Когда мертвые заговорят

Розмари испугалась и выронила свадебный букет, а затем сон мгновенно улетучился, когда слева от нее раздался какой-то грохот.

Что это? Откуда?

Стук продолжался, и Розмари, моргнув, села. Во рту был горьковатый привкус, на журнальном столике все еще стояла чашка с недопитым кофе и вазочка.

– Рози, открывай! Это я! Дэвид, держи ее, я постучу в окно! – Розмари изумилась до глубины души, услышав приглушенный голос Мэгги за входной дверью. Затем в окно напротив дивана посветили фонариком и трижды настойчиво постучали по стеклу. – Рози, просыпайся, пока я не выломала дверь.

Розмари поднялась на ноги и направилась в прихожую, чтобы впустить нежданных гостей. Отперев дверь, она произнесла:

– Ребята, могли бы и позвонить, хит… – Она замолчала. Ее глаза округлились, когда в сильных руках Дэвида она увидела что-то странное. Мэгги посветила ей фонариком в лицо, затем втолкнула ее в дом и приказала Дэвиду поторапливаться.

– Тише, Маргарет, – сказал он строго. И тогда Розмари поняла, что Дэвид держал не что-то, а кого-то. Ребенка.

– Это… то, что я думаю? – Она пораженно таращилась на сверток.

– Мэгги, держи ее, – сказал Дэвид, не реагируя. – Надо проверить все окна и двери.

– Рози, – Мэгги взяла малышку из рук мужа и протянула ее подруге с таким взглядом, будто от нее зависела жизнь всех троих. – Возьмешь ее?

– Это она? – спросила Розмари, принимая ребенка. Она была крошечной, но уже тяжелой.

– Ее зовут Кая, – тихо сказала Мэгги и устремилась за своим молодым мужем проверять окна и двери – на взгляд Розмари, совершенно бесполезное занятие. Она вернулась с Каей в гостиную и присела на диван. Девочка спала. У нее были пухлые щечки и темные, в точности как у Мэгги, волосы. Вдруг она открыла глаза и посмотрела прямо на Розмари. Та, не растерявшись, улыбнулась малышке и шепнула:

– Привет! Как дела, милая? – и захихикала, представив, что младенец вдруг ответит на ее вопрос. Но… сколько ей? Розмари видела Мэгги четыре месяца назад, когда она помчалась вслед за Дэвидом в пустыню. У нее точно не было живота. Что-то не складывается.

И почему они бегают по дому, словно сумасшедшие? Она слышала, как Мэгги обо что-то споткнулась и ойкнула, а Дэвид раздраженным тоном попросил жену быть осторожнее. Розмари прислушивалась к комментариям наверху, рассматривая девочку. Крошечная и красивая, словно маленький ангелок.

– Кто твои родители, малышка? – поинтересовалась Розмари, наклонившись к ребенку. Та ответила внимательным взглядом. Она даже не плакала. Какая странная малышка! Розмари мало что знала о детях, но в одном была уверена точно: от этих маленьких дьяволят одни проблемы. Вопли, крики и капризы. Но малышка Кая была смирным ребенком.

Розмари решила, что в этом она похожа на Дэвида. Парень тоже всегда был сдержанным. Он даже никогда не повышал голоса – взгляда было достаточно, чтобы ему подчинились. Но, стойте-ка, они не могут быть родителями Каи, если только в пустыне они не нашли машину времени. Как же все странно.

Ее друзья закрывали все окна и двери, а затем Мэгги еще и подперла входную дверь стулом под пристальным взглядом Розмари, в котором сквозил скепсис. Пока они проделывали все это, Розмари успела придумать для себя логичную версию происходящего. Возможно, Айрленды нашли ребенка. Или, например, кто-то подбросил им девочку в машину. Они, конечно, не смогли оставить младенца на произвол судьбы, поэтому забрали его с собой, зачем-то забыв позвонить в полицию и решив забаррикадироваться в ее доме, словно преступники.

