Мрачная история
Тем временем ночь уже окончательно опустилась на землю. Мрак шел за Картом, ориентируясь на звук его шагов, и думал о своих родителях. Нет, они не будут переживать, если он сегодня не вернется домой. Скорее, наоборот, обрадуются. Ведь они прекрасно знают, что, по правилам обучения во всех школах волшебства, студентов заселяют в общежитие в день сдачи экзаменов. Успешной сдачи экзаменов, конечно же. Весь первый год студенты полностью изолируются от внешнего мира в целях их же безопасности. Эта мера была введена несколько лет назад, после того как группа первокурсников из восьми человек, переоценив свои силы, решила расколдовать знаменитого Спящего Дракона. Никто не знает, какие именно цели они преследовали, решившись на эту авантюру, да и не узнает, потому что у входа в пещеру Дракона через два дня были обнаружены восемь аккуратных кучек пепла. С тех пор во всех школах волшебства было введено ограничение на выход первокурсников за пределы этих образовательных учреждений. К слову, в Институте боевой магии этот срок увеличили до трех лет.
Мрак переживал по другому поводу. Как он объяснит родителям свой странный выбор, когда вернется домой через год? Вместо того чтобы стать каким-никаким, но волшебником, продолжив славное дело своих предков, он покажет им диплом об окончании Училища вурдалаков? Мрак поежился, мысленно представив взгляд отца, которым тот непременно наградит его. Мать заплачет. Обязательно заплачет. А что ей останется делать? Затем последует долгий и тяжелый разговор с демонстрацией портретов дедушек и бабушек, прадедушек и прабабушек, которые будут укоризненно смотреть на него со стен его дома, а что потом? Мрак не мог ответить на этот вопрос, тем более что Карт решил прервать затянувшееся молчание.
– Скоро дойдем до таверны, там поедим и переночуем, – сообщил он.
– Что за таверна? – прогоняя из головы печальные мысли, спросил Мрак.
– Самая лучшая таверна в окрестностях Стрижгорода. Таверна у…
Мрак подождал несколько секунд, но, так и не дождавшись окончания предложения, решил уточнить:
– И? Таверна у кого?
– Что значит – у кого? – послышался впереди удивленный голос Карта.
– Ты сказал, что переночуем в таверне у… Но так и не договорил – у кого? Как она называется?
– Так и называется – таверна «У». Что непонятного?
– «У»? – Мрак на ходу почесал затылок. – Ее назвали в честь какого-нибудь вурдалака, да? Вроде того по имени Ы, про которого ты мне рассказывал?
– Старина Ы здесь ни при чем. Просто таверна называется «У», – констатировал Карт, но, услышав недовольное бурчание Мрака, все же решил пояснить: – Когда-то давно она действительно называлась по-другому. Что-то вроде: «У Хельги» или, к примеру, «У дуба». Но никто уже не помнит этого названия, потому что лет пятьдесят назад там произошла грандиознейшая драка между оборотнями и лешими. Настоящее побоище, о котором до сих пор ходят легенды.
– И что же они не поделили?
– Точно я тебе не скажу, меня там не было, но я слышал, что кто-то из перевертышей как-то обозвал дочку одного лешего, – Карт негромко хохотнул, видимо вспомнив, как именно ее оскорбили. – И понеслась… Дремучие сбежались со всех лесов, оборотни тоже своих позвали, да и другие в стороне не остались. В общем, знатная бойня, говорят, случилась. Чем только ни бились: в ход шли и лавки, и столы, и бутылки. В итоге отец этой лесной девки оторвал от стены вывеску и сломал ее о голову того оборотня, который ее обидел. На том все и закончилось. Вторую часть вывески так и не нашли, а первую прибили обратно. Только на ней осталась всего одна буква. С тех пор так она и называется – таверна «У».
– А, понятно, – хмыкнул Мрак. – Там только эти… Ну, в смысле, вход только для нежити?
– Нет, конечно. Вход только для тех, у кого в кармане звенят монетки. А люди это, упыри или домовые, – никого не интересует. Впрочем, люди почему-то предпочитают другие заведения и не особо стремятся там побывать. Кстати, у тебя как с деньгами?
– Есть немного, – ответил Мрак, нащупывая в кармане горстку монет, которые дали ему родители на первое время.
– Вот и отлично, – не скрывая своей радости, потер ладони Карт. – Это значит, что сегодня мы замечательно поужинаем.
– Давно пора, – кивнул Мрак и погладил свой живот, который давно уже напоминал о себе, издавая различные звуки.
