За гранью. Цикл ГРАНЬ

Хотя, как и все в этом мире, неизбежность, конечно же, относительна. Любой из ребят, которые сейчас глядели с борта на приближающуюся землю, мог бы отправиться на Готланд, принять замещающую вакцину, вступить в Федерацию и жить до старости. Даже сил особо не надо тратить, просто добраться до Европы, а там вертолеты Федерации постоянно патрулируют местность в поисках новых людей. Ведь старые умирают, а новые не рождаются, так как платой за возможность дожить до старости после вакцины является полное бесплодие. Рождаются дети только у диких. Всего год назад, до появления Хенрика, никто не знал о Готлоанде. Когда узнали – решили идти туда. Ну, а что делать, когда возможность претворить в жизнь главную мечту замаячила на горизонте? Никто не стал думать о возможных опасностях на пути, о том, что не все доберутся до Европы, и не всех могут принять в Федерацию. Появился шанс, все бросились его реализовывать.

Впрочем, не все. Когда Хенрик рассказал о второй загадке Вильмана в Исландии, о возможности спасти не только свою шкуру, пожертвовав способностью продолжить вид, но и все человечество, часть людей Клана призадумалась. Суть игры заключалась в том, что если человек принял замещающую вакцину на Готланде и стал бесплодным, он не мог по каким-то причинам попасть в Исландию, тогда как именно там мог находиться ключ к спасению человечества, настоящая вакцина, которая убивает вирус, а не замещает его. Почему-то Кирилл представлял «вторую загадку Вильмана» в виде огромного поля, утыканного ракетными установками. Каждая ракета, вместо боевой части, содержит вакцину, и кто доберется в Исландию, сможет их все запустить, и они распылят вещество в атмосфере, навсегда очистив планету от скверны.

Некоторые считали это сказкой, мол, зачем Вильману было создавать вирус, если он же создал антидот? Кирилл и сам сомневался, пока не услышал от Хенрика его версию о том, что никакого Вильмана не существовало, а жестокую игру с человеческими жизнями устроили чужаки. Теория так хорошо объясняла все странности распространения вируса и возникновения мутантов, что Кирилл за нее сразу ухватился. Если она верна, если не было никакого сумасшедшего Вильмана, то в происходящем появлялся очевидный смысл. И смысл этот можно было выразить одним емким и в чем-то страшным словом «селекция».

Селекция, да. У чужаков, допустим, есть некая проблема, для решения которой нужны люди. Но не любые, а с определенными качествами, кто способен пожертвовать собственной жизнью ради сохранения многих. Как их выявить? Проще простого. Зарази планету вирусом, создай замещающую вакцину, которая спасет только добравшегося до нее, и спрячь еще одну вакцину, которая спасет всех, но до нее очень трудно добраться. Если все это обустроить, то большинство людей даже не узнают о подобных загадках, а если узнают, предпочтут не терпеть лишения, дожить свой век, мутировать и погибнуть от рук товарищей. Или самим перебить товарищей, это уж как получится. Другие, и их будет несоизмеримо меньше, пойдут на Готланд, чтобы попытаться дожить до старости, успеть научиться чему-то и передать знания дальше, через поколения пусть и не своих детей, но все же сынов и дочерей человеческих. Лишь единицы будут рвать жилы ради других, а не ради себя. Именно из таких состояла вся команда Кирилла. Никто их не гнал, они сами выбрали свой путь, многие уже погибли, наверняка погибнет кто-то еще, но и Борис, и Анна, и Ахмед, и Джамиль, и Джейран, и сам Кирилл были из той породы, для кого мало просто как-то прожить свою жизнь, и даже мало за это время как-то улучшить чужие. Им хотелось большего вклада, яркого, героического, недоступного другим. Возможно, именно таких искали неведомые селекционеры. Чужаки. Вершители судеб.

Кирилл отдавал себе отчет, что в Исландии его и товарищей может ждать нечто несоизмеримо более неожиданное, чем поле, утыканное ракетными установками. Но чтобы узнать, что именно находится за незримой гранью, нужно поднатужиться и заглянуть за эту грань. Никак иначе.

