Обреченные невесты

ГЛАВА 1

– Спасибо, детектив. Теперь наша очередь.

Специальный агент ФБР Брэд Рейнз остановился у раскрытой двери небольшого сарая и беглым взглядом окинул помещение. Сумеречный свет косыми полосами проникал сквозь щели в продавленной крыше и падал на деревянный пол, покрытый густым слоем пыли и испещренный многочисленными следами от обуви.

Заброшенное место. Все понятно.

– При всем уважении, агент Рейнз, мои люди в состоянии самостоятельно осмотреть место преступления, – возмущенно забормотал детектив Ламберт.

– Могут, детектив. Но не будут.

Рейнз медленно повернул голову, оглядывая помещение внимательнее. Единственная прямоугольная комната, примерно пять на двенадцать метров, железная крыша. Стены изнутри обшиты посеревшими от возраста и погоды досками. Так, десять, двадцать, тридцать – всего тридцать две на узкой стороне прямоугольника. Выходит, действительно пять метров. На полу чуть справа валяются две лопаты и вилы. Окно – одно, с грязным матовым стеклом, сплошь покрытым паутиной. В углу ведро, тоже все в пыли, с проржавевшей, залепленной грязью ручкой. Везде разбросаны старые ржавые жестяные банки из-под бобов и консервированных хот-догов с отклеившимися этикетками. Тот, кто ими пользовался, был здесь очень давно. К ближней стене прислонено лезвие от плуга. Слева, у дальней стены, – рабочий стол, пожалуй, еще более старый, чем все остальное.

Все как обычно. Кроме одного… пришпиленного к стене тела женщины. Руки раскинуты, кисти рук безвольно опущены. Как и у трех других.

– …Доложите шефу Лоренцо, – прервал ход мыслей агента ФБР Брэда Рейнза голос детектива.

Брэд посмотрел через левое плечо, где труп женщины осматривала Ники Холден, ведущий судебный психолог. Она поймала его взгляд, в котором читалась просьба: «Отделайся от этого полицейского», – и повернулась к детективу Ламберту. Тем временем Брэд снова принялся разглядывать сарай.

– Прошу прощения, детектив, – начала Ники самым рассудительным тоном, на какой только была способна. – Уверена, вы правильно поймете. Дайте моим ребятам всего несколько часов. И если это не тот тип, что нам нужен, вы будете первым, кто узнает об этом. Полицейское управление оказало нам бесценную помощь.

Скрывая понимающую усмешку, Брэд посмотрел вверх. Одна балка треснула, за потемневшим слоем виднелась светло-коричневая древесина. Надлом свежий.

– Мне это не нравится, – буркнул детектив Ламберт. – Для протокола.

– Благодарю вас, детектив. – Брэд оторвался от изучения места преступления и улыбнулся Ламберту. – В протокол занесено. В нашей работе вообще многое не нравится. Буду весьма признателен, если вы огородите участок. Наши судмедэксперты вот-вот прибудут.

Ламберт на мгновение задержал на нем взгляд, затем повернулся к стоящему позади него мужчине.

– Ладно, Ларри, дай медикам отбой, теперь это дело ФБР. И скажи Биллу, пусть огородит участок.

Ларри вполголоса выругался и щелчком отправил в сторону соломинку, которую выдернул из старого стога сена.

Белый фургон без номерных знаков пересек лежащую на земле ленту и, скрипя колесами по гравию, медленно отъехал. Чтобы добраться от Стаут-стрит, в самом центре города, где располагалось управление ФБР, до места преступления, находящегося к югу от Вест-Диллон-роуд, медикам понадобился час. Похоже, когда-то на этом пустынном участке земли, километрах в двадцати к северо-западу от Денвера, по автомагистрали Денвер – Боулдер, была ферма.

Брэд повернулся к Ники.

– Скажи им, пусть начинают снаружи. А нам еще здесь надо немного осмотреться. И пусть Ким подойдет, как только появится.

«Ким Петерсон – лучший судебный патологоанатом, она еще до вскрытия тела почти точно определит, что перенесла жертва», – размышлял Брэд.

Не говоря ни слова, Ники направилась к фургону.

