В горах ближе к небу
Он почувствовал, что она плачет…
Планета Земля. Памир. Наше времяИнженер-геодезист Дрозд вполне оправдывал свою фамилию. Крупный, выдающийся вперед нос делал его похожим на птицу. За ним специально посылали военный вертолет, чтобы получить пояснения относительно взрыва.
Батыркулов не понимал, зачем это нужно.
– Вы понимаете, что такое геодезия, господин Багров? – раздраженно спрашивал он Марата.
Калитин, то бишь «эксперт Багров», толком не понимал. Но признаваться в своей некомпетентности не собирался. И задал встречный вопрос.
– Место для строительства туннеля выбирал он?
– Место для туннеля определяют геологические изыскания, – с трудом сдерживаясь, ответил Батыркулов. – Прикажете и геологов сюда вызвать?
– Не мешало бы…
– Ну, знаете ли! – взвился председатель комиссии. – Это уж слишком! При чем тут геологи и геодезисты? Какое они имеют отношение к взрыву? Вот если бы туннель просто обвалился, тогда конечно…
Марата забавляла его злость.
– Геологи были здешние? – как ни в чем не бывало поинтересовался он.
Батыркулов с шумом надул щеки. Однако посмотрел-таки по документам. Настырность Багрова и глупые вопросы, которые тот задавал, возмущали главу комиссии. Но… делать нечего: он получил строгое распоряжение оказывать москвичу всяческое содействие.
– Геологи приезжали из Москвы! – с изрядной долей ехидства сообщил он «эксперту». – Прикажете послать за ними?
«Багров» махнул рукой.
– Ладно, не стоит.
Ему вдруг пришла в голову мысль, что московские геологи тоже могут быть связаны с Ревиным. Наверняка это он посодействовал. Значит, место для туннеля выбрано не случайно. Над этим фактом придется подумать. Потом.
В любом деле Марат прислушивался к своей интуиции вместо того, чтобы слепо исполнять инструкции. Вот и сейчас у него возникло убеждение: не все так просто. Разгадка кроется не в конце, а в начале. Чтобы выяснить, кто и зачем устроил взрыв, надо понять, кто и зачем решил строить туннель именно здесь.
Беседуя с Дроздом, Марат пытался установить сей факт.
– Как вы думаете, по какой причине произошел взрыв? Может быть, террористический акт? Все же афганская граница рядом.
– Фигня все, – сердился геодезист. – Тут боевики сроду не появлялись. Потому как на этом участке вдоль границы непроходимые горы. Возьмите карту и посмотрите. Можно пограничников спросить, они вам то же самое скажут.
Марат уже изучил карту прилегающей местности и был полностью согласен с Дроздом. Просто он решил так построить беседу. Зайти издалека.
– С этим туннелем сразу возникли проблемы! – выпалил Дрозд. – Дохлое место…
– Что вы имеете в виду?
– Видите ли, каждый геодезист имеет свою ошибку глаза… но таких просчетов, как здесь, я давно не помню. Чертовщина какая-то! Этот туннель решили строить с двух сторон. Понимаете? Значит, должен быть стык…
– То есть?
– Ну, в определенном месте две проходческие бригады должны встретиться. А не вышло. Не встретились. Пришлось вносить поправки, то да се… Крику было! Паршин, начальник строительства, чуть меня не сожрал. Матерился, как последний грузчик! Но я делал все точно, голову даю на отсечение. Дрозд в геодезии не новичок. Меня вся страна знает.
– И все-таки ошиблись?
– Не знаю, как это объяснить. Длина проходки небольшая. Плевая длина. Для ориентирования подземной основы – оси туннеля – я использовал гирокомпас.[2] Он дает максимальную точность. Можно, конечно, отклониться, но не настолько же?!
– Вы полагаете, на гирокомпас что-то повлияло?
Дрозд долго молчал, смотрел мимо Марата вдаль, где в облачной дымке терялись очертания горной гряды. Потом тяжело вздохнул.
