Поллианна
– Ну конечно… все в порядке.
– Я рада, что ты так считаешь. Я тоже так думаю, – кивнула Поллианна, снова подавляя рыдание. – Конечно, в черном платье было бы гораздо труднее радоваться…
– Радоваться? – ахнула Ненси, которая была до того удивлена, что решилась прервать девочку.
– Да… радоваться, что папа ушел на небеса, чтобы быть там с мамой и моими братиками и сестричками. Он сказал, что я должна радоваться. Но это очень трудно… радоваться, даже в красном платье… потому что мне… мне так его не хватает; и я все время чувствую, как он мне нужен, особенно потому, что у мамы и остальных там, на небе, есть Бог и все ангелы, а у меня нет никого, кроме дам из благотворительного комитета. Но теперь мне, конечно же, будет легче, потому что у меня есть ты, тетя Полли. Я так рада, что у меня есть ты!
Острое сочувствие Ненси к этой бедной, одинокой сироте, сидевшей рядом с ней, внезапно превратилось в испуг.
– Ох, д-дорогая, но… но ты ужасно ошибаешься, – с трудом вымолвила она. – Я всего лишь Ненси. Я совсем не тетя Полли!
– Не… не тетя Полли? – произнесла явно оторопевшая девочка.
– Нет. Я только Ненси. Я и не предполагала, что ты можешь принять меня за свою тетку. Мы… мы с ней ни капельки не похожи, ни капельки!
Тимоти тихонько рассмеялся; но Ненси была слишком взволнована, чтобы заметить веселый огонек в его глазах.
– Но кто же ты? – спросила Поллианна. – Ты ни капельки не похожа и на даму из благотворительного комитета!
На этот раз Тимоти рассмеялся во весь голос.
– Я Ненси, служанка. Я делаю все в доме, кроме стирки и глаженья постельного белья. Это работа миссис Дурджин.
– Но тетя Полли существует? – с тревогой спросила девочка.
– Не сомневайся, существует, – вставил Тимоти.
Поллианна вздохнула с облегчением.
– О, тогда все в порядке. – Последовало недолгое молчание, затем она оживленно продолжила: – И знаешь что? Я даже рада, что тетя не приехала встречать меня, потому что теперь мне еще только предстоит встретиться с ней, а у меня рядом уже есть ты, Ненси.
Ненси покраснела. Тимоти обернулся к ней с насмешливой улыбкой.
– Отличный комплимент, надо признать, – заметил он. – Что же ты не поблагодаришь маленькую даму?
– Я… я думала о мисс Полли, – выдавила Ненси.
Поллианна удовлетворенно вздохнула:
– Я тоже. Мне очень интересно, какая она. Понимаешь, она единственная тетя, какая у меня есть, и я очень долго даже не знала, что она у меня есть. А потом мне папа сказал. Он сказал, что она живет в красивом большом доме на холме.
– Да, так оно и есть. Его уже видно отсюда, – сказала Ненси. – Это вон тот белый дом, с зелеными ставнями, там, впереди.
– Ах, какой красивый! И столько деревьев и травы кругом! Я никогда, кажется, не видела сразу столько зеленой травы. Ненси, а тетя Полли богатая?
– Да.
– Я так рада! Это, должно быть, просто восхитительно иметь много денег. Я никого еще не знала, у кого их было бы много, кроме мистера и миссис Уайт, они довольно богатые. У них в каждой комнате ковры и сливочное мороженое по воскресеньям. А у тети Полли тоже мороженое по воскресеньям?
Ненси отрицательно покачала головой. Губы ее чуть дрогнули в улыбке. Они с Тимоти весело переглянулись.
– Нет, милочка. Я так думаю, что твоя тетя не любит мороженое; по крайней мере, я никогда не видела, чтобы она его ела.
Лицо Поллианны стало печальным.
