Хроники Темного Универа. Начало (сборник)

Глава 3

Пестроглазово

Еще бы немного – и набитый пассажирами триста пятидесятый автобус не дождался ее и захлопнул двери.

Влада протолкнулась в самый конец салона, вцепилась в поручень и выдохнула. Сердце колотилось, казалось, что в автобусе совсем нечем дышать. Это нервы, надо успокоиться. Сейчас не до ее срывов, деду гораздо хуже.

За окном замелькали городские улицы, залитые оранжевым вечерним солнцем. Позади осталась хорошо знакомая остановка, дальше которой Влада почти никогда не ездила, – узкая улочка, в конце которой притаилось неуклюжее грязно-розовое здание школы.

Через минут сорок автобус выбрался из центра города на окраину – за окном потянулись многоэтажные дома спальных районов, большие торговые центры с яркими рекламными плакатами, зазывающими на школьные базары.

– Московское шоссе, – бормотал голос в динамике, объявляя остановки. – Улица Звездная… Витебский проспект… Следующая – конечная: станция метро Купчино.

Салон уже почти опустел, когда автобус остановился у неказистого приземистого павильона и заглушил мотор.

– Конечная остановка, – обернувшись в салон к оставшимся пассажирам, громко объявил водитель. Он достал откуда-то бутылку кефира и принялся за нее, заедая каждый глоток куском батона.

Человек пять встали и пошли к выходу, но Влада осталась сидеть.

«Вторая конечная остановка, мне нужна вторая…» – билась мысль у нее в голове.

Она так нервничала, что сейчас ее высадят, и она не доедет до Темной аллеи, что вцепилась в сиденье до боли в ногтях.

– Я сказал – конечная остановка, – громко гаркнул водитель. – Все люди вышли? Эй, вы двое, – окликнул он двух очкариков, по виду – студентов, которые увлеченно читали какой-то замусоленный конспект. – Выходите, конечная.

Очкарики очнулись, вскочили с мест и, заплатив за проезд, вышли.

«Ну все, – подумала Влада. – Наверное, этот Гильс Муранов пошутил… А ты, дурочка, рванулась ехать по придуманному адресу».

Кроме нее, в салоне оставались еще трое ребят в зеленых куртках, которые явно не собирались никуда выходить, и Влада отчаянно решила, что подождет, пока их начнут выгонять.

Водитель тем временем, встав из-за руля, прошелся по салону. Это был здоровенный детина в фуфайке, с кожаной фуражкой на голове, с грубоватым лицом, напоминающим загорелую, небритую и нахальную картофелину.

– Конечная остановка, – повторил он, повысив голос. – Люди выходят…

– Нам дальше, – подмигнув водителю, сказал один из ребят.

Тот кивнул и уставился на Владу, которая прижалась спиной к сиденью и напряглась как натянутая струна.

– Мне… мне тоже дальше, до второй конечной… – прошептала она, судорожно вздохнула и зачем-то ляпнула: – Я к Муранову, в гости…

Шофер внимательно посмотрел на нее маленькими поросячьими глазками, приподняв густые брови.

– Ах, вот оно что… А что так нервничаем-то? Не к волкам едешь…

Влада разжала онемевшие пальцы, заметив, что следы от ногтей впечатались в кожаное сиденье.

Автобус тем временем рванул вперед с какой-то совершенно ненормальной скоростью. Перед глазами замелькали деревья, огороды за разноцветными заборами, серым пятном показался впереди узел из переплетенных дорог с виадуками, кажется, такие называются – развязки…

Только это была не просто развязка, а какая-то каракатица, которую скрутил приступ, – она была переплетена так, что пришлось вцепиться в поручень, чтобы не слететь с сиденья, пока водитель лихо выкручивал руль. Компания в зеленых куртках с восторгом улюлюкала, будто это были веселые аттракционы.

Пока автобус трясло по разбитой асфальтовой дороге, Влада мысленно сочиняла речь для Гильса Муранова:

«Извини меня за то, что я тебя не пригласила. У нас дома был такой беспорядок».

Ну да, после чего он решит, что она неряха.

«Я хотела тебя пригласить, но Царевы уже бежали ко мне, и я…»

А вот после этого он решит, что она трусиха.