Она вздрогнула от этой мысли и посмотрела на Каю, вновь прикрывшую веки. Девочка сладко зевнула, и Розмари улыбнулась.

– Все будет хорошо, Кая. Все будет хорошо. Тетя Рози не даст тебя в обиду.

В поле ее зрения возникла запыхавшаяся Мэгги. Откинув со лба прядь темных вьющихся волос и покачав головой, словно этим движением могла объяснить все на свете, она осторожно присела на диван и взяла младенца на руки. Розмари встала и демонстративно скрестила руки на груди, желая получить объяснения. В гостиную вернулся Дэвид. Он не выглядел запыхавшимся, но его взгляд оставлял желать лучшего. Он всегда был чересчур суровым для двадцативосьмилетнего парня. Розмари, глянув на него, передумала использовать жесткую тактику допроса. Прочистив горло, она опустилась в кресло напротив Мэгги и Дэвида и наконец-то осмелилась спросить:

– Что случилось? Откуда вы взяли ребенка? Мэгги, – она многозначительно посмотрела на подругу, – что-то я не припомню, чтобы ты была беременна. – Дэвид закатил глаза, но Розмари сделала вид, что не заметила. – Так и откуда взялась Кая? Почему вы вдруг вломились ко мне посреди ночи и стали запирать все двери на замок, будто боитесь, что вас арестуют? Вы украли ее? – выпалила она на одном дыхании. Дэвид поджал губы и, приняв у Мэгги ребенка, серьезным тоном произнес:

– Я поднимусь наверх. – Он посмотрел на Розмари. – Пусть Мэгги рассказывает, а с меня довольно.

Он переступил через ноги Розмари, которые она не успела подтянуть, и направился к лестнице, ведущей на второй этаж. Когда его шаги стихли, Розмари приказала, глядя на Мэгги в упор:

– Рассказывай.

– Кая родилась вчера, – ответила та, зажимая ладони между коленей. Розмари многозначительно вскинула брови, и подруга тут же ответила на непрозвучавший вопрос: – Нет, это не моя дочь. Я бы, конечно, сказала тебе. Да мы с Дэвидом и не планировали…

Розмари знала Мэгги всю свою сознательную жизнь в прямом смысле этого слова и предполагала, что сейчас подруга начнет путаться в словах. Поэтому, глубоко вздохнув и вскинув руки, как показывал тренер по йоге со спортивного канала, Розмари велела:

– Начни с начала.

– А вдруг и ты окажешься в опасности? – прошептала Мэгги охрипшим голосом. Розмари пересела к ней на диван и на мгновение обняла ее, а потом отпрянула.

– Все хорошо.

– Нет, нет… Мне было так страшно… Я не хочу, чтобы и ты… Я не знаю. А вдруг он?..

– Что, Мэгги? Расскажи, что случилось, пожалуйста. Обещаю: не важно, что ты скажешь, мы все равно останемся друзьями. Мы вместе уже больше двадцати лет. Это срок.

– Это срок, – согласилась Мэгги, шмыгая носом. Она вновь потянулась за объятиями. – Но мне так страшно.

– Вы забаррикадировали мой дом изнутри. Дэвид наверху. Все в порядке, Мэгги. Ну, так что случилось? Я думала, вы в пустыне.

– Были… мы были в пустыне.

Оказавшись в безопасности, Мэгги совсем раскисла, а поведав свою историю Розмари, не почувствовала ни грамма облегчения. Потому что теперь, когда Рози разделила с ней этот страшный секрет, ужас отразился и на ее лице.

Три дня назад, Маргарет и Дэйвид Айрленды,

Эттон-Крик

– Будешь мандаринку?

– Мэгги, я за рулем.

– Я могу покормить тебя. Ну правда. У меня есть руки, а у тебя нет. – Дэвид скептически посмотрел на жену, и она фыркнула, поняв, что сказала. – Ну, давай покормлю.

– Мэгги, нет.

– Ну давай.

– Прекрати, иначе попадем в аварию.

