Корабль-призрак и другие ужасные истории

«Землетрясение», – подумал Чайник. Звон стал непереносимым, перешел в противный треск будильника, пещера отъехала в сторону, из-за нее на мгновение показалась перекошенная физиономия Болта. Конь опрокинул Вальку, и он проснулся.

На этом утренние кошмары закончились.

На поезд Машка бессовестно опаздывала, лишний раз доказывая, что с девчонками нельзя иметь никаких дел. Валька в душе надеялся, что она не придет совсем. Мама, собравшая Чайнику еды не на один день дороги, а как минимум на месяц, рассовывала по полкам купе бесчисленные сумки и пакеты.

– Это съешь сейчас, – говорила она Вальке, угрюмо, но терпеливо пережидающему долгие проводы. – Это вечером – не затягивай, а то испортится. Кефир выпьешь перед сном. Колбасу оставишь дяде Сереже. Конфетами поделишься с Машей. Ты меня слышишь?

– Слышу, – безучастно отзывался Валька.

– Вы уж присмотрите за ребятами, пожалуйста, – обратилась мама к дядьке, лежащему на верхней полке. Шейкин и не знал, что он там есть. – Они тихие, спокойные. Но мало ли чего – обидит кто, или на станции выбегут. Тут еще девочка подойдет.

– Посмотрю, – радостно отозвался мужик, – чего не посмотреть? У меня у самого внуки, знаю, как с такой шантрапой справляться.

– Сам ты шантрапа, – себе под нос пробормотал Чайник, демонстративно глядя в окно. По платформе бежала Подгорнова, волоча за собой огромный чемодан на колесиках. Мама кинулась ей навстречу.

– Ничего себе! – ахнул Валька, когда чемодан впихнули в проход между полками. – Подпригоркина, ты чего-нибудь побольше захватить не могла? Еще не весь вагон твоими баулами завален.

– Валентин! Как ты разговариваешь с девочкой? – всплеснула руками мама, погрозила сыну пальцем и убежала, потому что поезд уже трогался.

Маша безуспешно пыталась вскинуть чемодан на верхнюю полку. Она демонстративно кряхтела, но Шейкин этого не замечал. Не хватало ему еще Машкины вещи таскать.

– Давай-ка вместе.

С верхней полки свесилась пятка в застиранном носке. Пятка дернулась, чуть не заехав Чайнику по лбу, и на пол мягко спрыгнул невысокий крепенький дядька в тельняшке и спортивных штанах. Синие полоски заплясали у Вальки перед глазами, дыхание перехватило, и он закашлялся. Тельняшка у него теперь стойко ассоциировалась с Болтом.

Дядька тем временем легко вскинул тяжеленный чемодан наверх.

– Не для ваших ручек сумочка, барышня, – мягким голосом промурлыкал дядька, усаживаясь на Машкину полку. – Отдыхать едете?

– Отдыхать. – Машка залилась румянцем и по-дурацки захлопала ресницами. Ну какие дела после этого можно иметь с девчонками, если она первому встречному глазки строит?

– Вместе мы, – решил вмешаться Чайник, чтобы спасти одноклассницу от очередной глупости.

– Вот и ладно, вот и славненько, – расплылся в широкой улыбке дядька. При этом все лицо его собралось мелкими-мелкими морщинками, левый глаз лукаво смотрел из-под полуприкрытых век. Волосы на его голове завивались в густые кудри, одна прядь падала на лоб, прикрывая правый глаз. – В море купаться будете?

– Ты чего, дядь? – взорвался Валька, у которого с географией всегда было туго, но где находится Самара, он знал точно. – Какое море? Поезд «Москва – Уфа».

– Ну да, ну да… Уфа. Город такой, да? А там разве моря нет?

Ребята удивленно переглянулись. Неловкое молчание нарушил ворвавшийся в купе высокий худой взлохмаченный парень.

– Тринадцатое здесь? – с порога крикнул он.

– Туточки где-то, – переключился на парня дядька.

