Долг из прошлого

– Это Белый, что ли? – Марина смеётся. – Белый мог на лоскутки порезать. А знаешь, почему он так говорил? Потому что и свиданки были, и передачки, и душу мог мне часами изливать. Мужик–то неплохой был, только не той дорогой топал. Да и вы, Василий Петрович, в вашими–то мозгами в науку надо было идти, а не в криминал. – как по больному резанула. Но проглотил. Столько лет жил с этой болью. Сына–то своего учиться послал подальше от этого городка, чтобы никто не мог в парнишку пальцем ткнуть.

Помнит Василий, как жену выбирал: в деревню уехал, нашёл красивую да скромную, чем–то на Марину похожую. Свадебку быстро сыграли. Привёз к себе и держал как собачонку на привязи. Поначалу молодая жена побаивалась. Но Колчаку семья нужна была, надёжная баба, хорошие дети. Не желал, чтобы они его путь повторили. Воспитал жену под себя. Выучил на учительницу. Хоть и не сильно денежная работа, зато интеллигентная. А деньги он и сам добывать умеет. А когда пришло время сыну в школу идти привёз в областной город, квартиру купил. Там и оставил. Жена хорошая, работящая, сын тоже не дурак. А сам обратно вернулся. Бизнес у него здесь был. Не любил жену–то. Понимал, что не Марина. Да и выполнила она свою миссию, сына родила и воспитала. Когда развод попросила, дал при одном условии, что с сыном будет видеться и сам за его судьбой следить, расходы сына на себя взвалил. Мечтал, что сын учёным станет.

– Мариш, а Мариш, а выходи–ка ты за меня замуж. – вдруг выдал. – А чего? Столько лет прошло. Ты уже не у дел, теперь и с судимым можно связать судьбу.

Марина вдруг засмеялась: «Ты чего, Петрович? Я вроде как замужем, да и не хочу я за тебя. Смотри, сколько девочек с тебя глаз не сводят, а ты бабку в жены зовёшь. Ну ты артист. Кстати, ты теперь за племяша моего и его девочку персональную ответственность несёшь. Передай этой гамме до минор, пусть уже успокоиться.»

Молодые мажорчики молчали. Не подходили. Деваха, что курила, встала, взяла сигаретку, показала Марине, мол: «Я воспитанная…» и пошла на выход. И тут же взгляд на Колчака перевела, ну красивый мужик. Нет, не столько красивый, сколько знатный. Возраст ему только шарм предал.

Сколько Колчаку? Он ведь старше Марины лет на десять был? Значит, уже под, а может, и за шестьдесят. Но не скажешь. Подтянутый, без солидного брюшка. Видно, следит за собой. Седину не скрывает. Она красиво лежит на его густых волосах. На лице несколько шрамов. На руках наколки. Впрочем, это сейчас все исколотые, как уголовники с пожизненным сроком, а тогда это были знаки отличия.

– Слышь, Марина Вячеславовна, а и за тобой должок есть… – улыбнулся, как змей–искуситель, взял ручку, поцеловал. Позволила, не оттянула. Как кошка, которая до поры до времени даёт лапки гладить, искусно скрывая коготки.

– Интересно, откуда он взяться мог? – промурлыкала.

– Я тогда себе ещё пообещал, когда выйду, ты моей женщиной станешь. Каждое утро с этим вставал, каждый вечер с этой мыслью ложился. Вышел, а ты уже уехала. Я даже университет закончил, вот ведь как. Как видишь, я теперь не тот уголовник, руководитель фонда, свой бизнес. – замолчал, ожидая редакции. – Я себе пообещал, что стану твоим мужем.

– Василий Петрович, мо–ло–дец! Только понять не могу, такой белый и пушистый, а город в ежовых рукавицах держишь, как так? – Светлана смотрела с ужасом на сумасбродную подругу. Все знали Колчака– Коровкина, он долго не разбирался. Он не бил, он на счётчик ставил. Жёстко ставил.