Мэгги все равно принялась чистить мандарин, и в конечном счете Дэвид съел большую часть ее запасов. Теперь в салоне стоял запах мятных леденцов, цитрусовых и красок для рисования на холсте. От Дэвида пахло потом и гелем для бритья. Ему дали трехдневный отпуск, который он потратил на похороны, и теперь, раздавленный и уставший, он крепко сжимал руль, расслабленно откинувшись на сиденье, и думал о том, что один день из трех уже завершен, а он вынужден тратить двенадцать часов на дорогу.

В Эттон-Крик было холодно, поэтому, как только они въехали в город, Мэгги тут же подняла со своей стороны окно. Стал накрапывать мелкий дождь. «Если ты видишь серое небо на многие километры вперед, знай: ты в Эттон-Крик», – говорила Мэгги. Несмотря на негативную характеристику города, Дэвид чувствовал: она любила его всем сердцем.

Во время учебы они с Розмари снимали здесь крохотную квартиру. Несмотря на очевидные недостатки: облупившиеся стены, потертые полы, проблемы с электричеством – девушкам нравилось их убежище. Большинство соседей были преклонного возраста, но, несмотря на это, их нельзя было назвать скучными.

Мэгги до сих пор с улыбкой вспоминала их литературные вечера, где она зачитывала свои стихи, а Розмари угощала всех пирожками с черничным вареньем. После получения диплома Розмари вернулась в родной город, где открыла цветочную лавку. Мэгги осталась в Эттон-Крик преподавать рисование студентам старшей школы.

Она по-прежнему жила в старенькой квартирке, выходящей окнами на пустырь с заброшенным сахарным заводом. С помощью сбережений и родительской поддержки она выкупила ее, ведь там хранилось столько важных воспоминаний, а несколько месяцев спустя Мэгги повстречала Дэвида, и они поженились.

После жарких будней в пустыне, где Мэгги и Дэвид проводили время до его следующего назначения, промозглый Эттон-Крик с запотевшими стеклами и угрожающими вспышками молнии бил по нервам, как по гитарным струнам.

На улицах была сущая неразбериха из-за ливня. Отчаянная молодежь, накрыв голову портфелями и сумками, лавировала между машин, застрявших в пробке, в поисках свободного такси; счастливчики доставали из рюкзаков зонты и упрямо топали по тротуару к остановке, где люди жались друг к другу в попытке остаться сухими.

Дэвид огляделся и вздохнул, увидев, что очередь машин, ожидающих проезда на зеленый, кажется бесконечной. По стеклу туда-сюда ездили стеклоочистители, за пределами уютного салона их машины раздавались раздраженные гудки. Может, где-то там случилась авария?

Обернувшись к Мэгги, Дэвид заметил, как она украдкой запихивает шкурки мандаринов в кармашек на двери.

– Ну и что ты там делаешь? – спросил он, наклонившись к рулю. Мэгги быстро обернулась.

– Я? Да ничего такого. – Она вытянула руки ладонями вверх. Дэвид собирался сказать, что все видел, но его остановил громкий стук в окно с водительской стороны. Мэгги испуганно ойкнула, и даже Дэвид вздрогнул от неожиданности.

Обернувшись, он опустил стекло, и в салон тут же ворвался холодный ветер и терпкий запах дождя. У Мэгги волосы встали дыбом, когда она посмотрела в худое лицо жуткого с виду мужчины в желтом дождевике.

Как в ужастике, – мимоходом подумала она. Дэвид между тем спросил у мужчины, нужна ли ему помощь, и тот вместо ответа сунул ему в руки какой-то листок.

– Взгляните повнимательнее. Пожалуйста. Пожалуйста! – Он перекрикивал дождь, бьющий ему в спину острыми стрелами, поэтому Мэгги отчетливо услышала в его голосе мольбу и с сочувствием поморщилась.

Дэвид кивнул и опустил взгляд. Мэгги пододвинулась ближе, желая помочь незнакомцу в чем бы то ни было. На влажной от дождя листовке была изображена очень красивая девушка с пышными черными волосами.

