Белая мгла

– Давайте зачищать.

Один из мужчин взял рулон желтой ленты, на которой было напечатано: «Биологическая опасность – за ленту не заходить», и стал ее натягивать вокруг всего участка – и дома, и сарая, и сада, а также вокруг машины Майкла. По счастью, поблизости других домов не было, так что можно было не волноваться. Если бы Майкл жил в многоквартирном доме с общей вентиляционной системой, было бы уже слишком поздно проводить дезинфекцию.

Другие мужчины принесли мешки для мусора, пластмассовые садовые распылители, заполненные дезинфектантом, коробки с тряпками и большие круглые коробки из белой пластмассы. Все поверхности следовало опрыскать и протереть. Все твердые предметы и ценности, в том числе украшения, будут запечатаны в пластмассовых коробках и отправлены в «Кремль» для стерилизации паром под высоким давлением в автоклаве. Все остальное будет сложено в двойные мешки и уничтожено в печи для сжигания медицинских отходов под ЛБЗ-4.

Тони попросила одного из мужчин помочь ей вытереть черные следы рвоты Майкла с костюма и опрыскать ее. Ей не терпелось сорвать с себя грязный костюм.

Пока мужчины чистили помещение, Тони осматривалась, пытаясь понять, почему такое произошло. Как она и опасалась, Майкл выкрал экспериментальный медикамент, поскольку знал или подозревал, что заразился Мадобой-2. Но как же он подхватил вирус?

В сарае стояла стеклянная клетка с вытяжкой, похожая на импровизированную камеру биозащиты. Прежде Тони, всецело поглощенная Майклом, не обратила на нее внимания, а теперь увидела в камере мертвого кролика. Похоже, он умер от той же болезни, какую подцепил Майкл. Кролик был из лаборатории?

Рядом с ним стояла мисочка с водой, на которой значилось: «Джо». Это уже кое о чем говорило. В лаборатории редко давали имя животному, с которым работали. Люди по-доброму относились к объектам экспериментов, но не позволяли себе привязываться к животным, которых предстояло убить. А Майкл дал этому существу имя и относился к нему как к любимому домашнему животному. Он что, чувствовал себя виноватым, занимаясь таким делом?

Тони вышла из сарая. Рядом с биозащитным фургоном остановилась полицейская патрульная машина. Тони ожидала ее появления. В соответствии с планом реагирования на критическую ситуацию, разработанным самой Тони, охрана «Кремля» позвонила в районное полицейское управление в Инверберне и сообщила о «красной» тревоге. И полиция приехала, чтобы выяснить, насколько реальна опасность.

Тони всю свою трудовую жизнь прослужила в полиции – она ушла оттуда два года назад. Большая часть службы прошла у нее удачно – она быстро получала повышения, выступала в средствах массовой информации как образец современного полицейского, и ей сулили стать первой в Шотландии женщиной – главным констеблем. Затем она сцепилась со своим боссом по жгучему вопросу – расизму в полиции. Он утверждал, что расизм в полиции не установлен. А Тони говорила, что офицеры, как правило, скрывают случаи проявления расизма, а значит, он существует. Об их разногласиях узнала газета; Тони не стала отказываться от своего убеждения и вынуждена была подать в отставку.

В то время она жила с Фрэнком Хэккеттом, тоже детективом. Они были вместе восемь лет, хотя в брак не вступали, а когда Тони попала в немилость, он ушел от нее. И она до сих пор это переживала.

Из патрульной машины вышли два молодых офицера – мужчина и женщина. Тони знала большинство местных полицейских своего поколения и некоторых постарше, которые помнили ее покойного отца, сержанта Антонио Галло, которого прозвали Испанцем Тони. Однако этих двух она не знала.

– Джонатан, – сказала она в микрофон, – прибыла полиция. Будь добр, закончи обеззараживание и поговори с ними, хорошо? Скажи, мы нашли подтверждение того, что из лаборатории произошла утечка вируса. Они вызовут Джима Кинкейда, и я введу его в курс дела, когда он приедет.

Суперинтендант Кинкейд занимался происшествиями в ХБРЯ – химической, биологической, радиологической и ядерной областях. Он вместе с Тони составлял план ее работы по биозащите. И они вдвоем сумеют осторожно, сдержанно отреагировать на случившееся.

