Ясновидящая
– Он нашел только сильно поврежденные почки, печень и поджелудочную железу, – ответил врач.
– Причиной повреждения этих важнейших органов явилось отравление, верно? – спросила Яна.
– Нет. Отравление ядом токсикологическая экспертиза не подтвердила. Если только был яд быстрого разрушения.
– Правильно. Яд быстрого разрушения. Это и есть причина смерти Вашего пациента! – сказала Яна, наблюдая за руками клиента. Они были могучими, поросшими черной шерстью, но спокойные, уверенные; они как бы каждым движением мускулов подтверждали слова врача.
– Я тоже стал так думать? – согласился врач.
– Яд подсыпался живому человеку небольшими дозами, симптомы отравления были не выражены, и потому отравление было скрытным, оно уничтожало печень и почки в течение длительного времени, и наконец они не выдержали. Острая почечная недостаточность! – добавила Яна из того, что видела.
– Скорее всего так оно и было, – сказал врач.
– Но это же случай для полиции, а не для меня! – сказала Яна, глядя на клиента.
– После того, как стала ясна причина смерти пациента, мы сразу же заявили в полицию.
– И что?
– С той поры прошел год…
– Ах, вон оно что! – снова сказала Яна. – И как фамилия пациента?
– Викторов, Георгий Петрович.
– Ваш дядя?
– Да, мой дядя по отцу.
Яна задумалась, напрягая волю и воображение. Она вычисляла события.
– Вы, как я понимаю, хотите знать, кто убийца Вашего дяди?
– Конечно, я за этим пришел. Полиция зашла в тупик, я звоню им, прихожу к ним в отделение, спрашиваю, – у них нет результата.
– Тогда я скажу Вам. Это сделала Ваша дочь.
– Ленка??
– Нет, не Лена, другая, дочь Вашей жены от первого брака.
– Женечка?! Но зачем? Почему? Она его ненавидела? Не любила? Но я не замечал ненависти.
– Ее и не было. Только расчет. Ведь Ваш дядя был очень богат, верно?
– Да, и он это не скрывал, да и скрыть было нельзя, он получал большие гонорары, у него был прекрасный дом, обставленный современной мебелью, две машины, чудесный сад у дома. Но, я не понимаю, что имела Женечка от смерти дяди? Ведь ни копейки. Мы знали завещание дяди.
– Он все завещал Вам, не так ли?
– Да, после его смерти я наследовал все его имущество и сбережения. Сам он жил убежденным холостяком и детей у него не было.
– Следующим, по ее плану, были на очереди Вы, Сергей Львович, – сказала Яна, заглядывая в будущее.
– Я? – поразился врач, и откинулся на спинку стула. – А что она имела бы от моей смерти??
– Он Вашей лично – еще ничего. Но Вашей наследницей была бы Ваша любимая жена, то есть ее мама.
– У меня в самом деле есть завещание, моя жена наследует только треть того, что есть у меня. Поровну, кстати, между ею, нашей общей дочерью Леной и, конечно же, Женей.
– Жене ее доля показалась очень маленькой, ничтожной для той жизни, которую она себе представляла и ясно видела во всех деталях! – сказала Яна.
– Потрясающе! – только и выдохнул врач. – Женька! Не могу поверить, что у нее такой чудовищный план. Получается, если ей все это удастся, она от жены получит все наше, так сказать, богатство.
– Оно немалое! – кивнула Яна. – Ради этого стоит поразмыслить, как до него добраться!
– Невероятно! – снова повторил врач, – не могу поверить! Женька! Мы все ее любили. Я относился к ней так же ровно, как и к своей дочери.
– Она себе на уме. И очень хладнокровна. То, что она говорит, вовсе не означает, что так она и думает.
– Но я… я ведь еще жив. Почему она не травит меня?
– Две близкие и похожие смерти были бы слишком подозрительны. Она выжидает, пока все утихнет. Но Вы на очереди, без сомнения. Если бы Вы пришли через полгода, вероятно, было бы уже поздно. Для Ваших печени и почек.
Врач надолго задумался, качая крупной лысой головой…
– Но как она это делает?
– Вы никогда не замечали, что она увлекается грибами?
Сергей Львович изумленно уставился на Яну и вдруг глаза его округлились.
