Все его жены
– Вы серьезно?
Я вдруг застеснялась собранных в хвост волос и скромного макияжа.
– Только если ты любишь мексиканскую кухню. Я не стану встречаться с девушкой, которая не любит мексиканскую кухню.
– Я не люблю мексиканскую кухню, – сообщила я, и он с деланым ужасом схватился за сердце. Я рассмеялась – слишком красивый мужчина делает вид, что ему стало плохо в кафе.
– Шучу. Какой разумный человек не любит мексиканскую кухню?
Вопреки здравому смыслу и несмотря на безумное расписание, я согласилась пообедать с ним неделей позже. В конце концов, мне нужно было что-то есть. Когда я припарковала свой маленький видавший виды «Форд» перед рестораном, то была вполне готова, что он не придет. Но как только вышла из машины, сразу увидела, что он ждет у входа и капли дождя падают на его шерстяное пальто.
Он был очарователен, расспрашивал меня об учебе, моей семье и дальнейших планах. Макая чипсы в сальсу, я пыталась вспомнить, когда кто-нибудь так интересовался мной в последний раз. Увлеченная беседой, я охотно отвечала на каждый вопрос, а когда ужин закончился, вдруг поняла, что ничего о нем не знаю.
– Отложим это до следующей недели, – пообещал он, когда я озвучила наблюдение.
– А что, будет следующая неделя?
Он просто улыбнулся, и в тот момент я поняла, что влипла.
Я принимаю душ, одеваюсь и проверяю телефон только на выходе из квартиры. Поскольку Сета не бывает по пять дней в неделю, я добровольно беру вечерние смены, которые никто не любит. Сидеть весь вечер одной дома и думать о том, как он проводит время с другими, невыносимо. Я предпочитаю занимать голову другими делами. По пятницам хожу в зал и на рынок. Иногда обедаю с подругой, но в последнее время все слишком заняты, чтобы встречаться. Многие из моих подруг либо недавно вышли замуж, либо родили детей, и наши жизни сосредоточились на работе и семьях.
На экране появляется сообщение от Сета: «Уже скучаю. Жду следующей недели».
Я натянуто улыбаюсь и нажимаю кнопку лифта. Легко ему говорить, как он скучает, – с ним ведь всегда кто-то есть. Но я не должна так думать. Я знаю, он любит каждую из нас и скучает по каждой.
Чтобы ответ не получился слишком обычным, пытаюсь шутить: «Заказать пиццу, когда приедешь в следующий раз?»
Он сразу отвечает, присылая смеющееся сквозь слезы эмодзи. Как люди вообще жили без эмодзи? Это единственный способ облегчить перегруженное предложение.
Я кладу телефон обратно в сумку и захожу в лифт, на губах играет улыбка. Даже в самые тяжелые дни сообщение от Сета способно исправить ситуацию. А тяжелые дни бывают часто – дни, когда я ощущаю свою роль в его жизни слишком слабо и неуверенно.
Я люблю каждую из вас по-разному, но одинаково сильно.
Я бы хотела знать, что конкретно это значит. Речь о сексе? Эмоциях? И если бы ему пришлось выбирать под дулом пистолета – он бы выбрал меня?
Когда Сет впервые рассказал мне о жене, мы сидели в итальянском ресторане «Ля Шпига» в Кэпитол-Хилл. Это было наше четвертое свидание. Неловкость первого знакомства ушла, и отношения перешли в более расслабленную стадию. Мы уже держались за руки… Целовались. Он сказал, что хочет со мной о чем-то поговорить, и я ожидала разговор о будущем наших отношений. Как только прозвучало слово жена, я опустила вилку, вытерла губы, взяла сумку и ушла. Он выбежал за мной на улицу, когда я останавливала такси, а за ним выбежал официант, требуя, чтобы мы оплатили наполовину съеденную еду. Мы все неловко стояли на тротуаре, пока Сет не уговорил меня вернуться. Я сомневалась, но часть меня все же хотела послушать, что он скажет. Что тут вообще можно было сказать? Как можно оправдать такое?
– Поверь, я знаю, как это звучит. – Он сделал долгий глоток вина, прежде чем продолжить. – Но дело не в сексе. У меня нет дурных наклонностей, если ты так подумала.
Именно так я и подумала. Я сложила руки на груди и ждала, краем глаза наблюдая за официантом, который старался не выпускать нас из виду. Видимо, боялся очередного побега и неоплаченного счета.
– Мой отец, – начал он. Я закатила глаза. Половина оправданий начинается с фразы «мой отец». Тем не менее я ждала продолжения. Я была женщиной слова.
Прозвучали слова:
– Мои родители… Полигамны… Четыре матери…
Я изумленно пялилась на него. Я почти залезла к мужчине в штаны, и вдруг оказалось, у него уже есть женщина! Сначала я подумала, что это ложь, дурная шутка, но увидела что-то в его глазах. Он дал мне осторожную крупицу информации и ждал реакции. Я не знала, что сказать. Что там можно было ответить? Такие вещи видишь по телевизору, а в реальной жизни…
– Я вырос в Юте, – продолжил он. – Но уехал, как только мне исполнилось восемнадцать. И клялся, что я против всех их убеждений.
– Я не понимаю.
Я и правда не понимала. Вся напряглась, сцепила под столом руки, впилась ногтями в ладони.
Он провел рукой по лицу, внезапно постарев лет на десять.
– Моя жена не хочет детей, – сказал он. – А я не из тех, кто станет заставлять.
Тогда я посмотрела на него другими глазами – как на отца с одним ребенком на плечах и другим возле ног. Мороженое по воскресеньям и игры в тибол. Те же мечты, что и у меня, у большинства из нас.
– И при чем тут я? Ты ищешь самку и я подхожу? – враждебно выпалила я, но прозвучало все не слишком убедительно. Почему он выбрал именно меня, и кто вообще сказал, что я хочу детей?
Похоже, мое обвинение его сильно задело, но я не переживала, что причиняю боль. Меня тошнило от типов вроде него. Но я вернулась его выслушать и выслушаю. Хотя пока все звучало совершенно абсурдно. У него была жена, но он хотел новую. Чтобы создать семью. Кем он себя возомнил? Меня тошнило, и я ему об этом сказала.
– Понимаю, – понуро ответил он. – Прекрасно понимаю.
Потом он оплатил счет, я холодно попрощалась, и мы разошлись в разные стороны. Как он потом признался, он думал, что больше никогда меня не увидит, но я вернулась домой и всю ночь крутилась в постели без сна.
Он все равно мне нравился. Очень, очень нравился. В нем что-то было – харизма, может, или восприимчивость. В любом случае рядом с ним я никогда не чувствовала себя незначительной. Не то что с мальчиками из колледжа, которые смотрели лишь на собственное отражение в твоих глазах и считали тебя «проходным» вариантом. Оставаясь с Сетом, я чувствовала себя единственной. Но я заставила себя отбросить эмоции и страдала из-за внезапного конца многообещающих, как мне казалось, отношений. И даже сходила на два свидания – с пожарным из Белвью и владельцем малого бизнеса из Сиэтла. Оба закончились ужасно, стоило только сравнить мужчин с Сетом. А потом, примерно месяц спустя, тоскуя по едва знакомому мужчине куда сильнее, чем следует, я не выдержала и позвонила ему.
– Я скучаю! – выпалила я, едва он взял трубку. – Не хочу скучать, но скучаю.
А потом спросила, знает ли его жена, что он ищет кого-то еще, чтобы заиметь детей. На той стороне линии повисла долгая пауза, дольше, чем могло мне понравиться. Я хотела сказать уже, чтобы он забыл о вопросе, когда он выдохнул:
– Да.
– Погоди, – я сильнее прижала к уху трубку, – ты сказал да?
– Мы вместе с ней пришли к такому решению, – уже более уверенно продолжил он. – Что мне нужен кто-то, разделяющий мои желания.
– Ты сказал ей?
– После первого свидания. Мне показалось, что это может быть серьезно, и я ей сказал. Я знал, что рискую, но между нами что-то возникло. Духовная связь.
– И она отнеслась спокойно?
– Нет… Да. То есть все непросто. Сказала, что нам надо все обдумать. Что она любит меня, но понимает.
Я молчала, переваривая каждое его слово.
– Мы можем увидеться? – спросил он. – Просто выпьем или закажем кофе.
Я хотела отказать, быть сильной, решительной, бескомпромиссной женщиной. Но вместо этого договорилась встретиться с ним через неделю в местной кофейне. Положив трубку, я напомнила себе, что позвонила ему сама и он мной не манипулировал. Все под контролем, – сказала я себе. – Ты станешь его законной женой. Как же я ошибалась!
3
Воскресным утром я возвращаюсь после смены домой и валюсь на кровать. Ночь была долгая, изматывающая физически и морально. На Пятом шоссе случилась авария с участием десяти машин, и к нам привезли двенадцать человек, а потом приехал мужчина с тремя пулями в животе, которого подстрелила жена. Она ворвалась к нам через десять минут, с ребенком на руках, в насквозь промокшей от крови желтой рубашке. Кричала, что все это было ошибкой. Каждая ночная смена в «Скорой помощи» напоминает эпизод фильма ужасов: открытые раны, плач, боль. К утру полы становятся липкими от крови и скользкими от рвоты. Я ношу черную униформу, чтобы грязь было не так заметно.
Я начинаю засыпать, но вдруг слышу, как открывается и закрывается входная дверь, а потом раздается гудок поезда. Гудок – предостережение системы безопасности. Я резко сажусь в кровати, широко открыв глаза. Это случилось во сне или наяву? Сет в Портленде; он написал мне прошлым вечером и не говорил, что собирается приезжать. Я жду, замерев на месте, обратившись в слух – готовая выскочить из кровати и…
Сердце бешено стучит, я лихорадочно оглядываюсь по сторонам в поисках оружия. Пистолет, который папа подарил мне на двадцать первый день рождения, спрятан где-то в шкафу. Я пытаюсь вспомнить где, но трясусь от страха. Значит, нужно другое… Моя спальня состоит из мягких, женственных предметов; под рукой нет ничего подходящего. Я сбрасываю одеяло и поднимаюсь на ноги. Я глупая, беззащитная девочка, у которой есть пистолет, но которая не знает, где он и как его использовать. Я что, забыла запереть дверь? Пришла домой, засыпая на ходу, сбросила обувь… И вдруг из прихожей раздается мамин голос, зовущий меня по имени. Паника отступает, но сердце продолжает стучать. Я прикладываю к нему руку, закрываю глаза. Раздается звон – когда мама двигается, она звенит. Я расслабляюсь, облегченно опуская плечи. Все правильно. Она собиралась сегодня приехать, мы договорились пообедать. Как я могла забыть? Ты устала, тебе надо поспать, – твержу я себе. Поправляю перед зеркалом волосы, протираю заспанные глаза и выхожу из спальни в коридор. Пытаюсь изобразить бодрость.
– Мам, привет. – Я подхожу и быстро обнимаю ее. – Я только пришла. Прости, не было времени принять душ.
Мама делает шаг назад и осматривает меня; ее идеальная прическа немного видна в скупом свете из окна, и я вижу, что у нее новое мелирование.
– Выглядишь потрясающе, – говорю я. Причем, совершенно искренне, ведь это правда.
– А ты выглядишь усталой, – качает головой она. – Может, сходишь в ванную, а я пока приготовлю нам обед, чтобы никуда не идти?
Мною распоряжаются в собственном доме. Удивительно, но рядом с ней я каждый раз чувствую себя подростком.
Я благодарно киваю, несмотря на ее тон. После сегодняшней ночи о сборах и походе в ресторан страшно даже подумать.
Быстро принимаю душ и выхожу, обернувшись полотенцем. Мама уже приготовила круассаны с куриным салатом. Рядом с моей тарелкой стоит высокая мимоза. Я с облегчением опускаюсь на стул. Недавно заполненный холодильник ее не разочаровал. Я научилась готовить, наблюдая за ней, и главное, чему она меня научила – в холодильнике всегда должны быть продукты на случай, если вдруг неожиданно придется кого-то кормить.
– Как Сет? – Она садится напротив, и это первый вопрос. Моя мама: всегда по делу, всегда вовремя, всегда организованная. Идеальная жена и домохозяйка.
– Приезжал в четверг, очень уставший. У нас почти не было возможности поговорить.
Это правда. Боюсь, мой голос выдал больше, чем следует, но когда я поднимаю взгляд, она занята едой.
– Бедняга, – замечает она, решительно разрезая круассан. Рука соскакивает, и она недовольно поджимает губы. – Все эти поездки туда-сюда. Я понимаю, решение было правильным для вас обоих, но все равно это очень тяжело.
Она называет решение правильным только для того, чтобы не расстраивать меня. Раньше она вполне ясно дала мне понять, что моя обязанность – быть с Сетом, что я должна оставить работу и последовать за ним. Она ворчала из-за нашего брака, а теперь благополучно переключилась на тему ребенка.
Я киваю. Совершенно не хочется вступать с ней в дискуссию. Она всегда находит способ заставить меня почувствовать себя плохой женой. Чаще всего речь о ребенке. Она думает, муж перестанет меня любить, если моя матка не будет работать. Я могла бы успокоить ее, что кроме меня у Сета есть другая жена, точнее две, и они заполняют мои пробелы. Одна растит в себе его ребенка прямо сейчас.
– Ты можешь сдать эту квартиру и переехать к нему в Орегон, – предлагает она. – Там не так плохо. Мы прожили там год, когда тебе было два, в доме бабушки. Ты всегда так любила тот дом.
Будто я не знаю. Будто не слышала этих историй.
– Не могу, – возражаю, набив рот. – Два дня в неделю ему приходится ездить в Сиэтл. Нам все равно нужно здесь жилье. Кроме того, я не хочу уезжать. Здесь вся моя жизнь, все друзья и любимая работа. Правда, правда, не правда. Мне никогда не нравился Портленд; всегда напоминал Сиэтл для бедных: те же декорации, похожая погода, но неопрятный город. Здесь прожили всю жизнь и умерли мои бабушка с дедушкой. Кроме основного дома у них был курортный дом на юге, рядом с Калифорнией. Мысли о Портленде вызывают у меня приступ клаустрофобии.
Мама смотрит неодобрительно, на жемчужно-розовом ногте белеет пятно майонеза. В этом плане она старомодна. Считает, что жена должна следовать за мужем повсюду, иначе он может ей изменить. Если бы она только знала!
– Так мы договорились, и это главное, – твердо заявляю я. И добавляю, чтобы ее успокоить: – На данный момент.
Это все правда. Сет – строитель. Недавно он открыл новый офис в Портленде, и пока его партнер, Алекс, руководит подразделением в Сиэтле, Сет проводит большую часть недели в Портленде, наблюдая за тамошними проектами.
Понедельник и Вторник живут там, в городе. Они видят его гораздо чаще, и я схожу с ума от зависти. Он часто обедает с кем-нибудь из них днем – недоступная мне роскошь, потому что большую часть четверга он проводит в дороге. Пятничные дни он проводит в офисе в Сиэтле, а потом иногда встречается со мной для совместного ужина, прежде чем уехать обратно в Портленд в субботу. Общий день мы пока пропускаем, планируя возместить его путешествием, но если учесть, что в Орегоне у него две жены, я начинаю подозревать, что так будет всегда. Тяжело быть частью чего-то столь необычного и не иметь возможности это с кем-нибудь обсудить. Никто из моих друзей не в курсе, хотя несколько раз я чуть не призналась своей лучшей подруге Анне.
Иногда у меня возникает желание связаться с одной из других жен, иметь группу поддержки. Но Сет хочет, чтобы все было иначе, чем у его родителей. Мы, жены, друг с другом не контактируем, и я даже не пыталась шпионить, уважая его желание. Я даже не знаю их имен.
– Когда вы планируете ребенка? – спрашивает мама.
Опять. Это происходит каждый раз, когда мы встречаемся, и мне уже порядком надоело. Правды она не знает, и мне не хватает решимости ей признаться.
– Если ты родишь, ему придется бывать здесь чаще, – заговорщически произносит она.
Я смотрю на нее с открытым ртом. Мы с сестрой были смыслом маминой жизни. Наши успехи были ее успехами, наши неудачи – ее неудачами. Думаю, жить ради детей, пока ты их растишь, – нормально и правильно, но что потом? Когда у них начинается своя жизнь, а ты остаешься ни с чем: без увлечений, без карьеры, без личности.
– Мама, ты предлагаешь мне привязать Сета с помощью ребенка? – уточняю я, опустив вилку и изумленно глядя на нее.
Моя мама – человек непредсказуемый и часто говорит бесцеремонные вещи. Но советовать мне забеременеть, чтобы удержать мужа дома, – это уже слишком, даже для нее.
– Ну, некоторые так делают… – Она немного теряется, отводит взгляд. Чувствует, что зашла слишком далеко. Меня охватывает чувство вины. Я так и не рассказала маме о срочной гистерэктомии. Тогда я не хотела обсуждать произошедшее, а если признаюсь только теперь, это расстроит ее еще сильнее.
– Я не такая. У нас не такие отношения. Да и кто заменит Сета в Портленде? Речь о наших деньгах и о нашем будущем.
Да, не только моем. Сету приходится содержать довольно большую семью. Я закрываю лицо руками, мама встает и обходит стол, чтобы меня утешить.
– Прости, детка, – извиняется она, используя мое домашнее прозвище. – Я перешла черту. Это твоя семья, и тебе виднее.
Я одобрительно киваю, поднимаю упавший кусочек из куриного салата и слизываю с пальца. Ситуация ненормальная, и если мы с Сетом хотим двигаться дальше, придется обсудить с ним мои чувства. Я очень долго делала вид, что все хорошо, и он понятия не имеет о моих проблемах. Это несправедливо и по отношению к нему, и по отношению ко мне.
Мама уезжает через час, пообещав сводить меня в понедельник на обед.
– Поспи, – говорит она, обнимая меня.
Я закрываю за ней дверь и с облегчением выдыхаю.
Я ужасно устала, но вместо возвращения в кровать открываю дверь маленькой гардеробной Сета. Несмотря на частое отсутствие, он хранит здесь часть одежды. Провожу рукой по пиджакам и брюкам, подношу к носу рубашку, чтобы вдохнуть его аромат. Я очень люблю его и, несмотря на необычность ситуации, не могу представить в качестве мужа кого-то другого. Ведь это и есть любовь, верно? Принимать партнера таким, какой он есть. А у моего есть две другие женщины.
Я уже собираюсь выключить свет и уйти, как замечаю одну деталь. Из кармана брюк торчит уголок какой-то бумажки. Вытаскиваю ее, сперва из беспокойства, что штаны постираются вместе с бумагой, но когда она оказывается в руках, мне становится любопытно. Листок сложен в аккуратный квадратик. Несколько секунд держу его на ладони, а потом разворачиваю. Медицинский счет. Я просматриваю написанное, пытаясь узнать, плановая ли это проверка или с Сетом что-то не так, но его имени на листочке нет. Счет выписан на Ханну Оварк, и сверху в углу указан ее адрес – 324, Галатия-Лейн, Портленд, Орегон. Врач Сета живет в Сиэтле.
– Ханна, – повторяю я вслух. Судя по чеку, она ходила на обследование и анализы. Может, Ханна… Понедельник?
Выключаю в гардеробной свет и несу бумажку в гостиную, не зная, как поступить дальше. Расспросить Сета или сделать вид, что я ничего не видела? Мой макбук стоит рядом с диваном. Я ставлю его на колени и захожу на Фейсбук. Меня охватывает смутное чувство, словно я нарушаю какое-то правило.
Ввожу ее имя в строку поиска и стучу пальцами по коленке, дожидаясь результата. Появляется три профиля: женщина лет сорока из Атланты; девочка-подросток с розовыми волосами. Я выбираю третий профиль. Сет упоминал, что Понедельник – блондинка, но больше ничего не рассказывал о ее внешности. Я смотрю на Ханну Оварк, и все мои представления рушатся. Она не занимается серфингом, и в ней нет невинности, на которую я надеялась. Довольно резко захлопнув ноутбук, я направляюсь в ванную искать таблетки от бессонницы. Мне очень нужно поспать. Я чувствую себя странно и начинаю воспринимать реальность искаженно.
Ряд оранжевых пузырьков смотрит на меня из аптечки. Маленькие обереги на самые разные случаи жизни, от оцепенелой апатии до постоянной тревоги. Беру снотворное, кладу в рот таблетку. Запиваю ее прямо из-под крана, сворачиваюсь на кровати и дожидаюсь погружения в забытье.
4
Проснувшись, я чувствую себя разбитой и слабой. За окном высоко в небе светит солнце, но разве я заснула не ранним вечером? Смотрю на часы и понимаю, что проспала почти тринадцать часов. Слишком быстро вскакиваю с кровати, и комната вокруг расплывается.
– Черт, черт, черт.
Хватаюсь за стену, чтобы не упасть, и стою так, пока не возвращается равновесие. Телефон лежит на тумбочке экраном вниз, батарея почти села. Я вижу семь пропущенных от Сета и три голосовых сообщения. Перезваниваю, не слушая сообщения; чувство ужаса нарастает с каждым гудком.
– Ты в порядке? – первое, что он спрашивает, сняв трубку. Голос напряженный, и мне сразу становится стыдно, что я заставила его волноваться.
– Да, в порядке, – отвечаю я. – Приняла снотворное и вырубилась на всю ночь. Прости, мне очень стыдно.
– Я беспокоился, – уже менее взволнованно говорит он. – Уже собирался звонить в больницу, чтобы узнать, когда ты ушла.
– Прости пожалуйста, – повторяю я. – У тебя там все в порядке?
Нет. Я уже определила это по голосу. Но он ведь не мог узнать, что я нашла Ханну, правда? Я жду, пока он заговорит, накручивая на палец прядь волос.
– Просто проблемы на работе. Ненадежные подрядчики. Не могу сейчас об этом говорить. Просто хотел услышать твой голос.
Внутри все сжимается – он хотел услышать мой голос. Не чей-то еще. А мой.
– Хочу с тобой увидеться.
– Может, отпросишься с работы? Приедешь в Портленд, проведешь со мной несколько дней…
От восторга у меня чуть не вываливается трубка из рук.
– Правда? Ты… хочешь?
Я смотрюсь в зеркало. Волосы длиннее, чем обычно; им нужен профессиональный уход. Я беру в руку безжизненную прядь, размышляя, успеет ли мой стилист принять меня до отъезда. Небольшой отпуск – отличный повод привести себя в порядок.
– Конечно, – отвечает он. – Приезжай завтра. У нас с тобой столько неиспользованных дней.
Я обвожу взглядом спальню, выбеленное дерево и плетеные корзины. Может, смена обстановки – как раз то что нужно. В последнее время я сама не своя.
– Но где мне остановиться?
– Погоди секунду… – приглушенно просит он, и я слышу, как на том конце провода ему что-то говорят. – Мне пора. Забронирую тебе номер в «Досьер». Увидимся завтра?
Я хочу спросить его про Понедельник и Вторник, собирается ли он пропускать их дни ради моего, но он торопится.
– Я так рада. До завтра. Люблю тебя.
– Я тоже тебя люблю, малыш, – заверяет он и кладет трубку.
Я сразу звоню на работу и отпрашиваюсь с трех смен, а потом стилисту – она говорит, что у нее отмена и она ждет меня через час. Два часа спустя я уже дома, с новой стрижкой, и направляюсь к шкафу собирать вещи. Я не вспоминаю про найденную бумажку или Ханну Оварк, пока не начинаю искать Макбук, который планирую взять с собой. На экране все еще открыт Фейсбук, и на меня смотрит ее улыбающееся лицо. Уставившись на свидетельство своих прошлых изысканий, опускаюсь на диван. При свете дня я почему-то чувствую себя скованно. Нерешительно вожу мышкой по ссылке на ее страницу. Когда я узнаю про нее, обратного пути не будет, увиденное навсегда отпечатается в моей памяти. Задержав дыхание, я щелкаю мышкой, но когда страница загружается, вижу, что вся информация закрыта. Нахмурившись, я закрываю браузер и выключаю компьютер.
Ханна больше похожа на супермодель, чем на любительницу серфинга. Идеальные пухлые губы и скулы, которые видишь только у скандинавских моделей.
Проснувшись на следующее утро, я по-прежнему думаю о Ханне. Пытаюсь выбросить из головы ее лицо, пока несу сумку с вещами на парковку. Но в последний момент разворачиваюсь, вызываю лифт, поднимаюсь наверх и, забрав с тумбочки бумагу, убираю ее в самый глубокий и секретный карман кошелька. Просто на случай, если мне понадобится ее адрес. Но зачем он может мне понадобиться? – спрашиваю я у себя, пристегиваюсь и выезжаю с парковки.
Просто на всякий случай… На случай, если я захочу посмотреть, как она выглядит в реальной жизни. На случай, если я захочу с ней поговорить. На всякий случай. Это ведь мое право, верно? Знать, с кем я делю мужа… Я устала гадать.
Если дорожные боги будут милостивы, поездка в Портленд займет около двух часов. Я до конца опускаю окно и включаю музыку. Когда волосы превращаются в один большой колтун, я решаю сделать с музыкой перерыв и позвонить лучшей подруге, Анне. Несколько месяцев назад Анна переехала в Калифорнию, на Венис-Бич, к парню, с которым познакомилась через Интернет.
– Здорово, что ты едешь к нему, – говорит она. – Купила новое белье?
– Нет! Но хорошая идея. Можно будет остановиться где-нибудь по дороге и выбрать. Как думаешь, лучше сексуальное и вызывающее или сексуальное и красивое?
– Определенно вызывающее. Мужчинам нравится представлять, что они трахаются со шлюхой.
Я смеюсь ее грубости.
– Эй, – начинает она после повисшей паузы, – как ты, после того…
– Нормально, – вырывается у меня. Я меняю тему прежде, чем она успевает продолжить. Сегодня я не хочу это обсуждать. Сегодня меня ждет вечер с Сетом. – Слушай, мне пора. Уже подъезжаю к отелю. Созвонимся на следующей неделе?
– Конечно, – отвечает она, но голос ее звучит как-то неуверенно. Узнаю Анну, вечно она волнуется. Мы вместе ходили в старшую школу и были соседками по комнате в колледже. Когда я познакомила ее с Сетом, он ей очень понравился, но постепенно ситуация изменилась, она отдалилась и начала относиться к нему с неприязнью. Истинное положение дел я предпочла держать от нее в секрете, как и от всех остальных, так что Анна понятия не имеет о других женах. Думаю, когда Анна узнала Сета поближе, он просто утратил для нее привлекательность. У нас с Анной очень разные вкусы в мужчинах, и мне почти никогда не нравятся ее парни. Разве же можно винить её в том, что ей не нравится мой муж?