– Вы ее видели? – спросил мужчина.

Мэгги прочла под фотографией: «ПРОПАЛА». Чуть ниже таким же крупным шрифтом было выведено имя: «Дэйзи Келли». Здесь же сообщались ее приметы, адрес дома, где она проживает, и телефон, по которому следует срочно позвонить.

– Нет, – сказал Дэвид. Хоть он и ответил несколько холодно, Мэгги почувствовала, что он тоже сопереживает незнакомцу.

– Это моя дочь, – сказал тот, сплевывая дождь. – Он забрал ее. Она не сбежала. Дэйзи бы так не поступила! Если увидите ее, пожалуйста…

Позади вовсю раздавались гудки, требуя, чтобы автомобиль сдвинулся с места, но Дэвид даже бровью не повел. Показав на листовку, он твердо пообещал:

– Если мы увидим ее, обязательно позвоним вам.

– Спасибо! – крикнул мужчина, отлепляясь от боковой дверцы. – Спасибо!

Дэвид снова кивнул и нажал на педаль газа. Он вручил Мэгги листовку и поднял стекло. Никто из них не разговаривал. Дэвид задумался и даже не заметил, что его левая штанина была влажной от дождя. Мэгги уставилась на листовку, запоминая лицо пропавшей девушки.

Целых пятнадцать минут в салоне была тишина, нарушаемая ритмичными ударами дождя по автомобилю. Для Дэвида это было привычное состояние; он был не из тех людей, кто болтал без умолку, а вот для Мэгги нет. Ее молчаливость и отстраненный взгляд в окно не на шутку его напрягли.

– Люди пропадают, – сказал он. Спустя пару секунд Мэгги кивнула, вяло ответив:

– Ага. – Дэвид понял, что она закрылась. Одной рукой она упиралась в сиденье, а второй обхватила себя вокруг груди. – Люди пропадают.

– Мэгги… – Он сначала собирался сказать совершенно другие слова, но вдруг осторожно поинтересовался: – Ты была знакома с этой девушкой?

– Нет, – удивленно ответила она, повернувшись в его сторону. – Дэвид, то, что я жила здесь много лет, не значит, что я знаю всех. Эттон-Крик не мегаполис, но людей здесь хватает. А ведь УЭК между прочим…

– Я понял, Мэгги, – остановил ее Дэвид, выворачивая руль на круговом перекрестке в центре города. Деревья, росшие посреди лужайки, склонялись от жестких порывов ветра. Дэвид перестроил автомобиль в другой ряд, движущийся к мосту через Криттонскую реку.

– Но и ты должна понять. Ты ничего не можешь поделать с тем, что люди пропадают.

– Я не могу просто забыть.

– И не надо. У нас есть листовка. Если мы встретим эту девушку, обязательно ей поможем. Но мы здесь на три дня и все. Уже меньше трех дней, – пробормотал он себе под нос. Он смотрел только перед собой, но Мэгги увидела, как по его лицу пошла тень. – Если бы моя дочь пропала, я бы тоже ходил с листовками. Несмотря на то, что прошел год.

– Что? – удивилась Мэгги и рывком поднесла к глазам листовку. Дата подтверждала сказанное мужем: Дэйзи Келли пропала почти год назад.

В машине вновь воцарилось молчание, потому что оба подумали об одном и том же: лучше бы она сбежала с каким-нибудь парнем или с несколькими парнями. Ведь если ее похитили, она наверняка мертва.

Утром они были на похоронах и вот вновь думают о смерти. Мэгги ненавидела грустить, поэтому стремительно принялась придумывать тему разговора повеселее. Она повернулась к Дэвиду, нахмурив брови:

– Впервые слышу о том, что ты хочешь ребенка.

– Я не говорил, что не хочу, – возразил он. – Но и не говорил, что хочу. – Подумав пару секунд, он сказал: – Но если у меня будет дочь…

– У нас.