Как странно, раньше-то ей было все равно, кто из мальчишек про нее что-нибудь скажет, – одноклассники либо не замечали ее в упор, либо подсмеивались, хотя Влада так стойко переносила насмешки и с таким каменным выражением лица, что те быстро отставали, – дразнить того, кто не реагирует, было неинтересно.

А вот с появлением Гильса Муранова в ее тщательно защищенном и отгороженном от людей мире что-то случилось. Вдруг стало важно, что он подумает или скажет, как посмотрит своими черными насмешливыми глазами.

Так дело не пойдет, нельзя так психовать только из-за чьей-то внешности.

– Прекрати, это глупо, – тихо вслух отругала себя Влада. – Пусть думает, что хочет. Просто скажу – помоги, позови пса обратно…

Автобус тем временем трясся по разбитой грунтовке через пустырь, на котором в высоком бурьяне проглядывали остовы брошенных машин, – это зрелище выглядело уныло, и Влада очень обрадовалась, когда пустырь закончился и потянулось яркое ровное поле розово-фиолетовых цветов. На дороге замелькали малопонятные дорожные знаки, которых раньше она в городе не видела, – глаз, нарисованный в черном треугольнике с красной окантовкой; перечеркнутое изображение человеческой фигуры; какие-то символы, указатели и стрелки.

Влада успела прочитать на ярком указателе: «Пестроглазово», – поле цветов ярким пятном пробежало мимо, мелькнул сосновый перелесок, начались аккуратные невысокие трехэтажные дома, утопающие в зелени. Автобус выполз на большую квадратную площадь, застроенную по краям застекленными павильонами, покрутился на ней и встал, с громким фырканьем распахнув двери.

Влада вышла из автобуса по ступенькам, оглядываясь по сторонам и чувствуя себя глупо и растерянно. Мимо нее из дверей выкатилась веселая компания ребят в зеленых куртках, один из них, долговязый юнец с красной челкой, окинул Владу одобрительным взглядом.

Эх, надо было спросить у них, как найти Темную аллею…

Или у водителя – только автобус уже захлопнул двери и отъехал в сторону. Освещенная косыми лучами низкого солнца площадь была пуста – ни прохожих, ни продавцов в павильонах – странно, что так рано все они уже были наглухо закрыты шторами. Да и вывески у них были тоже странными – «Т-предметы на заказ», «Мобильная связь Янволинк», кафе «Упырика», «Кики-шоп»…

С одной стороны за площадью высились верхушки сосен и яркие разноцветные крыши невысоких коттеджей, а с другой – маячили вдалеке крыши девятиэтажек.

Гильс номер квартиры не назвал, получается, что он живет в отдельном доме. Значит, лучше идти туда, а не к многоэтажкам. И надо поторопиться – солнце вот-вот нырнет за деревья.

Влада бросилась бегом в перелесок и скоро зашагала по асфальтовой дорожке, которая, извиваясь между вековыми соснами, бежала от дома к дому. Тени от стволов растянулись в длинные синие полосы, поэтому усыпанная иголками земля была похожа на раскинутую шкуру огромного полосатого ежа.

Зеленый район, ничего не скажешь.

Приятные чистенькие коттеджи с разноцветными крышами и террасами, яркие клумбы с цветами, причудливые низкие кованые заборчики – такие ставят для красоты, а не для того, чтобы отгородиться… После пыльного и душного центра Питера казалось, что воздух здесь можно пить глотками, как настоянную на хвойном отваре прохладную воду.

Район-то замечательный, только вот народу в нем так мало, что дорогу спросить не у кого. Окна занавешены, двери закрыты, в припаркованных кое-где машинах стекла затонированы до черноты. Природа природой, но так можно до ночи блуждать и не найти дом номер три на Темной аллее…

Влада страшно обрадовалась, когда впереди за стволами деревьев замелькало что-то сине-зеленое, направлявшееся ей навстречу. Спустя несколько секунд показалась здоровенная тетка со свирепой физиономией, одетая в застиранный домашний халат. Ее огромные ноздри раздувались, на голове подпрыгивали бигуди, каждая размером с кастрюлю, а на ногах были плюшевые тапки, каждый из которых заканчивался почти настоящей свирепо оскаленной пастью крокодила. Нина Гавриловна рядом с таким существом могла бы смело назвать себя эльфийской грацией и станцевать на одной ножке.