– Не знаю… Если скажу то, что думаю, вы меня за идиота примете. А врать не хочется. Не люблю я этого.
– Рискните, – улыбнулся Марат. – Вдруг встретите в моем лице единомышленника?
Инженер окинул «эксперта» недоверчивым взглядом.
– Меня и так считают алкашом и бабником. Не хватало еще заработать репутацию чокнутого.
– Вы правда бабник?
– Что мне остается делать, по-вашему? – усмехнулся Дрозд. – Вся моя жизнь проходит в командировках. Какая женщина станет терпеть такого мужика в доме? Я, между прочим, третий раз женат. И думаю, не последний.
– Курите?
Марат вытащил пачку сигарет, протянул геодезисту. Тот взял две штуки.
– Давно не баловался такими… Эх, житие мое бестолковое! Питаюсь всухомятку, сплю где попало, о горячем душе приходится только мечтать. Как тут без водки обойдешься?
Он зло пускал дым из ноздрей, молчал.
– Вы говорили что-то о гирокомпасе… – напомнил Марат.
– Да… Странное это место, – Дрозд повел рукой в воздухе. – Горы, туннель… и все прочее. Жутко мне здесь было. Я даже напился, когда уезжал.
– Почему жуткое?
– Чувствуется что – то этакое… худое. Как будто за то – бой постоянно наблюдают. Гирокомпас опять же… дал офигенную погрешность. Но ведь такого не бывает! Одним словом, я когда под землю спускался, не чаял выбраться поскорее. Вернее, даже не под землю, а внутрь горы… там сразу ледяная дрожь пробирала. Аж зубы стучали. Водка и та не помогала. Только вы не подумайте, будто я напивался на работе. Это потом, в вагончике… выпить и отрубиться, чтобы кошмары не мучили.
– Что вас пугало? – спросил Марат. – Может, видели что-то? Или слышали?
Дрозд покачал головой.
– Если конкретно, то ничего… Не могу я этого объяснить! Вот, например, идешь вдоль высоковольтной линии, и вокруг тебя воздух гудит, потрескивает. А ничего не видно. Поле… понимаете? Так и в туннеле. Сейчас, конечно, все по-другому: внутри горы полно народу, техники, свет проведен, вентиляция. И все же… многим там становится не по себе. Почему? Кто знает?
Марат понял, что инженер рассказал все. Дальнейшие расспросы ни к чему не приведут.
– Спасибо вам, – сказал он, вставая. – Вы мне очень помогли.
– Надеюсь, – усмехнулся Дрозд. – Из-за чего взрыв произошел, я понятия не имею. Только геодезия тут ни при чем.
После беседы с геодезистом Марат отправился в ки – шлак, где жили киношники. Надо было поговорить с Бахметом, но он решил сделать это завтра. Тем более что режиссер оставался в медпункте. Господин «Багров» заручился обещанием двух милиционеров, что Бахмет будет под строжайшим присмотром, завел мотоцикл и пустился в путь.
Горная дорога была ему не в новинку, а крутые повороты доставляли настоящее удовольствие. Солдаты из оцепления дважды проверяли у него документы, из чего Марат заключил, что подходы к туннелю под надежной охраной.
Кишлак лепился к горам, как птичьи гнезда. Стены домов в грязных потеках. Белить их будут позже, к лету. У дороги притулился к корявому дереву автобус. Видимо, транспортное средство съемочной группы. Один остался возле туннеля, а второй здесь.
Марат соскочил с мотоцикла и осмотрелся. Пожилая таджичка, переваливаясь, несла ведро с водой.
– Где тут живут приезжие из Москвы? – спросил Марат.
Она долго жевала губами, качала головой.
«Не понимает по-русски. Или глухая», – рассудил Кали тин и показал рукой на автобус. Женщина обрадованно кивнула, жестом показала, чтобы шел за ней. У большого забора она остановилась, переминаясь с ноги на ногу.
