Книга Пропащие души - читать онлайн бесплатно, автор Джессика Кусд Эттинг. Cтраница 2
bannerbanner
Вы не авторизовались
Войти
Зарегистрироваться
Пропащие души
Пропащие души
Добавить В библиотекуАвторизуйтесь, чтобы добавить
Оценить:

Рейтинг: 0

Добавить отзывДобавить цитату

Пропащие души

– Вы живете где-то неподалеку? – спросила она. Дурацкий вопрос, но нельзя было дать этому парню уйти просто так.

– Что? – ответил он, мгновенно насторожившись.

– Я просто… не видела вас раньше, – пролепетала Сабрина. – Не то чтобы я знала каждого, кто сюда приходит, но я хотела сказать…

Что она хотела сказать?

– В общем, если вы недавно в Седар-Спрингс, я могла бы показать вам, что тут да как.

Она быстро нацарапала свой телефонный номер на чеке, не позволяя себе потерять самообладание.

– О, я буду иметь это в виду, – ответил он таким сильным, глубоким голосом, что у нее едва не подогнулись колени.

Девушка несколько дней ждала, что он позвонит или пришлет сообщение, но к выходным осознала, что это безнадежно, и нашла утешение в двухдневном наркотическом кутеже.

Теперь она не могла оторвать от него глаз. Что он здесь делает? На нем темно-синий пуловер с треугольным вырезом, а темные волосы еще заметнее без серой шапочки, в которой она видела его раньше. Возможно, именно поэтому она не узнала его сразу.

Нэш повернулся к ней, поймал ее взгляд и поднял бровь. Она отвела глаза, почувствовав, как горят щеки. Каким-то образом у нее получилось убедить себя, что между ними на самом деле существует связь, а теперь она сидела здесь, за партой, как ребенок, и оказалось, что он кто-то вроде психотерапевта.

Возможно, он пришел в «Соник» неслучайно. Вероятно, он присматривался к ней, заранее готовясь к сеансу психотерапии. Или, может, она просто параноидально мыслит. В Седар-Спрингс всего-то три закусочные, так что он был обречен зайти в одну из них. Возможно, это просто случайность.

Она оглянулась и обнаружила, что он все еще смотрит на нее. Но на этот раз Сабрина знала, что он просто наблюдает за ней как за пациентом – и ничего более.

– Почему бы нам не начать? – сказала Патриция. – Чему же конкретно посвящена эта встреча? Попросту говоря, мы начинаем еженедельную программу групповой терапии, которая разработана, чтобы помочь вам преодолеть ваши проблемы и двигаться вперед.

Зи посмотрела на группу, подняв бровь, – она верно догадалась.

– Мы обнаружили, что взаимная поддержка невероятно эффективна. С помощью ролевых игр, упражнений на развитие памяти, на доверие и других психологических практик вы убедитесь, что здесь вы все нашли безопасное место, где сможете делиться тем, что не дает вам двигаться дальше.

Сабрина пожалела, что не выбрала тест по испанскому.

– Я уже добилась успеха с подобными программами в нескольких других школах страны. Когда я связалась с доктором Перл, чтобы реализовать одну из них здесь, она предложила вас пятерых как идеально подходящих кандидатов.

Хотя Патриция попыталась подать это как комплимент, обмануть Сабрину ей не удалось. Если мозгоправ думает о тебе как о лучшем кандидате для участия в программе интенсивной психотерапии, гордиться тут нечем.

– Какие у меня, к черту, проблемы? – выпалил Джастин. Его лоб покрылся капельками пота. – Я вовсе не такой, как она. – Он показал на Гэбби, которая склонила голову еще ниже, поняв, что на нее обратили внимание, но не перестала ритмично постукивать ногами.

– Разве на прошлой неделе у тебя не случился конфликт с применением физической силы с другим учеником? – спросил Нэш. Он имел в виду потасовку в кафетерии, которую Джастин устроил во вторник, бросив целый стол и полдюжины металлических стульев в капитана футбольной команды.

– Многие парни дерутся, – прищурившись, ответил Джастин. – И почему я должен вас слушать? Сколько вам лет? Столько же, сколько и мне?

Сабрина наклонилась вперед. Ей было любопытно услышать, сколько лет Нэшу. Он не выглядел намного старше нее, так что, может, был аспирантом или типа того.

«Даже не обсуждается, – напомнила она себе. – Вообще невозможно».