– Действительно! Я особо не лезу в дела других, особенно девочек, у них своя жизнь, полная тайн, но однажды, когда она была в ванной, а я зашел в ее комнату позвать ее к обеду, я увидел на открытом компьютере у Жени множество грибов, и помню, очень удивился, откуда у Жени при ее математическом уме интерес к ботанике. Но это было давно, этого интереса я больше не замечал, и даже бы не вспомнил, если бы Вы не спросили.
– Грибные яды быстро разлагаются и выводятся из организма, оставляя после себя только разрушения.
– Да, это известно. Что же делать? – прошептал врач, опуская могучую голову. Он был растерян и подавлен. – Я старался жить чисто и честно, сторонился нечистоплотных, агрессивных, плохих людей, но у себя под боком не заметил, как росла рядом изуверка, душегубка… Я никого никогда не обижал, дети росли и получали, что хотели, конечно в разумных пределах. Жена иногда рассказывала, ее первый муж был очень жестоким, каким-то бессердечным, и вот, девочка, видать, унаследовала своего отца… и вот надо же… выясняется, что в человеке таится, скрыто, ждет своего часа…
– Доказать, что это делала она, я думаю, не удастся, – задумалась Яна.
– Я дам ей денег! Кучу денег! И отселю от себя! Пусть живет как хочет! – вдруг вскричал Сергей Львович и поднял голову. Его черные глаза были влажными и горели. – Я ее отселю! Я не смогу с ней жить в одном доме! Какой ужас! Пусть как хочет…
Яне нечего было добавить.
Ночной налет
В какой –то исторический момент слава Яны Лукиной вышла за пределы Российска и достигла ушей президента Американска Гарри Тора, когда он выслушал доклад главы ЦРУ Пола Джерси о сути Желтой воды, которая, хотя и омолаживает, но отупляет. Президент видел причины катастрофического падения престижа нации в другом, и потому сначала не поверил своим ушам, затем проверил информацию, все связал воедино и сам увидел катастрофические последствия Желтой воды для Американска в целом. Прошли те великие времена, когда Американск был флагманом, в фарватере которого плыли корабли других народов, и вел их уверенно и неумолимо в светлое, демократическое, справедливое будущее.
После этого Гарри задумался. Затем он решил, со свойственной американцам решительностью и неумолимостью: эту Яну Лукину, это осиное гнездо, надо разворошить во избежание будущих американских бед.
И он, будучи главнокомандующим, отдал приказ главе ЦРУ, а тот передал приказ дальше, в НАТО, направить специальную группу диверсантов в Москвоград, взять леди Лукину живой и доставить в одну из тайных тюрем Американска в некоей восточно – европейской стране.
Операция по захвату мадмуазель Лукиной началась. Было раннее утро. В низинах и долинах Второй Речи Посполитой лежал легкий туман. По реке Сейм, рядом с диверсантами, плыли утки. Несколько диверсионных групп из Эстонска, Украинска и Польска вооруженных до зубов высоких, сильных, мускулистых парней форсировали на надувных лодках реку, лодки бросили на берегу и тайными тропами перешли границу. Там, на российской стороне, их ждал вертолет Ми – 6, через 3 часа они высадились в лесу под Москвоградом и плотно покушали. Кушать они любили. Затем улеглись спать, замаскировавшись под кочки и пни.
В наступивших сумерках волкодавы начали движение в сторону города с намерением проникнуть в Лукавый район, найти дом Лукиной и его полностью окружить. Парни были мощно экипированы; на голове балаклава, в руках пистолет или короткий автомат, на поясе кожаный широкий ремень с сотней карманов для всего необходимого диверсанту; в карманах были; портативная рация, наручники, кусок краковской колбасы, бутылка шотландского виски, русская горчица, грузинский хрен, вареная картошка, укроп, нож, вилка, растворимый кофе, немецкое печенье.
Натовские солдаты ни в чем не знали нужды, вся Европа их содержала и ревниво следила, чтобы солдаты были в первую очередь сыты. Поэтому, выходя на задание, каждый солдат тащил за плечами рюкзак с провизией.
Первыми проникла в город диверсионная группа из Украинска и вошла в Вампирский квартал. Было тихо. Ничто не нарушало закон тишины; после 20 часов и до 6 утра нельзя было ни сверлить, ни стучать, ни кричать, ни стрелять. Диверсанты чтили закон, все-таки они были европейцами.
