Армейские байки (сборник)
Теоретически выход был. Надо было успеть начать стрелять прежде, чем он даст отбой. Тогда караул выскакивает по команде «Караул в ружье!», дежурная рота на брониках летит к караулу, подымают с койки генерала, а потом оказывается, что все это туфта и развлекуха подполковника Суворова. Все так. Только автомат за спиной, на предохранителе. Надо успеть, пока падаешь в эту лужу, начать стрельбу в падении. И сделать это уверенно, за секунды. И так и этак пробовал – не получалось. Что же, так и буду плюхаться рожей в грязную лужу, чтобы эта тварь радовалась?!
Но тут начались у пехоты боевые стрельбы в составе роты (а мы стреляли после разведроты). И – увидели, как стреляет спец. Командир разведроты шел, держа автомат в положении «на ремень», и, как только начали подниматься мишени, он упал – как-то странно, выгнувшись вперед, как бы перекатившись колесом, – и, едва коснувшись локтями земли, дал очередь, и мишень упала. И встал он как-то весь сразу, непонятно как. Сплошной восторг! Вот подарок Суворову, вот он где! Я объяснил идею парням, меня с радостью поддержали. И, найдя время, побежал к пехоте, в разведроту. Капитан посмеялся, но объяснил подробно, что и как. И даже приходил к нам несколько раз, посмотреть. Сколько же мы шишек набили на локтях и коленках, вспомнить страшно. Тренировался весь наш взвод. Каждый день.
Прошло пятьдесят лет, а я до сих пор горжусь своей идеей и счастлив, что именно меня подполковник Суворов положил рожей в лужу, по которой он предварительно прошелся пару раз. Ух как он взъярился, когда я закатил очередь в указанном им направлении! Потому что был уверен, что у меня был патрон в патроннике и автомат снят с предохранителя, иначе, по его мнению, я не успел бы так быстро! Хоть бы проверил, идиот, как положено, прежде чем давать такую вводную.
На следующий день начался разбор, и я заявил, что все было по уставу. Дали автомат, я показал – раз, другой, третий, десятый, пятидесятый. И вхолостую, и с патронами. И просто так. И по мишени. Просто удивительно, ведь есть же офицер, до которого мне, как до неба. И рота, которую он обучает. В голову никому не пришло.
Конечно, генерал снял с Суворова скальп, потому что я закатил очередь на весь магазин по стене склада боеприпасов, со стороны которого было «нападение».
Тревога в дивизии была что надо!
Мне объявили отпуск за успехи в овладении личным оружием. Но не сложилось. Командир разведроты со смехом рассказал офицерам о наших тренировках, Суворов взбесился. Батя наш посоветовал ему «воздержаться от дурных проступков», потому что «советский солдат самый находчивый в мире». Скорей всего, именно это подействовало: он же знал, что тренировался не я один. А ротный в отпуск меня не пустил, потому что офицеров надо уважать, а не тренироваться ради мести старшему офицеру.
Ну и фиг с ним, нет и нет.
Зато какая рожа бывала у подполковника Суворова, когда мы, случалось, проходили мимо друг друга…
Гриша
Гриша вместо «р» произносил четкое «г» и поэтому говорил не «все равно», а «все одинаково».
Зато на математике народ радовался, когда Гриша заявлял, что «икс гавняется бэ». Правда, к окончанию школы он научился произносить грассирующее «р», но, когда злился, переходил на «г».
Мама была единственным мужчиной в семье, и Гриша под пятой мамы вырос тюхлей. И когда из-за девушки Али наглухо завалил сессию и засвистел служить, особого огорчения не почувствовал. Ему было все равно, кто на него будет давить: мама или сержант. Тем более что становиться детским врачом, как хотела мама, ему не хотелось. Ему нравилась математика.
В военкомате он сказал, что да, занимается спортом, первый разряд, поэтому попал в компанию борцов, штангистов, боксеров и прочей братии.
А первый разряд у него был по шахматам.
