Не бойся глубины

Глава 9

Снег покрывал Петербург белой пеленой. С Балтики неслись темные тучи.

«Великий Рим в снегах и мраке ночи», – вспомнил Пономарев вычитанную где-то фразу.

Он покупал апельсины, их запах вернул его в детство.

– Скоро Новый год! – сказала продавщица, улыбаясь и подавая ему пакет с оранжевыми плодами.

Сыщик собирался сегодня вечером проведать Соню. Она простудилась и лежала с больным горлом. Целый день Артем провел в бегах, а толку никакого.

Утром ему позвонил отец Авроры.

«Пока нечем вас порадовать», – удрученно сказал ему Артем.

«Ищите, молодой человек! Когда возникнет нужда в средствах, звоните».

«Я могу представить вам отчет о своих тратах…»

«В этом нет необходимости, – устало ответил Городецкий. – Я ничего не пожалею, чтобы найти убийцу моей дочери».

У сыщика испортилось настроение. Он чувствовал себя виноватым, ведь расследование пока не сдвинулось с мертвой точки.

Сегодня у него по плану – разговор с Леной Никитской. Они с мужем были в ресторане «Гатчина» вместе с Мерцаловым и Авророй двадцать шестого ноября. Артем решил съездить к Никитским домой, когда Дмитрий Сергеевич уйдет на работу.

Лена очень удивилась, когда он позвонил и предложил встретиться, но согласилась.

Она оказалась точно такой, как ее описал адвокат, – тонкая, невзрачная, с жидкими завитушками черных волос. Бесформенный свитер и длинная юбка делали ее старше своих лет.

Пономарев показал удостоверение, она мельком взглянула и пригласила в полутемную гостиную.

– Извините, я не люблю яркого света – глаза болят. Присаживайтесь…

Сыщик опустился в мягкое кресло. К его ногам подбежала пушистая собака непонятной породы, заглядывая в лицо и виляя хвостом.

– Жужа! Не приставай к гостю, это дурной тон! – шутя прикрикнула на нее хозяйка.

Собака не обратила на замечание никакого внимания и попыталась взобраться к Артему на колени.

– Жужа! Иди ко мне! – позвала ее Никитская. – Фу, какая невоспитанная девочка!

Она взяла собаку на руки, и та улеглась, довольная, поглядывая на гостя блестящими пуговицами глаз.

– Не представляю, чем мы могли заинтересовать уголовный розыск, – сказала Лена, почесывая у собаки за ушами.

– Вы помните, как провели вечер двадцать шестого ноября?

Жена Никитского задумалась. Она не запоминала чисел, а каждый день был у нее похож на другой. Когда сидишь дома, нет нужды следить за календарем.

– Вы ходили с мужем в ресторан, – напомнил сыщик, видя, что толку не будет.

– А-а! В «Гатчину», что ли? – вспомнила Лена. – Разве это двадцать шестого было? Ну, вам виднее. Раз вы говорите, значит, знаете.

– Вы в «Гатчине» знакомых не встретили?

– Боже мой! Ну, конечно! Сашу Мерцалова… Он так напился, что страшно было смотреть. Неужели дорожное происшествие? Дима ему говорил, что нельзя садиться за руль в нетрезвом состоянии, а он… Надеюсь, Саша не пострадал?

– Значит, вы встретили в ресторане Мерцалова? – уточнил Артем.

– Да… Он был не один, с девушкой. Очень красивая девушка, и имя у нее необычное – Аврора.

– Вы сидели все вместе или за отдельными столиками?

– Сначала за отдельными, а потом вместе. Дима и Саша друзья – естественно, им захотелось поговорить.

– Пожалуй, – задумчиво вымолвил сыщик. – Как все складывалось потом? Вы не поссорились?

– Все было мирно… более-менее… Саша немного вспылил. Из-за Авроры, по-моему. Она не оказывала ему должного внимания, вот он и рассердился. Он много пил, а потом ушел.

– Один?

– Да. Саша был так пьян, что никто не рискнул бы сесть с ним в машину. Впрочем, он не предлагал.

– А девушка?

– Аврора? Она осталась с нами. Мы еще немного посидели… Но настроение было испорчено. Дима вызвал такси, и мы поехали домой.