– Если у нас будет дочь, я научу ее самообороне и…

– Ну уж нет, господин самоуверенность! – воскликнула Мэгги, приподнявшись на сиденье и подобрав под себя ногу. – Никаких пистолетов и ножей! И никаких драк! Моя девочка будет принцессой.

– Пусть будет принцессой, которая может постоять за себя, – спокойным тоном сказал Дэвид, который всегда умел найти компромисс в разговорах с женой. Для себя-то он уже все решил. Он никогда не попадет в такую ситуацию, как тот незнакомец. Не будет бояться отпускать дочь из дома, не будет бояться похищения, не будет вздрагивать от каждого звонка, не будет печатать листовки. Потому что его дочь никогда никто не похитит.

Они въехали на мост и вновь застряли в пробке. Где-то вдали на черном небе клубились серые облака, тяжко нависая над городом и кашляя громом.

– Настоящая буря, – пробормотала Мэгги, вглядываясь через ветровое стекло на Криттонскую реку, ревущую по обеим сторонам моста. Широкая и глубокая, опасно черная, она ловила вспышки молний и глотала тонны дождя, пропуская его через себя.

Довольно романтично… – подумала она, покосившись на мужа. Они поженились всего-то полгода назад, а кажется, что целую вечность. В хорошем, конечно, смысле этого слова. У них, Мэгги знала, родственные души. Насколько они не похожи, настолько же подходят друг к другу, как Инь и Ян – идеальное дополнение.

Мэгги откинулась на спинку сиденья, продолжая смотреть на Дэвида. У него были те черты лица, которые хотелось рисовать. Широкие брови, прямой нос, короткие волосы и темная щетина. В пустыне Дэвид брился очень редко, и, когда говорил с ней по видеосвязи, она млела от его мужественного, но очаровательного образа. Без бороды Дэвид выглядел совсем мальчишкой.

Он заметил, что она на него смотрит, и улыбнулся, будто догадавшись о ее мыслях. На его щеках появились ямочки, и Мэгги, тоже не в силах сдержать улыбку, отвернулась.

– Кстати, – вспомнила она, – в квартире может быть небольшой беспорядок. Я не была там четыре месяца, помнишь?

– Помню.

– Так что не обращай внимания на пыль. Хотя, может, Рози на выходных заглядывала… – Мэгги хмыкнула: – Она – ярый фанат уборки.

– А ты нет?

– Я люблю творческий беспорядок. Какие-то проблемы? – Мэгги цепко посмотрела на Дэвида, и он вновь улыбнулся, показывая ямочки. Он ничего не произнес, уставившись на дорогу.

Остаток пути они молчали. Когда они добрались до квартиры, Мэгги констатировала, стоило им переступить порог:

– Ну, что и требовалось доказать: Рози выкинула все мои коробочки от сырков в глазури и обертки от шоколадок… – Дэвид посмотрел на Мэгги, и она, чувствуя, как щеки обдало жаром, пролепетала: – Это для одной чрезвычайно интересной задумки… для… для…

– Я понял, – сказал он, опуская спортивную сумку у тумбочки, на которой стояла ваза с искусственными розами. Мэгги нахмурилась, глядя на них:

– Я люблю живые краски.

Дэвид стянул ботинки, оставив их у двери, и направился по коридору в сторону кухни. Стены были сплошь украшены фотографиями пейзажей Эттон-Крик. Мэгги проскользнула в спальню и быстро обследовала шкаф, чтобы убедиться, что Рози не вышвырнула ее куклы, изготовленные из старых свитеров. С облегчением обнаружив их на верхней полке, Мэгги вернулась на кухню и втиснулась между Дэвидом, напряженно глядевшим в окно, и холодильником. Обследовав холодильник, она удрученно констатировала:

– Ничего, пустота, мрак.

Не отрывая взгляда от пустоши с заброшенным сахарным заводом, Дэвид спросил:

– Тебе никогда не было страшно жить в этой квартире?

– Тебе страшно? – Мэгги резко посмотрела на Дэвида, собираясь улыбнуться и прокомментировать этот факт. Он задумчиво покачал головой:

– Я просто попытался поставить себя на твое место. Ты ведь всего боишься.