– О, не любит! Как жаль! Не понимаю, как можно не любить мороженое. Но… все равно, я могу быть и этому рада, потому что если не ешь мороженое, то от него не заболит живот, как от мороженого миссис Уайт… ну, то есть когда я ела у нее мороженое, очень много. Но, может быть, у тети Полли есть ковры?
– Да, есть.
– В каждой комнате?
– Почти в каждой, – ответила Ненси; лицо ее омрачилось при мысли о голой маленькой комнате на чердаке, где не было никакого ковра.
– О, как хорошо! – обрадовалась Поллианна. – Я очень люблю ковры. У нас не было ковров, только два маленьких коврика, которые оказались среди церковных пожертвований, и на одном были чернильные пятна. А у миссис Уайт еще были картины, очень красивые: розы и маленькие девочки на коленях, котенок, ягнята, лев… только не вместе, конечно, лев и ягнята. О, разумеется, в Библии сказано, что они будут потом пастись вместе, но пока еще не пасутся… то есть у миссис Уайт еще не пасутся. А ты любишь картины?
– Я… я не знаю, – ответила Ненси чуть сдавленным голосом.
– Я люблю. У нас не было картин. Они редко попадаются среди пожертвований. Но две картины у нас все-таки были. Одна была такая хорошая, что папа ее сразу продал, чтобы купить мне ботинки, а другая была такая плохая, что развалилась на куски, как только мы ее повесили. Стекло разбилось, понимаешь? Я даже плакала. Но теперь я рада, что у нас не было никаких красивых вещей, потому что благодаря этому мне еще больше понравятся красивые вещи у тети Полли. Ведь я к этому не привыкла. Это совсем как если вдруг в пожертвованиях найдешь красивые новые ленточки для волос после многих-многих старых и выцветших. Ах, какой красивый дом! – горячо воскликнула она, когда двуколка въехала в широкую аллею, ведущую к крыльцу.
Когда Тимоти отвязывал сундучок, Ненси улучила минутку и шепнула ему на ухо:
– Теперь и не говори мне ничего насчет того, чтобы уволиться, Тимоти Дурджин! Теперь меня ни за какие деньги не заставишь уйти!
– Уйти! Разумеется, нет, – усмехнулся Тимоти. – Меня теперь тоже отсюда не выгонишь. Теперь с этой девчушкой тут пойдет такое веселье – и в кино ходить не надо.
– Веселье, веселье! – с раздражением повторила Ненси. – Мне кажется, что для бедняжечки это будет совсем не веселье, как поживет она под одной крышей с нашей хозяйкой. И я думаю, ей понадобится надежная скала, где она сможет укрыться от бурь. Так вот, я буду этой скалой, Тимоти, да, я, я! – торжественно пообещала она, повернулась и повела Поллианну наверх по широким каменным ступеням.
Глава 4
Комнатка на чердаке
Мисс Полли Харрингтон не поднялась навстречу своей племяннице. Она, правда, оторвала взгляд от книжки, которую читала, когда Поллианна вместе с Ненси появилась на пороге гостиной, и протянула ей руку, но на каждом из холодных пальцев этой руки, казалось, было крупно выписано слово «долг».
– Как поживаешь, Поллианна? Я… – Но у нее не оказалось возможности сказать ничего больше. Поллианна стрелой пронеслась через комнату и бросилась на грудь своей возмущенной и непреклонной тетки.
– О, тетя Полли, тетя Полли, я так рада, что ты взяла меня к себе! – всхлипывала девочка. – Ты представить себе не можешь, как это замечательно, когда есть ты, и Ненси, и все это, после того как были только дамы из благотворительного комитета!
– Вполне вероятно… хотя я не имела удовольствия быть знакомой с этими дамами, – сухо отвечала мисс Полли, пытаясь отцепить от себя маленькие пальчики и глядя из-под нахмуренных бровей на Ненси, стоящую в дверях. – Можешь идти, Ненси. Поллианна, будь добра, встань прямо, как следует. Я еще даже не знаю, как ты выглядишь.