На фоне сослуживцев он выглядел жалко. Гриша был рыжий, красный, как огонь, и получил кликуху «красный воин», которая звучала откровенной насмешкой. И неизвестно, как было бы, если б не аппендицит. Хотя, скорее всего, списали бы куда-нибудь. Потому как, если призвали – барабань три года до дембеля, который неизбежен, как крах капитализма (правда, оказалось, что с капитализмом авторы афоризма поторопились, ну не суть).
Мы познакомились на первом году службы в лазарете, где нас обоих лишили аппендиксов.
Гриша считал, что армия, если не считать жуткой кормежки и физических нагрузок, не так уж неприятна. По крайней мере артиллерия штука интересная – там математика. Сюда бы еще Алю. Нет, жениться на ней не получится, Аля считает его мямлей, они бы расстались уже, если бы не армия. Почему она вообще с ним связалась? Может, считала, что нельзя после школы оставаться девственницей, ну и выбрала его? Да и не мямля он. Просто парень из нормальной еврейской семьи, соответственно воспитан и не имеет склонности сразу давать кому-либо в рыло, как это делают, скажем, русские. Или другие, неважно. Это не значит, что он мямля. Почему он должен решать вопросы кулаком?
– Конечно, – говорил я, – конечно, пушкой лучше. Интереснее – там математика. И эффективнее.
– Ты дурак, – спокойно отвечал Гриша.
Его батарея и наша рота приходили в столовую одновременно, и мы виделись ежедневно. Постепенно подружились.
Гришу каждый день не менее получаса гоняли на площадке рукопашного боя для укрепления брюшного пресса после операции. Ну, суплес и работа ногами сильно укрепляют пресс. Собственно, меня тоже гоняли, но самое смешное то, что ему начала нравиться работа ногами. «Это расширяет возможности движения», – говорил Гриша. Он начал заниматься все свободное время и к лету превратился в крепкого парня, способного хорошо постоять за себя даже среди своих сослуживцев-спортсменов. Ему это стало интересно, к тому же он почувствовал вкус победы в схватке. Правда, пока было неизвестно, способен ли он съездить в рыло на предмет «решения вопроса».
В конце лета начались выпускные экзамены, понаехали «покупатели». На экзаменах, говорят, он отмочил фокус. Когда майор-«покупатель» спросил его, хочет ли он служить в их бригаде, Гриша ляпнул: «Мне все гавно». Не «одинаково», как обычно, а именно так. Командир учебной батареи бросился на выручку: «Курсант Якопсон не выговаривает звук „р“; он прекрасный артиллерист, все стрельбы выполняет только на „хорошо“ и „отлично“, ни одной посредственной оценки, прекрасно знает матчасть. Хороший рукопашник». Наверно, он зря сказал насчет рукопашника, потому что Гриша поморщился, и «покупатели» это усекли. Гриша же занимался рукопашкой не чтоб «кому-то там в рыло», а из эстетических принципов: ему нравилась острота положений на площадке, необходимость их мгновенного решения, да много всего, сразу так не расскажешь. В конце всего Гришу оставили в его же учебной батарее, дав ему две лычки.
На третьем году Гриша стал старшим сержантом, крепким парнем, большим любителем жестких спаррингов с группой партнеров. Хотя в рыло так никому и не давал.
Как-то раз около столовой подошел он ко мне и попросил помочь. Приезжала Аля. Он точно не знал, но предполагал, что приедет и мама. Это никак не сочеталось, да и надоело так… Если мама таки приедет, мы должны были на вокзале подойти к нему и сказать, что его срочно требует комбат.
Грише выдали увольнительную на двое суток, он снял номер в гостинице, провел подготовительную работу с дежурной, а мы с другом Кузей попросили увольнительную на два часа, «для решения личных вопросов».
…Комбата предъявлять не потребовалось. Мамы не было. Гриша встретил свою девушку, и, когда они, улыбающиеся, проходили мимо нас, местный мужик радостно заорал: «Гля, братан, жидок – старший сержант!» Гриша сделал шаг в его сторону, не отпуская Алиной руки, и врезал мужику кулаком в переносицу. Голова мужика мотнулась назад, и он тряпкой осел на асфальт. «Братан» заорал: «Ты че делаешь, сержант!» Гриша поправил: «Стагший, понял, мужик, стагший сегжант. Тебе все понятно или тоже объяснить?» Мужик заторопился: «Понял-понял, все понятно. Только предупреждать надо, а то сразу в рыло».