– Слава богу, чуть не опоздал. Думал – все, не догоню.

Парень метнул на верхнюю полку тощий рюкзак, звякнувший чем-то железным; на ходу роняя ботинки, запрыгнул туда сам, немного повозился и затих.

Валька тупо смотрел в окно, где проносились ровные ряды березок и елок. Колеса ритмично стучали на стыках. «Догнал», – шевельнулось в его голове, и он опасливо покосился на верхнюю полку. Судя по звукам, там уже вовсю спали. «Интересно, он бежал или ехал?» Валька тут же представил сцену из старого приключенческого фильма. Идет поезд, а за ним на дрезине едут двое, старательно раскачивая двигательный привод. Дрезина догоняет последний вагон, человек цепляется за поручни. Свистят выстрелы. Второй человек в дрезине падает, а первый забирается на крышу и бежит, перепрыгивая провалы между вагонами. Колышется в такт движению на его спине полупустой рюкзак. По ходу он еще успевает стрелять во врагов. Добравшись до нужного вагона, человек спускается через открытое окно туалета, отдуваясь, проходит по коридору и открывает дверь купе.

Над Валькиной головой что-то ухнуло, он втянул голову в плечи и опасливо покосился в сторону окна. За стеклом, вяло позвякивая, болталась цепь, состоящая из толстых ржавых колец. Чайник повернулся, чтобы показать на это странное явление, но появившийся скелет быстро все подобрал. Шейкину показалось, что он слышит, как скелет произнес: «Ой, простите».

Совершенно красная от волнения Машка тем временем рассказывала дядьке о школе, о подружках и о том, какие они с Чайником друзья. Валька вовремя толкнул ее, а то она уже собиралась говорить о вчерашнем приключении в трамвае и о Валькиной любви забираться в технические поезда.

Подгорнова стала разбирать свои бесчисленные кульки и пакеты, и вскоре весь стол был заставлен едой.

«Нет, все-таки какая-то польза от девчонок есть, – думал Чайник, уплетая копченую курицу. – Хоть покормят как следует».

От всего съеденного, от жары в купе Вальку разморило. Он уже стал клевать носом, когда дверь звонко щелкнула и на пороге возникла проводница, худенькая девушка с тонкими чертами узкого лица и испуганными большими глазами. Казалось, еще немного – и из них польются слезы.

– Чай? – пискнула она, отводя маленькой рукой светлую челку, упавшую на лоб.

– Иди, иди отсюда, – грубо махнул на нее дядька. – Есть у нас все.

По крыше опять затопали.

– Чего у вас там происходит? – спросил Шейкин, показывая наверх.

– Провода, – пожала плечами девушка, закрывая дверь.

Валька выбрался из купе, еле протиснувшись мимо развалившегося на лавке дядьки. Мимоходом глянул на верхнюю полку. Парень все так же лежал, уткнувшись лицом в стенку и слегка покачиваясь. Поезд тряхнуло на повороте. Шейкин ткнулся подбородком в острый край полки. Парень заворочался. Чайник испугался, что его застанут за подглядыванием. Он резко присел и встретился взглядом с дядькой.

Отчего-то у Вальки все поплыло перед глазами, лицо дядьки стало двоиться, троиться. Это уже был не толстяк с добродушной улыбкой, а одноглазый пират в грязной тельняшке, с треснувшей трубкой в углу рта.

– Ты чего, милок? – подхватил падающего Вальку дядька, теперь он уже вроде выглядел нормально. – Держись на ногах, морячок!

Валька пулей вылетел за дверь.

Надо же, как в него въелись все эти глюки! Даже в поезде не отстают. Нет, много учиться вредно. Даже те последние дни, что он посещал школу, не прошли бесследно.

Чем дальше, тем больше Шейкину казалось, что все эти пираты, медальоны, цепи и скелеты с Красными Руками – результат переутомления от учебы. Кому-то барабашки видятся, кому-то инопланетяне. А вот ему «Летучий Голландец». Это все, наверное, от Вафли пошло. Заразил он его своими учеными выкладками и задумчивостью.