Брэд вновь принялся разглядывать сарайчик. Лачуга. Амбар на ферме. Убежище убийцы. Эти стены видели, как убийца методично отнимал у женщины жизнь. Рабочий стол слышал его излияния о страстях и страхах, которые терзают его в этом мире, перевернутом с ног на голову его же собственными тайными побуждениями. Стол был свидетелем ее мольбы о пощаде. Ее предсмертных стонов.

Стараясь ступать по отчетливым следам на полу, Брэд вошел в комнату и направился к стене, на которой была распята женщина. Он стоял не шевелясь, вслушиваясь в голоса собравшихся снаружи представителей правоохранительных органов. Шелест шин, доносящийся с шоссе, его собственное дыхание – все перестало быть слышным, поскольку он жестко сосредоточился, чтобы точнее увидеть в своем воображении предполагаемую картину преступления.

Обнаженное тело женщины выглядело очень бледным при свете единственного достигающего его луча света. Словно она каким-то чудом сидела на стене, широко раскинув руки. Два круглых дюбеля, на которых держалось тело, выступали из стены под мышками женщины. Пятки были сведены, а ноги находились под углом одна к другой, образуя перевернутую букву V.

Лицо ее, как у невесты, было тщательно прикрыто белой прозрачной фатой.

Резко выдающееся вперед тело пробудило у него целую вереницу ассоциаций из истории искусств: Венера Милосская; тысячи изображений распятия Христа, статуя крылатой Ники из Лувра, бронзовая грудь которой выдается вперед, словно находится на носу старинного судна, бороздящего море.

Но это не музей. Это место преступления, и смесь жестокости и откровенной демонстративности вызвала у Брэда приступ тошноты. Ему понадобилось время, чтобы настроиться на волну внутренних ощущений и постараться мыслить, как преступник, чтобы разгадать смысл злодеяний.

Брайан Джекобс, семнадцати лет, привел сюда после школьных занятий подружку и обнаружил четвертую жертву Коллекционера Невест.

Если не считать шелковых трусов и фаты, женщина совершенно обнажена. Блондинка. Белая. Все на своем месте. Обе руки в одинаковом положении, большой и указательный пальцы касаются друг друга. Плечи, бедра тоже со всем тщанием приведены в естественное положение. Все, кроме головы.

Голова немного наклонена влево, так чтобы длинные светлые волосы, ниспадая через левое плечо, уходили под мышку. Сквозь фату видно, что глаза у нее закрыты. Никаких следов насилия, никаких признаков того, что она испытывала боль или страдала, никаких пятен крови. Только благословенный покой и естественная красота.

С нее вполне могли писать своих ангелов Леонардо или Микеланджело. Безупречная невеста.

Он вгляделся пристальнее и почувствовал, как в голове рождаются странные слова сострадания: «Я рыдаю вместе с тобой, Ангел. Я оплакиваю тебя. Оплакиваю каждую прядь твоих волос, что уж никогда не затрепещут на ветру, каждую улыбку, что никогда не озарит чей-то день, каждый чувственный взгляд, что заставит быстрее биться сердце мужчины. Мне так жаль».

– Красивая, – послышался голос Ники.

На мгновение он почувствовал острую как от укола боль утраты чувства общности с распятой на стене женщиной. Ники прошла мимо, не отрывая глаз от жертвы, и мягко прикоснулась к его руке. Дышала она ровно, разве что чуть глубже, чем обычно, и он понимал почему: глядя на дело рук убийцы, она словно проникала в темные глубины его сознания и ужасалась.

А на его сознание как лавина обрушилась вся мучительность отношений с Ники… И растворилась, уступив место образу женщины, стоящей рядом с другой женщиной. Светловолосый ангел, склонившийся над ангелом темноволосым. У одного руки бессильно раскинуты, у другого сложены на груди. Один почти обнажен, на другом голубая шелковая блуза, темный жакет и юбка.

«Красивая», – подумал он.

– Какое свинство. – Тишину нарушил негромкий голос Ким Петерсон, озвучившей то, что Брэду и Ники мешала выразить в словах гордость. Патологоанатом встала рядом с Брэдом, вытащила из чемоданчика пару белых перчаток и поставила его на пол. – Итак, что нам известно?

Брэд предпочел бы провести побольше времени наедине с жертвой, но момент упущен.

– Никаких документов. Тело обнаружено час назад двумя подростками.

Повисло недолгое молчание.

– Красивая, – пробормотала Ким.

– Да.

– Итого четыре.

– Похоже на то.