Аля была в восторге: «Гриша, ты стал настоящим мужчиной! Я бы вышла за тебя… если бы ты согласился» Гриша ответил: «Газбеггемся. Вон гостиница, она наша на двое суток, идем». Аля кивнула, и они пошли.
Я сказал Кузе: «Мамы не будет, врубаем реверс».
И мы пошли в казарму.
Заглада
Сейчас трудно объяснить, кем же была Заглада. А вот пятьдесят с лишним лет назад ее знала вся страна. Даже у Высоцкого было: «Он был стахановец, гагановец, загладовец…» Если коротко, это была тетка-колхозница, поднятая на щит Хрущевым и компанией. Она моталась по стране с призывом работать честно и добросовестно на благо нашей Родины. С этим она появилась и в нашей дивизии.
Заглада стояла рядом с комдивом на трибуне. Нас построили на плацу. Больше десяти тысяч человек. Полками, побатальонно. В парадных мундирах. С боевыми знаменами. На жаре.
Представляете, да?
Она с трибуны, тоненьким голосочком: «Сыночки, дорогие! Служите честно, слушайте командиров!..» И так далее в том же духе.
А мы в десять тысяч глоток: «Ура! Ура! Ура!»
Да это фиг с ним. Но вот повели ее показывать боевую технику. А как же, по полной программе!
И ей не понравилось, что окраска танков… матовая. Потому что, мол, должны БЛЕСТЕТЬ наши грозные танки! Чтоб, значит, враг издалека видел и заранее боялся. Ну а как же иначе!
И вот мы, смоченными в масле тряпками, до упора натираем машины, чтобы окраска бликовала.
Повезли ее показывать летний лагерь. И все бы хорошо, да не понравился ей лесной беспорядок. Почему в лесу везде валяются сосновые шишки и иголки прямо-таки толстым слоем? Значит, давно не убирают в лесу. Нехорошо!
Думаете, треплюсь? Нет. Все так и было, и потому мы, наплевав на учебный процесс, кинулись собирать все иголки и шишки в лагере и округе, потом танком выкопали огромную траншею (хорошо, что не вручную, а то вполне могли бы заставить), засыпали в нее хвою и шишки, утрамбовали танком и завалили землей.
Ну а вскоре прибыл кто-то из высших чинов и прямо-таки ошалел от бликующей на солнце боевой техники. Что было! А потом начальство узрело еще и лес без шишек и…
И опять мы, забросив учебный процесс, закрашивали обратно всю технику, а из соседнего леса привезли, а потом разбросали новые шишки-иголки.
Пожалуй, это был наибольший армейский идиотизм за все три года службы. Только мы уже к тому времени научились. Поняли службу.
У англичан, я читал, говорят: всему, что движется, отдай честь; все, что не движется, покрась.
Тоже ведь, понимают службу англичане.
Медный лоб
Одно время решено было укреплять Советскую армию политработниками с гражданки.
В нашу часть прибыл один такой «укрепитель», быстро получивший кличку: офицеры прозвали его Олегом Поповым (был такой знаменитый клоун в те времена), а солдаты – Медным Лбом. Эта кличка за ним и закрепилась до тех пор, пока его от нас со скандалом не убрали. Довольно скоро.
Мы были танкисты, технари, а этот в технике не рубил. Да и не хотел, наверно. Он все толкал о пленумах Политбюро и их выдающемся влиянии на обороноспособность страны, а сам ни водить, ни стрелять не умел. И человек был дрянь. И какое к нему отношение могло быть?
Вот несколько историй с Медным Лбом.
Сдвиг по фазе
Была наша очередь работать на танковой директрисе полигона. Работы было много, да еще и снега навалило. Утром, вместо зарядки, – чистим снег, после работы, перед ужином, – опять снег чистим. А как посачкуешь, если дежурные офицеры – специалисты? Оставалось ждать, когда появится пехотный офицер, которого можно надрать. И тут появился Медный Лоб. Заводила Толик Хлебнов сразу решил: «Сачкуем Все!!»