– А вот, кстати, и таверна.
Карт на ходу махнул рукой в сторону огоньков, мелькающих среди деревьев, и ускорил шаг. Уже через несколько минут два путника стояли на небольшой полянке, освещенной огнями нескольких ярких костров, зажженных по ее периметру. В самом центре поляны высилось мрачное деревянное сооружение, скорее похожее на большой дом лесника, чем на увеселительное заведение. Стены таверны до уровня окон были покрыты густым слоем мха, ставни в большинстве своем отсутствовали, в крыше виднелись дыры, кое-как прикрытые кусками какой-то почерневшей от времени ткани. Если бы не свет, льющийся из окон, и не звуки буйного веселья, долетающие изнутри, можно было подумать, что это заведение уже свыклось со своей печальной судьбой, отдав свое деревянное тело на растерзание короедам и другим насекомым, но нет, оно еще жило и, судя по всему, не собиралось разваливаться. Живописный образ завершала криво прибитая над дверью табличка, на которой действительно было написано: «Таверна „У“». Правый ее край был неровно отломан, что подтверждало правдивость истории, которую рассказал Карт.
– Добро пожаловать в лучшую таверну на всей Плоской равнине, – шутливо опустил голову Карт в своеобразном поклоне и приглашающим жестом указал на дверь, пропуская парня вперед.
– Спасибо, – кивнул тот и, остановившись у входа, повернулся к вурдалаку. – Наверное, у тебя здесь много знакомых, да?
– Имеются.
– Тогда давай сразу договоримся, что о себе я буду рассказывать сам, без твоей помощи, и только если захочу? И о том, что я провалил экзамены в Школу волшебства, тоже не стоит упоминать, договорились?
– Я – могила, – решительно кивнул Карт.
– Лучше и не скажешь, – хмыкнул Мрак и схватился за деревянную ручку двери.
Но открыть ее он не успел, так как в этот момент кто-то решил выйти из таверны подышать свежим воздухом и, видимо, следуя местным традициям, распахнул ее изнутри ударом ноги, отчего дверь больно стукнула Мрака прямо по лбу.
– Прошу прощения у достопочтимого юнца, чье чело пострадало от моего непреодолимого желания насладиться красотой звездного неба, – услышал Мрак, потирая ушибленное место и пытаясь разглядеть в темноте невнимательного посетителя таверны.
Выглядел посетитель не то чтобы необычно, но какая-то излишняя изысканность и даже манерность его движений приковывали к себе взгляд на гораздо большее время, чем это требовалось при виде незнакомого человека. Сложно было разглядеть, во что он был одет, так как все его худощавое тело до самых пят было закутано в темный плащ, а его голову венчала вычурная шляпа, каких не носили в этих краях уже лет двести.
– Хо-хо! Старина Оман!
Карт расплылся в улыбке и с распростертыми объятиями шагнул навстречу человеку.
– Карт-полутруп, ты ли это? – рассмеялся рассеянный посетитель таверны и слегка приобнял вурдалака, стараясь не выпачкать свой плащ в комьях земли, кое-где прилипших к одежде упыря. – Рад тебя видеть, мой друг, но, к сожалению, вынужден признать, что в данный момент я не смогу отдать тебе долг, так как сейчас на мели – все деньги я трачу лишь на поддержание жизни в своем бренном теле.
Человек, которого Карт назвал Оманом, как-то картинно погрустнел и опустил глаза в землю, но тут же неожиданно развел руки в стороны и подпрыгнул на месте.
– Но вот что я могу тебе рассказать, мой полуживой друг! Когда я наконец-то допишу свой роман и издам его, я стану богат, очень богат! Я раздам все свои долги, и, видит небо, ты будешь первым, к кому я приду со звенящим мешочком золота в кармане.
– Да-да… – кивнул Карт, пряча улыбку. – Кстати, как он там? Продвигается?
– Как и всё великое в этом мире, мой роман создается медленно, не быстро, не спеша, тщательно, основательно, монументально…
– Я понял, понял, – прервал поток синонимов Карт. – Ну что ж, Оман, я рад за тебя. С нетерпением буду ждать твою книгу.
– Кстати, кстати! – снова подпрыгнул на месте Оман. – Я рад поделиться с тобой прелюбопытнейшей новостью! Буквально сорок шесть дней назад Стрижгородское общество писателей в лице барона Книжберга торжественно пожаловало мне титул графа за заслуги перед мировой культурой! У меня даже грамота есть.