Скорее, скорее нужно бежать от всего этого. На волю, на свежий воздух, на речку. Там все выветрится, вымоется и забудется, как забывался каждый учебный год в легкой Валькиной голове.

В коридоре никого не было. По крыше продолжали стучать. Чайник несколько раз прошелся туда-сюда по ковровой дорожке. Все так же тыдыхали колеса, за окном мелькали все те же деревья. Первая остановка по расписанию через двадцать минут. В коридор по-прежнему никто не выходил. Валька еще немного погулял вдоль окон, пощелкал откидывающимися сиденьями. Становилось скучно, и он пошел в тамбур.

Еще не открыв дверь, Шейкин почувствовал, как по ногам бьет сильный сквозняк. Он поежился.

В стекле двери, выходящей в тамбур, висел глаз. Большой, величиной с ладонь, ярко-красный, с огненно-рыжим зрачком, уставившимся на Чайника.

Валька шарахнулся назад, спиной открыв дверь в коридор. Глаз прожег в стекле дырку, вплыл в предбанник перед туалетом и прилип к следующей двери. Чайник попятился, попробовал встать на ноги, но мотнувшийся на разъезде состав отправил его обратно на ковер. С легким шипением глаз прожег и это стекло. Шейкин схватился за ручку ближайшего купе, подергал. Дверь не открылась. Он кинулся к следующей, забарабанил по блестящему пластику.

– Помогите! Откройте!

За дверью посыпалось что-то металлическое, щелкнул замок, в проеме появилась лысая черепушка. Клацнули зубы.

Глаз повис у Вальки над плечом и, казалось, с любопытством рассматривал выглядывающий из купе скелет.

– Уйди отсюда, – замахал руками Чайник.

Глаз ловко увернулся, сделал над его головой круг и, как назойливая муха, снова повис на уровне его головы.

– Что вы ко мне привязались? – заорал Валька, прижимаясь к окну, но тут же отпрянул от него, опасаясь, как бы оттуда не проникло еще чего-нибудь. – Нет вас! Поняли? Нет! Убирайтесь!

Глаз мигнул невидимыми ресницами и стал не спеша приближаться, совершая короткие прыжки из стороны в сторону. Валька схватил вставленный в ячейку под расписанием рекламный проспект, мгновенно свернул его в трубочку и, коротко замахнувшись, ударил по летящему к нему предмету.

Глаз врезался в стенку между дверями купе и прилип. Было видно, как он дергается, пытаясь оторваться. Валька припечатал глаз проспектом, чтобы тот не отклеился, и побежал к своему купе.

За дверью ему открылась странная картина. Машка, ставшая пунцовой от смущения, размахивая руками, рассказывала соседу о какой-то школьной вечеринке. Напротив сидел дядька, тельняшка у него поблекла, вытянулась и сильно запачкалась на плечах и рукаве. В зубах он держал почерневшую трубку. Выходивший изо рта и носа дым скрывал его лицо, обезображенное шрамом. Дым растворялся, не оставляя в купе никаких следов, так что Машка, не переносившая запаха табака, не обращала на него внимания. Дядька добродушно похохатывал над Машкиными историями, большой живот под тканью ходил ходуном. С верхней полки раздавались тоненькие смешки. Выспавшийся парень лежал на боку, подставив тощую ладонь под голову, в тонких грязных пальцах другой руки поблескивала бритва. Длинные полы пиджака были заправлены в карманы старых брюк, рукава засучены, видневшаяся часть руки была испещрена татуировками.

Валька до такой степени был удивлен, увидев эту мирную картину, что совсем растерялся. Подгорнова повернула к нему раскрасневшееся лицо, виновато улыбнулась.

– Валечка, проходи, – махнула она рукой. – Тут дядя Володя такую интересную историю рассказал. Оказывается, он был моряком! Представляешь?!

