Аметистовый блин

Влетел он в магазин уже в последнюю секунду – рука самого шустрого из четверки скользнула по его плечу.

И оказался Сережа в преогромном зале, чуть ли не в целый гектар. Хозяева магазина превратили его в лабиринт, изобретательно расставив длинные вешалки с юбками, блузками, кардиганами, пиджаками, платьями и много чем еще. Вешалки были по меньшей мере восьмиметровой длины и на колесиках, что позволяло менять интерьер чуть ли не ежедневно. Но был в этом и свой минус. Стоило посильнее толкнуть вешалку – как она ехала, не разбирая дороги и все снося на своем пути, поскольку вес имела неплохой и инерцию – соответственно.

Пронизав толпу, состоявшую исключительно из женщин, Сережа впилился в край вешалки. Очевидно, его вес был куда больше – вешалка набрала скорость и затеяла описать круг, центр которого совпадал с ее серединой, – диаметром стало быть, в восемь метров. А это и для бесконечного зала было немало. Задетая ею соседняя вешалка тоже тронулась с места – и под отчаянный визг все оборудование магазина пришло в движение! Кого-то затерло между мягкими, но способными придушить до смерти, плотно спрессованными разноцветными шубами, кто-то рухнул и схлопотал по неизвестным частям тела металлической опорой взбесившейся вешалки. Переполох начался изумительный.

Сережа, пытаясь затормозить и изменить направление, влетел в занавес из металлических пластин. Инерция потащила его юзом и боком, пластины, гибко соединенные, завернулись вокруг него сверкающим рулоном. И сразу общий гомон торгового зала был перекрыт уникальным по звучности визгом.

Этот великолепный занавес отделял от торгового зала одну из примерочных кабинок. Именно в ней две молодые женщины примеряли открытые вечерние платья из черного бархата, причем одна покупательница оказалась на виду у публики в трусиках и без бюстгальтера.

Сережа, к сожалению, всего этого великолепия не увидел. Он рванулся, поскользнулся на какой-то дряни, всем немалым весом навалился изнутри своего рулона на занавес – и сорвал его к чертовой бабушке! Правда, и сам рухнул с ним вместе.

Блистательный рулон, сметая все на своем пути все, что уцелело от вешалок, и постепенно распутываясь, покатился по залу. Сережа вскочил на ноги – и оказался лицом к лицу с погоней.

Преследователи, не надеясь обнаружить жертву в шевелящемся лабиринте и, соответственно, не рассчитав, подлетели чересчур близко. Первый рухнул, пораженный в челюсть прямым ударом правой, а второго Сережа достал левым хуком.

Удар же у него был такой, что не просто сотрясение – а даже ушиб мозга первому пострадавшему, рухнувшему на пол, были обеспечены. Второй же влетел задом в вешалку и медленно поехал в неизвестность. Из плотно висящих цветастых нарядов торчали лишь ноги в дорогих кроссовках.

– Тот, кто ударит и убежит, остается жив, чтобы драться завтра! – сказал сам себе Сережа. И, поскольку толпа перед ним в ужасе расступилась, выскочил из магазина, оставив двух уцелевших мерзавцев разбираться с администрацией.

Он в последнюю секунду влетел в троллейбус и сунул в компостер талончик.

– Извините… – услышал он за спиной старушечий нежный голосок. – Вы лицо поцарапали…

Никто, кроме очаровательной маленькой старушки, не осмелился обратиться к крутому, взъерошенному и мрачному качку, явно порешившему сейчас троих, а то и четверых врагов.

Сережа потрогал пальцем щеку – палец оказался в крови. Металлические пластины занавеса оказались с острыми кромками.

Он облизал палец, резким движением стер кровь, потом, глядя в стекло как в зеркало, дождался момента, когда троллейбус поехал вдоль темной стены и стало видно отражение.

Порез был заклеен талончиком.

И, надо полагать, не раз и не два рассказывали билетные контролеры родным и близким страшную историю о качке, который предъявил им окровавленный пробитый талон, ткнув пальцем в собственную щеку… С перепугу поверили на слово, отдирать и смотреть дырки – себе дороже выйдет.

В самых тяжких, какие только можно вообразить, размышлениях ехал Сережа в тренажерный зал. Мало того, что пропала способная постоять за себя Данка – так и Майка туда же…

К той минуте, когда он с большим опозданием прибыл к месту прохождения службы, Сережа оклемался настолько, что даже осмелился мыслить логически.

В этом деле мистика настолько переплелась с уголовщиной, что даже возник вопрос: а присутствует ли мистика вообще? Ведь про ахинею, которую Данка несла по телефону, Сережа знал с Майкиных слов. Майка же теряла чувство меры и реальности, едва вдали замельтешит что-то потустороннее. Да и сама она исчезла не столь мистически, сколь реалистически. Ляпнула на шестнадцатом этаже какую-то чушь – и все поняли, что она идет по следу похищенного антиквариата. А недостатка в исполнителях преступных акций эта фирма не испытывала. Избавиться от такой свидетельницы, как Майка, могло бы и малое дитя. И, в отличие от Данки, ее-то вполне могли запихать в спортивную сумку большого размера.