– Я не боюсь всего, – сварливым тоном осадила его Мэгги и добавила: – Иди уже в магазин, или не видать нам сегодня ужина.

Очнувшись от размышлений, Дэвид чмокнул Мэгги в макушку и поспешил в прихожую. Затащив в спальню спортивную сумку, он схватил ключи и покинул квартиру, заперев за собой дверь.

Когда его шаги стихли, Мэгги посмотрела на то место, где находился завод. Сейчас в темноте его не было видно, но она отчетливо могла представить себе высокое полуразрушенное здание. Оно напоминало Мэгги о времени. Вот сейчас здание стоит там, стойко защищаясь от ударов ветра, а через двадцать лет его, возможно, уже не будет. Или Мэгги не будет.

Будто в ответ на ее мысли снаружи прогрохотал такой сильный гром, что зазвенели стекла. Испугавшись, Мэгги отошла от окна, а затем включила во всей квартире свет. Дэвид прав, она трусиха, но это – ее дом. Вот на подоконнике цветы, которые Рози регулярно поливала, а вот на дверце холодильника три одинаковых магнита в виде вишни.

Когда Дэвид вернулся с ужином, они не вспоминали ни похороны его дяди, ни незнакомца с листовками, ни пропавших дочерей. Они мило провели вечер (Дэвид даже выпил пару баночек пива), посмотрели какой-то черно-белый фильм по телевизору, а затем улеглись спать.

В четыре часа ночи Мэгги вдруг проснулась. Она даже не поняла, из-за чего распахнула глаза: то ли приснилось что-то жуткое, то ли молния на мгновение ослепила ее безмятежное лицо яркой вспышкой. Сон пропал. Мэгги покрутилась с боку на бок, чего Дэвид, утомленный дорогой, даже не почувствовал, и, так и не уснув, около пяти часов выбралась из-под теплого одеяла.

Она прокралась на кухню, где отхватила кусочек курицы-гриль, хоть и холодной, но вкусно пахнущей, затолкала в рот чесночный хлебец и сделала большой глоток остывшего чая. Обмакнув следующий кусок мяса в соус и поднеся его ко рту, Мегги испуганно подскочила – яростно ударил гром, следом сверкнула вспышка молнии.

Затаив дыхание, Мэгги замешкалась, но затем поспешила в ванную, вымыла руки и почистила зубы. Она уже собиралась вернуться в постель, когда вдруг за стеклом что-то привлекло ее внимание.

Она списала странный блеск на отражение молнии или еще что-то неопасное и не жуткое, но, подойдя ближе и присмотревшись к темноте, поняла, насколько ошиблась. От окна веяло прохладой и дождем, который словно пытался проникнуть в квартиру. Но Мэгги похолодела не от этого. Там, на пустыре, где высился сахарный завод, из леса выбежал человек. Мэгги вся похолодела: это была девушка. Она живо перебирала ногами, то и дело утопая в грязи, и постоянно оборачивалась, будто за ней кто-то гнался прямо из темноты. Над ее головой, будто насмехаясь, сверкала молния.

Мэгги торопливо натянула штаны и свитер, затем дождевик и резиновые сапоги и, схватив фонарик, вышла из квартиры. Дэвид спал чутко, но все равно не проснулся. Мэгги не хотела его будить. Она не считала, что с ней что-то случится, если она сама проверит, что за история произошла с девушкой из леса. Любопытство смешалось со страхом, и внутри Мэгги все затрепетало.

Она прыжками сбежала по лестнице, и, включив фонарик и удерживая рукой капюшон дождевика, вышла из подъезда и обошла дом с обратной стороны. Дождь заглушал все звуки, барабаня по крышам машин, выстроившихся в шеренгу на парковке, по асфальту, по дождевику Мэгги. Громко топая резиновыми сапогами, она бросилась бежать в сторону леса, боясь упустить незнакомку. Почему-то вспомнилась листовка с пропавшей девушкой, и у Мэгги мелькнула мысль: «А вдруг это Дэйзи Келли?» Но нет, тут же отмахнулась Мэгги, таких совпадений не бывает!