С этими словами Оман извлек откуда-то из складок своего плаща свиток, развернул и тут же ткнул его в лицо Карту.
– Выходит, что ты теперь… Граф Оман? – выглянул из-за свитка Карт.
– Единственный в своем роде, неповторимый и блистательный граф Оман к вашим услугам, – выдохнул писатель и слегка кивнул головой.
Пытаясь сдержать смех, Мрак, который все это время стоял за спиной свежеиспеченного графа, зашелся в долгом приступе искусственного кашля, чем тут же обратил на себя внимание Омана.
– О, я совсем забыл про юнца! – ловко свернув грамоту и снова спрятав ее в свое одеяние, произнес он. – Я надеюсь, что твой лоб не сильно пострадал? Запомни мои слова, юнец: пройдут годы и люди будут приходить в твой дом, умоляя показать тот самый лоб, который получил ранение от двери, которую открыл вот этой самой ногой автор самого великого романа всех времен!
– Уверен, что именно так и будет, – кивнул Мрак, – я уже чувствую, как на моем лбу набухает бессмертие.
– А этот парень мне нравится, – шепнул Оман Карту, – учтив, воспитан. Юнец, пожалуй, я окажу тебе честь и нареку одного из героев своего романа твоим именем. Назови же мне его.
– Благодарю, но не нужно, – буркнул Мрак и посмотрел на вурдалака. – Может, зайдем уже? Есть хочется очень.
– О, эти низменные инстинкты людей… – закатив глаза, покачал головой граф. – Разве еда может быть важнее бессмертного творчества? Ты слишком юн для понимания сути вещей этого мира, но я тебя не виню, ведь сам порой окунаюсь в пошлость мироздания и нуждаюсь в тарелке дымящейся похлебки и кружке пива.
Он мечтательно облизнулся и перевел тоскливый взгляд на Карта.
– Если бы я обладал хотя бы малой толикой моего будущего гонорара, для вас я бы уставил стол самыми изысканными блюдами, но в данный момент могу рассчитывать лишь на ваше милосердие к творцу прекрасного.
– Опять нет денег? – прищурился Карт.
– Увы…
Упырь подошел к Мраку и, схватив его за руку, оттащил в сторону. Отойдя от входа в таверну на десяток шагов, он заговорил так, чтобы его не услышал писатель, который застыл в скорбной позе, выражавшей всю несправедливость Вселенной.
– Мрак, если мы его не накормим, он от нас не отцепится. Он приставучий как клещ.
– А почему я должен кормить всяких умалишенных? К тому же я слышал, что он и тебе успел задолжать?
Карт тяжело вздохнул.
– Это творческая личность, понимаешь? С ним надо дружить, иначе он напридумывает о тебе столько всяких гадостей, что к тебе потом никто и на сто шагов не подойдет. С чем-чем, а с фантазией у него все в порядке.
– Тем более, – пожал плечами Мрак. – Еще я всяким сплетникам не подавал.
– Ты не знаешь, какой он злопамятный. Однажды ему отказал в помощи оборотень из Шершавого леса, так этот писака распустил о нем слух, что тот, мол, самолично вырезал и съел целую деревню. Оборотня потом нашли и забили камнями, и никого не смутило, что он умел обращаться только в зайца. Мрак, нам предстоит долгий путь в Лёдсбург, и мне не хотелось бы, чтобы в каждой деревне нас встречали вилами только из-за того, что мы пожалели лишнюю монету на миску супа для этого горе-творца.
– Кстати, Карт, я слышал, что в округе в последнее время неспокойно, – как будто подтверждая слова вурдалака, как бы невзначай выкрикнул Оман. – Говорят, люди интересуются нежитью, и больше всего – полутрупами.
– Видишь? – округлил глаза Карт и толкнул Мрака в плечо.
– Ладно, ну его… – поежился Мрак. – С ним и впрямь лучше не ссориться.
– Ваше сиятельство, граф Оман, – повернувшись к своему знакомому, произнес Карт, – посоветовавшись с моим юным другом, мы решили, что просто обязаны пригласить вас разделить наш скромный ужин.
Оман тут же заметно повеселел и, подпрыгивая и пританцовывая, распахнул дверь в таверну, жестом приглашая путников внутрь.
– Сочту за честь, мои благородные друзья, сочту за честь, – произнес он, пропуская вперед Карта и Мрака. Затем, гордо вскинув голову, шагнул вслед за ними.