Поллианна сразу отпрянула с нервным смехом.
– Конечно, не знаешь, но, я думаю, тут особенно не на что смотреть, и все из-за этих веснушек. О, я должна еще все тебе объяснить насчет этого красного платья и того черного бархатного с белыми пятнами на локтях. Я уже говорила Ненси, что папа сказал…
– Не имеет значения, что сказал твой отец, – прервала ее мисс Полли резко. – У тебя, я полагаю, есть чемодан?
– О, конечно, тетя Полли. У меня красивый сундучок, мне купили его дамы из комитета. В нем немного вещей… то есть моих собственных. В последнее время в церковных пожертвованиях не было одежды для девочек; но там, в сундучке, все папины книжки. Миссис Уайт сказала, что, по ее мнению, я должна их взять. Понимаешь, папа…
– Поллианна, – снова резко прервала ее тетка, – необходимо, чтобы ты с самого начала ясно поняла: я не желаю, чтобы ты постоянно говорила мне о своем отце.
Девочка с дрожью потянула в себя воздух.
– Но, тетя Полли, ты… ты хочешь сказать… – Она заколебалась, и тетка заполнила паузу.
– Мы пойдем наверх в твою комнату. Надеюсь, твой сундучок уже там. Я велела Тимоти отнести его наверх… если окажется, что он у тебя есть. Иди за мной, Поллианна.
Не проронив ни слова, Поллианна повернулась и вслед за теткой вышла из комнаты. Глаза ее были полны слез, но голова храбро поднята.
«В конце концов, я… я рада, что она не хочет, чтобы я говорила о папе, – думала Поллианна. – Может быть, мне даже будет легче… если я не буду говорить о нем. Может быть, именно поэтому она велела мне не говорить о нем?» И Поллианна, снова убежденная в «доброте» тетки, смахнула слезы и с интересом огляделась вокруг.
В этот момент она была на лестнице. Прямо перед ней шелестело великолепное черное шелковое платье тетки. За этим платьем в открытые двери можно было мельком увидеть ковры пастельных тонов и обитые атласом кресла. Под ногами, словно мягкий зеленый мох, тоже расстилался чудесный ковер. То справа, то слева от нее вспыхивали, ослепляя, золоченые рамы картин и дрожащие блики солнечного света, проникающего через полупрозрачную сеть кружевных занавесок.
– О, тетя Полли, тетя Полли! – прошептала Поллианна с восторгом. – Какой чудесный, великолепный дом! Ты, должно быть, ужасно рада, что такая богатая!
– Поллианна! – воскликнула тетка, резко обернувшись, уже на самом верху лестницы. – Я просто поражена! Как ты можешь говорить мне такое!
– Почему, тетя! Разве ты не рада? – спросила Поллианна с искренним удивлением.
– Конечно нет. И надеюсь, я никогда не забудусь настолько, чтобы греховно гордиться каким-либо даром, который Господь счел нужным послать мне, – заявила мисс Полли. – И уж конечно, я не стану гордиться богатством!
Мисс Полли повернулась и прошла через лестничную площадку к двери, ведущей на чердак. Теперь она была рада, что решила устроить девочку именно здесь. Первоначально ее идея заключалась в том, чтобы поместить племянницу как можно дальше от себя и одновременно там, где ее детская невнимательность не сможет нанести ущерб ценной обстановке. Теперь же, столкнувшись с этими явными зачатками суетности и тщеславия, мисс Полли нашла еще более удачным то, что комната, предназначенная для девочки, – скромная, без излишеств.
Маленькие ножки Поллианны резво топали следом за теткой. Ее большие голубые глаза с живостью пытались охватить все вокруг, так, чтобы ни одна из красивых и интересных вещей в этом чудесном доме не осталась незамеченной. Но живее всего работало ее воображение, занятое чудесно-волнующим вопросом, на который нужно было найти ответ: за какой из всех этих чарующих дверей ждет ее комната – дорогая, красивая комната, полная штор, ковров и картин, комната, которой отныне предстоит стать ее собственной? В этот момент тетка вдруг открыла какую-то дверь и стала подниматься по другой лестнице.