– Понял, – сказал Марат, улыбаясь как можно приветливее. – Спасибо.
Таджичка пошла дальше, а он толкнул калитку на ржавых петлях. На пороге дома стояла дородная тетка с платком на высокой прическе. Платок был яркий, в красных и желтых разводах. По двору лениво бродили овцы.
– Здравствуйте, – вежливо произнес Марат. – Я к вам. Из Москвы.
Женщина продолжала смотреть на него непонимающим взглядом. Он заметил, что ее глаза мокры от слез.
– Что-то случилось?
– Вы кто? – вместо ответа спросила она.
– Я к Ларисе Мельниковой, привез письмо от мужа. Могу я с ней поговорить?
– К Ларисе? – женщина чуть посторонилась, пропуская его в дом. – Меня зовут Глафира, – представилась она. – Мы живем вместе.
– Очень приятно, – слегка поклонился Марат. – Алексей Багров, знакомый Мельникова.
Он решил пока не представляться «экспертом». Люди будут чувствовать себя свободнее, глядишь, и расскажут что-то интересное.
Глафира повела его в комнату, забитую ящиками и одеждой.
– Это наша с Ларисой комната, – сказала она. – Садитесь на ящик, больше некуда. Здесь все инвентарь. Тесно, не повернешься. Я администратор, а Лариса – моя помощница.
Она замолчала и только шмыгала носом.
– Могу я…
– Чаю хотите? – перебила его Глафира.
– Не откажусь.
– Вам какой? Мы с Ларисой зеленый пьем.
– Давайте зеленый, – кивнул Марат.
Глафира шумно вздохнула, от чего ее пышная грудь соблазнительно всколыхнулась.
– Я сейчас…
– А где Лариса?
Из глаз администраторши хлынул такой поток слез, будто прорвало шлюзы.
– Нет ее., не-е-ет… – захлебываясь, рыдала Глафира. – Пропа-а-а-ла Лари-и-са… сгинула-а-а…
– Простите? – не понял Калитин. – То есть, как сгинула?
– И-исчезла она… Вчера еще была, а нынче… я проснулась… Ларисы не-е-ет…
Глава 4
Галактика Эол. Далекое прошлоеЭлакриэн проснулся. Атмосфера «Этлона» вновь наполнилась драгоценной золотистой воздушной средой. Тяжело выплывая из забытья, Тэлл слышал гул машины, опускающей камеру. Когда та открылась, он все еще оставался неподвижным и безразличным ко всему. Таймер громко пищал, напоминая, что пилот должен полностью прийти в себя.
– Элакриэн, это Коэр, новый оператор. Как самочувствие?
С трудом пошевелившись, Тэлл шумно вздохнул.
– Слышу вздох. Как дела? Ты в порядке?
Коэр впервые сидел за операторским пультом и волновался, поэтому его голос звучал не слишком ободряюще. Стоявший рядом Ари, самый опытный оператор станции, понимающе улыбнулся. Однако и он чувствовал легкое волнение. Нельзя было допустить потерю еще одного пилота, еще одного жителя Хелиона, которых оставалось все меньше. Ни в коем случае!
– Все хорошо, Коэр, – отозвался Элакриэн.
– «Этлон» у цели. Мы видим у себя на экране твой корабль и «Эрбор», – поспешно сообщил оператор.
Пожалуй, слишком поспешно. Ари мягко положил руку на плечо помощника.
– Будь на связи, – уже спокойнее сказал новенький.
– Да, Коэр.
Наконец Элакриэн смог подняться и сесть в лифт, который мгновенно доставил его в кабину управления.
– Включи экран, – распорядился Тэлл, и бортовой компьютер «Этлона» тут же исполнил команду пилота.
Космос «ворвался» внутрь корабля.
«Вот он»… – мысленно отметил Элакриэн, увидев «Эрбор».