– Девушка поехала с вами?

– Конечно. Было уже поздно… Мы сначала ее отвезли – кажется, на Васильевский. Ее дом стоит в таком темном переулке…

– Аврора пошла домой одна?

– Что вы! Дима ее проводил. Да… его долго не было, и мне захотелось курить. Потом… вернулся Дима. Я спросила, почему так долго. Он объяснил, что в подъезде темно, пришлось добираться до квартиры на ощупь. Поэтому он и задержался.

– Сколько времени вы ждали его в такси?

Лена прищурилась, пожала плечами.

– Точно не скажу. Минут двадцать…

Артем прикинул, мог ли Никитский за это время убить Аврору. Времени было в обрез, но все-таки мог…

– Лена, когда ваш муж вернулся в машину, вы ничего подозрительного не заметили?

– Нет… Он казался взволнованным… но это понятно. Саша бросил свою девушку, а Диме пришлось провожать ее, бродить по незнакомому подъезду в темноте. Он еще ругался, что какой-то козел лампочку разбил.

– Вы не помните, в котором часу приехали домой?

– Поздно… после двенадцати. Я на часы не смотрела. Мы устали, сразу легли спать… А что случилось?

– Потом скажу, – улыбнулся сыщик. – Вы в карты играете?

– Я? – Лена засмеялась. – В детстве когда-то играла. В подкидного дурака…

– А Никитский? Как насчет азартных игр?

– Дима не признает ни карт, ни лотереи…

– А с поэтическими способностями у него как? Не писал вам стихи, когда ухаживал?

– Нет… Стихов не писал, серенад не пел под балконом, на руках не носил. Почему вас это интересует?

– Я любопытный по жизни. Все знать хочу. Вот, например, щекотливый вопрос: муж вам изменяет?

Лена покраснела то ли от смущения, то ли от негодования. Легкий румянец сразу преобразил ее бесцветное лицо.

– Откуда я знаю? – ответила она, опуская глаза. – Женщинам Дима нравится, хотя красавцем его не назовешь. А как далеко это заходит – не могу сказать…

Пономарев молчал. Он ожидал большего от разговора с Леной. Чего? Что именно ее супруг окажется убийцей?

– Я на все ваши вопросы ответила? – спросила Никитская, поглаживая собаку, которая уснула у нее на руках. – Теперь ваша очередь. Вы обещали рассказать, какова цель вашего визита.

– Понимаете… в тот вечер, двадцать шестого ноября, ваш супруг был последним, кто видел Аврору Городецкую живой.

На лице Лены отразилось безмерное, всепоглощающее недоумение.

– Ка-а-ак? Она что… умерла? Но…

– Ее убили. А потом изнасиловали… если можно так назвать определенные сексуальные действия с трупом.

– И вы подозреваете Диму? – побледнела жена Никитского.

– Я никого пока не подозреваю. Моя работа заключается в сборе данных, информации. Выводы я сделаю потом.

Откланявшись, Артем вышел из квартиры Никитских. Он был готов поклясться, что Лена едва заметно улыбалась, провожая его…

Владимир Петрович Авдеев брился в ванной, слушая, как свистит чайник на кухне.

– Люда! – с легким раздражением позвал он супругу. – Выключи чайник!

Он вчера допоздна работал, пришел в два часа ночи, не выспался, и настроение у него было скверное.

В одном из домов, который обслуживал его ЖЭК, прорвало трубы отопления. Квартира, откуда хлестала горячая вода, оказалась заперта. Хозяева уехали, ключей никому не оставили. Пришлось вызывать участкового, вскрывать бронированную дверь, тем временем вода залила несколько расположенных ниже квартир. Люди подняли гвалт, крик, на чем свет стоит ругали работников коммунальных служб.

Авдеев как инженер обязан был присутствовать при подобных инцидентах, выслушивая все – от истерик и возмущения до прямых угроз. Уставший, грязный, издерганный, он возвращался домой, а тут его встречала жена, от которой доброго слова не услышишь. Посмотрит равнодушными глазами, скажет, что ужин на столе, и ложится досматривать свои сны. Ни сочувствия, ни жалости, ни понимания! Ее не интересует, какими нервами, какими усилиями он зарабатывает деньги. Женщинам лишь бы тратить, и побольше. А как деньги достаются, им безразлично!