Здесь почти не на что было смотреть. С обеих сторон – лишь голые стены. Наверху была широкая темная площадка, в дальних углах которой крыша почти соприкасалась с полом и повсюду громоздились друг на друга бесчисленные чемоданы и коробки. Здесь было жарко и душно. Поллианна невольно подняла голову выше, – казалось, здесь трудно дышать. Потом она увидела, как тетка распахнула дверь с правой стороны.
– Вот, Поллианна, это твоя комната, и я вижу, что сундучок твой уже здесь. У тебя есть ключ?
Поллианна молча кивнула. В ее широко раскрытых глазах был испуг.
Тетка сдвинула брови.
– Когда я задаю вопрос, Поллианна, я хочу, чтобы ты отвечала вслух, а не кивала головой.
– Хорошо, тетя Полли.
– Спасибо, так-то лучше. Я думаю, здесь есть все, что тебе нужно, – добавила мисс Полли, взглянув на вешалку с полотенцами и кувшин с водой. – Я пришлю Ненси, чтобы она помогла тебе распаковать вещи. Ужин – в шесть часов, – закончила она, вышла из комнаты и величаво удалилась вниз по лестнице.
После ее ухода Поллианна с минуту стояла совершенно неподвижно, глядя ей вслед, потом растерянно обвела глазами голые стены, голый пол, голые окна. Наконец взгляд ее упал на маленький сундучок, который еще так недавно стоял в ее собственной комнатке в далеком доме на западе. В следующий момент она, уже ничего не видя, бросилась к нему и упала перед ним на колени, закрыв лицо руками.
Так и застала ее Ненси, когда поднялась наверх несколько минут спустя.
– Ну-ну, бедный ягненочек, – зашептала она ласково, опускаясь на пол и нежно обнимая девочку. – Я именно этого и боялась… что застану тебя в слезах, да, да, в слезах.
Поллианна покачала головой.
– Я очень гадкая и дурная, Ненси… ужасно дурная, – всхлипывала она. – Я никак не могу заставить себя понять, что мой папа был нужнее Богу и ангелам, чем мне.
– Ничуть он им был не нужнее, – решительно высказала свое мнение Ненси.
– О-о-о! Ненси! – Ужас, вспыхнувший в глазах Поллианны, высушил слезы.
Ненси, застыдившись, улыбнулась и украдкой вытерла глаза.
– Ну-ну, деточка, я, конечно же, так не думаю! – торопливо воскликнула она. – Давай сюда твой ключик. Заглянем в этот сундучок и распакуем все твои платья. Раз-два, раз-два!
Поллианна, все еще с мокрым от слез лицом, подала ей ключ.
– Их там не очень много, – пробормотала она дрожащим голосом.
– Ну, тем скорее мы их распакуем! – объявила Ненси.
Неожиданно Поллианна засияла улыбкой.
– Правильно! И я могу этому радоваться, правда? – воскликнула она.
Ненси удивленно уставилась на нее.
– Ну да… конечно, – ответила она несколько неуверенно.
Проворные руки Ненси быстро распаковали книжки, залатанное бельишко и несколько жалких, некрасивых платьиц. Поллианна, собрав все мужество, с улыбкой крутилась возле нее, вешала платья в стенной шкаф, складывала на столе книжки, рассовывала белье по ящикам комода.
– Я уверена, что… что это будет очень милая комнатка. Как ты думаешь? – произнесла она с явным сомнением.
Ответа не последовало. Ненси сунула голову в сундучок и, видимо, была очень занята. Поллианна, стоя перед комодом, смотрела чуть печально на голую стену над ним.
– И я могу радоваться, что здесь нет зеркала, потому что я не буду видеть свои веснушки.