– Давай, малява, не устраивай сквозняка, – прохрипел Бритва с верхней полки, – а то дама простудится.

Дверь за спиной Чайника сама собой захлопнулась, повернулся в замке ключ.

– Валька, ну что же ты? – не унималась Подгорнова. – Садись рядом.

Шейкин упал на край лавки и уставился на одноглазого.

– Вот мы и снова встретились, – улыбнулся он щербатым ртом. – Не рад?

– Вы кто? – не двигающимися губами прошептал Валька.

– Тю, – присвистнул Бритва, – забыл уже! А я-то думал, мы кореша…

– Вы знакомы? – удивилась Машка.

– Шла бы ты, Подкучкина, водички попить, – посоветовал Шейкин, но Машка как будто его не слышала.

– Что ты, Валечка, тут так интересно. А у нас лимонад есть. На, попей. – И она сунула в онемевшие руки Чайника двухлитровый жбан с ядовито-оранжевой жидкостью.

– Попей, попей, чего мнешься? Тебя ждет долгая дорога, – подмигнул Болт.

– Куда? – сипло спросил Шейкин, как родную прижимая к груди плещущуюся бутыль.

– Ну, куда вы там собирались? В Уфу или на Черное море?

– Что вы! – залилась своим дурацким смехом Подгорнова. – Мы в Самару едем, к Валькиному дяде. Он в пароходстве работает.

– Ага, – утонул в дыме одноглазый. – Впрочем, это неважно. Вагон все равно без поезда идет.

– Как без поезда? – захлопал глазами Валька.

– Смешно, – захохотала Машка, запрокидывая голову. – Очень смешно. Ты чего, Чайник, поверил, да? Это же дядя Володя так шутит.

Валька сунул обратно однокласснице жбан с газировкой, ногами залез на стол, перегнулся в окно.

Вагон действительно ехал один. Ни спереди, ни сзади ничего не было. Он одиноко мчался, радостно постукивая на стыках и даже, кажется, гудел.

Больше ничего Шейкин увидеть не успел, потому что получил увесистый пинок под зад и головой вперед полетел из окна. И вновь, как тогда с грузовиком, все происходящее затормозилось. Мимо распахнутых в ужасе глаз Чайника пронеслось окно, в котором виднелось несколько оскаленных в улыбке черепов. Потом он больно стукнулся головой о камни насыпи, перекувырнулся и упал на рельсы за укатившим вагоном. Не успел Валька облегченно перевести дух, как воздух заколыхался, забухал, зашелся в бешеном танце, оглушил Чайника, налетел вихрем еще одного тыдыхающего вагона. Шейкин зажмурился, а когда открыл глаза, увидел часть себя лежащей по одну сторону рельсов, а ноги – по другую. Боли не было. Одно удивление: как это он ухитрился так разделиться. Потом пронесся еще один поезд, воздушная волна отбросила его ноги, и те самостоятельно встали и пошли.

Валька полежал еще немного, ему становилось скучно, вокруг ничего не происходило. Послышалось шипение.

«Поезд», – с радостью подумал Шейкин.

Но это был не поезд. Шум накрывал, с грохотом обрушивался и с тихим шелестом откатывался. Запахло плесенью.

«Море!» – догадался Чайник. Он задергался, чтобы повернуться в сторону моря и как следует разглядеть его. Море Валька видел только в кино.

Волны уже бились о рельсы. Они вздымались горой и тут же опадали.

Что-то загородило солнце. Валька перевернул себя и тут же откатился в сторону, потому что прямо на него шел огромный корабль. Его деревянные бока почернели от времени, местами видны были пробоины. На носу головой вниз болталась голая по пояс деревянная тетка. Она тоже была вся изъедена морской водой, только глаза у нее оставались ясными и чистыми. И эти глаза очень нехорошо смотрели на Шейкина. Из трех мачт на корабле держались только две, третья лежала на второй, макушка ее была отломана. Парусов на мачтах не было, наверху первой мачты болталась истрепанная черная тряпка. Корабль ткнулся носом в песок. Перед Валькиными глазами мелькнуло нечто белесое, и рядом с ним опустилась девушка. Та самая. Из воды вышел белый конь, отряхнулся, обдав всех брызгами, с шумом втянул в себя воздух, ткнулся мордой в плечо девушки. Она потрепала его по холке.