Катер все больше сносило к берегу. Анна перегнулась через борт, пыталась сквозь воду заметить дно.

– Кажется, видно песок! – сообщила она.

Борис взял багор, опустил его за борт, но было еще слишком глубоко.

– Совсем котел остужать нельзя, – прикинул Джамиль. – Если мутанты попрут, нам некуда будет деться, только в море.

– Верно, – согласился Кирилл. – Вода кипит при определенной температуре и давлении. При атмосферном давлении температура кипения сто градусов, но чем давление выше, тем больше нужна температура для кипения и образования нового пара. Для малого хода машины, а нам его хватит, достаточно давления по манометру четыре атомосферы. Их и будем поддерживать. Это примерно сто пятьдесят градусов температуры воды в котле. Предохранительный клапан при таком давлении еще не откроется, а сильнее топить мы не будем. Получится стабильное состояние системы при давлении, достаточном, чтобы отойти от берега. Джейран, тебе следить за давлением, оно не должно быть меньше трех и больше пяти атмосфер. Постепенно поймешь, сколько угля надо подкидывать при падении до трех атмосфер. Начни с малого, буквально с четверти лопаты, и жди. Не перегрей котел. Понял?

– Так точно! – ответил Джейран.

– Ты катер не покидаешь ни при каких обстоятельствах. – добавил Кирилл. – Даже если нас начнут убивать, а тебе покажется, что ты можешь помочь. Тебе надо лишь внимательно следить за котлом и поддерживать давление в районе четырех атмосфер. Именно это, а не что-то другое, способно спасти наши жизни, и твою тоже. За нарушение этого приказа шкуру спущу. Все ясно?

– Так точно!

– Остальным вооружаться. Если мутанты попрут, в бой не вступать. Кладем их шумовыми гранатами и мчимся на катер. В разведку пойдет Борис, как самый опытный.

На самом деле, Кирилл лукавил. Отправляя в разведку Бориса, он думал не только и не столько о его опыте, сколько о его возрасте. Борис был самым старшим из всех, мог мутировать в любой момент, а значит, его жизнь стоила меньше других в создавшейся ситуации. Кирилл так и не привык взвешивать жизни, как ценность шахматных фигур на доске, но иногда это все же приходилось делать.

Борис кивнул. Вскоре ему удалось достать концом багра до дна, и катером стало возможно управлять.

– Поворачивай налево, – сказал Кирилл. – Кажется, в эту сторону обрыв становится ниже.

Отталкиваясь багром от дна, Борис повел катер вдоль берега. Затем Бориса сменил Ахмед.

– Запоминаем, что наше главное оружие – тишина, – напомнил Кирилл. – Все видели, как дикие у озера Мариут проскальзывали под самым носом мутантов. Твари нас не чуют, они нас только слышат. Слух у них чуткий, поэтому, чем меньше шумим, тем больше шансов не нарваться. В идеале нам надо тихонько найти чего-то похожее на населенный пункт, добыть там топливо и сети для ловли рыбы. Больше нам тут ничего не нужно.

– Ясно, Кир, – ответила Анна. – Не волнуйся ты так, что мы, первый раз против мьютов?

– В Африке нас было много, у нас были собаки и артиллерия, – ответил Кирилл. – Тут ничего этого нет. Поэтому ни о каких драках речи быть не может. Тишина, тишина, и еще раз тишина.

Вскоре стало очевидно, что высота обрыва и правда становится меньше. Кирилл встал на баке и поднес к глазам бинокль.

– Дальше обрыва вообще нет, – сообщил он. – Видны домики почти у самой воды. Одноэтажные. Возможно, рыбацкая деревня.

– Тогда сети там обязаны быть, – с довольным видом заметил Борис.

– И топливо, – согласилась Анна. – Не на веслах же они за рыбой ходили.

Когда до конца обрыва оставалось метров двести, Кирилл приказал бросить якорь.