Его сердце болезненно сжалось. На фоне россыпи далеких звезд гладкое голубовато – зеленое тело «Эрбо – ра» казалось огромной застывшей глыбой льда.
Тэлл увидел на экране Теуатль – капризное солнце, которому поклоняются ацтланы, – и красный шар их планеты Ацтланики.
Коэр молчал. Ари заранее предупредил его о том, что важные сообщения не следует делать сразу после пробуждения пилота. Надо дать тому возможность самому охватить картину ближнего космоса и только потом уточнять обстановку. Сложная сеть удаленных спутников-наблюдателей обеспечивала операторам возможность видеть происходящее в любом заданном районе. Разумеется, в пределах их сектора галактики.
– Тэлл, тебе решать, как поступить с «Эрбором», – сказал Коэр, когда почувствовал, что время пришло.
Его слова нарушили тягостное молчание.
– Я понял.
Элакриэн переключил экран на режим плотного сканирования. Невидимые лучи пронизывали «Эрбор», позволяя видеть, что там внутри. Груз золота на борту корабля оказался нетронутым.
Манфи… Как ни старался, Тэлл не обнаружил никаких следов ее присутствия.
«Каким образом «Эрбор» мог оказаться здесь?» – удивлялся он.
Оставался еще один шанс узнать хоть что-то – просмотреть записи кассиореса, установленного на «Эрборе». Так назывался сверхчувствительный и точный прибор, в сердцевине которого жили своей особенной жизнью кристаллы. Они умели не только воспринимать и надежно хранить информацию, но еще общаться с пилотами и себе подобными прозрачными собратьями в аналогичных приборах. На близком расстоянии можно было осуществить связь между памятью кристаллов с обоих кораблей. Возможно, там хранится разгадка случившегося с Манфи.
Элакриэн обратился к кассиоресу «Этлона». Он потребовал установить связь с аналогом на «Эрборе», надел на голову специальный шлем-приемник и приготовился к сеансу трансляции запечатленных образов. Некоторое время он сидел с закрытыми глазами, сосредоточившись, пока не увидел внутренние помещения «Эрбора».
«Как темно! Плохо…» – мысленно отметил Тэлл.
Очень некстати он подумал о том, что «Эрбор» – корабль Манфи. В груди родилась тоска…
Элакриэн невольно открыл глаза. Он сидел в мягком кресле кабины управления и видел перед собой голографическую картину космоса. Связь между кристаллами обоих кораблей нарушилась. Рассердившись на себя, Элакриэн резко снял шлем и вскочил с кресла. Теперь надо начинать все сначала.
Подавив вспышку гнева, он сел на прежнее место, приготовился восстановить связь и закрыл глаза. Ему хотелось сохранить «Эрбор». Для него слишком дорого все, что связано с Манфи.
«Если бы я смог каким – то чудом включить бортовой компьютер «Эрбора», – думал он.
Тэлл снова увидел кабину управления «Эрбора». Яркая вспышка откинула его назад, расслабленное тело резко дернулось. Однако ему удалось сохранить спокойствие, и связь не прервалась.
– Кто здесь? – воскликнул Элакриэн и вспомнил, что он всего лишь наблюдатель, который просматривает память кристаллов.
Тэлл напряг все свое внимание, но не смог уловить никаких признаков постороннего присутствия на борту «Эрбора». Звездолет был необитаем. Вспышка, на которую среагировал Элакриэн, – всего лишь след уничтоженной памяти кристаллов. Сомнений больше не осталось: Манфи погубил чей-то злой умысел. Брошен вызов не только Тэллу, который любил ее всем своим страстным и нетерпеливым сердцем. Брошен вызов каждому жителю Хелиона.
Что он мог сделать? Виртуальное присутствие на «Эрборе» начинало угнетать его. Пожалуй, так он ничего не сможет предпринять.
«Я должен придумать способ оживить компьютер корабля Манфи», – решил Элакриэн.