Ко времени приезда Кинкейда Тони хотелось иметь для него всю информацию о Майкле Россе. Она вошла в дом. Майкл превратил вторую спальню в кабинет. На маленьком столике стояли три фотографии его матери в рамках: стройная девушка в туго обтягивающем свитере; счастливая мать с малышом на руках, похожим на Майкла; и шестидесятилетняя женщина с толстой черной с белыми пятнами кошкой на коленях.

Тони села за его письменный стол и, неуклюже двигая руками в резиновых перчатках по клавишам компьютера, прочитала его имейлы. Майкл заказал через «Амазон» книгу под названием «Этика животных». Он наводил также справки о курсах в университете по философии морали. Тони проверила его поиск в Интернете и обнаружила, что он недавно посещал сайты о правах животных. Майкла явно стала беспокоить нравственная сторона его работы. Но похоже, никто в «Оксенфорд медикал» не догадывался, что он несчастен.

Тони понимала его. Всякий раз, как она видела зайца или хомяка, лежащих в клетке, потому что ученые привили ему какую-то изучаемую ими болезнь, ей было жаль животных. А потом она вспоминала, как умирал отец. У него в пятьдесят с небольшим лет выявили опухоль мозга, и он умер, страдая от боли и ничего не понимая. Возможно, настанет день, когда такое, как у него, состояние будет излечимо благодаря исследованиям на мозге обезьян. Она считала исследования на животных печальной необходимостью.

Майкл держал свои бумаги в картонной коробке, где они были тщательно размечены: «Счета», «Гарантии», «Банковские документы», «Инструкции». В разделе «Членство» Тони обнаружила, что он записался в организацию под названием «Свободу животным». Картина прояснялась.

Работа увлекла Тони. Она была умелым детективом, и то, что ее выставили из полиции, оказалось для нее тяжелым ударом. Сейчас приятно было использовать старые навыки и почувствовать, что ее дар не пропал.

В одном из ящиков она нашла адресную книжку Майкла и его ежедневник. За последние две недели в ежедневнике не было записей. Она как раз открывала адресную книжку, когда в окне сверкнул голубой свет, и, посмотрев в окно, она увидела «вольво» с полицейскими огнями на крыше. Должно быть, приехал Джим Кинкейд.

Она вышла из помещения и попросила одного из сотрудников продезинфицировать ее. Затем сняла шлем, чтобы иметь возможность разговаривать с суперинтендантом. Однако на «вольво» приехал не Джим. Когда человек попал в полосу лунного света, Тони увидела, что это Фрэнк Хэккетт. Сердце у нее упало. Хотя он ушел от нее, Фрэнк держался всегда так, словно был пострадавшей стороной.

Она решила вести себя спокойно, дружелюбно и деловито.

Он вышел из машины и направился к ней.

– Пожалуйста, не заходи за ограждение – я выйду к тебе, – сказала Тони. И тут же поняла, что совершила бестактность. Он же полицейский, а она – гражданское лицо; по его представлениям, приказы должен отдавать он ей, а не наоборот. Насупленные брови указывали на то, что он почувствовал себя оскорбленным. Стараясь проявить дружелюбие, она спросила: – Как ты, Фрэнк?

– Что тут случилось?

– Похоже, наш лаборант подцепил вирус. Мы только что отправили его в изолятор. Теперь дезинфицируем его дом. А где Джим Кинкейд?

– Он в отпуске.

– Где именно? – Тони надеялась добраться до Джима и вытребовать его в связи со случившимся.

– В Португалии. У него с женой образовалось немного свободного времени.

«Жаль», – подумала Тони. Кинкейд был в курсе биоопасностей, а Фрэнк нет.

Словно прочтя ее мысли, Фрэнк сказал:

– Не волнуйся. – В руке он держал фотокопию какого-то толстого документа. – У меня тут ваш протокол. – Это был план действий, который Тони обговорила с Кинкейдом. Фрэнк явно читал его, пока ждал встречи с ней. – Моя первая обязанность – оградить территорию. – И он посмотрел вокруг.

Тони это уже сделала, но промолчала. Фрэнку надо было самоутвердиться.

– Вы двое! – крикнул он двум офицерам в форме, сидевшим в патрульной машине. – Поставьте машину на дороге у въезда и никого не пропускайте без моего ведома.

– Отличная идея, – сказала Тони, хотя в действительности это ничего не меняло.