5
Марта, поджав под себя ноги и крепко обхватив ладонями кружку с ароматным чаем, сидела на кухне у своей двоюродной бабушки и, раздумывая о чем-то, смотрела в окно. После разговора с ректором Кроем она не стала задерживаться в Лёдсбурге и на следующий день отправилась на юг. До конца лета оставалось всего два месяца, поэтому Марта решила не мешкать, а поскорее выполнить его задание, чтобы с началом учебного года вновь приступить к занятиям. Дома в первые несколько дней Марта только и делала, что спала, в перерывах между сном подкрепляясь бабушкиными вкусностями, которыми та баловала свою любимую внучку. Марта решила не рассказывать бабушке об истинной причине своего появления в деревне, сославшись на летние каникулы.
Вечерами они сидели на скамейке у ворот и, отмахиваясь от приставучих комаров, вспоминали те времена, когда Марта была еще совсем маленькой девочкой. Уже тогда начали проявляться ее бойцовские качества: она постоянно встревала в драки с соседскими мальчишками. Девочка росла без родителей, поэтому защищать себя училась с самого детства самостоятельно и весьма в этом преуспела.
– Бабуль, – отхлебнув из чашки, позвала она пышную старушку невысокого роста, которая сидела в кресле и, с легкой улыбкой на лице, вязала носочки для любимой внучки.
– А? – Бабушка отложила в сторону вязальные спицы и посмотрела на девушку. – Еще чаю налить? Так я сейчас…
– Да сиди, сиди, – улыбнулась Марта. – Я скоро лопну уже от твоих угощений.
– Еще чего! Посмотри, какая худышка! Вас совсем не кормят, что ли, в этой вашей школе?
– Кормят, бабуль, кормят.
Марта даже поморщилась, вспомнив меню школьной столовой. Будущих воинов кормили как на убой. Пища была сытной, но совсем невкусной. То ли дело еда, приготовленная бабушкой…
– Ты мне лучше скажи, а что сейчас в деревне с нежитью?
– А что с ними? – нахмурилась старушка.
– Ну… Заходят иногда или вообще здесь не появляются? Как ведут себя? Что люди говорят?
– Ой, – махнула рукой бабушка и снова взялась за спицы, – мы же с ними всегда мирно жили, чего нам с ними делить? А вот в Озерках, ну, помнишь, наверное, это соседнее село, как ехать по дороге в сторону водокачки, а на перекрестке…
– Да помню я Озерки, бабуль. Так что там случилось-то?
– В прошлом году, что ли… А может, и в позапрошлом, не припомню уже… В общем, влюбилась водяная девка в парня одного, да и утянула его на дно. Это уже потом узнали, что он ей сам проходу не давал – все выглядывал ее да выслеживал, вроде как даже замуж звал. А люди-то разбираться не приучены – вот и озлобились они тогда на нежить. По лесам, по полям, по озерам пошли их ловить да бесчинства всякие устраивать. Кто-то даже из Стрижгорода приезжал, чтобы побоища не допустить.
– Ну и чем закончилось? – нетерпеливо заерзала на стуле Марта.
– А ничем. В Озерках на въезде в деревню знак повесили запрещающий – и все. Знаешь, наверное? Сейчас решением общего собрания можно запретить нежити в деревнях появляться.
– Да, знаю, – кивнула Марта, – в Лёдсбурге уже давно этот запрет ввели.
– Так и у нас хотели после всей этой истории то же самое сделать, – вздохнула бабушка. – Мол, если вводить запреты, то всем деревням сразу.
– И что, ввели?
– Конечно, нет. А зачем со всеми ссориться из-за одного дурачка, который, считай, по собственному желанию утопился. От них же тоже польза есть.
– Какая еще польза? – вскинула брови Марта.
– Ну как? Рыбаки наши с водяным народом торгуют. Хлебушек, зерно на рыбу меняют. Оборотней иногда на выпас коров нанимаем. Конечно, не все сговорчивые, есть и дикие. Но мы к ним не лезем, а они к нам не суются.
Марта поставила кружку на стол и, поднявшись со стула, подошла к окну.
– Прям вот никто не вредит?
– Я же говорю, внучка, разные есть. Вот, к примеру, на Гнилом болоте поселилась болотная тварь. Года три уже там хозяйничает. Ты, наверное, их нравы знаешь – с этим народом договориться никак нельзя. Не только люди, но и сами неживые с тех пор это место гиблое стороной обходят. К ней в лапы попадешь – пиши пропало.