Снимая шлем, он продолжал думать, как ему поступить. Он ужасно устал. Затекшее тело неприятно ныло. Глянув на табло отсчета времени, пилот почувствовал себя несколько сбитым с толку. Неужели сеанс виртуальной связи продолжался так долго?
Элакриэн понимал, что обязан принять решение. В таких случаях он использовал неписаное правило: думать о себе, как о постороннем, который мог попасть в похожую ситуацию. Он не должен ошибиться. Кроме того, Тэлл боялся упустить любую мелочь, способную натолкнуть его на догадку: что случилось с Манфи и почему «Эрбор» оказался рядом с Ацтланикой.
Первым побуждением Тэлла стало желание отправиться на «Эрбор» самому, осмотреть его как следует, наладить при помощи кассиоресов связь и восстановить в памяти компьютера информацию, необходимую для управления кораблем. «Этлон» и «Эрбор» были из одной серии, их устройство совпадало до мельчайших деталей.
– Воздушная среда «Этлона» на десять процентов ниже нормы, – любезно сообщил контролер режимов жизнеобеспечения.
Тэлл уже видел показания приборов и знал, что процент содержания золота в воздухе заметно упал. Значит, скоро он будет ощущать дискомфорт. Никто не мог знать, что «Этлон» пробудет в космосе намного дольше, чем планировалось.
Элакриэн потянулся к ажурной подставке, на которой стоял нюхательный прибор, взял его и несколько раз вдохнул мельчайший золотой порошок. По телу растеклось приятное тепло. Он отключил экран, вошел в лифт и поднялся в свой кабинет.
Огромная черепаха смотрела на него янтарными глазами. Тэлл сел на ее широкий панцирь и задумался. Могло оказаться, что на «Эрборе» выведено из строя что-нибудь еще, и тогда он рисковал попасть в затруднительное положение. Вдалеке от Хелиона он не мог рассчитывать на помощь. В случае неприятностей под угрозой окажется его жизнь и судьба обоих кораблей.
Тэлл прекрасно осознавал, что в данный момент ему стоит надеяться только на свои собственные силы. Решение пришло неожиданно. Он пошлет на «Эрбор» робота! Легкость, появившаяся вслед за тем, как его посетила эта мысль, свидетельствовала, что он поступает правильно.
Элакриэн нажал несколько клавиш на панцире черепахи, и правая стена кабинета раздвинулась. В нише за ней стояли три робота. Элакриэн крайне редко прибегал к их услугам. Своим видом они чем-то напоминали черепах: черные и гладкие фигуры с оболочками-панцирями на спине, сложив перед собой четыре манипулятора, ожидали приказаний. Их глаза светились тем же янтарным огнем, что и глаза золотой черепахи в кабинете Тэлла. Роботы могли выполнять множество функций; они подчинялись не только сигналам, но и голосовым командам. Любой из роботов, находясь в подчинении главного бортового компьютера, мог справиться с управлением кораблем и заменить пилота.
«Медлить незачем», – подумал Тэлл, принимаясь за работу.
В нижних помещениях «Этлона» золотистая среда была не столь насыщенной, как в верхнем ярусе корабля, где пилот проводил много времени. Процент ее пригодности упал недопустимо низко. Элакриэн испытывал легкую слабость и периодически вдыхал золотистый порошок. Подготовкой челнока – небольшого летательного аппарата, которых на борту «Этлона» имелось пять, – занимался робот. Тэлл проверял точность его реакций. Он так увлекся, что забыл обо всем, кроме работы. Впервые за долгое время он был почти счастлив.
Находясь в сильном возбуждении, Элакриэн забывал вдыхать порошок. Он перестал замечать слабость. Иногда мысль о том, что он плохо заботится о своем теле, приходила ему на ум и вызывала легкое чувство вины. Но Тэллу некогда было заострять на этом внимание. Он спешил.
Наконец робот сообщил, что все готово к перелету на «Эрбор».