– Не слишком далеко? – спросил Борис.

– Боишься перетрудиться, топая пешочком? – с усмешкой спросил Кирилл. – Пока встанем тут, прикрывшись обрывом. Ты пройдешь по пляжу, осмотришься. Если что, пулей назад, а Джейран кинет в котел полную лопату угля.

– Ну, да, – согласилась Анна. – Если там есть кому смотреть, то один разведчик точно привлечет меньше внимания, чем паровой катер.

Борис нацепил саблю на пояс, повесил автомат на плечо, закинул за спину рюкзак с гранатами и снаряжением. Рабочих раций, к сожалению, не осталось, да и не от чего было зарядить их аккумуляторы.

Ему пришлось прыгать в воду, и хотя было мелко, едва выше колена, но одежда все равно вымокла изрядно. Борис побрел, подняв автомат над головой, и вскоре выбрался на узкий, усыпанный сухими водорослями пляж под обрывом.

Добравшись до края обрыва, Борис лег и дальше продвигался ползком. Что его к этому побудило, никто не понял, но и сигналов тревоги тоже подано не было. Все напряженно ждали в полной тишине, нарушаемой только редкими вскриками чаек и шипением пламени в котле. Через минуту Борис поднялся сначала на корточки, затем во весь рост. От него до ближайших строений оставалось меньше ста метров. Наконец он поднял автомат и несколько раз описал им широкие круги, давая понять, что опасности он никакой не обнаружил.

Ахмед глянул на Кирилла. Тот понимал, что от него ждут команд, но медлил. Что-то ему мешало двинуть людей вперед. То ли впитавшееся в кровь и плоть представление о безусловной опасности нового мира, то ли какие-то мелочи, ускользающие от сознательного анализа, но при этом их хватало подсознанию для возникновения ощущения легкой, но устойчивой тревоги.

– Ладно. Джейран у котла, остальные берем снаряжение и оружие, – все же произнес Кирилл.

– Что-то не так? – напрямую спросил Ахмед.

– Не знаю. Устал, перенервничал, или дурное предчувствие. Не могу понять.

– О! – Ахмед неожиданно шлепнул себя ладонью по лбу. – Хорошо, что ты сказал!

– Что сказал?

– Ну, про перенервничал. Я вспомнил про Хенрика. Он мне свой рюкзак отдал. Забери, может там что полезное осталось, я все равно не пойму ничего в вещах старого мира.

– Уж точно не сейчас этим заниматься, – пробурчал Кирилл.

Вооружившись, по очереди спрыгнули с борта и добрались до берега. Вода была холодной, градусов шестнадцать, а то и меньше, но все, кто носил арабские халаты, просто подняли их, и не промочили. Так что досталось только Борису, предпочитавшему штаны и не пожелавшему их снимать. Анна же это сделать не поленилась, натянув их только на пляже, сухими. Она никогда не стеснялась своей наготы, похоже, ее даже возбуждали чужие взгляды, когда она голая. Особенно взгляд Кирилла, хотя он старался никогда его не задерживать на наготе Анны.

Бориса было хорошо видно, он стоял в полный рост, что говорило об отсутствии вокруг заметных опасностей. Но, несмотря на это, Кирилл не мог отделаться от ощущения, что Борис увидел нечто экстраординарное, важное, просто не несущее непосредственной угрозы.

Наконец, добрались почти до конца обрыва, и Борис сделав несколько шагов навстречу, не обманул ожидания Кирилла.

– Вы только в обморок не падайте, когда увидите, что там, – предупредил он.

– Что именно? – с напряжением в голосе уточнил Кирилл.

– Словами не объяснить, поверь. Идем, с пляжа отлично видно, даже подниматься от моря не надо. Мне такое и присниться бы не смогло, фантазии бы не хватило.

Анна с Ахмедом переглянулись. Видно было, что Борис их не слабо заинтриговал.

– Люди? – предположил Кирилл.

– Нет, – с недоброй усмешкой ответил Борис. – Людей там как раз нет вообще.