Вторыми вошли диверсанты – волкодавы из Эстонска с западной стороны. С севера, рассекая туман могучими плечами, через Злодейский квартал, вошла группа польских морских пехотинцев, имевших боевой опыт в пустыне Сахара.
Кольцо вокруг дома Яны Лукиной, доктора химико – психологических наук, академика, неутомимого борца за народное счастье, любительницы фруктовых пирожных и жирных омаров, неумолимо сжималось…
Группа захвата
Яна проснулась от какого-то тревожного чувства, поднялась на чердак, высунулась в ночной длинной рубашке в узкое чердачное окно едва ли не по пояс и тут же обнаружила в утренних сумерках мощную диверсионную группу, сначала украинскую с юга, затем эстонскую с запада. Польско-литовская шла с севера. Красивые ребята! Яна ими откровенно залюбовалась! Как они крались, как незаметно прятались в сумерках, как легко терялись в легком тумане, как они упорно сжимали кольцо вокруг ее дома, как они шепотом на харьковском диалекте разговаривали по-английски!
Интересно, в каком виде она им нужна, в виде трофея, трупа, свидетеля, экспоната, или виновницы всех американских бед, думала она? Известно, американцы никому не прощают своих промахов…
Яна широко зевнула и поежилась, все-таки не дали, черти, поспать спокойно, а ночь, как известно, нужна для сна. Дня достаточно для всяких других дел. Ладно, досплю в следующий раз, все-таки интересно, что будет дальше. Не каждую ночь тебя окружают и пытаются захватить, как какую-то дичь, и доставить в чужую страну в качестве трофея, решила она. Хотя спать хотелось ужасно, но женское любопытство все-таки победило, интересно ведь, как они будут ее захватывать, они же парни честолюбивые, каждый хочет оказаться возле нее первым, чтобы прослыть национальным американским героем, чтобы быть потом на виду, отхватить много-много денег, открыть свой бизнес, завести стадо моделей и суперзвезд, купить яхту или остров…
Но если спросить ее, кому бы она хотела достаться, то, конечно, самому высокому, широкоплечему, красивому, владеющему английским без диалекта, в крайнем случае, с краковским.
Наблюдая сверху за этими супер – солдатами внизу, она иногда откровенно хохотала. Больше всего ее позабавило то, что эти волкодавы, эти парашютисты передвигались короткими перебежками. Видно, очень быстро запыхивались. Отдохнут, и снова бросок вперед на полметра. Конечно, тяжело им, таким упитанным, с розовыми щечками, долговязым. Да еще мешок еды за плечами. Для диверсанта главное упитанность и грозная экипировка!
Первый отряд уже проник в ее сад.
Яна задумалась и похолодела от мысли. А если эти головорезы задумали у нее в саду рыть окопы и держать ее в кольце осады целый месяц, пока она не вывесит белую простыню с чердака, что тогда? Это была бы катастрофа! Во-первых, у нее нет белой простыни, все цветные, красивые, льняные; во-вторых, месяц она точно не продержится. Яна мысленно открыла дверь холодильника и заглянула туда, там лежал только кусочек белорусского сала. Это означало, что она сдастся через полчаса. Но она постарается выдержать осаду как можно дольше, пусть даже ценой своего веса. А фураж ей на чердак могли бы доставлять транспортные, родные вертолеты МИ – 26. Пусть диверсанты роют! Окопы потом можно будет залить водой, перекинуть легкий мостик на цепях и получится неприступный замок, в котором на чердаке живет принцесса, то есть она.
Эта мысль ее успокоила, и она продолжила наблюдение. Для летописи.
Ой, она, кажется, забыла закрыть дверь из сада в лабораторию на крючок изнутри! Бежать сейчас сломя голову вниз через все этажи уже поздно, первый отряд как раз только распахнул двери из сада в лабораторию и скрылся за ней. За ним последовал второй отряд отборных диверсантов – волкодавов.
Яна подождала еще несколько секунд, пока третий отряд не проникнет в лабораторию, и не спеша отправилась вниз. На кухне она достала из шкафа противогаз, одела его, отодвинула шкаф и открыла дверь в ее темницу, то есть святая святых, то есть свою лабораторию. И что она увидела сквозь стекла противогаза? Все непобедимые крепкие парни, гроза террористов, слава тайных операция, эти волкодавы…лежали смирно на полу ее любимой лаборатории, заполненной газом… да… это… был, кажется, «веселящий газ», закись азота, всего лишь средство для наркоза с приятным сладковатым запахом!