Элакриэн с трудом добрался до лифта и вдохнул полной грудью насыщенный золотом воздух. Ощутив головокружение, он прислонился к хрустальной стенке. Лифт почти мгновенно доставил пилота в кабину управления. Тэлл сел в удобное кресло и расслабился, медленно приходя в себя.
Таймер в его перстне отсчитывал время, отпущенное им самому себе на короткий отдых. Перед глазами возникла густая тьма. Пилот провалился в тревожный сон, из которого его вывел пронзительный писк таймера.
– Пора отправлять челнок!
Элакриэн даже не заметил, что думает вслух. Включилась связь со станцией Хелиона.
– Тэлл, как дела?
Взволнованный голос оператора окончательно привел пилота в чувство.
– Очень устал, – признался Элакриэн. – Челнок с роботом на борту готов к отправке на «Эрбор». В моем воздухе низкая концентрация золота. Среда истощается, а резерв исчерпан.
– Плохо, – огорчился Коэр. – Постарайся ускорить работы. По нашим расчетам, арумия[3] должно хватить. Увы, ты не сможешь позволить себе камеру пассивного присутствия, но крепкий сон, когда оба корабля лягут на курс к Хелиону, будет вполне уместен.
– Да, Коэр. Я тебя понял.
Тэлл отдал компьютеру приказ использовать последнюю порцию дыхательной смеси. Золотистая среда кабины управления снова стала комфортной.
Челнок стартовал и благополучно достиг «Эрбора». Долгие часы, проведенные за работой, пролетали незаметно для Тэлла. Наконец все наладилось. Робот, подчиненный командам главного бортового компьютера «Этлона», принял управление кораблем Манфи.
Оба корабля, увеличивая скорость, возвращались на Хелион – планету мудрых и высокоразвитых существ, которым осталось сделать всего несколько решающих шагов для постижения самых сокровенных тайн Вселенной.
Теперь Элакриэн мог позволить себе отдых. Он вернулся в свой кабинет, опустился на мягкое ложе и закрыл глаза. Он думал о Манфи…
Планета Земля, Памир. Наше времяСнежные шапки гор, залитые полуденным солнцем, выглядели сказочно. Илья Вересов нигде больше не видел такой сверкающей белизны и ярко-синего неба.
– Хочу домой, в Москву, – заунывно бубнил Голдин. – Надоело все. Вокруг одни маразматики…
Они сидели на большом гладком камне и разговаривали.
– Ты посмотри, красота какая! – говорил ему Илья. – А что в Москве? Дома, асфальт, выхлопные газы… и повсюду люди суетятся, как муравьи.
Но Голдин упрямо твердил свое.
– Чем горы-то лучше? Камни, скалы, ледники, ветер. И пустота… Как можно это любить?
– Эх, Жека! Ничего-то ты не понимаешь! – вздохнул Вересов.
– Хочу в Москву…
– Ну, черт с тобой, езжай. Силой тебя здесь держать никто не будет.
К ним подбежал запыхавшийся Саворский.
– Ребята! В туннеле взрыв! Сегодня база связывалась со строителями… Вот.
Илья некоторое время молча смотрел на него. Смысл сказанного не доходил до его сознания. Первым опомнился Голдин.
– Как взрыв? Почему? – удивился он. – Обвал, что ли?
Кострома пожал плечами.
– Никто пока не знает. Может, террористический акт. Комиссия нагрянула из Душанбе. Военных нагнали, ментов…
– Жертвы есть? – спросил Вересов.
– Говорят, есть. Предположительно два человека.
– Вот что, Жека. Никуда ты не поедешь, – Илья повернулся к Голдину. – Во всяком случае ни сегодня, ни завтра. Дороги наверняка оцеплены. Думаю, скоро спецы и здесь появятся. Будут всех расспрашивать. Кто что видел, слышал?
Голдин подпрыгнул от возмущения.
– А я при чем? Откуда я знаю про взрыв? Чего меня расспрашивать?