– Затем мы должны обеспечить, чтобы никто не выходил отсюда. – Фрэнк явно действовал по протоколу.

Тони кивнула.

– А здесь никого и нет, кроме моей команды, и они все в биозащитных костюмах.

– Не нравится мне этот протокол: он возлагает на месте преступления ответственность на гражданских лиц.

– А почему ты считаешь, что это место преступления?

– Но украдены же образцы медикамента.

– Не отсюда.

Фрэнк пропустил это мимо ушей.

– Ну а как ваш человек подцепил вирус? Вы же все в лаборатории ходите в этих костюмах, верно?

– Это предстоит выяснить местному совету здравоохранения, – сказала Тони, уклоняясь от прямого ответа. – Нет смысла строить догадки.

– А когда ты сюда приехала, тут были какие-нибудь животные?

Тони медлила с ответом.

Фрэнку, который был хорошим детективом и мало что упускал, этого было достаточно.

– Значит, некое животное выбралось из лаборатории и заразило лаборанта, когда на нем не было костюма?

– Я не знаю, что произошло, и не хочу, чтобы ходили разные непроверенные теории. Можем мы на данный момент сконцентрироваться на том, чтобы обезопасить людей?

– Угу. Но ты же беспокоишься не за людей. Ты хочешь защитить компанию и твоего бесценного профессора Оксенфорда.

Тони удивилась, почему он сказал «бесценного», но прежде чем она успела на это отреагировать, в шлеме раздался гудок.

– Меня вызывают по телефону, – сказала она Фрэнку. – Извини.

Она вынула наушники из шлема и надела. Снова прозвучал гудок, затем шипение связи, и она услышала голос охранника, сидящего на коммутаторе в «Кремле»:

– Доктор Соломонс вызывает мисс Галло.

– Алло, – произнесла Тони.

Послышался голос доктора:

– Майкл умер, Тони.

Тони зажмурилась.

– Ох, Руфь, мне так жаль!

– Он умер бы, даже если бы мы добрались до него на сутки раньше. Я почти уверена, что у него была Мадоба-2.

– Мы сделали все, что могли, – прерывающимся от горя голосом сказала Тони.

– Есть идея, как это случилось?

Тони не хотела распространяться в присутствии Фрэнка.

– Его смущала жестокость к животным. И потом, я думаю, он был выбит из колеи смертью матери год назад.

– Бедный мальчик.

– Руфь, у меня тут полиция. Я поговорю с вами позже.

– О’кей.

Связь прервалась. Тони сняла наушники.

– Значит, он умер, – сказал Фрэнк.

– Его звали Майкл Росс, и похоже, что он подцепил вирус под названием Мадоба-2.

– А что это было за животное?

Тони неожиданно решила устроить для Фрэнка маленькую западню.

– Хомячок, – сказала она. – По имени Пушистик.

– Могли и другие люди заразиться?

– Это вопрос первостепенной важности. Майкл жил тут один – у него не было семьи и было лишь несколько друзей. Все, кто посещал его до того, как он заболел, – вне опасности, если у них не было особо интимных отношений, например, если они не кололись одной иглой. Всякий, зашедший к нему, когда уже появились признаки заболевания, наверняка вызвал бы врача. Так что есть серьезное основание считать, что он никому не передал вируса. – Тони все приуменьшала. С Кинкейдом она была бы откровеннее, так как могла быть уверена, что он не поднимет паники. А Фрэнк был другой. И она добавила: – Но наша первостепенная обязанность – связаться со всеми, кто мог встречаться с Майклом в последние шестнадцать дней. Я нашла его адресную книжку.

Фрэнк изменил направление разговора:

– Я слышал, ты сказала, что его смущала жестокость к животным. Он принадлежал к какой-то группе?

– Да. «Свободу животным».

– Откуда тебе это известно?

– Я проверяла его записи.

– Это обязанность полиции.

– Согласна. Но вы ведь не можете войти в дом.

– Я мог бы надеть костюм.

– Костюм-то надеть можно, но, прежде чем в него облачаться, надо пройти обучение биоопасности.

Фрэнк снова начал распаляться:

– Ну так принеси мне этот материал сюда!

– А почему мне не попросить кого-то из моей команды отправить тебе факсом все бумаги? Мы можем также переслать все, что есть на компьютере Майкла.

– Мне нужны оригиналы! Что ты тут скрываешь?