Ким подошла поближе и встала напротив Ники, сосредоточенно осматривающей тело жертвы. Затем наклонилась к ноге девушки и бережно разогнула пальцы, чтобы лучше видеть подошву.

– Не хочешь поделиться, как все, по-твоему, произошло, пока я не начну предварительный осмотр?

К выводам он пока не был готов. Ведь полный анализ свидетельств и улик впереди. Но все знали о его удивительной способности точно оценивать события по малейшим деталям, чуть видимым следам. К тому же после перевода из Майами в денверское отделение, а это произошло всего год назад, он раскрыл в районе Четырех Углов[1] три крупных преступления. И сейчас, в тридцатидвухлетнем возрасте, круто шел наверх, хотя в работе руководствовался отнюдь не карьерными амбициями.

– Мужчина, судя по отпечаткам, носит обувь одиннадцатого размера. Они провели здесь некоторое время. Может, целый день…

– С чего ты взял? – осведомилась Ники.

Издали донесся приглушенный шум голосов: полицейский втолковывал недоумевающему водителю подъехавшей машины, что ему следует вернуться на главную дорогу. В воздухе становилось свежей, и крыша над головой начала поскрипывать.

– Запах. Жареные бобы. Он проголодался и поел. Хотя банки не видно. И образцы ДНК не возьмешь.

– Она была жива, когда он привез ее сюда?

– Да. И убил, как и остальных, высасывая кровь из пяток. Никаких следов борьбы. Брезент, видите, здесь, под столом, впитал в себя большинство следов – телесные выделения, клетки кожи, волосы. Он старался не переусердствовать, удерживая жертву на грани сознания. Она лежала плашмя, спокойно, полностью отдавая себе отчет, что он замораживает ей пятки и что-то вводит под кожу. Ему пришлось стереть кровь со стола и пола, там, где она стекла с брезента. Потом он залепил ранки, поднял тело и держал его в нужном положении до тех пор, пока слой клея, нанесенного на лопатки, пригвоздил ее к стене, после чего вскрыл ранки на обеих пятках и принялся наблюдать, как кровь стекает в ведро.

Все эти умозаключения Брэд сделал на основе следов на столе и на полу, отпечатка обода от ведра и отсутствия царапин на теле. Физические свидетельства позволили ему представить картину произошедшего с такой же ясностью, как если бы он разглядывал полотно Рембрандта.

– Он сделал это не из уважения и не в порыве гнева, – добавил Брэд.

– Это любовь, – обронила Ники.

– Любовь, – кивнул он.

– Обе ранки на пятках схвачены той же плотной шпаклевкой, что мы нашли на трех других жертвах, – заметила, разгибаясь, Ким. – И что же это за любовь такая?

– Любовь жениха, – отозвался Брэд, смакуя собственный ответ.

– Сэр? – в проеме двери показался специальный агент Фрэнк Клоски.

– Еще две-три минуты, Фрэнк, – не оборачиваясь, вскинул руку Брэд.

Агент вышел на улицу.

Ким продолжала предварительный осмотр, бережно делая надрезы на коже убитой, всматриваясь в глаза, перебирая пряди волос на голове, изучая лопаточные кости. Но Брэд уже знал, что именно она обнаружит.

Вопрос в том – почему. Что движет Коллекционером Невест? Каким образом он намечает жертвы? Добро или зло, по собственному разумению, творит?

И что сделали ему такого, из-за чего он отнимает жизнь у других подобным способом? Кого наметил в качестве очередной жертвы? И когда нанесет удар? Где он сейчас?

Все эти вопросы переплелись в сознании Брэда, но структурировались по важности: одни звучали отчетливо, другие смутно, – но шепот доносился со всех сторон, взывая к тому, чтобы быть услышанным, потому что каждый вопрос уже содержал в себе ответ. Просто надо найти его.

Ники расхаживала по комнате, прижав одну руку к животу, другой подперев подбородок. Ему вдруг пришло в голову, что, подобно ей, двое из четырех жертв – блондинки. И все, как она, – красивы.