Да что было сомневаться в том, как называется газ, если она сама его напустила. Для усыпления волкодавов. Пусть отдохнут после такого мощного марш – броска!
В это же самое время над крышей ее дома завис вертолет, из него спустился новый отряд диверсантов, на этот раз своих. Могучие, крепкие парни в противогазах вошли в лабораторию, на каждого лежачего одели наручники и стали вытаскивать одному из ее темницы, то есть святая святых, на свежий воздух и оттуда погрузили в подъехавшие три затемненные машины.
Специальная операция по захвату вражеской диверсионной группы завершилась успешно и без пролития крови, а, главное, без единого выстрела, иначе это было бы грубым нарушением закона тишины с 20 часов до 6 утра.
До 6 утра оставалось ровно пять минут.
Супер – волкодавы из группы «Альфа», хотя и вечно голодные, но во времени уложились.
Яна, все еще взволнованная необычными событиями ночи, пошла спать.
– Спасибо, милая Ульяна, моя всемогущая покровительница и защитница, мой ангел – хранитель, за своевременное предупреждение! – прошептала она, засыпая.
Спасибо носу
Вечером того же дня позвонил Василевс, государь, супергений, отец всех управляемых и неуправляемых россиян, и поинтересовался, не упал ли хоть один рыжий волос с моей умной головы. Яна счастливо ответила, улыбаясь и радуясь его звонку, что все ее волосы целы и, пользуясь моментом, рассказала о встрече с святым Николаем – Угодником. Смог бы Василевс его принять по какому-то срочному делу.
– О, конечно! – сказал Василевс, – буду рад с ним увидеться и поговорить! Не каждый день святые обращаются! Жду вас завтра в 12 в моей резиденции. Пропуск вам подготовят.
На этой приятной новости они расстались, она тут же позвонила по номеру телефона, который ей оставил великий святой и, взволнованная, отправилась на кухню пить чай.
На другой день, уже ближе к завтраку она, как всегда, засуетилась: что одеть? Для женщины нет более трудного решения, чем-то, что одеть, что нацепить, что с собой прихватить на тот, или иной, или десятый случай. Ей легче, без раздумий, прыгнуть в огонь, или остановить лошадь, чем решить во что одеться на выход…
В 11:05 Яна подъехала к дому номер 8 по улице «Все вперед!», у дома стоял великий святой и приветливо помахал ей рукой. Яна остановилась, вышла, обошла машину, открыла дверь и святой устроился рядом с ней на боковое сиденье.
– Пристегнитесь, Николай Варфоломеевич, – попросила Яна, прежде чем тронуться. Старик долго возился с ремнем, но, наконец, пристегнулся, и они покатили. Яна выехала на проспект Благоразумия, влилась в поток машин и поплелась за каким-то грузовичком.
Николай – Угодник сидел, откинув голову на сиденье, и молчал. Его глаза были закрыты. От него исходил легкий приятный запах лаванды. Его молчание Яне понравилось, она не любила отвлекаться на дороге, когда была за рулем; все умеют ездить, но сколько аварий только из-за того, что водитель на секунду-другую отвлекся. И все! Авария! Так и гибнут сами, или увечат других, и все потому, что отвлекся на разговор, или слушает радио. Яна никогда не включала даже радио.
– Нельзя ли прибавить газу! – вдруг сказал великий святой.
Яна поразилась. Он все видел, все чувствовал. Он, кажется, не против быстрой езды! Она бросила на него пытливый взгляд! Он по-прежнему сидел с закрытыми глазами. От него исходил запах лаванды, но какой-то еще запах прибавился к нему. Какой-то посторонний, слабый, но…чужой, не гармоничный с лавандой.
Яна осмотрелась по зеркалам, обошла грузовичок слева и снова вернулась на первую полосу движения.
В закрытом маленьком пространстве машины прибавилось постороннего запаха, его уже нельзя было не ощущать ее чуткими ноздрями. Святой потел. Яна все больше изумлялась, невольно анализируя носом составные части нового запаха…
Перед мощными, стальными, или даже бронированными воротами резиденции государя, у ее бокового въезда Яна остановила машину у шлагбаума, открыла дверь и вышла из нее.
