Границы существующего-1

Мой врач недавно предложил мне обратиться к новым специалистам. Я решил, что терять мне нечего, ведь моя нога начала скрипеть, как не смазанная петля от двери. Такой старой двери. Помню, когда приходил в последний раз, таких скрипов не было. Но так отвратительно ходить, просто невозможно. Я выгляжу как какой-нибудь человек-пират, у которого нет ноги, а вместо неё деревянный костыль. Если честно, то моя ситуация стала меня так бесить, что я уже был согласен стать пиратом. Я думал, что мне никогда не стать прежним. Я ошибался.

Это было 15 декабря 2*** года. Еле доковыляв до поликлиники, я чуть приостановился, чтобы усмирить боль, пронзавшую меня. На входе я встретил медсестру, которая почему-то очень обрадовалась, увидев меня. Поздоровалась, улыбнулась и сообщила, что мой лечащий врач примет меня сразу, без очереди, а также промямлила нечто вроде: «наконец-то пришёл». Я был немало удивлён и поковылял к месту назначения, в данном случае кабинету. Поликлиника была на редкость пустой. В пять часов вечера, когда мамаши уже забрали своих чад из детского садика, когда бабушки пришли с рынков… она была абсолютно безлюдной. Я дошёл до кабинета, открыл дверь и вошёл. Рядом с моим врачом сидели ещё два, и они усиленно что-то обсуждали. Когда я зашёл, они замолчали. На столе я заметил свою медицинскую карточку.

–Здравствуйте, – произношу я. Мой врач поднимается с места, протягивает мне руку, я пожимаю её. Странно, ведь раньше дело не доходило до рукопожатия.

– Здравствуйте, Алексей, – говорит врач. – Позвольте представить вам: Пётр Геннадьевич и Эраст Петрович. – те по очереди встают и тоже жмут мне руку.

– Они здесь для того, чтобы поговорить с вами о вашей… кхм… так сказать… проблемке- поясняет врач, увидев, что я настороженно оглядываю их.

– Очень приятно с вами, наконец, познакомиться, – произносит Пётр Геннадьевич.

– К чему эти церемонии? – восклицает Эраст Петрович. – Давайте выпьем, – и ставит на стол бутылку коньяка. Я кашляю, пытаюсь унять смех. Забавная ситуация.

– Эраст Петрович, погодите, рабочий день ещё не закончен. – говорит Пётр Геннадьевич. – Не пугайте пациента. Уберите немедленно.

Эраст Петрович прячет бутылку под стол. Я сажусь на кушетку.

– Извините моего коллегу, Алексей, – говорит Пётр Геннадьевич.

– Вы исключительный случай, Алексей, – произносит Эраст Петрович. – Если бы я был на вашем месте, я бы, наверное, каждый день пил.

– Можно и не быть на его месте, чтобы каждый день пить, – в кулак произносит Пётр Геннадьевич, а затем произносит, обращаясь ко мне. – Эраст Петрович – лучший хирург в России, был признан лучшим более чем в 5 странах мира. Хотя Вам, возможно, и показалось, что он здесь не при чём.

– А при чём здесь я?

– Позвольте вам объяснить, Алексей, – говорит мой врач. – Ваша проблема с ногой, гораздо серьёзнее, чем вам могла показаться. Помните в прошлый раз вы ходили на рентген и ещё пару процедур? Мои худшие подозрения подтвердились. Скажем так, Алексей, – он садится напротив меня, смотря мне в глаза. – Я не хочу суда.

– Ммм… ясно, – произношу я.

– Поэтому Эраст Петрович и Пётр Геннадьевич здесь, – продолжает врач. – Я хочу помочь Вам. Как лечащий врач, я обязан сделать всё, что в моих… даже так… не только в моих, а в наших силах, – он переглядывается с врачами.

– Позвольте мне осмотреть пациента, – подаёт голос Эраст Петрович. – Я хочу убедиться всё ли так плохо, как говорит Фёдор Леонидович.

– Алексей, – говорит мой лечащий врач. – Вы позволите осмотреть вашу ногу?

Я соглашаюсь, так как был немного напуган происходящим. Да и что там такого? Кто только не осматривал её. Как будто всем интересно какую ошибку может совершить хирург. Я закатываю штанину, чтобы Эраст Петрович мог оценить весь масштаб трагедии. Его глаза буквально лезут на лоб, когда он аккуратно касается моего колена.

– Это что… твою ж… это что кусок железа? – восклицает он. – Он же криво стоит. Ах вот он что, – продолжает осмотр. – Ну, что же. Всё ясно, – он подмигивает мне. – Может, всё же, выпьем?

– Спасибо, – говорю я. – Пока воздержусь.

– Должен Вам сказать, – подаёт голос Пётр Геннадьевич, – медицина не стоит на месте. В исследовательских лабораториях разработан новый метод лечения разрывов связок и переломов. Однако не хватает добровольцев, так сказать, для проведения операции. Масштаб «ошибки» Вашего хирурга, который проводил Вам операцию, глобален. Более того, меня поражает некомпетентность Вашего лечащего врача, – буравит взглядом спину моего врача. – Прошло 4 года, ваш организм принял инородный предмет.