– Как ощущения? – радостно спросила она, обращаясь к Шейкину. – Правда, здорово?

– Какие тут могут быть ощущения? – возмутился Чайник, удобней устраиваясь около девушки. – Куда ноги дели?

– Они погулять пошли, – весело отмахнулось привидение. – Не все же тебя таскать.

– Я не согласен. Пускай возвращаются, они мне еще пригодятся.

– Зачем тебе сейчас ноги? – расхохоталась девушка.

– Как зачем? Ходить буду. Вы тут не мудрите! – напустил он на себя грозный вид. – Возвращайте все обратно и катитесь отсюда.

Девушка замотала головой, ее смех перешел в бульканье.

– Ой, не могу, – задыхалась она. – Катитесь, говорит… Ты что, не понял? Ты же мертвец. Нет тебя больше!

Услышанное до того поразило Вальку, что он открыл рот, да так и застыл. А девушка уже каталась по мокрому песку, не в силах сдерживать приступы смеха.

– Но я же говорю, – уцепился за последнюю надежду Шейкин. – Слышу, чувствую. Я тебя вижу, наконец.

– А, – повела прозрачной рукой девушка. – Это старая память. Она скоро сотрется, и ты все забудешь.

– Нет! – Опираясь руками о песок, Чайник попробовал отползти от привидения поближе к рельсам. – Неправда! Пустите меня обратно! В поезд! Вас нет.

– Вот еще, – перестала смеяться девушка. – Это тебя нет, а мы есть. И если бы ты не совал свой нос, куда не следует, тоже был бы сейчас жив.

– Так вы из-за метро на меня взъелись? Что я вам тогда сделал?

– Какой любопытный мальчик, – раздалось сверху. – Помер, а все спрашивает.

– Бросьте его, – прохрипели сбоку, – мы свое дело сделали. Нам осталось того очкарика найти, и можно отправляться домой.

– Эй, какого очкарика? – Валька наконец смог удобно развернуться и увидеть всех четверых. Лицо Болта все так же тонуло в табачном дыму, Бритва был хмур и недовольно поглядывал по сторонам, молчаливый гигант только что спрыгнул с корабля в море и сейчас короткими резкими гребками плыл к рельсам. Одной рукой у него это получалось не очень хорошо. – А Машка где?

– В Самару едет твоя Машка. – Болт выпустил клуб дыма и усмехнулся. – Хозяйственная она у тебя. Ты за нее держись.

– Не собираюсь я за нее держаться, – скривился Чайник. – Быстро возвращайте мне ноги и исчезайте из моей жизни.

– Нет уж, родной, – присел рядом с Валькой одноглазый. – Никуда мы друг от друга теперь не денемся. Ты теперь член нашей команды, и звать тебя будут Безногий. Все, кто на корабль попадает, становится одним из нас. Живым людям нас видеть нельзя. А кто столкнулся, тот становится покойником. Видел скелетики? Наша работа. Сколько таких дурачков, как ты, по метро шастает, ты даже не представляешь. Обходчики, проверяющие. А тут еще мода пошла на диггеров. Знаешь таких?

– Слышал что-то, – еле шевелящимися губами пробормотал Шейкин. – Они под землю ходят, по всяким лабиринтам.

– Вот-вот. Хорошие ребята. Куда ни приедешь, везде они есть. Ну и на рельсы под поезд людишки часто падают. Тоже наши клиенты. Мы же смерть несем – тебе, кажется, друг твой рассказывал. – Болт заглянул единственным глазом в лицо мальчика. Нехороший был этот глаз, красный, с ярко-оранжевым зрачком, с белесыми, почти невидимыми ресницами. Где-то Валька уже видел такой. А, да! Точно такой летал по вагону. Так вот кто за ним следил!

