– Опасное место, – заметил сержант. – Что ж, доктор, тут мы уже все осмотрели. Наверное, надо отнести труп в машину.
– А я поднимусь наверх и взгляну на картину, – сказал Уимзи, – если, конечно, вам не потребуется моя помощь здесь. Мне не хотелось бы мешаться под ногами.
– Нет-нет, – поспешно возразил сержант. – Спасибо за предложение, милорд, но мы справимся сами.
Наклонившись, сержант и констебль подхватили тело с двух сторон. Убедившись в том, что они действительно не нуждаются в помощи, Уимзи вновь вскарабкался наверх. Вот теперь ему удалось как следует рассмотреть творение покойного Кэмпбелла. Быстро и умело нанесенным мазкам не хватало завершенности, и все же чередование света и тени, искусно созданное мастихином, производило неизгладимое впечатление. На полотне был нарисован рассвет. Уимзи вспомнил показания свидетелей о том, что они видели художника за работой уже в десять часов утра. Серые камни изображенного на пейзаже моста отливали прохладным золотом раннего утра. На их фоне пламенели алые и желтые ягоды рябины, отбрасывая яркие блики на бурлящую внизу коричневую с белой пеной воду. В левом углу холста просматривались сквозь зыбкую голубую пелену вершины холмов, устремленные в подернутые предрассветной дымкой небеса. На переднем плане раскинулся во всем своем золотистом великолепии папоротник-орляк, усыпанный разноцветными каплями росы.
Уимзи поднял со стульчика палитру и мастихин. Он уже заметил, что Кэмпбелл использовал всего несколько красок, и это произвело на него благоприятное впечатление, поскольку он очень любил, когда экономия средств приводила в итоге к незаурядному результату. На земле лежала старая сумка, вероятно, служившая своему хозяину не один год. Скорее по привычке, нежели следуя дедуктивному методу, Уимзи внимательно изучил ее содержимое.
В основном отделении он обнаружил небольшую, наполовину пустую фляжку с виски, стакан с толстыми стенками, сверток с хлебом и сыром, восемь кистей, связанных вместе обрывком тряпицы, служившей некогда носовым платком, а теперь превратившейся в тряпку, дюжину кистей разного размера, еще парочку мастихинов и скребок. В сумке было и несколько тюбиков с краской. Уимзи аккуратно разложил их на гранитной поверхности подобно ряду маленьких трупов.
Среди них были: совсем новый чистый тюбик, наполненный киноварью, весом полфунта, полупустой тюбик ультрамарина № 2, еще один почти полный тюбик желтого крона и точно такой же, но совершенно пустой. Уимзи отметил не совсем полный полуфунтовый тюбик зеленовато-голубой краски, опустевший на три четверти тюбик кобальта и еще один – невероятно грязный, без этикетки, которому изрядно досталось в этой жизни. Только вот на его содержимом это никак не отразилось. Он оставался практически полным. Открутив колпачок, Уимзи разглядел темно-малиновый оттенок. Коллекцию завершал почти пустой тюбик бледно-розовой краски и полуфунтовый очень грязный тюбик лимонной. Судя по всему, ею пользовались тоже не слишком часто.
С минуту Уимзи рассматривал сей натюрморт, а потом решительно сунул руку в сумку. Однако в основном отделении больше ничего не было, кроме нескольких цветков сухого вереска, остатков табака и многочисленных крошек. Поэтому его светлость переключил свое внимание на два других, сравнительно небольших отделения.
В первом обнаружилась небольшая пачка вощеной бумаги, о какую вытирались кисти, маленькая оловянная баночка из-под репеллента с липкой завинчивающейся крышкой, в которой содержалась камедь, и старый ковшик, похожий на тот, что был прикреплен к мольберту.
Третье, и последнее, отделение сумки было заполнено всевозможными мелочами. Здесь лежал спичечный коробок фирмы «Суон Веста» с кусочками древесного угля внутри, оловянный портсигар, также содержащий уголь, и несколько мелков красного цвета; небольшой блокнот для зарисовок, изрядно перепачканный маслом; три или четыре ножа для резки холста, остроту которых Уимзи опробовал на собственных пальцах; несколько пробок от бутылок и пачка сигарет.
Длинный любопытный нос Уимзи подрагивал, как у кролика, когда он перевернул сумку и хорошенько встряхнул ее в слабой надежде извлечь из глубин что-нибудь еще. Он выпрямился в полный рост и тщательно осмотрел мольберт, землю вокруг него и стульчик, на котором сидел художник.
Рядом с мольбертом лежал широкий плащ в крупную клетку. Уимзи поднял его с земли и внимательно обследовал карманы. В них он обнаружил перочинный нож с одним сломанным лезвием, половинку печенья, еще одну пачку сигарет, коробок спичек, носовой платок, два мотка лески для форели в прозрачной бумаге и обрывок веревки.
Его светлость покачал головой. Искомого среди этих вещей не оказалось. Он вновь обследовал землю, водя носом точно собака, почуявшая след, а затем, разочарованный результатом, начал осторожно спускаться по гладкой каменной поверхности. Там были трещины, в которых могло что-нибудь застрять, а также заросли папоротника и вереска и колючие корни утесника. Его светлость обыскал и ощупал каждый дюйм, укалывая пальцы и отчаянно ругаясь. Колючки утесника пробрались ему в штанины и ботинки. Жара сводила с ума. Почти спустившись к воде, Уимзи поскользнулся и был вынужден проделать остаток пути на ягодицах. Услышав окрик, его светлость поднял голову.
– Пытаетесь восстановить события, милорд?
– Не совсем, – ответил Уимзи. – Подождите, не уходите.