– Утащила уже кого-нибудь?
– А кто ж знает? – пожала плечами старушка. – Прошлым летом мельник наш пошел в лес грибы собирать, да так и не вернулся. Поди знай – куда он пропал? Может, и она к себе прибрала, а может, и нет. У нее же не спросишь.
– Ну почему же не спросишь? – вполголоса проговорила Марта, не отрывая взгляда от леса, ровной стеной возвышавшегося на краю деревни.
– Чего говоришь, внучка?
– Да ничего, бабуль, ничего, – улыбнулась девушка и обняла старушку. – Как же я рада, что к тебе приехала!
Бабушка засмущалась и, опустив взгляд, засмеялась почти беззвучным старческим смехом.
– Я уж думала, что и не увижу тебя больше, Марточка. Как уехала в свой Лёдсбург, так и пропала.
– Бабуль, я же тебе письма писала. Ты получала их?
– Да что эти письма? – махнула та рукой. – С письмами разве посидишь вот так на кухне? Чаю с ними разве попьешь? Что от них толку?
– Ладно, тогда не буду больше писать, – сдерживая улыбку, серьезно произнесла Марта.
– Я тебе дам – не буду. Я тебе дам!
Бабушка шутливо погрозила кулаком внучке и рассмеялась вслед за ней.
– Ты мне лучше расскажи, чему там тебя в школе этой учат?
– Разному… – уклончиво ответила Марта. – У нас много предметов есть.
– И нежить гробить тоже учат?
– А как же, бабуль, это же Школа воинов, да и факультет у меня так и называется – борьбы с нежитью.
Старушка вздохнула и покачала головой.
– Ну и зачем тебе это нужно, Марточка? Ты же девочка, пошла бы, как все, выучилась бы на лекаря, хоть человеческого, хоть животного. Людям бы помогала, зверушкам малым.
– А воины разве людям не помогают?
– А кто его знает? У нас их здесь отродясь не было. Жили мирно всю жизнь и еще столько же проживем. Что ж хорошего – убивать? А, внучка?
– Не убивать, а защищать, бабуль.
Взгляд Марты снова стал жестким и колючим. Отстранившись от бабушки, она села за стол, подперев рукой подбородок.
– Ты же сама говоришь, что не знаешь, что с мельником стало. А вдруг это и правда тварь с болота его утащила? А с отцом моим что случилось? Куда он пропал? Может, его тоже какой-нибудь оборотень загрыз.
После этих слов старушка снова тяжело вздохнула. Отца Марты она помнила смутно – с тех пор как она его видела в последний раз, прошло уже много лет. Дочь старушки – мать Марты – очень сильно тосковала по своему мужу, но найти его так и не смогла. Последние годы своей жизни она прожила в этом доме, с маленькой дочкой на руках. Бабушка видела, как та чахнет на глазах, не в силах смириться с исчезновением любимого человека, но сделать ничего не могла… Мужчину так и не нашли, поэтому версия Марты звучала правдоподобно и вполне оправдывала ее эмоции по отношению к нежити.
– Вы здесь привыкли с ними рядом жить, вот и не замечаете, сколько людей от их рук гибнет, – резко взмахнула рукой девушка, чуть не опрокинув со стола кружку.
– Так и люди же тоже в долгу не остаются, – заметила старушка. – Мне один пастух из оборотней рассказывал, что и у них тоже кое-кто иногда пропадает. А кто за этим стоит – поди разбери.
– Да друг друга грызут, наверное, а потом все на людей сваливают. Что тут думать?
– А кто его знает, Марточка… Может, оно и так, а может, и по-другому. Среди людей тоже темных душ хватает. А у некоторых она чернее ворона. Вот я и переживаю за тебя. Не хочу, чтобы ты такой стала.
– Не стану, бабуль, – улыбнулась Марта. – У тебя чай волшебный. Когда его пьешь, сразу обо всем плохом забываешь и только добрые мысли в голову приходят. Нальешь еще?
– Ой, лиса… – рассмеялась старушка, поднимаясь из кресла. – Конечно, налью, да и сама с тобой выпью.
Вечером Марта крепко уснула. Ее бабушка, рассудив, что здоровый сон лучше хорошего ужина, решила не будить внучку и сама легла спать. Когда в доме послышалось ее ровное дыхание, Марта открыла глаза и, накинув на плечи свой школьный плащ, бесшумной тенью скользнула на улицу. Уже через несколько минут она оказалась на опушке леса, который подпирал своей темной массой крайние дома деревни, как будто давая понять этим глупым людям, что там, где начинается он, им делать нечего, особенно ночью, когда он выглядел намного мрачнее и опаснее, чем днем.