– Ничего, даю слово. Но все, что находится в доме, должно быть продезинфицировано либо дезинфектантом, либо паром под высоким давлением. В обоих случаях бумага будет уничтожена, и компьютер вполне может пострадать.

– Я этот протокол изменю. Интересно, знает ли начальник полиции, что позволил тебе Кинкейд.

Тони почувствовала, что теряет терпение. Была уже глубокая ночь, ей надо было разбираться с серьезнейшей ситуацией, а она вынуждена была осторожничать, чтобы не задеть чувства обидчивого бывшего любовника.

– Ох, Фрэнк, ради бога… возможно, ты и прав, но такова ситуация, так неужели мы не можем постараться забыть прошлое и дружно работать единой командой?

– В твоем представлении работать в единой команде – значит, чтобы все делали то, что ты скажешь.

Она рассмеялась:

– Довольно верно. Что, по-твоему, должно быть нашим следующим шагом?

– Я поставлю в известность о случившемся региональное управление здравоохранения. Они согласно протоколу являются головной организацией. Как только они разыщут намеченного ими консультанта, он захочет первым делом созвать тут утром совещание. А мы тем временем должны связываться со всеми, кто мог видеть Майкла Росса. Я посажу пару детективов обзвонить все номера из этой адресной книжки. Тебе я предлагаю опросить всех сотрудников «Кремля». Было бы полезно завершить все это к тому времени, когда мы встретимся с советом здравоохранения.

– Хорошо. – Тони медлила. Надо было кое о чем попросить Фрэнка. Его лучший друг – Карл Осборн – был местным телерепортером, ценившим сенсацию больше точности. Если Карл узнает о случившемся, он поднимет крик.

Тони знала, что добиться чего-либо от Фрэнка можно, лишь опираясь на факты, а не утверждая что-то или прося.

– В протоколе есть пункт, на который я должна обратить твое внимание, – начала она. – Там сказано, что не следует делать прессе никаких заявлений без предварительного согласования с главными заинтересованными сторонами, включая полицию, региональное управление здравоохранения и компанию.

– Нет проблем.

– Я упомянула об этом пункте, чтобы не пугать народ. Скорее всего никому не грозит опасность.

– Отлично.

– Мы не хотим ничего скрывать, но сообщение о случившемся должно быть спокойным и взвешенным. Не надо, чтобы кто-то запаниковал.

Фрэнк усмехнулся:

– Ты испугалась рассказов в бульварных газетенках о хомяках-убийцах, бродящих по нагорьям.

– Ты мой должник, Фрэнк. Надеюсь, ты это помнишь.

У него потемнело лицо.

– Я твой должник?

Она понизила голос, хотя поблизости никого не было.

– Вспомни Фермера Джонни.

Джонни Керк занимался по-крупному ввозом кокаина в страну. Он родился в Глазго, в бандитском районе Гарскьюб-роуд и в жизни не видел ни одной фермы, а прозвище получил из-за своих огромных зеленых резиновых сапог. Фрэнк открыл дело против Фермера Джонни. В ходе суда Тони случайно наткнулась на доказательство, которое могло помочь защите. Она сказала об этом Фрэнку, но Фрэнк не информировал суд. Джонни был по уши виновен, и Фрэнк добился приговора, но если правда когда-либо выйдет наружу, карьере Фрэнка конец.

И сейчас Фрэнк, распаляясь, спросил:

– Ты что, грозишь снова вытащить на свет эту историю, если я не поведу себя так, как ты хочешь?

– Нет, я просто напоминаю, что было время, когда тебе надо было, чтобы я промолчала, и я промолчала.

Настроение его опять изменилось. Он на какой-то миг испугался, а теперь снова стал прежним, самоуверенным.

– Все мы время от времени ломаем правила. Такова жизнь.

– Да. И я прошу тебя не сообщать эту историю твоему приятелю Карлу Осборну или кому-либо из средств массовой информации.

Фрэнк осклабился.

– Что ты, Тони, – наигранно возмущенным тоном произнес он, – я никогда этим не занимаюсь.

7.00

Кит Оксенфорд проснулся рано, горя нетерпением и одновременно волнуясь. Им владело какое-то странное чувство.

Сегодня он совершит кражу в «Оксенфорд медикал».