– Я за пропуском! – сказала она своему пассажиру и направилась к постовому, молодому, почти мальчишке, лейтенанту, стоявшему у будки.
– У меня в машине сидит Черт!!! – закричала она почти ему в лицо, подбегая к мальчишке, – арестуйте его!!
Лейтенант, несмотря на молодость, мгновенно сориентировался, не стал делать глупое лицо и переспрашивать, а тем более острить по поводу мнимого Черта, поднял руку и нажал на кнопки своего какого-то черного приборчика, висевшего у него на груди. Тотчас из будки выскочили трое могучих парней в камуфляжной одежде и кинулись к машине. Мнимый святой, видно услышав ее крик, и видя выбегающих парней, открыл дверь, выпрыгнул из нее и, несмотря на старость и почтенные годы, понесся по улице во весь дух от них. Вдруг, в одно мгновение, он превратился в большого рыжего черта с рогами и копытами, и умчался прыжками за угол здания Правительства. Из других дверей резиденции государя выехала черная машина типа «ГАЗ-98» с группой захвата, на которой было написано белыми большими буквами «Перехват» и так же скрылась за поворотом.
– Оборотень!! – закричал мальчишка – лейтенант, показывая рукой на мчавшегося вскачь черта. – Сейчас его возьмут наши ребята!!
Яна стояла с открытым ртом. Никогда не видела чертей, но точно знала, как они выглядят! А, главное, чем пахнут!
Псиной!
– Бесполезно, – ответила она, немного приходя в себя. – Его не поймать! Он уже превратился в прохожего, или в мышь, или в голубя!
– А жалко! – вздохнул мальчишка – лейтенант и простодушно почесал затылок. – Хотел бы на него взглянуть поближе! Потом бы рассказывал своим детям и внукам!
– Передайте по инстанции, что визит «Николая – Чудотворца» отменяется! – сказала Яна и повернулась к своей машине. Но прежде чем повернуться, она увидела, что на лице у лейтенанта застыло изумленное выражение.
– Так это был Оборотень в образе Чудотворца? – вскричал он.
Понятливый!
Яна села в машину и открыла все окна, чтобы проветрить салон. Она едва могла успокоиться от новых, неожиданных, потрясающих событий.
Но она еще не решила, разворачивая машину назад, домой, можно ли ее действия по предотвращению покушения на государя, великого Василевса, отца всех умных и нерадивых, толковых и бестолковых причислить к ее очередным великим делам, или считать священной обязанностью гражданки Российска, то есть всего лишь будничным, ежедневным, обыденным делом…
И хотя опознание злоумышленника произошло очень вовремя, правда в самый последний момент, благодаря ее чувствительному носу, все-таки ей стало страшно от мысли, что мог быть натворить Оборотень, будь у нее, к примеру, насморк. Тут не только не до великих дел, но даже не до любви…
– Спасибо, нос! – похвалила она его, заезжая во двор.
Так и не определившись с ценой и величием своего поступка, она поставила машину в гараж, зашла в дом и пошла на кухню чистить картошку.
Вечером позвонил Павел Сергеевич, у которого жена Светлана изменяла ему, их дочь Ирина застигла любовников врасплох и замкнулась. Он рассказал, что жена его умерла месяц назад в ужасных муках. Ее страдания сблизила их все вместе и породнила, теперь он с дочерью снова как одна единая душа. Он был благодарен Яне, что она открыла ему глаза, это помогло ему сохранить дочь.
На отдыхе
Яна откровенно устала от всяких дел, больших и малых, решила взять паузу и отправиться на мировые пляжи, заодно бросить свой пытливый взгляд на отдыхающий народ. Стоял чудесный июль. Она мгновенно собралась и полетела в Сочинск, там она сняла номер в гостинице «Лилия», отправилась на лазурный берег и огляделась. Да. Вот он, отдыхающий народ. На самом пике беззаботности. В зените безмятежности и счастья…
Народ красив всегда!
Нельзя без любования смотреть, как он самоотверженно и упрямо трудится на благо себя. Его труд полон поэзии и прозы, драматизма и лирики, его движения точны и строги, его плечи развернуты, его лицо горит вдохновением, его мысль устремляется на неведомое! Так и слышишь удары молота о наковальню, свист серпа о колосья пшеницы! Но это не удары и не свист, это все мелодии упорного труда и арии на тему богатства и беззаботности!