Марта остановилась у дерева и принялась вглядываться в темноту, напрягая зрение и слух. Любой человек, оказавшийся ночью в лесу, непременно чувствует на себе пристальный взгляд чьих-то глаз и ощущает чье-то незримое присутствие. И в этом нет ничего удивительного. Лес с древнейших времен был пристанищем самых разнообразных существ. И если некоторых из них можно увидеть глазами, то других можно лишь почувствовать. Последние, как правило, не могут причинить вред человеку, но они никогда не упустят возможности понаблюдать за ним, рассмотреть и изучить. К первым же, кроме обычных зверей и птиц, относятся и те, кого люди пренебрежительно называют нежитью. И встреча с ними не всегда оказывается безопасной. В этих местах люди научились сосуществовать с ними, стараясь не причинять друг другу неудобств, но все же предпочитая лишний раз с ними не встречаться. Особенно с такими, о которых сегодня рассказывала бабушка Марты. История о твари, поселившейся на болоте, очень заинтересовала девушку, – ведь именно за одной из них она и вернулась в деревню. Между тем время шло, и с каждым днем возможность ее дальнейшего обучения в Школе воинов становилась все более призрачной. Болотная тварь была очень коварным и сильным соперником, а учитывая, что по условию ее договора с ректором Кроем нежить должна быть доставлена в Лёдсбург живой, шансы поймать и доставить такого опасного врага в целости и сохранности стремились к нулю. Но Марта привыкла быть всегда и во всем лучшей, поэтому она решила рискнуть. Она приведет Крою не какого-нибудь злыдня-доходягу, а настоящую грозу болот, страх и ужас топких и гиблых мест.
От опушки леса до Гнилого болота можно было добраться меньше чем за час, но Марта была не настолько глупа, чтобы сунуться в лапы монстра, не подготовившись и тщательно не продумав план. Впрочем, во время обучения в Школе она, в отличие от некоторых, не просто протирала штаны, а впитывала в себя всю информацию, как губка. Поэтому с тактикой борьбы с болотной нежитью она была знакома не понаслышке.
– Завтра, – шепнула она в темноту, – завтра мы с тобой увидимся.
Бесшумная тень отделилась от дерева и скользнула в сторону дома. Сегодня ей нужно было хорошо выспаться.
6
Как только Мрак переступил порог таверны, в ноздри ему тут же ударил тяжелый запах, который всегда присутствует в местах, где одновременно пьют, курят и едят несколько десятков человек. В данном случае далеко не всех присутствующих можно было назвать людьми. В дальнем углу зала, прямо на столе, под жидкие аплодисменты своих друзей вытанцовывал, а точнее сказать – совершал движения, похожие на танец, довольно упитанный злыдень. Окружающие смеялись и хлопали кто во что мог – не у всех зрителей руки заканчивались человеческими ладонями. Водяной, расположившийся за соседним столом, бил себя по животу неким подобием ласт, увенчанных длинными когтями, и хохотал каким-то булькающим смехом, не забывая периодически выливать себе на голову кружку воды, которую ему подавал услужливый гном-разносчик. На одном из подоконников вальяжно развалился домовой. Неодобрительно покачивая головой, он пытался читать какую-то потрепанную книгу, которую держал в руках, но царивший в таверне шум постоянно его отвлекал, заставляя морщиться и мысленно проклинать всех присутствующих. За стойкой флегматично протирал стаканы молодой двоедушник, видимо уже привыкший к подобным концертам и никак на них не реагировавший. Мрак сразу догадался, что это именно он, а не кто-то другой, так как даже от порога было видно, что, когда одна половина его лица улыбалась, вторая половина сохраняла дикое и даже в какой-то степени безумное выражение. Даже в обществе нежити этих существ обычно недолюбливают за то, что никогда не поймешь – что у него на уме. Тем не менее этот двоедушник вполне мирно сосуществовал со всеми посетителями, разливая в стаканы напитки и поглядывая в зал разными глазами.
Помимо тех посетителей, которых Мрак узнал, за столами сидели и другие, о которых он никогда не слышал. Впрочем, эту разношерстную компанию разбавляло несколько обычных людей, которые не выказывали никакого беспокойства, а совсем наоборот – мирно беседовали с нежитью, смеялись и даже о чем-то с ними спорили.