– Который находится так, что перекрывает частично доступ крови к мышечным тканям, – добавляет Эраст Петрович. – Я не знаю, как ты ходишь и как ты терпишь эту боль, парень. Мучают судороги по ночам?

Затем он перебивает сам себя, настолько он увлечен рассказом о моей травме:

– Ваша кость внутри дробится из-за этой железки, не осталось целого места… Грубо говоря. – Эраст Петрович чертит что-то на бумажке карандашом.

– Вот здоровое колено, – говорит он, показывая мне листочек. – А вот, – стирает ластиком, – Ваше, – подрисовывает и показывает мне.

– Да я уже понял! – восклицаю я. Врачи замолчали, как будто почувствовали вину за ошибки другого хирурга.

– И как это можно исправить? – прерываю тишину.

Пётр Геннадьевич достаёт ламинированный листок, отдаёт его моему лечащему врачу. Тот подходит ко мне.

– Вот это, – говорит он, показывая мне бумагу, – контракт на сотрудничество с компанией «Силикат», они проведут рискованную операцию, при удачном течении которой, Ваш организм придёт в норму и будет работать даже лучше прежнего, когда Вы были перспективным спортсменом.

– В чём подвох? – спрашиваю я.

– Подвох заключается в том, – говорит Эраст Петрович. – что оборудование не испытано. Вероятен случай летального исхода, потери конечности или ампутация. Как, впрочем, – задумывается Эраст, – и в любых других операциях. – улыбается мне.

Весь медицинский юмор основывается на запугивании больных? Или мне кажется?

– Вы пойдёте на огромный риск, если согласитесь. Николай Андреевич очень рассчитывает на ваше согласие, – смотрит на моего врача. – Ему это выгодно. Если откажетесь, Вы останетесь при своём.

Эраст Петрович берёт договор и начинает его читать.

– Парень, я тут прочитал, – восклицает он. – Ты должен будешь отработать полгода на «Силикате» после удачного завершения сей операции. Подумай, прежде чем отвечать.

– Оперировать Вас будет Эраст Петрович, – замечает Пётр Геннадьевич.

Николай Андреевич беспокойно мнёт пальцы левой руки. Я получаю договор из рук Эраста Петровича и начинаю читать. Но вчитаться у меня не выходит. В моей голове проносятся мечты о том, как я снова смогу бегать. Как я перестану испытывать боль, даже находясь в лежачем положении. Как женщины снова начнут смотреть на меня…

– Я согласен!

– Ты хорошо подумал, парень? – спрашивает Эраст Петрович.

– Да, – отвечаю я.

– Тогда поставьте свои подписи здесь…и здесь, – говорит Пётр Геннадьевич, помогая мне поставить закорючки ручкой.

– И закрепим! – радостно заявляет Эраст Петрович, ставя на стол бутылку коньяка.

***

Сказать, что я ждал этой операции – ничего не сказать. Я возжелал её. Каждый прожитый день в ожидании становился каторгой. Мне было назначено на 21 января 2*** года. Наступил новый год, который я встретил, как обычно, с мамой и телевизором.

Я начал качать руки и пресс. Я был уверен, что Эраст Петрович сделает всё как надо. Уж больно пёкся обо мне этот лысеющий бородатый дядька. Я лёг в больницу 12 января 2*** года. На мне протестировали несколько препаратов, какие я и сам вспомнить не могу, они были хитро и очень длинно подписаны. Я прошёл целую кучу тестов, такое ощущение, что меня готовили к войне.

Но я с нетерпением ждал, и каждый тест и обследование приближали меня к долгожданному.

И вот этот день настал. Миловидная медсестра разбудила меня, попросила снять всю одежду. Она сделала мне укол, измерила температуру и давление. Мои показатели были в норме, и она велела подождать. Через 10 минут я ощутил, как по моему телу разливается слабость, а также, почему-то, мне стало жарко. Пришли санитары, я лёг на кушетку под белое покрывало, и они покатили меня.

Мне было немного страшно, поэтому я решил спросить у санитаров про операцию, но был не понят. Мы заехали в лифт и поехали, но, клянусь вам, как-то в бок, потом вниз, потом налево, вверх… Я не запомнил комбинации. Через 5 минут мы достигли операционной. На мою голову надели какой-то аппарат. Помнится, я спросил про анестезию, но мне ответили, что она мне и не понадобится.

Затем присоединили множество трубок, это было что-то на подобии капельницы. Затем зашёл Эраст Петрович, он нём поднос, на котором лежали шарики разных размеров. Они были прозрачными, с чем-то чёрным… копошащемся внутри.

Эраст Петрович потрепал меня по затылку, как всегда пошутил, и нажал на кнопку, и я въехал в капсулу с множеством дырок. Это последнее, что я помню.

Я не знаю, сколько времени прошло. Я пришёл в себя в каком-то светлом помещении. Некоторое время я провёл, глядя в потолок. Затем, когда ко мне полностью вернулся рассудок, я попытался приподняться. Я напряг всё своё тело, но ничего не почувствовал. Ничего не произошло. И тут я осознал, что я полностью парализован. Я не мог пошевелить даже кончиками пальцев.