Самая мысль будоражила его. Это будет дерзновеннейшая в мире проделка. О ней напишут книги под названием, например, «Безупречное преступление». А главное – он отомстит отцу. Компания будет уничтожена, и Стэнли Оксенфорд будет разорен. Особенно хорошо то, что старик никогда не узнает, кто нанес ему такой удар. А Кит до конца своих дней сможет втайне наслаждаться сознанием содеянного.

Но он притом и волновался. И это было необычно. По натуре он не был из тех, кто волнуется. В какую бы беду он ни попадал, он обычно умел из нее выбраться с помощью языка. Он редко что-либо планировал.

А сегодня у него был план. Возможно, это и было для него проблемой.

Он лежал в постели с закрытыми глазами и думал о препятствиях, которые надо будет преодолеть.

Во-первых, охрана вокруг «Кремля»: двойное ограждение, острая как бритва проволока, прожектора, сигнализация против нарушителей. В этой сигнализации были приборы, включающиеся от прикосновения, датчики, чувствительные к ударам, и прибор, определяющий короткое замыкание. Сигнализация была напрямую связана по телефону с полицейским управлением в Инверберне, и связь находилась под постоянным контролем.

Но все это не помешает Киту и тем, кто с ним, проникнуть в нужное место.

Кроме того, существовала охрана, следившая по телевизионным мониторам за наиболее важными местами и ежечасно совершавшая обход помещений. В их мониторы вмонтированы хорошо защищенные переключатели, которые тотчас определят подмену, например, если картинка идет не из камеры, а из видеоплейера.

Кит придумал, как это обойти.

И наконец, существовала сложная система допуска: пластиковые карточки с фотографией допущенного сотрудника и с чипом, на котором запечатлен отпечаток его пальца.

Обмануть эту систему было трудно, но Кит знал, как это сделать.

У него был диплом компьютерщика, и он учился лучше всех на курсе, но у него было и другое, даже более важное преимущество. Ведь это он разработал программное обеспечение, контролировавшее всю систему безопасности в «Кремле». Это было его детище. Он выполнил прекрасную работу для своего неблагодарного отца, и система была практически непроницаема для постороннего, но Кит знал ее секреты.

Сегодня около полуночи он войдет в святая святых – в ЛБЗ-4, самое охраняемое место в Шотландии. С ним будут его клиент, тихий, но грозный лондонец по имени Найджел Бьюкенен и два его соучастника. А там Кит вскроет хранилище-рефрижератор с помощью простого четырехзначного кода. И Найджел выкрадет образцы бесценного нового антивирусного средства Стэнли Оксенфорда.

Это средство задержится у них недолго. У Найджела был строго обозначенный срок. Он должен передать образцы покупателю завтра, в Рождество, в десять утра. Кит не знал причину столь строго установленного часа. Не знал он и покупателя, но мог догадаться. Это был кто-то из многонациональных фармакологических компаний. Иметь на руках средство для анализа – значит сократить годы научно-исследовательских изысканий. Компания сможет произвести собственное лекарство, вместо того чтобы платить миллионы Оксенфорду за лицензию.

Это было, конечно, нечестно, но люди находят оправдания нечестному поступку, когда ставки высоки. Кит представлял себе, как почтенный седовласый председатель компании в костюме в тонкую полоску задает лицемерный вопрос: «Можете вы безоговорочно заверить меня, что ни один сотрудник нашей организации не нарушил закона, получив это средство?»

Кит считал самой удачной частью плана то, что пройдет много времени – уже после того, как они с Найджелом покинут «Кремль», – прежде чем обнаружат кражу. Сегодня был вторник, канун Рождества. Завтра и послезавтра – праздники. Самое раннее тревогу могут поднять в пятницу, когда один-два особо старательных ученых явятся на работу, но многое говорит за то, что кража не будет обнаружена ни тогда, ни в конце недели, что дает возможность Киту и всей банде до следующего понедельника скрыть свои следы. А больше времени им и не потребуется.

Так почему же ему страшно? Перед его мысленным взором возникло лицо Тони Галло, шефа безопасности у его отца. Она была рыжая, с веснушками, мускулистая и очень привлекательная, но не во вкусе Кита – слишком могучая. Из-за нее он трусит? Был случай, когда он недооценил ее, – с катастрофическими последствиями.

Но у него же блестящий план.

– Блестящий, – вслух произнес он, стараясь убедить себя.