– Извините… Вы не подскажете, где тут Темная аллея? – поравнявшись с местной жительницей, очень вежливо и доброжелательно спросила Влада.

Тетка остановилась, уставив на нее несоразмерно маленькие для такого мясистого лица глазки.

– Грррммм… Балбес в зеленой майке и серьгой в ухе тут не пробегал??! – басом проревела она вместо ответа.

– Н-нет, не пробегал… Не видела… Извините, – на всякий случай добавила Влада.

– Гррххммм…

Влада не успела отскочить в сторону, оказавшись на пути. Тетка толкнула ее так, что пришлось лететь кубарем, приземлившись на ладони, в которые сразу же впились сосновые иголки.

– Зачем же толкаться-то! – возмутилась Влада, но тетка была уже далеко – только широкая спина в сине-зеленый горошек раскачивалась, удаляясь прочь с неповторимой грацией.

А вот прямо перед носом у Влады высилась арка, сложенная из огромных замшелых валунов. В арке болталась кованая калитка, на которой поблескивала медная табличка с красиво гравированной надписью:

Темная аллея, дом 3

Над аркой в верхушках сосен маячила остроконечная башня из красного кирпича, которая венчала большой старый особняк со стрельчатыми окнами. Ну или современный коттедж, который хозяева постарались сделать похожим на старинный замок. Вокруг дома обегал кованый забор, украшенный зубастыми рожами и устрашающими чудищами, похожими на пауков.

«Вот ты его дом и нашла, – мысленно поздравила себя Влада. – Что говорить-то будешь? Пригласи меня на чай? Да, смешно…»

Калитка, заскрипев, пропустила Владу в заросший папоротником тенистый двор, через который к крыльцу бежала узкая каменистая дорожка. Внутри дома явно кто-то был – из приоткрытых окон доносилась музыка.

Влада несмело поднялась по широким каменным ступеням к двери, вид которой мог отпугнуть кого угодно – с нее на Владу уставилось не меньше десятка устрашающих металлических рож.

Ничего похожего на звонок видно не было – но можно было догадаться, что для привлечения внимания хозяев на двери висит медное тяжелое кольцо – им только надо постучать по двери… Влада так и сделала.

Музыка в доме сразу же стихла, а Влада замерла, не дыша и чувствуя, как к щекам приливает кровь.

Чертовы нервы, да еще и не поела с утра.

Лязгнув, дверь отворилась, но на пороге показался совсем не Гильс Муранов, а лохматый босой юнец лет пятнадцати, в шортах цвета хаки и зеленой помятой футболке. Он жевал пирог, капая начинкой из варенья на пол, хотя это его совсем не расстраивало. В ухе у паренька болталась серьга с блестящим зеленым камнем, а растрепанные русые волосы до плеч были гораздо светлее его загорелой физиономии, причем физиономии настолько нахальной, что Влада поперхнулась подготовленными словами.

«Точно – балбес. С серьгой, – подумала она. – Это его ведь тетка в халате искала…»

– Привет, темноглазка! – неожиданно выдал лохматый парень, меряя гостью глазами от подошв до макушки. – Ты ко мне?

– Нет, я к Гильсу… Гильсберту Муранову, – напряженно выпалила Влада, решив не заострять внимания на фамильярности лохматого балбеса.

– Егор! Кто там пришел? – завопил чей-то голос из дома.

– Это моя мамочка! – трагическим голосом выкрикнул парень. – Спасите меня, помогите, А-А-А-А!

Изнутри раздались невнятные крики и восклицания, что-то зашуршало и зашелестело, что-то грохнулось, и послышались ругательства.

Балбес, довольно улыбаясь, прислушивался, пока все не затихло.

– Чего-то никто меня не спасает, – ухмыльнулся он, с удовольствием разглядывая Владу, будто та была картиной на выставке. – Так ты кто мне, надеюсь?

– Нет, я же сказала, что к Муранову, – начиная терять самообладание, быстро повторила Влада.

Парень продолжал смотреть на нее, склонив голову набок, задумчиво жуя кусок пирога и капая ягодной начинкой теперь уже на футболку.

– Гильса нету дома, я за него. Проходи.