Ненси неожиданно издала горлом какой-то странный звук, но, когда Поллианна обернулась, голова Ненси опять была в сундучке.
Несколько минут спустя, остановившись возле одного из окон, Поллианна хлопнула в ладоши и с восхищением закричала:
– О, Ненси, а я и не заметила сначала. Смотри… все видно – деревья, дома и такой чудесный церковный шпиль. И река сверкает как серебро. Ну, Ненси, с таким видом из окна и картины не нужны. О, я так рада теперь, что тетя поселила меня именно в этой комнате!
К удивлению и ужасу Поллианны, Ненси разразилась слезами. Девочка торопливо подбежала к ней.
– Что ты, Ненси?.. Ненси, что случилось? – воскликнула она, а потом испуганно добавила: – Ведь это не была твоя комната, нет?
– Моя комната! – запылала гневом Ненси, глотая слезы. – Если ты не маленький ангел, сошедший прямо с небес, и если кое-кто не придет с повинной, прежде чем… О Боже! Звонит! – После этой удивительной речи Ненси вскочила на ноги, стрелой метнулась из комнаты и с топотом побежала вниз по лестнице.
Оставшись одна, Поллианна вернулась к своей «картине», как она мысленно определила красивый вид из окна. Спустя некоторое время она осторожно дотронулась до оконной рамы. Ей казалось, что невозможно дольше выносить эту жару и духоту. К ее радости, рама легко подалась, и в следующий момент окно было широко распахнуто, и Поллианна высунулась из него до половины, жадно впивая свежий, напоенный ароматами сада воздух.
Потом она подбежала к другому окну. Оно тоже уступило натиску ее энергичных рук. Большая муха пронеслась перед самым ее носом и громко зажужжала в комнате. Затем влетела еще одна и еще; но Поллианна не обратила на это внимания. Она сделала чудесное открытие: напротив этого окна простирало могучие ветви огромное дерево, словно приглашая ее в свои объятия.
Неожиданно она рассмеялась вслух.
– Конечно же, я смогу, – сказала она и в следующий момент проворно взобралась на подоконник. Оттуда было уже легко перешагнуть на ближайший сук дерева. Потом, цепляясь за ветки, как обезьянка, она спустилась да самого нижнего сука. Прыгнуть с него на землю было довольно страшно даже для Поллианны, которая привыкла лазить по деревьям. Но она, повиснув на сильных маленьких руках, все-таки прыгнула, на мгновение затаив дыхание, и приземлилась на четвереньки в мягкой траве. Потом она живо вскочила и жадно огляделась кругом.
Она была на задворках дома. Перед ней лежал сад, в котором, согнувшись, работал какой-то старик. За садом виднелась узкая стежка, которая вела через широкое поле к крутому холму, где на вершине возле огромной скалы стояла на страже одинокая сосна. Поллианне в этот момент казалось, что есть лишь одно место на целом свете, где стоит оказаться, – вершина этой скалы.
Ловко огибая преграды, Поллианна промчалась мимо согнувшегося над клумбой старика, между ровными рядами кустов и деревьев и, немного запыхавшись, достигла стежки, ведущей через поле, а потом решительно начала взбираться на холм. Впрочем, теперь она уже думала о том, как ужасно далеко, должно быть, эта скала, а ведь из окна казалось, что она совсем рядом!
Пятнадцать минут спустя большие часы в холле дома Харрингтонов пробили шесть. Вместе с их последним ударом Ненси зазвонила в колокольчик к ужину.
Прошла минута, две, три… Мисс Полли, нахмурившись, нервно постукивала каблучком по полу. Потом она довольно резко поднялась на ноги, вышла из гостиной в холл и в явном нетерпении взглянула на верхнюю площадку лестницы. С минуту она напряженно прислушивалась, затем повернулась и величественно прошествовала в столовую.