– Джастин, тебя не должен удивить тот факт, что ты обладаешь качеством, которое можно определить как социопатическую склонность к насилию, – невозмутимо ответил Нэш. – Итак, еще кто-то хочет высказаться или мы можем продолжать?

Сабрина промолчала. Она знала, что остальные присутствующие, вероятно, уже подумали о ней. И ей не нужно было, чтобы Нэш выносил это на общее обсуждение.

Патриция глубоко вдохнула.

– Есть одна особенность, благодаря которой вы все попали в эту программу. Какими бы разными вы ни казались, у вас есть кое-что общее.

В комнате воцарилась тишина.

– Вас всех списали со счетов, – сказала Патриция с ноткой скептицизма в голосе, будто хотела выразить раздражение в адрес тех, кто осудил учеников таким образом. – Ваши школьные дела свидетельствуют, что все вокруг считают вас безнадежными, пропащими. Люди оставили попытки вам помочь. Ваши учителя, ваши одноклассники, даже ваши родители.

Эта информация не стала новостью для Сабрины, но было по-прежнему больно слышать, как кто-то произносит это вслух.

– Это неправда, – сумел выговорить Эндрю, прежде чем приступ сухого кашля снова одолел его.

Зи пожала плечами и отпила глоток воды.

– По-моему – в точку.

– Почему вы решили, что наши родители поставили на нас крест? – негромко спросила Гэбби, и это были первые слова, которые она произнесла с того момента, как вошла в комнату. Большие невинные голубые глаза Гэбби напомнили Сабрине куклу American Girl, с которой она играла, когда была маленькой.

Нэш продолжил говорить, и в его голосе появилась нотка сочувствия.

– Неделю назад мы послали им всем письма, информирующие об этой программе. На самом деле мы послали их дюжине родителей или около того. Мы объяснили им, что это за программа, почему она может быть полезна для вас и какие истории успеха у нас уже есть. Некоторые родители позвонили нам сразу же, отчаянно прося взять своих детей в программу. Другие позвонили и обругали нас, убеждая, что их детям не нужна помощь. А знаете, что общего у ваших родителей?

Никто не ответил.

– Они – единственные, кто вообще не отреагировал.

Сабрина подняла глаза, наконец-то встретившись взглядом с другими. На одну короткую секунду их всех объединили гнев и стыд.

– Вот как мы выбрали всех вас.

Патриция быстро подхватила:

– Но мы не собираемся соглашаться с вашими родителями или с кем-то еще. Вот почему мы делаем это. Мы хотим доказать, что они неправы. Мы с Нэшем отказываемся списывать вас со счетов. Мы можем помочь вам, нам уже удавалось это раньше. Все что вам нужно – это немного дополнительной поддержки от нас и друг от друга. Мы верим в вас.

Чтобы подчеркнуть сказанное, Патриция хлопнула рукой по столу.

– И мы хотим, чтобы вы верили друг в друга.

На долю секунды Сабрина позволила себе задуматься: а может, эта программа действительно сработает? По тому, как Гэбби наклонилась вперед на своем стуле, она догадалась, что она думает о том же. Сабрине не так уж нравилось, что все мысли в ее голове словно затянуты туманом и на следующий день она едва может вспомнить, что делала вчера, запертая в бесконечном цикле погони за следующей дозой кайфа. Но как упражнения на доверие в компании других неудачников помогут ей?

– На своих партах вы найдете списки контактов с телефонными номерами всех участников на случай, если захотите связаться друг с другом до нашей следующей встречи, – продолжила Патриция. – У меня есть предчувствие, что в течение следующих нескольких дней вы будете нуждаться друг в друге. На самом деле эта программа может дать вам совершенно новую цель в жизни.

– Каким это образом мы понадобимся друг другу? – Теперь Сабрина почувствовала, что ее скептицизм обоснован. Пустые общие фразы, которые рассыпала Патриция, на вид ничем не отличались от типичных программ групповой терапии, о которых доктор Перл писала Сабрине несколько лет назад.

– Ну, мне, например, пофиг, – объявил во всеуслышание Джастин, вставая из-за своей парты и направляясь к двери.

– Джастин, пожалуйста, сядь, – сказала Патриция твердым, но спокойным голосом, как умеют многие психотерапевты.

Джастин даже не сбился с шага.

– Я лучше посижу на алгебре, чем буду общаться с вами, уроды. И это о многом говорит.