На следующий день Хлебнов сразу после развода улегся в кочегарке на скамейке с детективом. А кто служил, тот знает, что читающий солдат для офицера – как красная тряпка для быка: солдат должен пахать не менее двадцати пяти часов в сутки.
И Медный Лоб взвился: «Почему не работаете, товарищ солдат?»
А Толька ему: «Фаза пропала, товарищ майор, а без фазы электросварки не бывает». (Для тех, кто не знает: фаза – это так называемый фазный провод, кабель. Если в нем нет напряжения, говорят: нет фазы, пропала фаза.) Ему подтверждают все, что да, это так, если пропала фаза – сварки нету.
* * *Первым делом Медный Лоб побежал включать рубильник, но генератор не заработал. Значит, фаза пропала – украли, в самом деле.
Тогда он устроил крик на тему нашей небрежности и отсутствия бдительности «при выполнении работ по модернизации боевой техники в условиях враждебного капиталистического окружения» – а мы меняли старые радиостанции на танках на новые – и в книге приказов по полигону написал приказ от имени Бати «о строгом соблюдении режима хранения» несчастной фазы «с обязательным ежедневным опечатыванием места ее хранения».
Потом он позвонил в часть, сказал, что украли фазу, и попросил привезти новую.
* * *Что там было с офицерами, можно только догадываться… Через пару часов прилетел на гусеничном бронетранспортере зампотех полка, с ходу полез в рубильник, вытащил из-под предохранителя лист тонкой резины и заорал на весь полигон: «Хлебнов, ко мне, бегом!»
А Хлебнов смотрит на него младенческим взглядом: «А чего, товарищ подполковник, уже и сачкануть за три года нельзя, – по поводу случившегося случая. – А так же мы пашем…»
Зампотех намек понял. И он, никогда не ругавшийся матом в присутствии солдат, покрутил головой: «Ну Медный Лоб, ну Медный Лоб, я тебя, вдоль тебя и поперек», – что означало крайнюю степень возмущения.
Выстрел в голову
Были у нас в батальоне два молодых литера. Они друг без друга буквально жить не могли и вечно соревновались: кто лучше стреляет, кто лучше водит, кто лучше учит солдат. И все свободное время торчали на тренажерах. Но, как на грех, раз как-то ляпнули Медному Лбу, что стрелять, водить, драться и, конечно, учить этому солдат гораздо важнее, чем читать им об очередном пленуме ЦК КПСС. Ну не так прямо, конечно, но дали понять.
Медный Лоб затаил обиду. И он быстро их достал.
Городок маленький, деваться особенно некуда, и эти двое вечера все проводили на винтполигоне, придумывая и задавая себе задачи по стрельбе. А тут Медный Лоб прессует. И они решили с ним «разобраться». Достали стартовый пистолет. Смяли молотком пистолетную пулю.
И стали ждать.
Когда Медный Лоб в очередной раз пришел на винтполигон их «воспитывать», они стали огрызаться, чтобы накалить ситуацию. Потом один из них «не выдержал», вытащил пистолет без патронов и «выстрелил» Медному Лбу в голову. Одновременно второй выстрелил из стартового пистолета. Первый подошел к застывшему Медному Лбу, нагнулся, сделал вид, что поднял с пола пулю, и сказал: «Ты гля, даже пуля сплющилась».
Ошарашенный Медный Лоб написал командиру части рапорт, в котором изложил, как двое литеров хотели его убить, стреляли в него из пистолета и убили бы… хорошо, что «пуля сплющилась и отскочила».
Героический Кузя
Учения были отчетные, за весенне-летний период обучения. Мы с Дуйсенбаем обслуживали машину, а Кузя отошел в кустики. Ну надо. Проходит время, Кузя не возвращается. Как же его, однако, развезло. Через полчаса пошли поторопить.