Влада хотела было так и сделать, но передумала.

Вид у парня с кошмарной серьгой в ухе был слишком уж нагловатый и бесшабашный. Рассчитывать, что здесь, в этом доме, кто-то будет помогать ей и ее старому деду, было не просто глупо – это можно было назвать полнейшим идиотизмом.

– Нет, я лучше пойду, – пробормотала она с упавшим сердцем, делая шаг назад. – Я, наверное, зря приехала…

Вдруг где-то за деревьями снова раздались громовые шаги, верхушки сосен закачались.

Реакция лохматого была молниеносной – он схватил Владу за руку, втащив в полутемную прихожую, и, вполголоса ругаясь, начал возиться с тяжелым засовом.

– Ег-о-о-ор! – разнесся отдаленный зычный рявк, и тяжелая дверь задребезжала.

– Это моя маман, она сегодня злая из-за канарейки и тапок… – раздался в темноте шепот. – Так что на улице лучше не стоять. Проходи, я говорю.

– А что случилось с канарейкой и тапками?

– Да ничего особенного. Стали лучше, на мой взгляд… – В полутьме послышался смешок.

– А сюда она не…

– Нет, сюда не войдет. Этот дом она слишком уважает. Пошли, чего мы тут стоим.

Парень быстро повернулся к ней спиной и зашлепал босыми ногами по паркету, а Влада нерешительно двинулась следом. После темной прихожей глаза ослепило закатное солнце, которое глядело прямо в огромные остроконечные окна просторного холла.

Надо же, как хозяева дома любят черные и багровые цвета.

Черный длиннющий диван, который загибался загогулиной на бордовом пушистом ковре, блестящий чернокаменный пол. Точно такой же сверкающий черным зеркалом потолок, – в котором отражалась вторая такая же комната, только вверх ногами.

Владу восхитила лестница, которая веером вела на второй этаж, – как, наверное, здорово было скатываться с ее широченных деревянных перил и приземляться прямо в центр ковра! У подножия лестницы на полу стояли раскрытые дорожные сумки, из которых выглядывала одежда и тетрадки. Все, что в сумки не влезло, валялось рядом – книги, толстые тетради, ручки с карандашами, яблоки в целлофановых пакетах.

– Да, готовимся к отъезду, – сообщил лохматый парень, проследив за взглядом Влады. – Кстати, я Егор, лучший друг Мурановых. А зачем тебе Гильс понадобился? Вообще, он по делам ушел…

– Понимаешь, Егор… Нужен он мне, – не найдя подходящих слов, неловко выдавила из себя Влада. – То есть нужна его помощь… нет, просто его совет, – окончательно запутавшись, она смутилась и замолкла.

Вдруг тяжелая черная бархатная штора у окна всколыхнулась. Из-за нее осторожно выглянула девица в кокетливых шортиках и маечке, такая миниатюрная, что едва доставала лохматому парню до плеча. У нее был остренький вздернутый носик и карие глазки с огромными ресницами, которыми она хлопала, как двумя веерами, а волосы рассыпались по спине множеством тоненьких зеленых косичек.

– Дурацкие шутки! – напустилась на балбеса девица. – Я чуть не слилась по трубам с перепугу! Марик-то где?

– Марик туточки, – послышалось из дальнего угла, где темнела ниша огромного камина, сложенного из грубых камней.

Из ниши выползло что-то большое и толстое, отплевываясь от пыли и сажи. «Оно» поднялось с четверенек и оказалось подростком-увальнем с рыжими длинными волосами и крупными передними зубами, что делало его похожим на гигантскую говорящую белку. У рыжего были розовые, как яблоки, щеки, а за толстыми стеклами очков блестели поросячьи глазки.

Яростно фыркая и чихая, он отряхивал от сажи свою майку цвета «взрыв в тропиках» и растянутые на коленях тренировочные штаны.

– Я никогда тебе этого не прощу, Бертилов, зараза, – начал он наскакивать на Егора. – Споткнулся о мангал, в нем сажа, а у меня аллергия на нее… и на твою мамашу тоже. Что ты, что Муранов – шуточки ваши невыносимые…

– Марик, ты полегче про Муранова, все-таки он мой друг, – предупредил Егор и кивнул на Владу: – Вот, к Гильсу гостья приехала.