Жена давно перестала волновать Авдеева, вызывать желание. Они жили в одной квартире, как два посторонних человека, и ужасно друг другу надоели. А куда денешься?

– Иди завтракать, – позвала жена, приоткрывая дверь в ванную.

Они молча ели яичницу с сосисками. Владимир Петрович посмотрел на супругу и только сейчас заметил, что она изменила прическу.

– Ты подстриглась? – спросил он, размешивая сахар в чашке с чаем.

– Еще вчера…

– Не особенно удачно.

Людмила не удивилась. Она привыкла к его постоянным мелким придиркам, недовольству и ворчанию.

«Берта Михайловна права, надо что-то менять! – решила она, когда за мужем закрылась дверь. – Так больше не может продолжаться. В конце концов, заведу себе любовника! Я еще молода… Найду мужчину, которому не хватает в семье любви и внимания».

Как известно, на ловца и зверь бежит. Пока Людмила мыла посуду после завтрака, позвонила Вера, школьная подруга. Слово за слово, выяснилось, что фирма, где работает Вера, расширяется и нанимает сотрудников.

– Приходи, Люда! У нас начальник очень хороший, вежливый, тебе понравится. Я замолвлю за тебя словечко.

Авдеева уже неделю как уволилась из своего отдела кадров, но мужу говорить не стала. А сам он не интересовался. Она подсчитала свои сбережения, отложила часть на питание, а остальное потратила на новую юбку и пару блузок. На новом месте хотелось по-новому выглядеть.

Как ни странно, на работу ее взяли, несмотря на страхи и колебания, из-за которых она в последнюю минуту чуть не осталась дома.

Новый офис производил приятное впечатление. В помещениях было просторно, светло и уютно. Удобная мебель, компьютеры, уголки отдыха, где можно попить чаю или кофе, поговорить. Обстановка располагающая, люди доброжелательные, веселые.

Людмила не ожидала, что так быстро найдет место, но ей повезло. После разговора с Бертой Михайловной она проанализировала свою жизнь, и картина перед ней развернулась безрадостная. Они с Володей постепенно отдаляются друг от друга. Может быть, стоило сесть за стол, высказать друг другу все, что наболело, выплеснуть все накопившиеся обиды – глядишь, и полегчало бы. Но… что-то мешало. В глубине души, куда Людмила предпочитала не заглядывать, скрывалась стойкая, необъяснимая неприязнь к мужу. Володя не курит, не пьет, не скандалит, на других женщин не заглядывается, по дому кое-что починить может и даже книжки читает. Все равно – унылый он какой-то, без искорки, без фантазии. Скучно с ним. Он сам собой недоволен и оттого зол на весь мир. Володя старается быть уравновешенным и сдержанным, но получается у него с трудом. Внешне их брак выглядит вполне пристойно, но это обман. И обманывают они не только окружающих, а в первую очередь самих себя.

– Людочка, сделайте, пожалуйста, еще это, – прервал ее размышления новый начальник. – Успеете?

– Хорошо.

Людмила Станиславовна опустила голову, пряча смущение. Какая она все-таки неловкая в отношениях с мужчинами!

В новом коллективе обычно чувствуешь себя скованно, но здесь все было по-другому. Авдеева сразу ощутила спокойствие и радость. Казалось, никто никому не завидует, никто ни с кем не ссорится, все полны расположения друг к другу, желания помочь. Удивительно.

Скоро она разобралась, что дружелюбную атмосферу в офисе создает не кто иной, как директор фирмы. Он окутывал своим обаянием каждую сотрудницу и умел преподнести все так, что любая женщина чувствовала себя обласканной, красивой и желанной. И они платили за это сторицей.

Директор не был супермужчиной или плейбоем, напротив, он обладал самой заурядной внешностью. Но это не имело значения. Все без исключения сотрудницы тайно вздыхали по нему.

Здесь Людмила начала ощущать вкус к жизни. Ей захотелось красиво одеться, причесаться как следует, накраситься, наконец. Возвращаясь с работы домой, она чувствовала себя, как солдат, который из увольнительной должен идти обратно в казарму.