Место, где Кузя был, нашли сразу. Рядом натоптано, ветки поломаны. Кузи нету. Дуйсенбай заявляет, что Кузю похитили. «Пошел бы ты, Дуся, – говорю. – Мужики из ЦРУ, да?» Он рассердился: «Сколько раз говорю, не зови меня Дусей». Дело было старое, потому что Дуйсенбай – длинное имя, и мы иногда пользовались «сокращенным». Иногда он злился, иногда – нет. Дуйсенбай заявляет, что я слепой, как все горожане, а он охотник и все видит. «Ну да, – говорю, – охотник. Из МГУ. Там у вас на кафедре – все такие охотники. За девками». Его за эту страсть отчислили, и он пошел служить. В общем, дело нужное, и то, и то.
Мы спорим, и тут появляется Кузя – фингал на весь портрет, губы разбиты, хэбэ в хлам, в руках пистолет и планшет с картами.
Начал рассказывать, как закончил свои дела под кустом, принялся застегивать штаны, а на него набросили мешок, поволокли и…
Не успел он рассказать, поднялся переполох, орут: «Строиться!» Стоим мы, Кузя с разбитой мордой тут же. Выходит посредник и говорит, что на офицера соседней части совершено разбойное нападение, разбиты «кости лица», украдено табельное оружие, карты с нанесенной обстановкой.
– Судя по погонам, это сержант вашей части, потому что других с такими погонами рядом нет.
Если кто, мол, знает, кто совершил преступление, то…
И тут выступает наш Кузя. Рассказывает, как разведка пехоты украла его прямо из-под кустика и доставила к этому лейтенанту. Как тот стал хихикать, что вот, дескать, обделались вы, ударная сила, и все такое. Покажи, значит, на карте, где у вас что. Как положено, раз вляпался. На пенек карту положил и пистолетом прижал, чтоб ветерком не унесло. Или для антуражу. И Кузю именно этот пистолет, оставленный, привел в бешенство. И этим самым пистолетом приложил он лейтенанта по голове. Парень с автоматом рядом стоял – его тоже. Взял карты, пистолет и вернулся в родную часть. И всех делов. Доложить о происшествии не успел, вернулся вот только что, перед командой «Строиться!».
Скандал был красивый.
Литера этого перевели в другую дивизию, подальше от позора.
Героическому Кузе дали отпуск. На Кузю все показывали пальцами, нечасто так бывает: дал по рылу офицеру – и поехал в отпуск на третьем году службы. Поскольку он служил уже третий год, так его по-быстрому после приказа дембельнули.
Но это ладно.
Был хороший разговор с замполитом.
– Как можно, товарищ Кузнецов, бить своего советского офицера по лицу? Вообще офицера, – не понимает Медный Лоб.
Кузя находчиво отвечает, что бил не офицера, а противника.
– Но ведь противник условный, – говорит замполит.
– Я и бил условно, настоящего врага уж заделал бы, – отвечает Кузя.
– Ну а если бы – товарищ генерал? – поднимает палец замполит.
Кузя пожимает плечами, какая, мол, разница, можно и генералу заехать, делов-то. Замполиту мало:
– Ну а если бы Генеральный секретарь нашей партии? Тоже?
Кузя встает по стойке «смирно!»:
– Товарищ майор, Генеральный секретарь нашей партии ни при каких обстоятельствах не станет моим противником, товарищ майор! Разрешите идти, товарищ майор?
Вышел из палатки, закурил: «Ну что ты скажешь, Медный Лоб на своей лошади».
«Розыгрыш»
Приятель мой после окончания института служил в армии, и его приехала навестить беременная жена. Только она неудачно выбрала время, потому что в полку были учения. В самом начале «противник нанес удар», в результате которого мой приятель был «убит». Посредник отправил «убитых» в казарму – чтобы не мельтешили.
Когда Томка приехала, ее муж спокойно дрых на своей койке. Она прошла в казарму и спросила, где тут Симонов, ее муж. Дневальный спокойно ответил: «А его убили, воо-о-он он лежит». И показал, где лежит.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
Вы ознакомились с фрагментом книги.
Для бесплатного чтения открыта только часть текста.
Приобретайте полный текст книги у нашего партнера:
Полная версия книги