– Авторитет у меня, такой. Так вот, Мариша, – Колчак понизил голос до полушёпота. – Должок выплатить надо бы… А? Может к нам за стол. – и он показал на мажоровый угол.

– Я плохо поняла, почему я–то торчу? И ты хочешь, чтобы гамма до минор лопастями до очередной уголовки домахала? Не пойдёт так. Давайте, Василий Петрович, – опять на «вы» перешла – вы в свой нотный стан пойдёте, а мы тут тихонечко посидим. На сим и распрощаемся.

Колчак встал, провёл рукой по волосам. Нет, не отпускала. Он уже и женат был, и любовниц менял, а Марина так и стояла перед глазами. И не готов был сейчас отпустить её. Будет его. А может хватит одной ночи понять, что нет у них будущего, что любил он свою мечту. Даже если так, благодаря этой мечте сегодня он уважаемый человек. Коровкин Василий Петрович: и меценат, и спонсор, и в совет малого и среднего бизнеса входит. Уважают его, ну и бояться. Знают про криминальное прошлое. А он и не скрывает. Зачем? Как–то дед подошёл и сказал: «Я тебя, сынок, уважаю, что ты честный. Не купил себе новую биографию…»

– В общем так, Мариночка, я пообещал, что ты моя будешь. А обещанное всегда исполнять надо.

– Ну ты сам себе пообещал, сам себе и исполняй, а меня уволь. Я тебе ничего не обещала.

– Я серьёзно, Марина. Не торопись из ресторана убегать, сегодня ко мне в гости прокатимся. Там и обоснуешься, пока не надоест. – и пошёл к мажорному углу.

– Слышь! – обернулся, замерло дыхание. Улыбка Марины пробрала так, что хотелось сейчас схватить и прижать к себе. А она продолжает. – Слышь, будем считать, что мне уже надоело! Прощайте, Василий Петрович!

Света едва дышала. Увидела, как сверкнули его глаза, как пальцы в кулаки стали сжиматься. Помнит она Марину по молодости, ещё со школьной скамьи. Сколько тогда у неё подруга пряталась от кавалеров. Пофлиртует, пофлиртует, доведёт парней до столбняка, а сама в кусты. Так и ходила нетронутой, зато слава последней с… шлейфом стелилась. А как важняком стала, так сразу изменилась: перестала над мужиками потешаться. Сразу отворот–поворот давала. Всё говорила, что ждёт принца на белом коне. И проблема не в принцах, а кони перевелись…

Трапеза постепенно переходила в танцы. Ансамбль играл музыку, публика расслаблялась. Стали появляться первые танцующие. На медленный танец подошёл Герыч, пригласил Марину. Смешно они смотрелись вместе. Марина хоть и не двухметровая красавица, но Герыч всё равно меньше ростом был.

– Марина, вали тихонько отсюда. Колчак планы на тебя имеет. Наталья будет ждать на перекрёстке улиц Голубичной и Брусничной. Утром с ней ко мне на дачу приедете. Там Колчак не найдёт тебя. Сегодня из города уже никак. Сама знаешь, он у нас тупик.

– Да поняла уже, Герыч. Отвлечёшь его, чтобы не видел.

На стол принесли бутылку шампанского. Подарок от Колчака. Мужчина улыбнулся своей обаятельной улыбкой. Марина увидела, как по ней снова заскользили острые взгляды девчонок. Завидуют. Не понимают, как такой мужчина мог впечатлиться старой курицей.

Марина открыла сумочку, достала лист бумаги, что–то написала, вложила деньги, сложила вчетверо, положила под тарелку.

– Света, давай потихоньку двигать отсюда. Такси подошло.

– Ты когда вызвать успела? – Света немного опьянела от шампанского. Тревога стала уходить. Хотелось ещё остаться, танцевать, пить.

Но Марина быстро подхватила Свету под руку, потащила к выходу. Герыч не давал Колчаку обернуться. Что–то рассказывал и жестикулировал. Народ танцевал, толкался. Разноцветные огоньки прыгали по танцполу. Света пыталась задержаться, но Марина упорно пробивалась вперёд. Вышли, увидели машину. Марина оглянулась. Около двери стояли амбалы, точно из бригады Колчака. Охранники. Они не обратили на неё никакого внимания.