Вечно недовольное лицо мужа, его брюзжание и упреки стали вызывать у нее чувство здорового протеста.

«Ведь есть же радость, легкость и удовольствия! Но все умирает в этих стенах, – думала Авдеева. – Я в тюрьме! И вынуждена ждать, когда закончится срок моего заключения».

Глава 10

– Ну, как идут твои поиски? – спросила осипшим голосом Соня, уплетая апельсины. – Поймал убийцу?

– Должен признаться, я зашел в тупик, – сказал Артем. – Чем больше я думаю над этим…

– …тем гуще туман над долиной! – подхватила Соня. – Твоя любимая фраза.

– Не могу встать на место убийцы и посмотреть на все его глазами. Он оставляет на трупах стихи, значит, мнит себя талантливым, единственным и неповторимым Великим Непонятым.

– Красивые стихи? – закашлявшись, поинтересовалась Соня. – Дай прочитать.

Сыщик решительно покачал головой.

– Нет. Этого еще не хватало! Считай, что я трус и перестраховщик, но стихов ты не получишь. В них есть некое… притяжение гибели. Не знаю, как это объяснить.

К ночи у Сони поднялась температура, и Пономарев остался у нее. Пришлось выводить на прогулку пуделя, готовить ужин. Девушка есть ничего не стала, только выпила чаю с лимоном и уснула.

Артем выключил верхний свет, оставил только ночник. В доме было тихо. За окном густыми хлопьями падал снег. Город медленно засыпал в мерцающем свете фонарей.

Сыщик обдумывал, как ему подступиться к Динаре. Придется использовать традиционный путь: беседы с жильцами театрального дома. Вероника Лебедева – дама приметная, вдруг кто-то ее видел? Мало ли что может выясниться…

Еще надо бы встретиться с Никитским, завтра же. Люди характеризовали его только с положительной стороны – умный, интеллигентный, успешный руководитель, честный партнер, душа компании, любимец женщин. Именно он в тот последний для Авроры Городецкой вечер провожал ее домой. Или на тот свет?

Нельзя зацикливаться на одном подозреваемом – это Артем знал по опыту. Потом очень трудно заставить себя изменить точку зрения. Дался ему этот Никитский! Мерцалов тоже мог убить Аврору. Приревновать и убить.

К утру Артем окончательно запутался, утомился и задремал. Ему снились карты: тузы, тройки, семерки и ехидно улыбающаяся Дама Пик…

Поток автомобилей был похож на разноцветную реку. Шел редкий снежок. Дома и дворцы казались фарфоровыми в бледном свете дня.

Юрий Салахов вел новенький «мерс» в крайнем правом ряду и улыбался своим мыслям. Он вспоминал, как Анна провожала его вчера вечером, после позднего ужина. Она стояла в прихожей, тихая и светящаяся изнутри загадочным светом. Этот-то свет и лишал его рассудка в сложных и непонятных отношениях с Левитиной. Юрий бы никогда не поверил, что сможет увлечься женщиной намного старше себя, одинокой, вполне заурядной внешности…

Он придерживался мнения, что если женщина до определенного возраста не вышла замуж, значит, она никого не смогла привлечь по-настоящему. А подбирать «залежавшийся товар» не в его правилах. Что он, хуже других?

Юрий глубоко вздохнул и включил звук погромче. Из динамиков лилась музыка Доменико Чимарозы[4], которая нравилась Анне. Казалось, она сидит в машине – задумчивая, углубленная в себя. Когда она становилась такой, у Юрия шел мороз по коже. Почему?..

Господин Салахов был весьма обеспеченным человеком. Он многое мог себе позволить, тем более имел возможность угодить женщине, которая завладела его сердцем. И все же… У него впервые в жизни возникла проблема с подарком. Несколько дней он вынашивал идею подарить Анне что-то в первых числах декабря. Декабрь был его любимым месяцем в году. В декабре происходили самые значительные события в его жизни – в этом месяце он родился, стал владельцем бизнеса, приобрел новую машину… Ему хотелось сделать декабрь еще более значимым: объясниться с Анной, преподнести ей памятную вещь, которая всегда бы говорила ей о нем, Юрии Салахове.