Но еще больше, пожалуй, восторга испытываешь, когда глядишь, как он отдыхает! Его отдых полон выдумки, озорства, беззаботного смеха, танцующих ног, голосистых глоток!
И Яна наслаждалась зрелищем!
На сколько хватало глаз вдоль извилистого желтого побережья тянулись ровные бесконечные ряды огромных зонтов, под которыми стояли шезлонги, взятые напрокат отдыхающими. Сколько из было? Не было ли больше, чем медуз в море? Не берясь судить точно, но горизонта Яна не видела. Везде двигались, лежали, пили, ели, играли, забавлялись, плескались отдыхающие. Это было великолепное, потрясающее зрелище! Это было даже явление. Яна находилась, казалось, в самом эпицентре Счастья. Такого количества улыбок, радостного повизгивания, любви, беззаботности, жизнерадостного смеха, восторга разве можно увидеть или услышать в каком-нибудь учреждении или на фабрике, в министерстве или на свекловичном поле, у пылающего мартена или на золотых приисках? Разве что в Голливуде – фабрике грез. Ее главная философская концепция «Счастье – это середина человеческого бытия» получила здесь на мировом пляже реальное, не надуманное содержание и блестящее подтверждение. На отдыхе не бывает краев, здесь нет опасностей, которые несут в себе высокие цели, большие задачи, пламенная любовь, непосильный труд, тяжелые болезни.
Но почему все-таки на отдыхе вообще и на пляжах в частности так хорошо, так беззаботно, столько здесь счастья?
Потому, что отдыхающий – это человек, который оставил свои проблемы дома и приехал без них! Если едешь к морю в отпуск – проблемы остаются дома, если переезжаешь к морю, проблемы едут тоже.
Безделье – это радостная, светлая, обратная сторона работы.
Да здравствует жизнь, которую мы бездарно проживаем!
Вот и она, наконец, в середине бытия!
Недолго думая, Яна тоже вместе с народом бросилась с головой в эту пучину счастья и безмятежности!
Она почти задремала, лежа на раскладном стуле у бирюзового моря, когда вдруг над ее ухом раздался женский визг:
– Ах, кабель ты эдакий, тебе бы все на девок заглядываться!!!
Яна вздрогнула и подскочила; недалеко от нее стояла разъяренная полная женщина в розовом глухом купальнике с крашенными в черный цвет короткими волосами; она размахнулась толстой ручищей и маленький мужчина, которого она ударила точно в нос, упал как подкошенный. Из его тонкой нижней губы потекла алая кровь.
– Когда же ты только набегаешься, кабель!? – продолжала толстуха, замахиваясь на поверженного мужа полной короткой ногой. Видно, засмотрелся мужик на проходивших мимо девчонок…
– Мужчина имеет право рассматривать женские формы! – сказала Яна и подбежала, чтобы помочь мужчине подняться. – Женщине все равно, какие у нее формы, а мужчине – нет!
– Имеет право??? – завизжала толстушка так громко, что у Яны заложило ухо, – кто же разрешил? Государственная дума в семье –это я!
– Природа все разрешает! – буркнула Яна.
– Жизнь, когда живешь не так, как хочешь, похожа на смерть, – сказал, поднимаясь, мужчина.
– Убью! – снова замахнулась женщина толстой ручищей. Наверно прихлопнула бы, как муху, если бы Яна не стояла между ними. Это придало мужчине храбрости.
– Каковы желания, таков человек. Без желаний он труп! – заявил он и гордо посмотрел на жену. – Все, хватит! Я развожусь! Не будешь управлять собою сам, будут управлять тобой другие. Я не расист, но блондинки мне больше по нраву!
– Нельзя запретить человеку быть дураком! – в свою очередь заявила женщина, но более смирным голосом.
– Вот ведь как бывает во время любовных припадков, – сказал мужчина, обращаясь больше ко мне, чем к жене, – Очаровываешься на время, а страдаешь всю жизнь.
– Ладно, забудь, что я тебя ударила! – Совсем примирительно пробормотала женщина и ласково поглядела на мужа, – пойдем лучше купаться!
Он шагнул к ней, они взялись за руки и побежали к изумрудной воде.
Яна ухмыльнулась и снова легла на свою раскладушку. Блаженство!
На соседних лежанках две подружки вели разговор:
– Ты еще встречаешься с Игорем, Ир?