Вечер подходил к концу. Народ стал рассасываться. Колчак посмотрел на счёт:

– А где за тот столик? – спросил он, а нехорошее предчувствие зашевелилось в душе.

– А дамы расплатились и уехали. – официант отошёл на пару шагов, видя, как наливается шея Колчака.

– Я же сказал, что я плачу. Почему мне не сказал, когда собрались уходить. Я тебе говорил… – когда Колчак был в гневе, его голос понижался.

– Я… Они… Я… не знаю… когда … ушли… Я … пришёл… в деньги… в листочке… с подсчётом… под тарелочкой… – конечно же, парнишка видел спешный отход дам. Слышал и перепалку Колчака с незнакомкой возраста его бабушки. Он и сам не понимал, как Василий Петрович мог запасть на даму в возрасте. Пусть даже шикарную даму, но ведь рядом столько стильных девочек.

Вот всегда она так. Нет, не уйдёт Мариночка в этот раз, не на того напала. Да, Коровкин нынче не в криминале, но связи остались, да и бояться его по–прежнему. Колчак вышел на улицу, спросил у охраны кабака, на чём уехали эти дамы: он успел их сфотографировать. Хорошо, что есть влиятельные друзья. Он разослал фотографию и велел доставить её к нему в любом виде. Своих друзей направил к Светлане, так, для проформы. Понимал, что не настолько глупа Марина, чтобы к Светлане ехать. Но к кому? Бывших коллег в городе осталось немного, одноклассников ещё меньше. Завтра же он установит все её связи. Нет, не выпустит её из своего города.

Глава 4. На даче

– Наташа, вы зря так вскипишились. Не сделает мне ничего Коровкин. – Марина стояла около окна и смотрела на ночной город. Наташа расстилала диван в гостиной. Домочадцы уже спали.

Звонок Герыча напугал Наталью. Герыч буквально шептал в трубку. Из сказанного она лишь поняла, что Марину на эту ночь надо куда–то спрятать. Ничего умнее, как привезти к себе она не додумалась. Нет, Коровкин к судье домой не заявится. Но никто ему не запретит поджидать свою добычу около подъезда. И не предъявишь, не угрожает в открытую. Всё на уровне интуиции. Может, поджидает опасность, а может, и сами себе накрутили.

Договорились, что эту ночь у Натальи, а завтра днём Герыч соберёт всех своих на даче и решат, что делать. Только… Нет, Марина не из тех людей, чтобы опасность в уголке пересидела. Ей же приключений на пятую точку искать захочется. Вон как глаза заблестели, когда опасность почуяла. Словно охотник на след волка вышел. А Коровкин ещё тот жук. Знает, чем её завести можно. Да… Тюрьма – это устный справочник про следователей: у кого какие сильные и слабые стороны.

Наталья пожелала спокойной ночи и вышла. Марина так и осталась у окна.

Комната утопала во мраке, лишь по потолку ползли тени. Проехала машина с мигалкой. Сердце бывшей важнячки сжалось от какой–то грусти. Вот и она когда–то давно, будто было это в прошлой жизни, также спешила на вызов, туда где боль и страх. Было ли ей страшно?

Она всю жизнь боялась смотреть фильмы про трупы, от вида крови ей плохо было. А тогда на труп отправили. Только–только начинала она. Мороз на улице. Во дворе девяностые рулят. Милиция по минимуму финансировалась. Из дома нёс кто что мог: бумагу, ручки. Фотоаппараты без плёнок, эксперты с пустыми чемоданчиками. А преступность росла с немыслимой скоростью. Зарплату платили, только за то, чтобы на работу человек пришёл. Старые кадры уходили, набирали молодняк: брали всех, у кого был хотя бы техникум. Вот и набрался костяк из ветеринаров да актёров.