Толстяк наконец-то заметил Владу и спохватился, безуспешно пытаясь одернуть майку на выступающем пузе.

– Марибор Уткин, – представился он, с любопытством щурясь подслеповатыми глазками из-за толстых очков. – А как тебя зовут?

– Влада… Огнева Влада.

– А я Дрина Веснич! – улыбнулась девица с зелеными косичками, протягивая руку с длинными зелеными ногтями. – Ты подружка Гильса? У тебя на коленке что-то подозрительно знакомая тряпочка! Ты мне все-все расскажешь, да?

Влада только кивнула головой – девица говорила очень быстро, громко и энергично. Даже как-то слишком – в разговоре с такими людьми даже слово-то трудно вставить.

– Да мне нечего рассказывать, – честно призналась Влада, пытаясь погасить громкое любопытство Дрины. – Мы с ним поговорили всего раза два… Но после этого возникла одна проблема.

– Только одна? – рассмеялся лохматый Егор. – Странно, обычно бывает больше. А что стряслось-то?

– Это очень долго рассказывать. Гильс такой человек, понимаете, он соседа очень разозлил…

– Человек? – удивился и нахмурился Егор. – Ах, вот оно что… И что он сделал?

Путаясь в словах, Влада начала сбивчиво объяснять, что произошло, потом выдохлась и почувствовала, что глаза как-то режет, а фигуры всех троих ребят вдруг стали расплывчатыми и задрожали.

– Извините, Гильс меня сюда не звал, – голос предательски дрогнул, и Влада поспешила отвернуться. – Но… Я не знаю, что делать.

Она запнулась и замолчала, вдруг почувствовав соленый вкус во рту. Еще не хватало разреветься прямо на глазах у этих веселых и беззаботных ребят.

– Так дело не пойдет! – вдруг радостно гаркнул ей на ухо Егор, нагловато приобнял за плечо и объявил: – Первым делом – ужин. Ужин завтрака мудренее, сам придумал…

– Да не могу я! – с досадой начала Влада. – Мне домой надо, понимаешь?

Но Егор не понимал.

Пришлось отнекиваться, упираться, пока она не оказалась в просторной столовой за столом длиной, как показалось Владе, в километр.

То, что сейчас в этом доме царят подростки-раздолбаи, было видно – на полу у стены громоздилась гора немытого фарфора, в тяжелой серебряной вазе посреди стола сохли огрызки яблок, а на шелковых темно-красных шторах были отчетливо видны отпечатки чьих-то жирных пальцев.

Ребята принялись готовить бутерброды, нарезая сыр и колбасу, а Дрина вдруг кинулась к окну.

Влада оглянулась, увидев на каменном подоконнике огромную трехлитровую банку с зеленовато-мутной водой. В ней плавало нечто похожее на медузу, только вот там, где у медуз купол, просматривалось полупрозрачное маленькое личико, искаженное злостью, а вместо щупалец шевелились крохотные ручки. Дрина быстро задернула штору, скрыв за ней банку, но Влада успела заметить, как полупрозрачные ручки-ниточки сжались в кулачки, и на нее с яростью глянули два рыбьих, но при этом осмысленных глаза.

– Уже солнце садится, а в дальних домах окна не горят, – увидев настороженный взгляд Дрины, заметила Влада. – Электричество в районе отключили?

– Ой, блин! – Егор, бросив нарезание колбасы, принялся копаться в ящиках стола, отодвигая их один за другим. В конце концов, он выудил пластиковую зажигалку и толстую свечку, зажег ее, водрузив на блюдечко посредине стола, и отблески огонька весело заплясали на стенах столовой, отражаясь в посуде, оконных стеклах и очках Марика.

– А все-таки, почему ты решила, что именно Гильс может помочь? – начал расспрашивать Егор. – Может, и я сгожусь чем?

– Ты? – Владе пришлось вежливо улыбнуться, чтобы сгладить неловкость от невежливо-удивленного тона, с которым вырвалось это слово. – Нет, я думаю, что ты – вряд ли… Тут только чудо поможет.

Она успела заметить, как Дрина кинула на Егора лукавый взгляд, а потом быстро опустила ресницы.