– Ненси, – сказала она решительно, как только появилась горничная, – моя племянница опаздывает к ужину. Нет, нет, не зови ее, – добавила она суровым тоном, когда Ненси сделала движение в сторону двери. – Я сказала ей, когда подается ужин, и теперь она сама должна нести ответственность за последствия. Необходимо, чтобы она с самого начала училась быть пунктуальной. Когда она спустится, ты дашь ей в кухне хлеба и молока.
– Да, мэм. – Вероятно, хорошо, что мисс Полли не случилось при этом взглянуть в лицо Ненси.
После ужина при первой же представившейся возможности Ненси проскользнула на заднюю лестницу, а оттуда в комнатку на чердаке.
– Хлеб и молоко? Вот уж действительно!.. И это когда бедняжечка, должно быть, наплакалась и уснула, – гневно бормотала она, тихонько открывая дверь. Но в следующий момент она испуганно закричала: – Где же ты? Куда ты убежала? Куда ты пропала?..
Задыхаясь от волнения, Ненси заглянула в шкаф, под кровать и даже в сундучок и за кувшин с водой, а потом со всех ног бросилась вниз по лестнице в сад к Старому Тому.
– Мистер Том, мистер Том, это благословенное дитя исчезло! – заголосила она. – Исчезла она, улетела прямо на небеса, откуда и пришла… А мне-то велено дать ей в кухне хлеба и молока… ей, которая ест теперь ангельскую амброзию! Ручаюсь, ручаюсь!..
Старик выпрямился.
– Улетела? На небеса? – недоуменно повторил он, окидывая взглядом сверкающее закатное небо. Он на мгновение замер, задержав взгляд на какой-то точке вдали, потом с усмешкой обернулся к девушке. – Да, Ненси, похоже, что она пыталась подобраться как можно ближе к небу; это факт, – согласился Старый Том, указывая крючковатым пальцем туда, где на вершине огромной скалы словно парила в воздухе резко очерченная на фоне краснеющего закатного неба стройная, овеваемая ветром фигурка.
– Ну хорошо, это просто значит, что сегодня вечером она еще не собралась улететь, если хотите знать мое мнение, – заявила Ненси упрямо. – Если хозяйка спросит, скажите, что я не забыла про посуду, но пошла прогуляться, – бросила она Тому через плечо, бегом направляясь к стежке, ведущей через поле.
Глава 5
Игра
– Ах ты Господи! Поллианна, ну и нагнала же ты на меня страху, – пыхтела Ненси, взбираясь на вершину холма к большой скале, откуда Поллианна только что с сожалением соскользнула.
– Страху? О, мне очень жаль, но ты не должна была бояться за меня, Ненси. Папа и дамы из комитета обычно тоже боялись, пока не убедились, что я всегда благополучно возвращаюсь.
– Но я даже не знала, что ты вышла из дома! – воскликнула Ненси, засунув руку девочки себе под локоть и торопливо спускаясь вместе с ней с горы. – Я не видела, как ты ушла, да и никто не видел. Я думала, ты вылетела прямо вверх, через крышу, не иначе, не иначе…
Поллианна подпрыгнула от радости:
– Да, я вылетела только не вверх, а вниз. Я спустилась по дереву.
Ненси остановилась как вкопанная.
– Что ты сделала?
– Спустилась по дереву из окна.
– Боже мой! – задохнулась Ненси, снова поспешая к дому. – Интересно, что сказала бы на это твоя тетка.
– Тебе интересно? Хорошо, я скажу ей, и ты сможешь узнать, – охотно пообещала девочка.
– Спаси и помилуй! – еле выдавила из себя Ненси. – Нет, нет!
– Почему? Ты думаешь, ее это огорчило бы? – воскликнула Поллианна с беспокойством.
– Нет… э… да… ну, впрочем, все равно. Я… я не так уж сильно хочу знать, что она сказала бы, – запинаясь, вымолвила Ненси, которой теперь было важно одно:
отвратить от Поллианны гнев, если не нечто худшее. – Но знаешь, нам лучше поспешить, а то у меня еще посуда не вымыта.