Марина – одна из немногих, кто с юридическим в милицию пришёл. На гражданке можно было в разы больше юристу заработать. Азарта захотелось. Спасибо родителям, могла себе позволить работать в удовольствие, не думать о деньгах. В те времена заступал на сутки, а сдать дежурство мог через тридцать шесть часов. Работы много – народу мало.

В ту ночь дежурный решил, особо не мудрствуя, направить молодого милицейского следователя на труп. Вообще–то, прокурорские должны были ехать. А вдруг не криминал, а вдруг не убийство, а тяжкие со смертельным исходом. Да чего там гадать, нет лишнего бензина гонять машину туда–сюда.

Марина не упиралась. Труп так труп. Правда волновалась, чтобы не выдать, что крови боится, что трупов раньше не видела. Приехали. Зашли в комнату в общежитии. За столом сидят два мужичка, оба пьяненькие, один плачет, говорит: «Я жену убил, приревновал вот к нему…» – показывает на собутыльника. Сам убил, сам и милицию вызвал. И такое бывает.

В комнатке аккуратно, чистенько. Тогда многие спивались: работы не было, денег не было, просвета не было. Многих девяностые подкосили.

Смотрит Марина, лежит на кровати женщина. Будто спит. Серый свитер, синие спортивки. Лицо спокойное. Нож торчит, прямо в сердце. Прямой удар, поэтому и крови нет. Марина даже засомневалась, умерла ли. А трогать нож нельзя, кровотечение может открыться. А вдруг и в самом деле живая, а вытащишь нож и этим убьёшь.

Осмотр сделала, пошла по этажу, свидетелей искала. Возвращается, а в дверях здоровый мужик стоит. Марина–то маленькая, щупленькая, стрижка под мальчика, шубейка коротенькая. Она под руку мужику и нырнула, чтобы в комнату прийти. А он своей огромной ладонью ей в лоб упёрся и назад выталкивает со словами:

– Детей уберите отсюда.

Марина и пискнет:

– Я не ребёнок, я следователь. – и лезет под его рукой, а он не пускает. Потом повернулся, посмотрел и спрашивает:

– У нас что, теперь детсадовки в следствие идут? Ты школу–то закончила, а?

– Я университет заканчиваю. Я недавно работаю…

В это время прокурорский следователь появился. Посмотрел на ту работу, которую сделала Марина, вздохнул: «Мда, если так и дальше продолжишь, долго не продержишься.»

– Так плохо всё?– покраснела девушка.

– Да нет, слишком скрупулёзно. Я тоже по первости таким был…

Ранее–ранее утро. Ещё роса лежит на траве. Лёгкая утренняя прохлада. Речка отливает жидким золотом. Герыч уже на даче. Постарался из города уехать, пока Коровкин его за жабры не схватил. А что? От того всё можно ожидать, некоронованный король. Не знает, что такое «нет». Ему всё дозволено. И терпят. А почему терпят? Богатый он, и город часто к нему за помощью обращается. Вот и смотрят сквозь пальцы. Беспредела нет, и на том спасибо.

Герыч уже и воды натаскал воды баню. Начал колоть дрова.

Ближе к обеду стала собираться компания: бывшие следователи, следователи девяностых. Те, выстоял в то непростое время, кому угрожали и кто не раз под охраной ходил. Кого пытались подкупить, но кто не продавался. Идейные подобрались. Прям как герои из книжки.

Не говорил он им, что Марина приехала, пусть сюрпризом будет. Но… Не успел приехать первый, как сразу вопрос:

– Ну и где наша красота неземная? Показывай гостью. Только не говори, что не ради неё нас собрал.

– О ком ты? – да, мастерски Герыч научился играть. Адвокат должен быть актёром в жанре соло.

– Да ладно, с шести утра Коровкин телефон обрывает. Смотри, – и показывает СМС сообщение. Ну Герыч даже читать не стал, сам такое получил. Требовал Коровкин сдать немедленно ему Марину.