Что бы могло прийти на ум убийце, посмотри он в эту минуту на Ники сквозь щель в стене? Брэд подавил мгновенно возникшее желание проверить, вдруг такая щель действительно есть и кто-то в нее подсматривает. Вместо этого он окинул взглядом Ники – ее стройные ноги, длинные волосы, набегающие волнами на плечи, блестящие глаза, в которых застыл вопрос. Указательный палец, рассеянно пощипывающий полные губы. Безупречный овал лица…

«Испытал ли бы убийца желание? Нет. Желание ни при чем, так ведь? Да, она красива, но мало ли на свете красивых женщин? Коллекционера Невест влечет что-то иное».

Из многочисленных романов, случившихся у него за последние десять дет, лишь четыре продолжались больше двух месяцев, и каждый новый обрывался быстрее, чем предыдущий. Ники однажды упрекнула, что он старается играть роль «скверного мальчишки». На его взгляд, точнее другое определение – разборчивый. В конце концов, у него есть вкус.

После всего, через что он прошел, ему следует быть разборчивым.

Ники сейчас тридцать один год, она вышла замуж в девятнадцать, через полгода развелась. Защитила кандидатскую в Каролинском университете. Исключительно умна, с чувством юмора, склонна к глубокому погружению в события, которые у большинства людей вызывают лишь тяжелый вздох.

Уже одно это должно возбудить убийцу, не так ли? И если бы Ники с ним столкнулась, это бы возбудило его?

«Нет», – решил Брэд.

– Ты бы ему понравилась, – сказал он.

Ники рассеянно повернулась к нему.

– Ты что-то сказал?

Он мысленно одернул себя. Это один из тех нередких случаев, когда откровенность не на пользу.

– Просто подумал, что она ему понравилась. И обратился к ней – «ты». То есть жертва. Ему. Ты бы ему понравилась. В смысле она бы ему понравилась.

Ким пришла на выручку.

– Ты что, с трупами разговаривать начал? Ничего, бывает. Я сама частенько этим занимаюсь.

– А ведь ты на меня смотрел, когда говорил это, – заметила Ники.

– Ну да. Такая у меня привычка.

– Глазеть на женщин? Или на меня?

– И то и другое, по ситуации.

Ее губы изогнулись в слабой улыбке. Она подмигнула ему. Ну, не откровенно подмигнула, но правое веко шевельнулось, это точно. Или показалось?

Ники отвернулась, заставив Брэда испытать весьма неприятное чувство. В попытке выказать сострадание распятой женщине он вроде как вторгся в ее внутренний мир.

А ведь история ее оставалась пока нераскрытой и требовала к себе уважения.

Молчание. Раскаяние. Стыд.

– Сэр? – ход его мыслей вновь прервал голос Фрэнка.

Брэд повернулся и зашагал к двери.

– Веди людей. Сфотографируйте каждый миллиметр, ни одной пылинки не пропустите. Пятна крови, пот, слюна, волоски… Если понадобится, образцы воздуха соберите и пронумеруйте. Предварительные результаты лабораторного анализа мне нужны уже сегодня вечером.

– Э-э… поздновато ведь. Вряд ли…

– Он уже высматривает очередную жертву, Фрэнк. У нас меньше недели, чтобы не дать ему еще раз так жестоко выразить ей свою любовь. Предварительные результаты. Сегодня.

Отходя от сарая, Брэд подумал, что все же не нашел слов, чтобы выразить состояние своих донельзя напряженных нервов.

ГЛАВА 2

Ники Холден стояла рядом с Брэдом у покойницкого стола из нержавеющей стали в морге, расположенном в цокольном этаже здания местного отделения ФБР на Стаут-стрит в Денвере. Было девять вечера. Глядя, как Ким осторожно переворачивает труп на спину, она обратила внимание, что патологоанатом старается не задеть кожу на лопатке, которую пришлось надрезать, отделяя тело от стены.

Девушке двадцать один год, звали ее Кэролайн Рэдик. Имя удалось установить после того, как лаборатория пропустила ее отпечатки через автоматическую систему идентификации отпечатков пальцев, более известную как АСИОП. Постоянно расширяющаяся база данных включала всех, кто когда-либо обращался за заграничным паспортом, а именно это Кэролайн и сделала год назад, отправляясь в Париж. Пока не выяснили зачем.

Спокойная аккуратная Ким работала, надев на лицо маску. В сорок три года мало что может смутить. Она проникала в огнестрельную рану с такой же уверенностью, с какой, если нужно, точно поставленным вопросом снимала слой за слоем кожу с общественного организма. Она коротко стригла свои светлые волосы – так легче не бросаться в глаза. Ее поведение забавно, но, странным образом, естественно контрастировало с ее общеизвестной скандинавской любовью к «шведскому столу» и мужчинам.