Кирилл не выдержал, и прибавил шаг, остальные устремились за ним. Наконец, обрыв кончился, и открылась широкая перспектива вглубь острова. На первом плане этой перспективы находились одноэтажные рыбацкие домики, их было видно и с катера, но с новой точки было заметно, что домиков много, они образуют поселок, взбегающий по склону зеленого холма вверх, на высоту обрыва. За ними, если смотреть вправо, склон холма поднимался более полого, чем справа, за домами он густо зарос невысоким луговым разнотравьем и синими цветами, среди которых уродливо торчали обугленные скелеты деревьев. Но самое невероятное располагалось чуть дальше, за этими почерневшими кривыми культями, высоко торчащими в небо.

– Ни фига себе, – произнес Кирилл.

Остальные его нагнали и тоже челюсти отвесили от изумления.

Совсем недавно, дня три назад, не больше, тут прошел бой. Не стычка, нет, не столкновение парочки банд, а настоящее побоище, с применением приличного количества танков, бронетранспортеров, вертолетов, легкой и тяжелой артиллерии, гранатометов и прочего оружейного великолепия старого мира. Причем, бились две стороны, а не кто-то из людей с мутантами, поскольку на холме отчетливо читались позиции защитников берега и следы штурма со стороны моря. Местами через луговые травы тянулись уродливые шрамы от танковых траков, виднелись воронки от взрывов, пахло гарью.

– У штурмующих оказалось недостаточно сил, – уверенно заявил Борис. – Они попытались взять прибрежные укрепления нахрапом, оказались разбиты и откатились.

– Да, ты прав, – согласился Кирилл. – Похоже на десант с нескольких кораблей, и прошел он неудачно, закончился отступлением.

– Затем местность хорошо подчистили, – заметила Анна. – Тел нет, уцелевшей техники тоже нет, только подбитая.

– Это странно, – с задумчивым видом молвил Кирилл. – Они же не могли под обстрелом грузить танки обратно на корабли.

– У штурмующих не осталось техники на ходу, – прикинул Борис. – Отступали пешим порядком.

– Возможно, – согласился Кирилл. – Под прикрытием бортовой артиллерии.

– Что будем делать? – напрямую спросила Анна.

Вопрос был важным, но Кирилл не готов был на него однозначно ответить. Понятно, что суть его была много глубже, чем риторическая постановка «что делать дальше», ведь Анна имела ввиду другое – стоит ли искать тех, кто защищал береговые укрепления, или нет.

Кирилл окинул взглядом домики у самого моря. Между ними были натянуты рыбацкие сети из добротного синтетического волокна, за одним из домов виднелся проржавленный кожух генератора, а значит, где-то должно быть топливо. Все то, ради чего они высадились на берег, можно было взять прямо сейчас, погрузить на катер и двинуться дальше, в Исландию. Раньше бы Кирилл, не задумываясь ни на минуту, отдал бы именно такую команду, и обсуждать бы ее ни с кем не стал. Потому что в новом мире любые изменения оказывались изменениями к худшему. Но разве не это хотелось поменять? Разве не ради новых шансов люди предприняли бросок обреченных?

«Мы не дойдем до Исландии на этом утлом катере. – Кирилл нашел серьезный аргумент против своего старого типа мышления. – Поднимется шторм, и все мы утонем в холодной воде. Ребята готовы рискнуть, это ясно, особенно старшие, но я сам уже не готов».

– Десант на кораблях могли выслать только бесплодные с Готланда, – неожиданно произнес Борис. – Значит тут, в обороне, были их враги.

Кирилл сразу понял, к чему он клонит. Ну, вроде как враг моего врага – мой друг. Хотя бы временно. Но это, конечно, далеко не всегда было так.

– Обороняться тоже могли лишь бесплодные с Готланда, – ответил Ахмед. – Подбитая техника есть с обеих сторон, значит, технологии обороняющихся такие же, как у нападавших. Это технологии старого мира, полностью работающие. У диких такого нет.