Грязь под ногами была липкой и тягучей, еще и пахла противно. Мэгги запыхалась, оббежав дом, и посветила вперед фонариком, прищурившись, чтобы лучше видеть в сумраке. Дождь норовил затечь в рот и глаза, и Мэгги, убирая прилипшие к лицу пряди волос той рукой, в которой был зажат фонарик, случайно посветила в сторону. И тут же испуганно завизжала, потому что прямо на нее неслась дикая девушка. Она завопила, увидев Мэгги:

– Помогите! На помощь! Помогите, о боже…

Мэгги в ужасе вытаращилась на ее огромный живот под влажным серым платьем и неосознанно попятилась, но незнакомка быстро привела Мэгги в чувство, схватив ее за запястья:

– Помоги мне! Помоги мне! Ааааах… – Она застонала, схватившись за живот. К горлу Мэгги подкатила тошнота, и она, бросив взгляд в сторону окна своей квартиры, быстро оценила ситуацию и, обхватив девушку за талию, повела к парковке, на которой стояла машина.

– Тебе нужно в больницу, – сказала Мэгги, сплевывая дождь. Ветер сорвал капюшон дождевика, и теперь холодные капли просочились под свитер и футболку, стекая по груди и спине.

– Нет! – зарычала незнакомка, железной хваткой цепляясь за скользкую ткань дождевика. – Никакой больницы! Только не туда! В полицию. Мне нужно… ахххх… в полицию.

– Хорошо, – Мэгги не стала возражать, рассудив, что потом, когда они окажутся в безопасности, она заставит девушку рассказать, что случилось, и отвезет ее в больницу.

Над их головами гремел гром. Буря не стихала, но Мэгги позабыла о том, что боялась молнии. Теперь она должна была помочь девушке попасть в больницу. Иначе случится что-то страшное.

Ключи были в кармане штанов, потому что, к счастью, Мэгги никогда их не вытаскивала. Она сомневалась, что незнакомка смогла бы дождаться Мэгги у машины, если бы ключи оказались в квартире. Подняться вместе с Мэгги она бы точно не смогла – ее живот был просто огромным, из-за него фигура казалась изломанной и неповоротливой. Незнакомка была худой, словно спичка, и Мэгги почувствовала ее кости под тонкой ветровкой и платьем, почувствовала острые локти, работающие изо всех сил. Девушка шла на удивление быстро, пыхтя и постанывая, и все время оборачиваясь.

– Оххх… скорее. Скорее.

– Да, – только и сказала Мэгги. Они наконец-то обошли дом и приблизились к небольшой черной машине Дэвида. Мэгги отперла пассажирскую дверь и помогла незнакомке опуститься на сиденье, затем обогнула автомобиль и забралась внутрь.

Она повернула в замке ключ зажигания, и звук работающего мотора прозвучал настоящей музыкой. Почувствовав облегчение, Мэгги вырулила с парковки и посмотрела на сидящую рядом пассажирку. Та смотрела перед собой широко открытыми глазами, полными безумия. Мэгги успела отметить худые, как палки, голые ноги, покрытые жуткими синяками и порезами вплоть до середины бедра, тяжелый живот, натянувший серое, мокрое от дождя платье…

– Это кровь? – спросила Мэгги, увидев на боку темное пятно.

– Не моя, – каркнула незнакомка. Она была в шоке – Мэгги видела, как безумно вращались ее глазные яблоки, пытаясь уследить за потоком машин на дороге, за обеими сторонами улицы, будто откуда ни возьмись мог появиться ее преследователь.

– Что случилось? – Мэгги вновь на нее посмотрела. Черные волосы до талии, стянутые в растрепанный и мокрый хвост, толстой веревкой прилипли к спине, на лбу были ссадины, а у виска шрам. Губы серые, бесцветные, изорванные. И глаза – жуткие, полные страха, боли и жестокости.