– Откуда вы только взялись на мою голову?

– Позвали нас, – коротко бросил Бритва. – Мы и пришли. Когда хорошо просят, всегда приятно услужить. Одна проблема – видеть нас могут лишь мертвые.

– Вы среди покойников бегаете?

– Нет, – низко наклонился над Шейкиным Болт. – Тот, кто нас увидит, покойник. Понял? А теперь пора нам, у нас есть парочка не совсем умерших клиентов.

– Это вы про Машку, что ли? – засуетился Валька. – Эй, стойте, не трогайте ее! Слышите? Она вас не видела! А Вафел только книжки читать умеет. И медальон я ему случайно отдал, ради шутки. Слышите? Стойте! Немедленно остановитесь!

Пираты уходили.

– Все-таки покойники нынче нервные пошли, – останавливаясь у воды, вздохнул Бритва. – Ты с ним по-хорошему, а он ругается.

– Заставил он нас повозиться. – Болт постучал трубкой о кулак и затянулся. – Шустрый, никак не хотел умирать.

– Ничего, скелетом станет, успокоится, – заверил его Бритва и ступил в воду.

Гигант горестно покачал головой, коротко разбежался и прыгнул в море. Девушка летела над водой, слегка касаясь ее концами своего балахона. Конь шел рядом с ней.

Валька, отталкиваясь руками от земли, пытался догнать уходящих пиратов. С каждым рывком передвигать себя становилось все легче и легче. Он глянул на свои руки и похолодел: вместо привычной кисти с короткими пальцами и изгрызенными ногтями перед ним на земле лежала белая костистая рука скелета. Шейкин испуганно схватился за грудь, но вместо рубашки и теплого тела почувствовал холодные колючие кости ребер. Он хотел закричать, но вместо крика из его рта раздалось клацанье и скрежет. Тут же со всех сторон к нему полезли скелеты. Чайник из последних сил дернулся в сторону пиратов, но на них сверху уже что-то падало, большое, темное, похожее на огромный чемодан с колесиками. Это «что-то» ухнулось в море, пошла огромная волна, смывшая стоящих на берегу, плывущих и летящих. Корабль вздыбился, накренился и рухнул на копошащиеся скелеты. Валька попытался прикрыть голову, но неведомая сила приподняла его и встряхнула.

Темно. В голове больно стучат колеса.

«Я опять на рельсах», – испуганно подумал Чайник, но двигаться с места не было сил, и он просто закрыл глаза.

Поезд продолжал стучать, вагон мотало. На лицо что-то капало, теплое и противное. Над головой хлюпали носом. Валька заворочался, пытаясь спрятать голову от дождя. Тело взорвалось болью: заболели плечи, руки, спина, зад, шея. Это вывело Шейкина из оцепенения, и он открыл глаза.

В окно било солнце, которое отчасти загораживало заплаканное лицо Подгорновой.

Он сидел на полу под столиком, неудобно скрючившись между лавками. У него на коленях лежали остатки курицы, со столика капала ядовито-оранжевая жидкость. Рядом на полке лежал распахнутый чемодан с треснувшей крышкой, по всему купе были разбросаны яркие тряпки. Одна такая тряпка висела у Вальки на голове. Машка сидела среди своего разбросанного хозяйства и горько рыдала.

– Валечка, – взвизгнула она, увидев, что предмет ее обожания пришел в себя. – Ты жив!

Но Шейкину было не до нежных объятий. Он сосредоточенно ощупывал себя, проверяя, все ли части тела на месте. Первым делом он ощупал ноги, потом проверил руки и голову, для верности попытался издать какой-нибудь звук. Звук из горла вышел хриплый.