– Ребята, до меня дошло! – воскликнула Анна. – Стена Вильмана не единственная! Он их наставил, этих стен, в разных местах!

Кирилл хмыкнул. Если принять теорию селекции, в этом был смысл, да еще какой! Если бы «стена Вильмана» была бы только на Готланде, это бы никакой проблемы не решило, это не спасло бы цивилизацию. Но если раздавать замещающую вакцину в разных точках планеты, до нее доберется несравнимо больше людей, возникнет несколько разных анклавов, не одна лишь Федерация с метрополией на балтийском острове, в них установятся разные законы, разные порядки, разные, если так можно сказать, цивилизационные нормы. Тут уже начнут работать не только законы селекции, но и законы естественного отбора.

«Белые мыши, – мелькнуло в голове у Кирилла. – Людей используют, как белых лабораторных мышей».

– Несколько пунктов выдачи вакцины? – Борис задумался. – А это мысль! Тогда и очагов цивилизации будет несколько, и порядки у всех разные.

– Эти, похоже, посильнее ребят с Готланда, – добавил Ахмед.

– Я так понимаю, все настроены знакомиться с местными? – Кирилл обвел всех взглядом.

– Ну… – Борис замялся. – Разведку я бы точно провел. На самом деле, добраться до Исландии на паровом катере – задача нетривиальная. Но у местных, в отличии от ребят с далекого Готланда, информации об Исландии может быть значительно больше. Если же они еще окажутся дружелюбнее, так и вовсе нам повезло.

– На это я не стал бы надеяться, – уверенно заявил Кирилл. – Мы для них в любом случае чужаки. Причем, чужаки опасные, так как в любой момент можем мутировать.

– Но ты не такой, как мы, – напомнила Анна. – Ты старый, и у тебя в крови нет замещающей вакцины. Их это может заинтересовать.

– Нет, Кира им не стоит сразу показывать, – произнес Ахмед. – Да и вообще никого из нас. Надо найти их базу или форт, посмотреть, чем они там дышат, и только потом принимать решение.

– Тогда я пойду в разведку, – заявил Борис. – Остальные на катер.

– Кстати, тут ничего не говорит о наличии мутантов, – задумчиво произнесла Анна.

– На основании чего такой вывод? – Кирилл покосился на нее.

– Шел бой, – пояснила она. – Не пять минут, и даже не десять. Стрельба, взрывы, которые слышны очень издалека. Но останков мутантов нет. Вы же не думаете, что их после боя аккуратно убрали? Значит, они не пришли на звук боя.

– Логично. – Кирилл кивнул. – Тогда нет смысла держать катер под парами, только топливо понапрасну тратить. Ахмед, осторожно осмотри дом, за которым стоит генератор. Где-то, может в подвале, может снаружи, найдешь резервуар с соляркой.

– Понял! – Ахмед поправил рюкзак, и, чуть пригнувшись, перебежал к дому.

Привычка действовать тихо, не кричать, не палить без смысла, была столь сильна, что работала даже при очевидном отсутствии следов мутантов. Поэтому, найдя за домом двухсотлитровую бочку с соляркой, Ахмед подал знак рукой, мол, двигайте сюда.

Бочка изрядно проржавела сверху, через дыры в нее попало много дождевой воды, но это никак не могло повредить использованию солярки в качестве топлива для паровой машины. Несколькими ударами тесака Борис срезал трухлявый металл, воду вычерпали алюминиевой миской, найденной возле опустевшей собачьей будки, а затем, наклонив бочку, слили солярку в два конических ведра, снятых с пожарного щита под навесом. Ахмед и Джамиль взяли полные ведра, Анна отцепила и смотала пару рыболовных сетей, после чего все, кроме Бориса, направились к катеру.

У начала обрыва Кирилл обернулся и заметил, как Борис, миновав поселок, двинулся в обход холма прочь от моря. На душе сделалось очень тревожно, но Кирилл давно научился утрамбовывать это чувство в темные глубины души. Слишком много друзей потерял. Рефлекс. Привычка.