Наталья с Мариной приехали, когда уже шашлык жарился, а банька протопиться успела. Запах жареного мяса и банного духа переплетались косичкой и уносились далеко на соседние участки. Хорошая была банька у Герыча, знатная. Одно волновало хозяина, чтобы Колчак собственной персоной не заявился.

– Мариша, тебе бы замереть здесь пару тройку деньков. Колчак вчера официанта чуть на фарш не перемолотил. Охране своей выписал. Сегодня всю ночь около дома Светланы его люди спали. Лютует он. Он своих расставит на всех дорогах, вокзале. Сама знаешь, из города только лесами незаметно можно выйти. Он пока не сообразил, что мы с тобой в одной упряжке. Хорошо ты меня перед судом выставила. Я потом исходился гневом праведным. Но предупреждение всё равно прислал. Все наши получили.

Марина только хвостом махнула, улыбнулась.

– Ладно, Герыч. Ну, найдёт так найдёт. Убить не убьёт. Изнасиловать не изнасилует… Ну, зацелует до смерти, так ведь не страшно. – На Марине длинный сарафан, до земли. На плечи курточка накинута.

– А чего так уверена, что не изнасилует. – Кирилл помнил, как они начинали вместе служить. Ох, и остра на язычок была Марина. Ни бога, ни черта не боялась. Огрызалась со всеми. Никакой субординации не соблюдала. Все прощали ей. Прощали за дар её, за интуицию. Следаком была от бога. Взять того же Колчака, ведь всё рассказал, сам. А сколько бились с ним до этого.

– Так сама отдамся. А чего? – и захохотали все дружно. – Нет, ну что я, девочка, что ли? Убудет? А так, может, и неинтересно станет ему.

– А чего скрываешься тогда? – это Коля, то же из бывших. На пенсии сидит. Как выслужил положенное, сразу вышел на пенсию. В охрану банка подался. Так и служит сутки через трое. Работа непыльная. – Мариш, поделись секретом. Ты замуж девочкой выходила? – всё тот же Коля. Они ещё тогда в перепалку вступали. Ходили слухи, даже предложение её когда–то делал. Так или нет, не знает никто. Коля молчит на эту тему, а Марина и подавно.

– Ну уж точно не мальчиком. – в этом она вся. Поговаривали, что был у неё дядечка серьёзный, который и сделал ей протекцию. Только не верили в это следаки. Видели, как пахала она без выходных и проходных. Жила на работе. Любой мог подойти за советом. Ходячая энциклопедия.

То ли запах шашлыка дополз до города, то ли банный дух, но так или иначе, остановился около дачи Крузер. А оттуда красивый, такой весь холеный, молодой мужчина вышел. Огляделся, провёл рукой по волосам. Сверкнул на солнце болт.

– Эй, народ, а где хозяин. – голос приятный.

Позвали Герыча. Вышел. Улыбка натянулась на лицо. Но глаза остались настороженные.

– Макс, – Герыч улыбается, под локоток берёт и от компании в сторону уводит. Будто дело у них важное. Но гость головой вертит, явно уходить не хочет. – Ну чего тебе, Макс? Выходной у меня. Видишь, с друзьями собрались. Давай завтра приезжай, решу твою проблему.

– Ну и я вам не помешаю. В баньке приехал попариться. Я буду тихий как мышка. – Наглый товарищ. А глаза так и бегают. Не хочет уезжать.

– Герыч, сын, что ли, твой? – откуда она появилась? И главное, зачем? Наталья сразу, как Крузак увидела, увела Марину на речку.

– Да нет, клиент мой. По делу приехал… Вот… – Герыч развёл руками. – Да уже уезжать собирается…

– С чего бы это? – Марина подошла поближе. Заглянула в лицо. Улыбка хитрая–хитрая. Лиса лисой. – Малец, давай знакомиться. – И подаёт руку. Пальчики тонкие, на пальчиках колечки. Ровно семь. Она всегда семь колец носила. Маленькие, аккуратные, с бриллиантиками, но мелкими. Не любила крупные. Вроде и украшение, но в то же время скромненько. Только на указательном левой руки малахит в серебре.