Ники обратила внимание на труп. Кожа белая, прозрачная, с проступающими голубыми венами. Девушка лежала на столе плашмя, напоминая манекен закройщика. Безупречная грудь, плоский живот, хорошо сформировавшиеся бедра… Правда, на вкус Ники, она немного костлява. На стене плоть облегала кости и придавала жертве не такой уж истощенный вид, но лежа на спине она выглядела совершенно изможденной.

При ярком свете галогенных ламп косметика проступала куда более отчетливо, чем при осмотре трупа в сарае. Тушь и тени наложены очень аккуратно, что свидетельствует об уверенной, опытной руке. Может, убийца – косметолог? Или актер, специализирующийся на ролях героев противоположного пола? Ники бросились в глаза вертикальные полоски, сбегающие вниз от уголков глаз и уничтожающие безупречную поверхность кожи: казалось, Кэролайн плакала перед тем, как нанести последний слой краски.

Ники вспомнилось, как отец держал ее, двенадцатилетнюю, за плечи. Он опустился на колени и смахнул слезинку с правой щеки, на которой выступила родинка величиной с монету в десять центов.

– Ты у нас красавица, Ники, – говорил он, – а родинка делает тебя еще очаровательнее. И не нужно скрывать ее. А если мальчишки не видят этого, они просто дураки, куклы на сцене, входящие в возраст половой зрелости. – Он поцеловал ее в щеку.

От воспоминаний у нее першило в горле. Может, оттого, что благородные идеи отца не пережили его. Она избавилась от родинки хирургическим путем, когда ей стукнуло восемнадцать.

Интересно, повторись все снова, поступила бы она так сегодня?

– …в организме следы барбитуратов, – говорила Ким. – Бензодиазепин, тот же психосоматический препарат, который он использовал во всех четырех случаях. В количестве, более чем достаточном, чтобы сделать ее вполне податливой.

– Следы половых сношений? – осведомился Брэд.

– Отсутствуют.

– Из чего не следует, что их не было вовсе, – вставила Ники, поймав острый взгляд Брэда.

Он слегка кивнул в знак согласия. Вот и все – простой жест, свидетельствующий о том, что ее вклад отмечен и должным образом оценен. Удивительно, как ему удается поднять ей настроение, совершенно о том не догадываясь. Другие женщины – служащие конторы, утверждали, что он точная копия блондина Джорджа Клуни, только, может, на десять лет моложе.

Да, сходство улавливается. Карие, постоянно согретые улыбкой, проницательные, словно проникающие глубоко в душу, глаза. Коротко стриженные волосы, мягкое, слегка удлиненное мальчишеское лицо. Внешность стопроцентного джентльмена, подчеркиваемая поведением – чаще всего чутким и вежливым.

Но тесные рабочие контакты приучили Ники к тому, что, несмотря на этот «мармеладный» набор внешней привлекательности, Брэд вовсе не мягкий и уступчивый. Чуть что, и углы становятся куда острее, чем поначалу казались. Безупречный вид и модный костюм не мешают ему уделять самое пристальное внимание деталям и уверенно высказывать свое мнение даже вразрез высказываниям окружающих.

Его магнетическая способность привлекать женщин своей мальчишеской внешностью и силой убеждения умерялась только сильным нежеланием связывать себя какими-либо обязательствами, что превращало этого человека в сплошную загадку.

На взгляд Ники, в нем четко проявлялись особенности человека с прошлым настолько тяжелым, что это вынуждало его возводить вокруг себя защитную стену. Именно это заставляло ее так долго сдерживать свое влечение к нему. И даже если она ему небезразлична, а похоже, так оно и есть, Ники не была уверена, что ей небезразличен мужчина, которого она не может толком понять. Она психолог, и это ее работа – проникать в потаенные глубины души. И тот факт, что с Брэдом это не получается, порождал постоянное беспокойство.

Взгляд у него мягкий и добрый, но что таится за ним? Неизвестность. Однажды она уже ошиблась в мужчине, и промахнуться еще раз ей не улыбалось. Занятия наукой о человеческом поведении не сделали ее более доверчивой.