– Чудо, говоришь? – Егор горделиво заулыбался, на загорелых щеках появились ямочки. – Люблю это слово.

– Нет, ты не понял, – с досадой произнесла Влада. – Ты просто не знаешь, что за монстры Царевы…

– Это они не знают, что такое монстр Егор Бертилов, – парень подмигнул Владе, начиная веселиться, – тихонько захихикал и Марик, уткнув нос в чашку с какао, и Дрина заулыбалась, наматывая на пальчик одну из своих косичек. – Все, мы едем в город, от соседей я вас с дедом избавлю!

– Да как ты справишься-то с ними? Ты шутишь, наверное?!

– Не шучу. Сказал – сделаю.

Егор серьезно глянул на нее исподлобья.

Надо же, какие у него пронзительно-зеленые глаза… Такого цвета глаз просто не бывает, не может быть, как будто что-то нереальное…

– Но только с условием, что мы все поужинаем, а то я есть не могу, когда рядом сидит голодная девчонка, – добавил парень.

Влада и сама была рада поесть, только, как обычно, стеснялась. Но после слов Егора выдохнула и даже положила на стол локти, хотя дед ее за это всегда ругал. Больше уговаривать не нужно было – Влада только постаралась не слишком жадно набрасываться на пироги с ягодами, на сочные сосиски, бутерброды с ветчиной и хрустящие ломтики арбуза, которые Дрина вытаскивала из огромного серебристого холодильника.

Сами гостеприимные хозяева не отличались хорошими манерами – Марик жрал все подряд, запихивая еду руками в огромную пасть, Егор начал коптить на свечке сосиску, а потом они с Мариком дрались на вилках и оба чуть не рухнули под стол. Это был веселый ужин, и Владе вдруг показалось, что именно здесь она всегда и хотела оказаться, почувствовать себя немного свободнее и счастливее…

Вдруг Марик сморщил нос, будто в него что-то попало, и… оглушительно чихнул, подпрыгнув вместе со стулом.

Пламя свечи на столе метнулось из стороны в сторону и погасло.

– О, черт… – с досадой произнес голос Марика. – Пылюка в камине, а у меня аллергия.

Но столовая уже погрузилась во тьму.

Влада собралась было сказать, что в темноте ужинать гораздо интереснее, как вдруг ее пальцы разжались, и чашка с компотом со звоном шмякнулась об пол.

Из темноты смотрели три пары глаз – страшных светящихся глаз.

В них переливался холодный нечеловеческий огонь, бросая отсвет на лица Дрины, Егора и Марика, которые сейчас казались лицами трех привидений.

Глава 4

Огни в темноте

– Постой! – крикнул чей-то голос. – Не бойся ты нас…

Хорошо, что за спиной оказался коридор, – Влада ринулась туда, натыкаясь на стенки, больно стукнулась обо что-то плечом, потом стена поддалась, провалилась, и Влада, сообразив, что это дверь, быстро захлопнула ее.

Ванная!

Потому что пахнет сыростью и шампунем.

Раз ванная – должна быть защелка на двери. Нащупать защелку даже в незнакомой ванной и быстро ее закрыть может любая девчонка, это инстинкт с рождения.

Кромешную темноту Влада ненавидела, а тут как раз такая и была. В глазах выплясывали танец цветные пятна – так всегда бывает, когда быстро становится очень темно.

А потом на кафельный пол легла чуть заметная полоска бледного света из-под двери.

То, чего она испугалась в столовой, сейчас стояло за дверью, светило своими жуткими глазами. Или это сон… Хотя какой уж там сон, когда все так реально, слишком реально, даже запах стирального порошка, от которого щекочет в носу?!

Трое ребят, которые только что веселились в столовой… что с ними произошло в темноте? Как вообще могут у людей ТАК светиться глаза? Это не был отраженный свет, как отблескивают глаза у кошек в темных подворотнях, – нет, их глаза светились сами, будто изнутри…

В плохих фильмах после таких сцен вдруг откуда-то протягивались скользкие щупальца, которые утаскивали несчастного человека куда-нибудь в подвал дома, чтобы там сожрать.

А может, это какой-то фокус, вроде неснимаемой повязки на ее коленке? Какие-нибудь линзы для глаз, а она уже устроила истерику… Хотя пугаться было чего.