– Ты о чем? – раздался рядом с ним женский голос.

Кит охнул от удивления. Он забыл, что не один в комнате. Открыл глаза. В комнате царила кромешная тьма.

– Что блестящее? – повторила она.

– То, как ты танцуешь, – нашелся Кит. Он познакомился с ней в клубе накануне вечером.

– Ты тоже неплох, – сказала она с сильным акцентом жительницы Глазго. – Лихо крутишь ногами.

Он напряг память, вспоминая ее имя.

– Морин, – сказал он. Должно быть, католичка, раз такое имя.

Кит перевернулся и обнял ее, пытаясь вспомнить, какая она. Под его рукой были приятные округлости. Ему нравились не слишком тощие девицы. Она с готовностью придвинулась к нему. «Блондинка или брюнетка? – пытался вспомнить он. – Заниматься сексом с девицей, не зная, как она выглядит, – это может быть даже интересно». Он потянулся к ее груди и тут вспомнил, что ему сегодня предстоит, и желание заниматься любовью тотчас исчезло.

– Который час? – спросил он.

– Ровно столько времени, чтоб потрахаться, – ответила Морин.

Кит откатился от нее. Часы на проигрывателе показывали 7.10.

– Пора вставать, – сказал он. – Сегодня полно дел.

Он хотел быть вовремя у отца к ленчу. Он ехал туда якобы на Рождество, на самом же деле чтобы выкрасть кое-что, необходимое для ограбления, намеченного на вечер.

– Какие же могут быть дела накануне Рождества?

– А может, я – Санта-Клаус. – Он сел на край кровати и включил свет.

Морин была явно разочарована.

– Ну, в таком случае этот маленький эльф немного полежит, если Санта-Клаус не возражает, – не без раздражения произнесла она.

Он метнул на нее взгляд, но Морин уже скрылась под одеялом. Кит по-прежнему не знал, как она выглядит.

Не одеваясь, он прошел на кухню и стал готовить кофе.

Мансарда, в которой он жил, была разделена на две большие комнаты: спальню и гостиную с примыкающей к ней кухонькой. В гостиной было полно электроники: большой телевизор с плоским экраном, сложная звуковая аппаратура и несколько компьютеров, соединенных друг с другом целым лесом кабелей. Киту всегда нравилось вскрывать чужие компьютеры. Ведь чтобы стать знатоком по защите программ, надо сначала быть хакером.

Работая на отца, изобретая и устанавливая защиту в ЛБЗ-4, он совершил один из своих лучших мошеннических трюков. С помощью Ронни Сазерленда, возглавлявшего тогда охрану в «Оксенфорд медикал», Кит разработал способ выкачивания денег из компании. Он так спрограммировал систему расчетов, что компьютер, суммируя ряд инвойсов от поставщиков, добавлял в итоге один процент, а потом переводил этот процент на банковский счет Ронни, причем этот перевод не был зафиксирован ни в одном отчете. Этот трюк был рассчитан на то, что никто не проверяет подсчетов компьютера, – и так оно и было, пока Тони Галло однажды не увидела, как жена Ронни подъехала в Инверберне на новеньком «мерседесе» к магазину «Макс и Спенсер».

Кита удивило и испугало упорство, с каким Тони принялась проводить расследование. В цифрах было несоответствие, и она хотела добиться объяснения. Она не отступалась. Более того: когда она выяснила, что творилось, никакая сила на свете уже не могла помешать ей рассказать все хозяину – отцу Кита. Кит умолял ее не расстраивать старика. Он пытался убедить Тони, что Стэнли Оксенфорд, вспылив, выгонит ее, а не его, Кита. Под конец он положил руку ей на бедро и со своей самой шаловливой улыбкой сказал голосом, каким предлагают женщине переспать: «Мы с вами должны быть друзьями, а не врагами». Ничто не подействовало.

Кит так и не сумел устроиться на работу после того, как отец выгнал его. На свою беду он продолжал играть. Ронни ввел его в подпольное казино, где ему давали кредит – наверняка потому, что отец Кита был известным ученым-миллионером. Кит старался не думать о том, сколько он теперь должен, – при одной мысли об этой цифре его начинало тошнить от страха и отвращения к себе, и он готов был броситься в реку с моста Форт. Но вознаграждение за то, что он проделает сегодня, поможет ему расплатиться полностью с долгом и позволит начать жизнь заново.