Весь день Сережа корил и казнил себя за то, что отпустил бывшую жену черт знает куда и черт знает зачем. Толку от него в зале было аккурат на медный грош. На вопросы качающейся публики он отвечал невразумительно, сломанный тренажер даже не пытался починить, и в довершение бед, представив хрупкое, жалкое, связанное толстыми канатами тельце Майки, брошенное ради заметания следов на рельсы, шваркнул оземь маленькую штангу, даже не поглядев под ноги. А там лежала откатившаяся от стены большая штанга с крупными блинами. Гриф попал на гриф и погнулся. Сбежались качки – и долго дивились мягкости нынешних грифов. А Сережа молча хмурился, понимая, что проклятую железяку уже не выпрямить.

В горестном расположении духа побрел он домой.

К чести Сережиной, следует сказать, что ему и в голову не пришло обратиться в милицию. Результат мог быть только один – доблестная милиция на подносе преподнесла бы странного заявителя фирме с шестнадцатого этажа.

Однако следовало принимать меры. Хоть какие-то!

Сережа знал контингент своего зала неплохо, но не настолько, чтобы выделить самых крутых. Да и держался он с качками не так, чтобы вдруг полезть к ним с подозрительными вопросами.

Он уже был готов завтра сочинить себе день рождения, выставить по бутылке на рыло и даже выпить сто грамм самому, лишь бы в непринужденной обстановке хоть что-то выяснить про мистически-преступную фирму. С таковым настроением и лег спать.

Примерно в третьем часу ночи зазвонил телефон.

– Кого черт несет? – мрачно полюбопытствовал заспанный Сережа.

– Это я! – бодро отвечала Майка. – Ты насчет меня не беспокойся, со мной все в порядке. Я в безопасности! Ты даже не представляешь себе, как здесь замечательно!

– Где – замечательно?!?

– Это, ну… здесь!

– Где ты находишься? – грозно спросил Сережа. – Сиди там и не двигайся! Сейчас я поймаю такси и приеду за тобой!

В трубке раздался беззаботный смех.

– Над небом голубым есть город золотой с прозрачными воротами и ясною звездой!.. – пропела Майка. – А в городе том сад, все травы да цветы…

– Допилась, – констатировал Сережа. – Сейчас я тебя оттуда заберу. Тебя все обыскались!

– Гуляют тут животные невиданной красы… – Майка допела строку и рассмеялась так блаженно, как не смеялась даже после самых блистательных минут близости с бывшим мужем. – Не надо меня забирать, заинька! Мне тут очень хорошо. И я не одна… Я заняла свое место, понимаешь? Было свободное место, оно ждало меня, мне открыли дверь – и вот я здесь. Камень – это дверь, понимаешь?

– Ничего я не понимаю, – отрубил Сережа. – Как тебя найти?

– Я звоню тебе, чтобы ты меня больше не искал! – твердо отвечала Майка. – Правда – не надо! Ты просто еще не знаешь, как это замечательно – занять наконец свое место среди равных. И как прекрасно – узнать наконец свое истинное имя! Сереженька, я много в жизни веселилась, но только теперь я поняла, что такое веселье духа… Прощай!

Долго Сережа слушал короткие гудки, пока в голову не пришла спасительная реалистическая мысль – Майку накачали наркотиками. Отродясь у нее не было ни слуха, ни голоса, и она даже после второй бутылки шампанского избегала вокальных экзерсисов. А теперь вдруг запела в трубку!

Вот сидит атлет, краса и гордость тренажерных залов, в глубоком раздумье. Пропала женщина – маленькая, хорошенькая, сумасбродная, иногда деловая до невозможности, иногда раскованная до безобразия, но и в том и в другом случае очень похожая на пушистого котенка, который шкодит с уморительно серьезной рожицей.

И что же теперь делать? Звонить в милицию?

А насчет камня, который – дверь, Майка, между прочим, сказала чистую правду. Она и вообще-то не врунишка, женщина редко врет из любви к искусству, как правило – от страха или от ею самой не осознаваемой комбинации страхов. Майка же никогда и ничего не боялась, а неугомонно и радостно двигалась вперед, уверенная, что уж такому-то обаятельному котенку все дорогу уступят. Другой вопрос – что за спиной у нее довольно долго маячила широкоплечая фигура ростом под метр девяносто. С таким тылом чего ж не попроказничать?

Так что же делать атлету, куда податься? Сидеть сложа руки он не может – это для мужчины неприлично.