– Он бы не стал торопиться, – задумчиво произнесла Ники. – Напротив, смаковал бы каждый миг общения.

– Именно так. – Ким приподняла голову, затем перевернула жертву на другой бок и театральным движением провела указательным пальцем по стопе, прикасаясь к каждому пальцу.

«Ох уж эта ее склонность к театральности», – подумала с восхищением Ники.

– За ногами она следила. Лак на ногтях свежий, от силы суточной давности. И вообще ногами, да и всем телом, она уже долгое время занималась.

– Ему тоже нравится заниматься косметикой и педикюром, – вставила Ники.

На пятке зияла черная дыра глубиной в сантиметр. Крови на ней уже не было.

– Он действовал такой же монеткой диаметром в сантиметр, возможно, той же самой, что и раньше. Разрезал кожу, дошел до пяточной кости, отделил длинную малоберцовую мышцу, затем перерезал переднюю большеберцовую артерию. Все как в первых трех случаях, за исключением вот этого. – Ким ткнула пальцем в правую пятку жертвы. – Тут нечто новое. – Она подняла небольшой, дюйма в два, свернутый листок бумаги и зажала его между указательным и большим пальцами. – Вот что он оставил в ране на правой пятке.

– Там что-то написано? – Брэд шагнул вперед.

– Похоже на то. Впрочем, я еще не разворачивала. Подумала, ты захочешь сам посмотреть, прежде чем я отправлю это в лабораторию.

«Это уже интересно. – Брэд чуть заметно улыбнулся. – Убийца оставил послание».

Начальник управления ФБР, специальный агент Джеймс Темпл, присел на край стола, установленного в северном углу зала заседаний и, подперев ладонями подбородок, пристально оглядел собравшихся своими карими блестящими глазами. Ники стояла, скрестив руки, прислонившись к стене и не сводя глаз с выведенного на экран увеличенного изображения записки Коллекционера Невест. Агенты, Мигель Руфино и Барт Крамер, сидели, откинувшись на спинки стульев и поглядывали то на записку, то на шефа, то на Ники, то на расхаживающего по кабинету Брэда.

«Похоже, эти двое будут в деле хороши, но не более того, – подумал Брэд. – Нет в них самозабвенности, которая нужна для полной сосредоточенности на решении той или другой задачи».

– Итак, что мы имеем? – Темпл повернулся к Брэду. – А имеем мы дипломированного психа. Ненормального из чудного деревенского амбара, который проделывает дыры в женских пятках, чтобы сыграть с нами в прятки. – Он обвел присутствующих удивленным взглядом. – Извините за каламбур.

Руфино и Крамер загоготали, а Ники бросила на шефа уничтожающий взгляд:

– Я бы не стала…

– Только не надо кормить меня всякими психоштучками. Если это не дипломированный псих, то кто же?

Темпл, будучи рослым, отличался змеиной гибкостью. Он брил наголо голову и гордился своим телом, которое регулярно изнурял тренировками в спортзале.

«В Денвере этот человек явно не ко двору, – подумал Брэд. – Юго-восток, откуда его перевели, – дело другое, там его манеры не так бросаются в глаза. Но здесь на записных стрелков смотрят искоса, а Джеймс Темпл определенно из этого племени – горячий, скорый на выводы, холерик до мозга костей».

– Обычно, – заговорила Ники, – серийные убийцы – люди уравновешенные. Они хорошо образованны, обеспечены материально, нередко внешне привлекательны, на вид дружелюбны. В отличие от головорезов, чьи мании питают веру в свое превосходство, серийные убийцы действуют либо из мести, либо преследуя личные интересы. Они рассчитывают каждый шаг. Словом, на психов тянут.

– Почитай. – Темпл нахмурился и дернул своим заостренным, с ямочкой, подбородком в сторону экрана. – Любой кретин согласится, что этот маньяк нюни пускает. Или ты что-то другое можешь в этом вычитать?

Ники побагровела, но воздержалась указывать на то, что Темпл фактически сам назвал себя кретином. Она перевела взгляд на экран.

Записка была написана отличной шариковой ручкой, черными чернилами. Лист бумаги был аккуратно вырезан из тетради, сложен в несколько раз, затем свернут и засунут в отверстие на пятке Каролины. Текст написан по меньшей мере несколько дней назад.

Брэд перечитал чудовищное стихотворное послание:

– Что-то с правописанием у него нелады.