Он снова вскарабкался наверх. Труп уже лежал на носилках в ожидании транспортировки.
– Вы обыскали его карманы? – тяжело дыша, спросил Уимзи.
– Пока нет, милорд. Для этого будет достаточно времени в участке. Вы же знаете, что это простая формальность.
– Нет, – возразил Уимзи, сдвинул шляпу на затылок и вытер пот со лба. – Кое-что кажется мне весьма странным, Дэлзиел. Я осмотрю карманы покойного прямо сейчас?
– Разумеется. Мы никуда не торопимся. Так что вполне можем сделать это здесь, а не в участке.
Уимзи присел на корточки рядом с носилками, а сержант расположился поблизости и достал блокнот, приготовившись составлять опись содержимого карманов.
В правом кармане куртки обнаружился еще один носовой платок, каталог «Харди», два мятых счета и предмет, заставивший сержанта со смехом воскликнуть:
– Что это? Губная помада?
– Ничего непристойного, – печально промолвил Уимзи. – Это держатель для графитового карандаша. Кстати, произведенный в Германии. Что ж, если мы нашли эту вещицу, то в кармане должно быть что-нибудь еще.
Однако содержимое левого кармана оказалось не таким уж интересным – небольшой штопор и крошки. В нагрудном кармане лежали часы фирмы «Ингерсолл», расческа и наполовину использованный блокнот с почтовыми марками. После этого Уимзи без особого энтузиазма переключился на карманы брюк, поскольку покойный не надел жилета.
В правом кармане он нашел немного денег – монеты и мелкие купюры – и связку ключей на кольце. В левом кармане – пустой спичечный коробок и складные маникюрные ножницы. В заднем кармане хранилась пачка ветхих писем, несколько газетных вырезок и маленький блокнот без записей.
Уимзи выпрямился и внимательно посмотрел на сержанта.
– Нужной мне вещи здесь нет, – сообщил он, – и я понятия не имею, где ее искать, Дэлзиел. У меня лишь одно объяснение: искомый предмет мог упасть в воду. Ради бога, созовите своих людей и отправьте на поиски прямо сейчас. Не теряйте ни минуты.
Сержант ошеломленно смотрел на пребывающего в сильном возбуждении южанина, а констебль сдвинул свою фуражку и озадаченно поскреб затылок.
– Что именно мы должны найти? – спросил он.
(Лорд Питер Уимзи объяснил, что и зачем он собирается искать, и сообразительный читатель наверняка сам догадается, о чем идет речь, поэтому детали опустим.)
– Значит, вы считаете, что это очень важно, – протянул Дэлзиел с видом человека, блуждающего впотьмах и силящегося разглядеть впереди хоть какой-то проблеск света.
– Важно? – переспросил Уимзи. – Конечно, это очень важно. Чрезвычайно! Вы полагаете, я стал бы кататься по этому проклятому склону, постепенно превращаясь в игольницу, утыканную булавками, если бы это не было важно?
Данный аргумент произвел на сержанта впечатление. Он созвал своих подчиненных и отдал им приказ прочесать тропинку, берег и дно речушки в поисках затерявшейся улики. Уимзи же тем временем направился к старенькому четырехместному «моррису», стоявшему на траве в самом начале тропы.
– Да, – кивнул констебль Росс, выпрямляясь и слюнявя пальцы, прежде чем погрузить их в колючие заросли, – это его машина. Может, в ней вы отыщете то, что вам необходимо.
– Вы и сами в это не верите, приятель, – произнес Уимзи, однако подверг автомобиль покойного тщательному осмотру, сосредоточив все свое внимание на заднем сиденье.
Особенно его заинтересовало черное масляное пятно. Лорд Питер тщательно изучил его с помощью лупы, тихонько насвистывая себе под нос. Вскоре он заметил еще одно похожее пятно сразу за водительским сиденьем. Там же, на полу, лежал свернутый коврик. Его Питер Уимзи осмотрел дюйм за дюймом и был вознагражден, обнаружив немного гравия и масляное пятно.
Уимзи достал из кармана трубку и закурил. После этого он пошарил в карманах сидений и вытащил карту местности. Устроившись на водительском месте, лорд Питер разложил карту на руле и погрузился в размышления.
Вскоре вернулся сержант. Он был в одной рубашке, а его лицо раскраснелось и покрылось капельками пота.
– Мы обыскали обрыв сверху донизу, – сообщил он, наклоняясь, чтобы выжать воду из штанины, – но так и не нашли то, что вам нужно. Может, теперь вы нам объясните, почему считаете этот предмет таким важным?
– Вот как? – поднял брови Уимзи. – По-моему, вы изрядно взмокли, Дэлзиел. А я прекрасно охладился, сидя в тени. Значит, вы ничего не нашли?
– Нет, – с вызовом ответил сержант.
– В таком случае, – произнес лорд Уимзи, – вам лучше обратиться к коронеру. Хотя нет, у вас же в участке нет коронера. Тогда вам нужен окружной прокурор. Отправляйтесь к нему и доложите, что Кэмпбелла убили.
– Убили? – воскликнул Дэлзиел.
– Да. Мы действительно имеем дело с убийством.
– Эй! – позвал сержант. – Это я тебе, Росс!
Констебль быстро подошел к нему.
– Его светлость полагает, что Кэмпбелла убили, – пояснил Дэлзиел.
– Правда? – удивился Росс. – Ну и дела. И что же заставило его светлость сделать такой вывод?
– Степень окоченения, – начал перечислять Уимзи, – то обстоятельство, что вы не сумели отыскать нужного мне предмета, пятна смазки на сиденьях «морриса» и характер покойного. Он был человеком, убийством которого многие могли бы гордиться.