– Я помогу, – с готовностью пообещала Поллианна.
– Ох, что ты, что ты! – запротестовала Ненси.
Некоторое время они бежали молча. Небо быстро темнело. Поллианна крепче схватилась за руку своей новой подруги.
– И все-таки я рада, что немножко тебя напугала, ведь из-за этого ты пришла за мной. – Девочка вздрогнула при этих словах.
– Бедный мой ягненочек! Ты к тому же, должно быть, и голодна. Я… я боюсь, тебе придется поесть только хлеба и молока со мной в кухне. Твоя тетка разгневалась, понимаешь, из-за того, что ты не спустилась к ужину.
– Но я не могла. Я была слишком высоко.
– Да, но она-то ведь не знала об этом, – подавив смех, заметила Ненси сухо. – Мне очень неприятно, что будет только хлеб и молоко, очень, очень!
– А мне нет. Я рада.
– Рада! Чему?
– Я люблю хлеб и молоко, и мне приятнее будет есть вместе с тобой. Мне совсем не трудно этому радоваться.
– Похоже, что тебе ничему не трудно радоваться, – заметила Ненси прерывающимся от волнения голосом, вспомнив о мужественных попытках Поллианны полюбить жалкую голую комнату на чердаке.
Поллианна негромко рассмеялась:
– Потому что это такая игра.
– Игра?
– Да, игра в то, чтобы просто радоваться.
– Да что ты такое говоришь?
– Говорю тебе, что это – игра! Папа меня научил. И игра просто замечательная, – объяснила Поллианна. – Мы всегда в нее играли, даже когда я была еще совсем-совсем маленькая. Я рассказала про нее дамам из комитета, и они тоже играли… некоторые из них.
– Да что за игра? Я не очень разбираюсь в играх.
Поллианна опять рассмеялась, но и вздохнула при этом, а в сгущающихся сумерках лицо ее выглядело худеньким и печальным.
– Мы начали играть, когда в церковных пожертвованиях нам прислали пару детских деревянных костылей.
– Костылей?!
– Да. Понимаешь, я очень хотела куклу, и папа написал об этом в церковный комитет, но ему ответили, что кукол в пожертвованиях не оказалось, а оказались детские костыли, и их прислали нам, потому что они могли пригодиться какому-нибудь увечному ребенку. И тогда мы стали играть.
– Ну, должна открыто сказать, я не вижу никакой игры, что могла бы быть с этим связана, никакой, никакой! – заявила Ненси почти с раздражением.
– А вот есть такая! Игра в том, чтобы во всем всегда находить что-то такое, чему можно радоваться; неважно, что это будет, – продолжила Поллианна серьезно. – И мы начали сразу… прямо с этих костылей!
– Господи помилуй! Я не вижу тут ничего, чему можно радоваться: получить пару костылей, когда хочешь куклу!
Поллианна хлопнула в ладоши.
– А вот можно… можно! – торжествовала она и тут же чистосердечно добавила: – Но я тоже не видела сначала, и папе пришлось мне подсказать.
– Ну, тогда, может быть, ты подскажешь мне? – с гневом почти рявкнула Ненси.
– Да очень просто! Просто радоваться тому, что они тебе… не нужны! – воскликнула Поллианна. – Видишь, это так легко… если знаешь как!
– Ну, пожалуй, нелепее и не придумаешь! – шепнула Ненси, глядя на Поллианну чуть ли не с испугом.
– О, но тут совсем нет ничего нелепого… Это замечательная игра, – настаивала Поллианна с энтузиазмом. – И мы все время играли в нее, с тех самых пор. И чем труднее, тем потом веселее, когда наконец догадаешься; только… только… иногда бывает уж очень трудно… как когда папа ушел на небеса, а у тебя нет никого, кроме дам из благотворительного комитета.