– Как чего? – усмехнулся Вересов. – Вот ты откуда здесь появился? Чем занимаешься? От нашей базы до строительства рукой подать.
– Я… из общины.
– Это ты так говоришь. Может, ты диверсант! Заложил взрывчатку в туннеле, потом убежать хотел. Но не повезло. Попался в капкан!
Он оглушительно захохотал.
– Маразм! – завопил Голдин. – Ты, Илья, издеваешься надо мной! Зачем бы я тогда около лагеря крутился, если я диверсант? Я бы другую дорогу нашел.
– Так ведь ты не знал, что завхоз капканы расставил.
У Голдина был такой растерянный вид, что Кострома не выдержал и тоже засмеялся.
– Да ну вас! – обиделся Женя. – Нашли чем развлекаться. Разводняк устроили… Там несчастье, люди погибли, а вы…
Но Вересов уже его не слушал. Он думал о золоте. Маркова увезли в ближайшую больницу. О найденном в его рюкзаке самородке знали только он и Саня Аксельрод. Говорить об этом при опросе или не говорить? С одной стороны, золото не имеет отношения к взрыву в туннеле, а с другой… Кто знает?
– Надо нашим сообщить, – сказал он. – Потапенко и Аксельроду. Пусть спускаются сюда, в лагерь. Иди, Кострома, попроси, чтобы на следующем сеансе связи им обязательно передали. Нам все равно придется тут задержаться.
– На сколько?
– Не знаю. A y них продукты кончаются.
Саворский нехотя поплелся к большой палатке, где находилась радиостанция.
– Почему мне так не везет? – сокрушался Голдин. – Жена с негром убежала, с работы уволили, денег нет, мать пилит днями и ночами! Хотел в горах спрятаться. И не вышло! Такие маразматики собрались в этой типа общине, что легче повеситься, чем с ними сутки провести. Что за жизнь?! А?
Вересов поскреб заросший подбородок и улыбнулся.
– Нет, ты послушай, – не унимался Женя. – Решил я убежать от них, так поди ж ты! В капкан угодил! Хорошо, что вы рядом оказались. Вот скажи, Илья, кто-нибудь из ребят попадался в завхозовы капканы?
– Ну… вроде нет.
– Вот! – он многозначительно поднял кверху указательный палец. – То-то и оно! А я сразу напоролся. Чуть ногу не потерял.
– Не преувеличивай, – засмеялся Вересов. – Строишь из себя мученика. У нас вон Марков в расщелину свалился, ногу сломал, ребра повредил. Всякое бывает.
Женя обхватил голову руками и застонал.
– Не-е-ет… Это совсем другое. У людей случайности происходят, а у меня – закономерности. Понимаешь, в чем разница? Не успел я домой собраться, в Москву, как на тебе! Взрыв в туннеле! Ни много ни мало. И сиди теперь, дорогой Женя, кукуй здесь до второго пришествия. Скажешь, это нормально?
Вересов задумался.
– Знаешь, Жека, нам в этом походе тоже не везет. Прямо рок какой-то преследует. Гоша травму получил, перед этим… он банки консервные распотрошил. Зачем, спрашивается. Говорит, мол, его голос какой-то заставил. Наверное, глюки, горная болезнь. Потом мы под камнепад попали. Чудом живы остались. Не ты один пострадал.
И это Илья еще не упомянул ни о самородке, ни о мертвеце, который в горах свалился к ним вместе со снегом. А потом таинственно исчез.
Но Голдин был твердо убежден в своем первенстве по части неудач.
– Все равно… – твердил он. – Вам до меня далеко. Ты со своей Варькой живешь еще?
– Сам не знаю. Наверное, нет. Ушел я от нее.
– Вот видишь! – обрадовался Женя. – Ты сам ушел. Поэтому тебе не обидно. А моя… да что говорить! – он сердито махнул рукой. – Ты в другой раз жениться будешь?