Следователи устроились поудобнее, как в зрительном зале. «Марина на охоту вышла. Посмотрим, не потеряла ли сноровку наша богиня–Диана», – пересмешками переговаривали. Затаили дыхание.

Макс, как заколдованный, руку подал, пошёл за ней. А она идёт, одной рукой сарафан приподнимает, чтобы не наступить на подол. Другой – руку Макса держит, большим пальцем поглаживает. Голова вполоборота. Нижняя губа слегка прикушена. Ещё стона не хватает и самая что ни на есть сексуальная картинка. Подвела к бревну, которое скамейкой служило. Язычком губы облизала. Коллеги смотрят, пытаясь смешки скрыть. А Макс будто не замечает. Только глаза Марины видит. Она прямо не смотрит, всегда слегка наискось.

– А ты что за перец будешь? – усмехнулась.

– Метленко Максим, бизнесмен средней руки. – не сразу ответил.

– Я так понимаю, эта рука правая, та левая, а где средняя? Не вижу, покажи. Надеюсь, не там же, где бомбоубежище для мозга находится, в мешочке между ног? – засмеялась, отошла. Парень засмущался. Полез в карман, достал телефон.

Марина изящным движением руки телефон забрала: «У нас тут правило, без средств связи отдыхаем. Правильно, товарищи? Я его на приступочку положу. Поедешь домой, заберёшь! За знакомство выпить надо». – И пошла, покачивая бёдрами, к Герычу.

А Герыч уже шипит: «С ума сошла. Он же от Колчака за тобой.»

– Герыч, ты мне его помоги напоить, а потом мы Колчаку его вернём, тёпленького.

У Марины слава провокатора. По молодости спаивала только так. По приколу было. Сама не пила. Вот и сейчас, себе воду в рюмку, а ему водку. Подошла, ноготками по плечику мужчины пробежалась. Да ещё на брудершафт, за знакомство. Парень на пустой желудок как хряпнет… В общем, пошло – поехало. Пока Герыч баней занимался, Максим уже готовенький стал. Еле сидит. В баню пошёл. Парни его одного не оставили. Там бедняжку развезло по полной. Еле отдышался.

День остывать начал. Надо бы разъезжаться, а этого куда. А Марина сидит с телефоном и хохочет.

Василий разослал своих Марину поискать. Максима направил к Герычу, на всякий случай. У того дело было к адвокату. Вот заодно пусть и проверит, с кем тот время коротает. Все отзвонились, только Макс молчит. Вдруг под вечер приходит сообщение, слишком борзое для скромного начинающего бизнесмена:

«Я в деревне Брусничка, брусничку пью.»

На звонок не отвечает, только СМС очередное шлёт: «А твоя ничего баба, пьёт как лошадь, ржёт тоже. Сегодня не жди, у неё заночую.»

Коровкину будто кровь в мозги ударила. «Немедленно обратно. Посмей только тронуть её! Пожалеешь, что на свет родился!» А тот в ответ: «Я не трогаю её, она меня трогает.»

Герыч, как увидел переписку, так выхватил телефон из рук.

– Слышь, Марин, зря ты так с ним. Его же Коровкин теперь уничтожит.

– У вас тут средневековье какое–то, чес слово. Управы, что ли, нет на Коровкина?

– Вот ты живёшь в своей Тили–мили–трямдии и не знаешь ничего. Он его как бизнесмена уничтожит. Максик только на ноги вставать стал, и не без помощи Петровича. Он ему и так отработать должен за контракты да поставки, а ты так нагнула мужика. Так что теперь тебе ещё и от Максика бегать придётся. – Герыч затянул: – Усталость забыта, колышется чад…

– А она привычная бегать – гоготнул Кирилл. – Марина, помнишь, как мы тебя с трёх сторон окружили, а четвёртой – берёза была.

