правда на твоей стороне, но это знаю я и Черемис, а он сделает, как скажу я. Тебя легко объявить шантажисткой-вымогательницей или сумасшедшей. Что до меня – скандальная слава и образ жертвы…
– Ты, Илюша, потрясающая сволочь, – спокойно подвела итог его речи Вера.
– Согласен. Но я также добрый и великодушный человек. Цени. Нужны деньги? Понимаю, иду навстречу: остальные предлагаю заработать.
– ?!.
– Тебе нужны деньги, а мне… ты знаешь, что нужно мне.
– Не поняла. Объясни, чего ты хочешь?
– Тебя.
Вера застыла, некоторое время смотрела на Илью ошарашенно, после паузы произнесла:
– Знаешь, это ненормальность какая-то… Ты собираешься платить за то, что я буду с тобой спать?
– Ага.
– Ну и сколько ты решил положить на мое содержание?
– Тысячу баксов в месяц.
– Не мало?
– Ха! Нормально.
– Проститутка получает больше.
– У тебя неверная информация, меньше.
– Как я тебя ненавижу. – Вера отвернулась от него.
– Привыкнешь. Так ты согласна?
– Мне надо подумать. Я дам тебе ответ…
– Нет, милая, сегодня, сейчас.
– Что, прямо здесь? – съязвила она.
Действительно, не будет же он… в машине и прямо в центре города в антисанитарных условиях, хотя этот психопат на все способен.
– Ты согласна? – не обращал внимания на ее тон Илья.
– Я думаю, – огрызнулась Вера.
– Думать некогда. Либо ты соглашаешься и получаешь раз в месяц очень хорошую сумму, либо я гарантирую тебе очень несладкую жизнь. Выбирай из двух «очень», другого не дано.
Она смотрела ему в лицо, жесткое и решительное, некрасивое лицо.
– Да или нет? – требовал ответа он, Вера кусала губы. – Говори, да или нет?
– Да! – рявкнула она и со злостью захлопнула дверцу.
Илья завел мотор, ехали быстро и молча. Вера поглядывала на него – сможет ли она подавить отвращение? Что в нем способно привлечь? Лицо – о нет. Но можно закрыть глаза. Рост. Мог бы родиться и повыше. У него красивые волосы, прямые, черные с проседью, он худой, спортивный… Передернула плечами, словно лечь предстояло с жабой.
Илья свернул под каменный свод арки и въехал в квадратный двор, окруженный со всех сторон единым строением. Первый этаж состоял из ниш, в некоторых стояли машины. В одну из свободных и въехал Илья торцом.
– Сиди здесь, – приказал он, подошел к двери и позвонил.
Вера думала: а не сбежать ли? Пока раздумывала, вернулся Илья:
– Выходи.
Они поднялись на второй этаж. С одной стороны – двери и двери, с другой – глухая стена. Их вел мужчина небольшого роста, в полумраке лица его Вера не рассмотрела. Повернули. Такой же коридор с дверьми… Около одной мужчина остановился, открыл ее ключом.
Очутились в просторной комнате, освещаемой двумя тусклыми лампами под пошлыми абажурами. В глаза бросилась большая кровать. Два кресла. Маленький столик, на нем стояла бутылка коньяка, набор рюмок. Ковер на полу, зеркало на стене, еще одно – на другой. Тяжелая штора, видимо, закрывала окно.
– Раздевайся, – приказал Илья, открывая коньяк.
– Здесь есть душ?
– Да, вон дверь. Но это потом. Пей.
Он протянул рюмку. Вера выпила. Илья налил еще, выпил и повторил:
– Раздевайся.
– Выключи свет.
– Нет, я хочу тебя видеть.
Вера повернулась к нему спиной, сняла шарфик и пиджак, бросила их на кресло. Стянула тонкий свитер. Соскользнула по ногам юбка. Она осталась в одном нижнем белье и колготках. Сзади подошел Илья, взял ее за бедра, прижал к себе. Его горячее дыхание скользило по плечам, губы касались шеи. По спине и рукам Веры пробежали мурашки, а это только начало.
Он спустил бретели бюстгальтера, нежно поглаживал ее плечи. Медленно разъединил крючки, и бюстгальтер оказался на кресле. Вытащил шпильки из пучка волос на затылке и окунулся лицом в мягкие волосы, вдыхая только Вере присущий аромат, одурманивающий и возбуждающий. Одним движением повернул ее к себе лицом и… остановился.
Маска безучастия, в глазах – холод. Ну и пусть. Он платит. Потянулся поцеловать в губы, она отвела голову назад – ей противно, и скрывать это Вера не собиралась. Привыкнет. Илья стал целовать ее шею, по очереди сжимая полные, округлые и торчащие груди. А у его Любы висят до пупка… Фу! Выбросить Любу вон из головы!. Он опустился на колени, гладил талию, живот, бедра, снял маленькие трусики, целовал тело.
«Он определенно маньяк», – думала Вера. Парадокс, но глубокое отвращение к нему уменьшалось, чего она не ожидала. Может, нежность, накопившаяся у него за многие годы и теперь выплескиваемая на нее, немного смягчила, а может, год, проведенный без ласк и любви, давал о себе знать…
Быстро вскочив на ноги, Илья повалил Веру на кровать и, осыпая лицо поцелуями, расстегивал брюки.
– Ты хоть пиджак сними, – брезгливо проговорила она.
Илья замер. Девушка мастер ломать кайф, но с ним этот номер не пройдет. Вдохнув побольше воздуха, будто собираясь с силами, он принялся стаскивать с себя одежду. Руки подрагивали, вещи поддавались не так стремительно, как хотелось, что неожиданно насмешило Веру. Он даже показался совершенно беспомощным, когда навис над ней со страдальческим лицом и торчащим выгнутым отростком между ног. Днем казнит-милует, к нему стремятся попасть толпы народа, он важно дает интервью… Хозяин жизни без страха и упрека ушел в загул, забыв о жене и детях, жаждет одного: удовлетворить похоть – презрение перекосило красивый рот Веры. Будто догадавшись, о чем она думает, Илья приказал: