Полуденный демон

ГЛАВА 3

Карлик, как всегда, не ошибся.

Едва Глория спустилась в мастерскую и засела за изучение астрологических карт, на лестнице послышались шаги Санты.

– К вам приехали, – тоном английского дворецкого доложил он. – Куда прикажете проводить?

– В зал конечно же…

По традиции, заведенной бывшим хозяином, посетителей полагалось принимать в каминном зале, отделанном в красных тонах. Бархатная обивка мебели, шторы и напольные вазы соответствовали гамме. Даже люстра под потолком была из розового хрусталя.

Астрология не вдохновляла Глорию, и она охотно отложила скучные расчеты и чертежи. Звезды слишком далеки от насущных проблем. А их влияние на судьбы людей, по ее мнению, сильно преувеличено.

– Кто к нам пожаловал? – спросила она, поднимая голову.

– Респектабельный господин…

– Надеюсь, не Колбин?

– Пф-ффф-фф! – неподражаемо фыркнул великан.

Это означало, что Колбина он респектабельным господином не считает, и вообще тому по всем статьям далеко до гостя.

Глория так и думала, но убедиться в правильности своих догадок не помешает.

– Я переоденусь, – бросила она Санте.

Тот важно кивнул и потопал исполнять свои обязанности.

Глория поднялась из цокольного этажа наверх, свернула в гардеробную и быстро облачилась в подобающий случаю наряд. Пригладила волосы, прошлась кисточкой для пудры по лицу, накрасила губы. Еще несколько штрихов завершили ее образ «колдуньи» или «магессы», как позиционировали ее клиенты.

Они сами назначили ей эту роль. Кем же еще могла быть преемница Агафона?[2]

Метаморфоза, происшедшая с Глорией после гибели мужа, одновременно ужасала ее и приводила в восторг. Она примеряла свою новую ипостась, словно диковинное заморское платье. Она еще не привыкла к ней, но та уже начинала ей нравиться.

По дороге в зал Глория заглянула в большое, во весь рост, зеркало. Там отразилась красивая стройная брюнетка в струящемся бордовом шелке. Она придала лицу нейтральное выражение и решительно переступила порог…

В кресле сидел благообразный мужчина лет пятидесяти. Он был одет в темные брюки и джемпер оливкового цвета. Его модную щетину внизу щек и на подбородке слегка тронула седина. Увидев Глорию, он привстал и учтиво поздоровался.

– Морозов, – представился он. – Николай Степанович. Я, собственно… У меня к вам деликатное дело.

«Еще бы! С другими сюда не приезжают, – подумала Глория. – Здесь не полицейский участок. И не общественная приемная».

– Почему вы решили обратиться ко мне?

– Мне рекомендовал вас… некто Оленин, психоаналитик. Я брал у него несколько сеансов. В общем, вы оказали ему неоценимую услугу и… он посоветовал съездить к вам. Дал ваши координаты. Простите, что я без звонка. Но…

– Оленин не дал вам моего телефона?

– Совершенно верно.

– Потому что здесь плохая мобильная связь, – с улыбкой объяснила Глория. – Вернее, ее практически нет.

– Как же вы обходитесь без телефона? – удивился он. – Хотя я даже завидую вам. Вы можете себе это позволить, в отличие от меня. Сотовая связь посягает на нашу свободу. Я начал время от времени выключать свой мобильник. Особенно на отдыхе. Иначе не будет ни минуты покоя.

Морозов был довольно высок и поджар. Джемпер плотно облегал его торс без намека на жировые отложения. На его руке красовались часы стоимостью не меньше двадцати тысяч долларов. В нем чувствовалась купеческая порода. Наверняка он торгует природными ресурсами.

«Лесом, – почему-то подумала Глория. – Древесиной. Он богат. Но не очень счастлив. Обычное положение вещей…»

Мысли приходили к ней сами собой, из пустоты. Ей оставалось лишь произнести их вслух и подтвердить свою репутацию «ясновидящей». Но она промолчала. Ее пока ни о чем не спрашивают.

– Что же привело вас ко мне?

Морозов явно медлил с ответом, искоса поглядывая по сторонам. Обстановка каминного зала производила на посетителей разное впечатление. Похоже, этому мужчине здесь было не по себе.

– Не люблю красный цвет, – поежился он. – Действует на нервы.

– Напоминает кровь?

– Наверное, да…

Он никак не мог перейти к делу. Глория неожиданно пришла ему на помощь.

– Вы хотите спросить о дочери? – вырвалось у нее.

Она сама не понимала, почему в голову пришло именно это. Морозов перевел на нее изумленный взгляд и некоторое время просто смотрел, не в силах вымолвить ни слова. Рекомендации Оленина, по всей видимости, не избавили его от сомнений, стоит ли доверять сей молодой привлекательной барышне свою тайну.

Ее вопрос поверг его в шок. Он никому не говорил, даже не заикался о том, что его тревожит. Тем более об этом не мог знать Оленин. Николай Степанович весьма скептически отнесся к его совету, но все же решился съездить в Черный Лог. Один, без охраны, с надежным проверенным водителем, который умеет язык за зубами держать.

Нынче развелось столько шарлатанов «от магии», что легко впросак попасть. Облапошат, да еще и посмеются.

– Да… черт возьми! – признался Морозов. – Как вы…

– Как я догадалась? – усмехнулась Глория. – Это моя работа.

– Работа… – напряженно повторил он.

В его взгляде читалось недоумение: что заставляет молодую интересную даму жить в глуши и предаваться странным занятиям.

– У вас две дочери, – сказала Глория, чтобы положить конец его колебаниям.

Она вела себя с ним гораздо увереннее, чем с первыми посетителями. Страх ошибиться и опозориться куда-то отступил.

– Две? – вскинулся он. – С чего вы взяли? Одна! Впрочем, вы правы. Не так давно у меня появилась вторая дочь…

Глория подумала о рождении ребенка, но не видела младенца, как ни старалась. Напротив, в ее воображении возник смутный образ молодой женщины, бледной и нервной.

– Это взрослая дочь, – утвердительно произнесла она.

– Да… то есть нет, – мотнул подбородком Морозов. – Я понятия о ней не имел все эти годы… Боюсь, со мной хотят провернуть обычный женский трюк! Навязать отцовство. Видите ли… я довольно состоятельный человек… а деньги, они притягивают к себе нечистоплотных людей…

– Что вы имеете в виду?

– Я не верю, что это моя дочь! Понимаете? Прошло столько лет…

– И все это время вы не общались с ее матерью?

– Мы давно расстались. Еще в студенчестве. Я даже не знал, что она забеременела, потом родила. Почему-то раньше ей не приходило в голову сообщить мне о ребенке. Может, потому, что у меня не было за душой ни гроша?

– Вы не были женаты на ней.

Глория высказывала свои предположения. Тогда как Морозов принимал каждую ее фразу за откровение. Он не страдал ни излишней доверчивостью, ни тем более наивностью. Однако эта дама в бордовых шелках сразу назвала причину его визита. Он проникся к ней уважением. Пожалуй, стоит рискнуть. По крайней мере он не сможет потом упрекнуть себя в том, что упустил хоть один шанс.

– Мы просто влюбились друг в друга… ошалели от страсти, – признался он. – Первое чувство – самое острое. Ни я, ни она не думали о ребенке. Об этом вообще речь не шла. Встречались украдкой то у нее в общаге, то у меня.

Странно было слышать от этого импозантного мужчины слово «общага». Глория улыбнулась.

– Я смешон со своими воспоминаниями? – побагровел Морозов.

– Ни в коем случае. Я тоже была студенткой…

– Академии волшебства и чародейства? Как Гарри Поттер?

С чувством юмора у него было все в порядке. Это значительно облегчало Глории задачу.

– Я училась в медицинском, – засмеялась она. – Медицина сродни магии. Там все на ощупь, на лезвии бритвы. Неверный шаг может стоить жизни. Разумеется, не доктору, а больному.

– Вы врач?

– Бывший…

– Уф-фф-ф! – Морозов полез в карман брюк за платком и смахнул выступивший на лбу пот. – Я уж думал, вы ведьма. Живете в лесу… слуга у вас… весьма колоритный. Того и гляди, посадит на лопату и отправит в печь.

– Неужели я похожа на Бабу Ягу?

Он выдавил кривую улыбку:

– У вас глубокий взгляд… довольно проницательный для такой молодой женщины…

– Мы отвлеклись, – мягко вымолвила Глория, возвращая его к цели визита.

– Да, простите… Знаете, я не привык ворошить грязное белье при посторонних. Честь семьи для меня превыше всего. Если бы не угроза огласки, я бы мог прибегнуть к простейшему методу: сделать анализ ДНК. Слава богу, наука достаточно далеко продвинулась, чтобы…

– Но ведь ваша дочь…

– Та, которая выдает себя за нее! – поправил ее Морозов.

– Допустим. Требуется ее согласие на проведение анализа, не так ли?

– В этом и загвоздка.

– Вы уже говорили с ней?

– Я еще даже не видел ее. Меня нашла в «Одноклассниках» бывшая… – Он постеснялся сказать «любовница» и лихорадочно подыскивал замену этому слову: – Бывшая девушка… Теперь она почти бабушка, как и я. Наша весна отшумела… цветы увяли…

– А плоды приходится пожинать по сию пору? – усмехнулась Глория.

– Выходит, так… В общем, она сообщила мне, что я стал отцом двадцать девять лет назад и у меня есть родная дочь. Огорошила, надо признаться. Я растерялся! Не хватало, чтобы вокруг моего имени разразился скандал. Желтая пресса обожает смаковать пикантные подробности из жизни…

– Олигархов?

– Я не олигарх, – возразил Морозов. – Просто обеспеченный человек. Мой бизнес развивался успешно, и я сумел заработать. Я занимаюсь благотворительностью, мое лицо мелькает на страницах журналов, на экране телевизора. Я на виду! Понимаете? Журналистам только дай повод… мигом раздуют эту историю, начнут твердить, что богатый папаша бросил дочку в нищете и не желает слышать о ней…

– Вы боитесь общественного резонанса?

– Мне плевать на резонанс. Но у меня есть жена, с которой я прожил много лет… и дочка, в которой я души не чаю. Ей исполнилось двадцать, она прелестна и собирается выходить замуж за парня из состоятельной семьи. Короче говоря, скандал нам ни к чему! Если можно как-то обойти острые углы, я всегда стараюсь это сделать.

– Вот вы и решили окольными путями узнать, родная ли дочь объявилась или вас пытаются ввести в заблуждение. Без всяких там анализов и возможной шумихи.

– Правильно, – кивнул Морозов, сплетая пальцы в замок. – Вы умны. Я предпочитаю иметь дело с умными людьми.

– Ваши близкие не в курсе по поводу…

– Я ничего им не говорил. Надеюсь, она тоже не посмеет.

– Она – это мать вашей старшей дочери?

– Старшей? – он прочистил горло и оттянул воротник джемпера. – Впрочем, вы правы. Да, конечно… Я взял с нее слово, что она будет молчать.

– Она согласилась?

– Куда же ей было деваться? Она умоляла меня о помощи. Следовательно, я мог диктовать условия. Я думал, она попросит у меня денег… и готов был заплатить.

– Но ее просьба заключалась в другом.

– Именно так, – кивнул Морозов. – В другом.

– В чем же?

– Сначала я хочу знать наверняка, обманывают меня или…

Глория покосилась в угол дивана, туда, где лежала тень. Там сидел карлик и делал ей знаки несоразмерно длинными, как у обезьяны, руками. Эти знаки были утвердительными.

Посетитель поймал ее взгляд и повернулся в ту же сторону. Разумеется, он ничего не увидел, кроме дивана.

– Вам известно, сколько стоят мои услуги? – спросила Глория.

Морозов, несмотря на его приятную внешность, вызывал у нее неприязнь.

– Оленин назвал мне сумму. Честно говоря, она меня поразила.

– Тогда давайте прощаться!

– Нет-нет… вы меня превратно поняли, – спохватился посетитель. – Я привез чек. Вот.

Он достал из сумки-планшета чек и положил на стол перед собеседницей.

– Какие у меня гарантии, что сказанное вами… что вы не ошибаетесь?

– Никаких, – спокойно ответила она.

– Но тогда…

– Здесь не магазин, где выдают гарантийные талоны на приобретенный товар.

В Морозове происходила борьба между деловой практичностью и любопытством, некой зыбкой надеждой на счастливый исход сего отчаянного предприятия. А вдруг проблема исчезнет по мановению волшебной палочки в руке этой странной женщины? Рассеется сама собой? И жизнь господина Морозова потечет по-прежнему гладко, без потрясений.

– Я понял… говорите. Моя судьба в ваших руках…

В его интонации сквозила театральщина. Он сам уловил это и смущенно отвел глаза.

– Вы действительно хотите знать правду?

– Зачем бы я ехал в такую даль, по-вашему?

– Это ваша дочь, – уверенно заявила Глория. – Вы ее родной отец.

– Что?

Он рассчитывал на снисхождение. Не от дамы в бордовых шелках, а от провидения, которое всегда благоволило к нему.

– Двадцать девять лет назад у вас родилась дочь, – бесстрастно повторила Глория. – Теперь у вас их две. Старшая и младшая. Если вы решитесь на анализ ДНК, он будет положительным.

– Но… – Морозов провел ладонями по щекам и сложил их в молитвенном жесте. – Я просто… у меня шок…

– Вы хотели услышать что-то другое?

– Как вы это проделываете? Черт вас возьми…

Он осекся, с беспощадной ясностью осознавая сей нежелательный, но – увы! – свершившийся факт. У него двое детей. Раньше он мечтал о втором ребенке, однако рождение Лили положило конец этим мечтам. Внезапная болезнь, тяжелые роды и последующие осложнения привели к бесплодию жены. Морозовы смирились с мыслью, что больше у них детей не будет.

– Почему я должен вам верить? – простонал Николай Степанович.

Глория молча придвинула к нему чек.

– Забирайте и прощайте.

– Погодите… поймите же меня… я…

– Вы ничего мне не должны, – сухо отвечала она, глядя мимо него на пустой угол дивана, где минуту назад сидел карлик. – Санта вас проводит.

Морозова не обрадовало, а скорее огорчило известие о том, что его мечта сбылась. Таковы люди! Сами не знают, чего хотят. Страдают, когда у них чего-то нет… а потом, едва их желание удовлетворено, опять недовольны. Им не угодишь.

– Простите, Глория…

– Вам не в чем винить себя, господин Морозов. Вы получили ответ на свой вопрос, но не обязаны ему верить.

– Я уже поверил. В глубине души я чувствовал, что Тоня говорит правду. Она была такой искренней… и несчастной, когда позвонила мне. Почему мы беспечно и легкомысленно подходим к судьбе ребенка? Она не имела права молчать!

– Вероятно, ей хотелось отомстить вам.

Глория представила себя на месте женщины, которая вдруг обнаруживает, что беременна. А отец будущего младенца бросил ее. Гордость не позволила ей признаться во всем неверному возлюбленному. Аборт было делать поздно…

Сколько таких маленьких трагедий наблюдала она во время практики в гинекологическом отделении городской больницы. Не перечесть.

– Отомстить? За что? – недоумевал Морозов. – Я не обещал Тоне жениться. Она тоже… не делала никаких намеков. Мы оба были слишком молоды, слишком любили свободу, чтобы связать себя узами брака…

– Почему вы расстались?

– Обычная история. Безденежье, неустроенный быт… учеба. Между нами все чаще возникали ссоры, сначала мелкие, потом… – он махнул рукой. – Ранние браки ни к чему хорошему не приводят. Если бы мы даже поженились, то давно бы разошлись.

– Зато у вас не было бы сомнений насчет дочери.

– Значит, вы настаиваете, что…

– Я ни на чем не настаиваю. Мои слова легко проверить. Зачем вы вообще пришли ко мне? Отправляйтесь в медицинскую лабораторию и получите результат анализов. Заплатите за анонимность, в конце концов.

– Не надо… Я не осмелюсь предложить дочери… вернее… Боже! Я не смогу заставить ее держать рот на замке! Как я объясню ей, почему она обязана молчать?

– Встретьтесь с ней, познакомьтесь. Поговорите. Возможно, она войдет в ваше положение.

Морозов сник и сразу постарел лет на десять. Из крепкого бодряка превратился в потрепанного жизнью уставшего человека. Большой бизнес изматывает даже сильных. Но его, кажется, гнетет что-то еще…

Перед Глорией возникла женская фигура в белых одеждах… с распущенными волосами и… с косой. Смерть?

– Как вы это делаете? – спросил посетитель, поднимая на хозяйку дома воспаленные глаза.

Его ум отказывался принимать ничем не подкрепленную информацию. Хотя душой он уже согласился с новыми реалиями.

– Просто… – сказала Глория. – А вы ждали сложных манипуляций? Мне следовало напустить туману или воскурить травяного дыму? Водрузить посреди стола хрустальный шар и долго пронизывать его взглядом? Погадать на воде? На кофейной гуще? Или вы предпочитаете карты? Принести колоду Таро и сделать расклад? Если дело в этом, извольте…

– Нет, я… не то имел в виду… впрочем, в чем-то вы правы.

– Вы ждали театрального эффекта, – усмехнулась она. – Тщательно подготовленного спектакля. Стало быть, я вас разочаровала!

– Вы меня… вы… я повержен…

Он не позволял себе пустить слезу при женщине. Не позволял дать волю своим чувствам: горю, сожалению, страху. Кажется, в его сердце проснулась прошлая любовь… забытая, далекая и оттого полная романтики и юношеских грез. Он боялся, что под напором этой былой любви его налаженный жизненный уклад даст трещину, а то и вовсе развалится. Выходит, у них с Тоней родилась дочь… плод той пылкой и трепетной страсти, которая больше не повторилась…

– Я много лет убеждал себя, что люблю жену… я действительно люблю ее! – вырвалось у него. – Но это совершенно другое чувство… спокойное, ровное.

«И пресное, – добавил он про себя. – Наконец я понял, чего мне не хватало в постели с Лерой. Неизвестности, неопределенности… нервной щекотки. Супружеский секс что-то теряет…»

У него рябило в глазах. Здесь, в зале с раскрытым черным зевом камина, разные оттенки красного напоминали то ли страсть, то ли кровь…

– Я не все рассказал вам, – неохотно признался Морозов.

– Я знаю.

– Может, и не надо говорить?

– Решайте сами.

Вокруг них порхала тень призрака с косой: не той, которую заплетают. А той, которой косят. Не только траву…

– Это связано со смертью, – все-таки произнесла Глория. – С насильственной смертью.

– Да-а… – удивленно протянул Морозов. – Как вы…

– Послушайте, – перебила она. – Давайте к делу. Вам важен результат, а не процесс.

Николай Степанович рассеянно кивнул. На его лице отразилась гамма эмоций – от замешательства до жгучего любопытства. Он впервые сталкивался с таким интересным явлением и не мог побороть желания разложить все на составляющие. Он привык анализировать данные, а не принимать на веру. Его рассудок сопротивлялся тому, что он слышал и видел.

– Вашей дочери угрожает опасность?

– Именно это обстоятельство и заставило Тоню найти меня и обратиться за помощью, – подтвердил он. – Мою дочь… подозревают в убийстве…

ГЛАВА 4

Москва

В тот вторник Лавров провел летучку в своем кабинете и, когда подчиненные разошлись, решил выпить чашечку чаю.

Завтракать он не успевал. Пробки на дорогах вынуждали его выходить из дому загодя и так рано, что его аппетит еще спал. Он пробовал пользоваться метро, но и это не всегда помогало.

Включив чайник, начальник охраны взялся было за бумаги, как его взгляд уперся в престранную вещицу. Это была маленькая пластилиновая кукла, сделанная ребенком. По крайней мере, слепили ее довольно примитивно. Неизвестный «скульптор» примостил свой шедевр на подвесной полке между цветочным горшком и пепельницей.

Курить в офисе Колбин строго запретил, и пепельница осталась на полке в виде напоминания о вредной привычке. Сам хозяин кабинета к табаку не пристрастился. Мог закурить, если надо… но без удовольствия.

Насвистывая свой любимый мотивчик «Тореадор, смелее в бой…», Лавров направился к полке и протянул руку к кукле. Однако что-то его удержало, и рука застыла в воздухе, не решаясь прикоснуться к фигурке. Чем-то «пластилиновый мальчик», как мысленно окрестил его начальник охраны, напоминал…

– Черт! Неужели это я?

Кукла в самом деле смахивала на Лаврова. Широкие плечи, плотная шея, короткие волосы. Одежду «скульптор» обозначил несколькими штрихами, очевидно нанесенными пластмассовым стеком[3], которые обычно кладут в коробки с пластилином. На левой стороне груди тем же стеком было выцарапано сердце…

– Че-е-еерт…

В сердце «пластилинового мальчика» торчала металлическая булавка. Обыкновенная портняжная иголка с головкой на тупом конце.

– Эт-то что еще за вуду? – пробормотал Лавров. – Кто тут развел африканскую магию?

Смешно, но он так и не осмелился дотронуться до куклы, как будто этим он мог дать силу заклятию, которое, несомненно, было наложено на фигурку. Мысль о розыгрыше мелькнула, но не задержалась в его уме. Для такой выдумки нужен особый склад мышления. Вряд ли им обладали охранники, которые находились у Лаврова в подчинении и запросто заходили в его кабинет.

Он оставил все как есть и вернулся на свое место за столом, забыв и о чайнике, и о терзавшем его чувстве голода.

Кто угодно мог оставить у него в кабинете пластилиновую куклу. К нему заглядывали все кому не лень. Может, одна из девушек или молодых женщин, работающих в офисе, заимела на него зуб? И решила сжить со свету?

– Пам-па-рам-пам-пам… – пробормотал он, постукивая в такт пальцами по столешнице.

В груди вдруг резко кольнуло, Лавров схватился за сердце и скорчился от боли.

– Вот те на… – выдохнул он, боясь разогнуться. – Начинается…

«Пластилиновый мальчик» ехидно ухмылялся, взирая с полки на своего огромного двойника. «Скульптор» вместо рта нанес стеком на его лицо полоску с загнутыми верх краями, обозначающую зловещую улыбку.

– Рано радуешься… – простонал начальник охраны, лежа на столе и прислушиваясь к ощущениям в области сердца.

Кажется, отпустило. Он осторожно вдохнул… потом еще раз. Боль стихла. Лавров приподнялся и медленно выпрямился, проклиная чертову куклу и собственный страх. Он никогда не был суеверным. Что же теперь?

– С кем поведешься, от того и наберешься, – буркнул он, вспоминая Глорию.

Глория! Вот кто поможет ему разобраться с «пластилиновым мальчиком». Зря, что ли, она поселилась в доме колдуна… и сама пошла по его стопам?

Спасительная идея придала Лаврову уверенности, и он – продолжая держаться рукой за сердце – попробовал встать из-за стола.

Получилось!

Он торжествующе хмыкнул и расправил плечи. В груди заныло. Но это уже были отголоски, а не боль. Лавров приободрился.

– Тебя никто не должен видеть, – заявил он кукле и погрозил пальцем. – Ну-ка, Гюльчатай, спрячь личико…

С этими словами он взял со стола лист бумаги, подошел к полке и хотел накрыть фигурку, но замешкался. В первый раз он не заметил одной важной детали: в середине сердечка, откуда торчала булавка, была выведена буковка «Р».

«Роман! – догадался начальник охраны. – Это же мое имя! Написано, чтобы я не спутал «мальчика» с кем-то другим…»

Несколько забористых ругательств слетело с его языка.

– Тс-ссс! – зачем-то оглянулся он по сторонам и прижал палец к губам. – Тихо, Рома… на тебя открыли охоту…

Он представил себя со стороны и сдавленно хохотнул. Сердце отозвалось ноющей болью. Вернее, слабым эхом боли.

– Уф-ф-ффф… – перевел дыхание Лавров и застыл на месте, прислушиваясь.

Внутри его тренированного выносливого тела как будто поселилось нечто чужеродное и опасное.

– Врешь, не возьмешь! – выдохнул начальник охраны, делая-таки шаг вперед и накрывая злосчастную куклу листом бумаги. – Ну что? Как тебе там, в темноте?

«Пластилиновый мальчик» оставался немым.

– Пока, парень! – бросил ему Лавров. – Не скучай тут без меня. Увидимся!..

В коридоре ему навстречу попалась секретарша Колбина, потом молоденькая бухгалтерша. Обе, казалось, очень подозрительно улыбались, а бухгалтерша прошла мимо и повернулась, чтобы еще раз взглянуть на начальника охраны.

Лавров любезно поклонился. Бухгалтерша смутилась и ускорила шаг. Стук ее каблуков долго отдавался у него в ушах.

На улице он понял, что служебный внедорожник забрал глава компании. Во всяком случае, на парковочной площадке машины не было. А в легковушке до Черного Лога не доберешься. Тем более в дождливую погоду.

Лавров поднял голову и чертыхнулся. Над городом плыли тучи. Того и гляди, разразится майская гроза.

– Врешь, не возьмешь! – повторил начальник охраны, покачнулся и провел рукой по лицу, сбрасывая наваждение.

Парень, охраняющий парковку, торопливо подошел к нему.

– Вам плохо, Роман Васильевич? Может, воды?

– Я так скверно выгляжу?

– Ну… – замялся тот. – Я подумал, может, у вас с похмелья голова кружится…

– Я столько не пью, Игорь! – сердито ткнул пальцем в его бейджик Лавров. – Понял?

– Понял… извините…

Парень попятился, а начальник, пошатываясь, достал брелок, открыл свой темно-синий «опель», уселся и включил зажигание.