– Ага, помню. Только никак не могли решить, кто же целовать будет. – Марина вздрогнула от удовольствия. Возбуждение по венам пробежалось. Эх, пощекотала она тогда себе нервишки. Пригласила трёх следаков на свиданку одновременно, трёх неразлучных друзей. Хотелось посмотреть, как вести себя будут. А они возьми да объединись. Один ещё наручники притащил, мол, сейчас, руки за стволом сцепим и отомстим за всё. Струхнула в тот момент, но виду не показала. Пока они подходили да спорили, кто первый, рванула, ударив того, кто на дороге стоял, промеж ног. И побежала, как раз напевая эту песню. Вот видок был у всей компашки. Их потом долго в следствии называли Миледи и три мушкетёра.

– Ага, только Колчак делиться не будет. – икнул Макс. – Ты бы пошла к нему на повинную. А то ведь отымеет, да так, что мало не покажется. Ой, – и Макс прислонился лбом к стеночке, так плохо было.

– Прикольно! У нас тут судья, прокурор, адвокат и начальник следственной части, а также прочие специалисты, и мне при всех этих персонажей в открытую угрожают. Люди, я чего не понимаю?

– А того, Мариночка, ты не понимаешь ,– Герыч развёл руками, – что Колчак так сделает, что не докажешь ему ничего. И ведь заметь, не он угрожает, а от его имени. Но я согласен с Максиком. Ты бы встретилась на нейтральной территории. Даже могу подсказать, где обедает Петрович. Даже рядом могу посидеть…

– И канделябры подержать.... Нет уж, увольте меня от вашей милости. Разберусь сама как–нибудь. Не из пугливых, ты же помнишь.

Коровкин, уже и народ в этот посёлок направил. Да только нет там никого. Машина через пост не проходила. И вдруг пьяная рожа Метленко на экране. А рядом голос Маринкин, да такой звонкий. Вот шалава, бесит ведь, специально бесит! Где набрался–то помощничек? Василий Петрович из угла в угол прошёлся. Пожалел, что не в Средней Азии живём, где женщина слово сказать не может. Давно бы привёз сюда, сразу после суда. Не дёрнулась.

В город въезжали вереницей. Крузаком Марина управляла. Рядом Герыч, как безлошадный, сидел. Максим спал на заднем сидении. Открывали процессию Кирилл и Николай, замыкала Наталья. Подъехали к воротам, закрывающим въезд на территорию элитной многоэтажки. Охранник увидел знакомую машину, открыл шлагбаум. Из машины вышел Герыч, подошёл к охраннику, передал ключи от машины и попросил хозяина доставить по месту жительства. Марина в это время нырнула в машину Николая.

Коровкину быстро доложили, что машина Макса прибыла к дому. Хозяин приехал на трёх джипах. Поднялся, звонил долго в дверь, пока Максим её открывал.

– Где она?– спросил с ходу и как врежет под дых.

Макса тут же скрутило, будто внутренности разорвались. Руку выставил вперёд, будто защищаясь.

– Стой, – это права рука Коровкина, верный Сальник. – Стой, Петрович, не трогай его. Смотри, он никакой. Охранник сказал, что Герыч его в таком виде сдал. Вряд ли он что тебе сегодня скажет.

– Марина твоя бл…– прошептал Макс, вытирая кровь с губы. – Напоила как первокурсника… Ничего не помню… – и помотал головой.

– Где она? – проревел Коровкин.

– У Герыча ищи…

Глава 5. Страх

Герыч забыл, настолько это может быть страшно и больно. Вообще–то, он не из пугливых был. Бывший военный, прошедший горячие точки. И всё–таки… Коровкин пригласил его в ресторанчик перекусить. О том, что в ресторанчике есть подвальчик, куда Коровкин для беседы приглашает, знает весь город. Ничего страшного в этом подвальчике нет: просто закрытая от любопытных территория. Именно здесь заключаются все значимые контракты. Именно здесь происходят и разборки. Вот и Герыч сейчас сидит за одним столом с Коровкиным. Пока не больно, но уже страшно. Страшно, когда ты один, а по периметру стоят поджарые крепкие ребята – верные апостолы Колчака.