А между тем Машка, задыхаясь и давясь слезами, рассказала, как дядя Володя, до этого мирно сидящий на лавке, зачем-то стал пугать их тем, что вагон едет без локомотива. Валька высунулся в окно, чтобы это проверить. Дядя Володя встал рядом с ним. Подгорнова так и не поняла, что он хотел сделать, потому что поезд в этот момент мотнуло, вагон резко накренился, отчего из багажного отделения вылетел Машкин чемодан и упал прямо на поднявшегося соседа. Углом стукнувшись о столик, чемодан подпрыгнул. В этот момент парень, лежащий на своей полке, стал спускаться, чемодан задел и его. Полетели во все стороны вещи. Началась паника. Машка сначала кинулась ловить чемодан, потом спасать вещи, а когда она наконец смогла из-под своих юбок и кофт раскопать Вальку, никого в купе уже не было. Ни дяди Володи, ни парня с верхней полки. Один Шейкин лежал под столом как мертвый и только губами шевелил, как будто с кем-то разговаривал.

Валька отодвинул рыдающую Машку и выглянул в коридор. Там было полно народа, столпившегося около их купе. Все вопросительно посмотрели на Шейкина.

– Что-то упало? – осторожно спросила стоящая ближе всех женщина.

– Граждане, разойдитесь, сейчас разберемся. – Сквозь толпу пробиралась толстая проводница в форме. – Что у вас тут?

Валька машинально ощупал голову, сорвал все еще висевшую на ухе Машкину майку и судорожно сглотнул. Он все ждал, что проводница начнет меняться, из толстой станет невысокой и худенькой. Но проводница меняться не собиралась, а, уперев руки в бока, рассматривала погром в купе.

– Чемодан у нас упал, – хмуро доложил Валька.

– Сами уберете? – без надежды в голосе спросила проводница.

– Уберем, – уверенно закивала Машка и стала сгребать свои вещи в кучу.

– Соседи-то ваши где? – проводница подозрительно осматривала купе.

– Сошли, – неожиданно для себя брякнул Шейкин.

– Совсем, – зачем-то поддакнула Подгорнова.

– Когда же это они успели? – всплеснула руками проводница и, расталкивая людей, побежала по коридору.

Когда их оставили в покое, Валька уселся на свою полку, скрестив руки на груди, мрачно посмотрел на причитающую над вещами Машку, набрал в грудь побольше воздуха и начал рассказывать. От удивления Подгорнова забыла про вещи.

– Что же теперь делать? – только и смогла произнести она.

– Ничего не делать, – рассердился Валька на непонятливость одноклассницы. – К дядьке моему ехать. Или ты собираешься с поезда прыгать?

Машка замотала головой.

– В Москву возвращаться нам нельзя. – Для солидности Шейкин хотел пройтись по купе, но разбросанные вещи и остатки чемодана сделать это не дали. – Там они нас точно найдут. А в Самаре, может, удастся спрятаться. – Шейкин радостно щелкнул пальцами. – Им искать не по чему. Медальон-то я у Вафли оставил. – Но, вспомнив Семенова, он помрачнел. – Хотя с Вафлей неудачно вышло. Одноглазый сказал, что за него они тоже возьмутся.

– Зачем же ты это сделал?

– Зачем, зачем… – передразнил ее Валька. – Так просто, чтобы расшевелить его, а то сидит, уткнувшись в свои книжки.

– Они его убьют? – еле слышно прошептала Подгорнова.

– Слушай, Подпригоркина, – разозлился Шейкин. – Что ты ко мне с этим Вафлей привязалась! Ты о себе лучше подумай. Они и за тебя хотели взяться, не только за него. И собери свои шмотки, пройти нельзя.

Раскидывая ногами юбки и майки, Валька вышел в коридор. Опасливо покосился по сторонам – у окон стояли две женщины и мужчина.

Значит, все в порядке, они едут в нормальном поезде.

На полу валялся смятый проспект. Один угол у него был подпален. В дверь тамбура было вставлено двойное стекло, и одно из них по центру имело продолговатое отверстие с оплавленными краями.