Он объездил десятки магазинов, но так и не смог выбрать что-то достойное Анны, способное вызвать восторг в ее холодных глазах. Наконец буквально вчера в одном из антикварных салонов ему попалась шкатулка – изящная вещица, украшенная позолотой и эмалью. Продавец долго уверял его, что это «восемнадцатый век, ювелирные мастерские императорского двора».

– Вещица, конечно, не царская, но очень благородная. Никому подарить не стыдно! – уговаривал он Юрия, что, в общем, было излишне. Тот сразу решил, что купит эту шкатулку для Анны.

Он мог, не мудрствуя лукаво, преподнести ей ювелирное украшение с бриллиантом, но отказался от этой идеи. Не хотелось выглядеть перед ней «буржуем». Юрий желал показать Анне, с каким чувством он выбирал для нее подарок, подчеркнуть неповторимость своего отношения к ней.

Заплатив немалую сумму, он из магазина сразу поехал на Невский, к знакомому ювелиру. Заказал у него золотую брошь в виде цветка лилии, на стебле которой велел выгравировать надпись: SILENTIUM AMORIS, что в переводе с латыни означает «Молчание Любви».

Любит ли он Анну? Юрий не мог ответить. Он просыпался и засыпал с мыслями о ней… но не связывал это с сексом. Чувственная страсть к Анне преломлялась в его сердце, превращаясь в неизведанное сладостное опьянение. Он стал пленником, утопая все сильнее в ее глубинах. Находясь рядом с Анной, он словно окунался в ее ауру, волнующую и тревожную, полную колдовских видений и странных, диких желаний. Он хотел бы проникнуть в ее душу, чтобы напиться божественного нектара, питающего ее воображение, куда она не допускала его. Стремление познать ее жуткий, изощренно-прекрасный мир оказалось сильнее плотского влечения, сильнее всего, что Юрию до сих пор довелось испытывать. Он будто накурился опиума, после чего свежий воздух потерял для него свою прелесть…

Его терзали противоречия. Отчасти поэтому он с наслаждением отдавался деловой жизни – рискованные финансовые операции, сделки на грани фола связывали часть его неистовой энергии, охлаждая кипящее жерло огненной горы.

«Ты настоящий Салахов!» – с гордостью говаривал его дед Платон Иванович.

Кряжистый, основательный, непоколебимый, как волжский утес, с истинно русской широтой натуры, купеческим размахом, с богатырской удалью, дед был настоящим главой рода. Юра души не чаял в «дедуле», как он называл Платона Ивановича до самого последнего дня. Смерть старика казалась ему нелепой, трагической случайностью.

«Настоящий Салахов» – это и льстило молодому человеку, и пугало его. Дело в том, что в здоровом и крепком роду Салаховых крылся один страшный изъян. Изредка, именно по мужской линии, появлялись в их семье душевнобольные. Это было тайной за семью печатями. О «семейном проклятии» никто не должен был знать. Маленьким мальчиком Юра подслушал разговор деда со своим единственным сыном Арсением.

– Ты, Сеня, приглядывай за мальцом-то. Помнишь, какая напасть над нами тяготеет? То-то! Гляди, не проворонь беду!

Из дальнейшей беседы мальчику стало понятно, о чем предупреждал сына Платон Иванович. С тех пор нет-нет да и всплывала в его голове жуткая мысль: «А вдруг я сумасшедший?»

Особенности характера, обычные для других детей, приводили Юрия в панический ужас. Он пристально вглядывался в себя, в свой внутренний мир, в поисках опасных симптомов. Как водится, то и дело находил их и продолжал копаться в своих переживаниях. Он гнал от себя мысль, что с ним не все в порядке, пытался отвлечься то одним, то другим. Избегание самого себя превращало жизнь в утомительную борьбу, порождающую картины одинокого угасания в больнице для умалишенных.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

1

Кассандра – в древнегреческом эпосе самая красивая из дочерей троянского царя Приама, пророчица, правдивым, но зловещим предсказаниям которой никто не верил.

2

Рабыня, служанка в гареме, наложница.

3

Индийская танцовщица, участвующая в религиозных церемониях или праздничных увеселениях.

4

Итальянский композитор, клавесинист, скрипач, певец.