С этими словами он хлопнул дверью так, что грохот заполнил всю комнату.

Когда ни Нэш, ни Патриция не попытались его вернуть, Сабрина сказала:

– Погодите, мы можем просто уйти?

– Я бы предпочла, чтобы вы этого не делали, – ровным голосом сказала Патриция. – Но нам нужны добровольные участники. Я не могу удерживать вас здесь и силой заставлять говорить с нами.

Сабрина вскочила, и в тот же момент остальные поспешно встали. Никто не хотел быть последним оставшимся.

Зи выскользнула наружу первой, за ней почти сразу вышла Гэбби, методично просчитывая каждый шаг на пути к двери.

– Простите, – пробормотал, прихрамывая, Эндрю. – Но у меня и правда нет никаких психологических проблем. Если бы вы были врачами, я бы, может, и заинтересовался.

Сабрина бросила на Нэша последний взгляд, надеясь, что ей удается выглядеть собранной, хотя ее руки уже начали дрожать, нащупывая последнюю дозу викодина в кармане куртки. Ее не удивило, что мама не ответила на письмо Патриции. Но она думала, что папа волнуется о ней хотя бы настолько, чтобы, по крайней мере, упомянуть об этом письме. Она сжала губы, заставляя себя не думать об этом, пока средство, приносящее туман и онемение, не подействует на нее своей магией снова.

* * *

Десять минут спустя Нэш осмотрел расставленные по кругу пустые парты и опустевшие стаканы – единственное доказательство того, что здесь вообще кто-то был.

– Вы думаете, это сработало? – скептически спросил он Патрицию.

– Это сработало, – ответила она, собрав со стола карточки с именами и протянув их Нэшу.

– Потому что мы теряем время каждый день, который мы могли бы использовать более эффективно, чем…

– Верь мне, – перебила его Патриция, прежде чем выйти из кабинета.

Нэш предпочел бы иметь ответы, а не веру, но он держал эти мысли при себе. Он молча начал рвать карточки с именами на мелкие клочки, одну за другой.

3

К тому моменту, когда Гэбби Даль вошла в раздевалку, чтобы переодеться к физкультуре, которая шла последним уроком, она уже выкинула из головы провальный сеанс групповой терапии. Поскольку у нее и без того хватало более насущных проблем, вытеснять из сознания все несущественное было очень легко.

Получилось так, что она только начала мыть руки, когда прозвенел звонок, предупреждающий, что вот-вот начнется шестой урок. У нее оставалось всего пять минут – или ей опять запишут опоздание. Над ней уже нависла опасность получить незачет, и это не укладывалось в головах ее родителей.

– Как вообще можно завалить такой предмет, как физкультура?

Гэбби подслушала, как папа ворчливо жалуется маме и вздыхает. Он больше не мог скрывать свое разочарование.

Девушка оставила воду включенной еще ровно на пятнадцать секунд, а потом выключила ее, взяла три бумажных полотенца и тщательно вытерла каждый палец.

Удовлетворившись этим, Гэбби начала отсчитывать двадцать семь шагов к своему шкафчику, тщательно избегая трещин на старом цементном полу. Тут она заметила свое отражение в полный рост в длинном зеркале, вытянувшемся вдоль всей стены. Она была ниже, чем большинство девушек ее возраста, и у нее были пышные светлые волосы, за которыми так легко прятаться.

Она добралась до своего шкафчика, трижды постучала по нему и ввела комбинацию на замочке, открыла обшарпанную металлическую дверь, а потом быстро захлопнула ее. Прежде чем она сможет оставить дверцу открытой и начать переодеваться, Гэбби должна была сделать это еще пять раз – разумеется, если ничто не нарушит эту последовательность.

Примерно в метре от нее несколько девочек столпилось вокруг деревянной скамейки.

– Мои родители так бесятся от этого. Они даже не разрешили мне пойти на футбол в прошлые выходные, – сказала Ханна Фэлпс, натягивая носки.

Захлопывая дверь шкафчика во второй раз, Гэбби задумалась, помнит ли Ханна, что когда-то они дружили. Казалось, это было так давно.

– Я знаю, – согласилась Эмили Прайс. – Мои хотят сами возить меня повсюду. Хочу сказать, я понимаю их. Я не хочу кончить как бедная Лили. Конкретно сейчас я боюсь ходить куда-то в одиночестве. Вот бы они уже поймали того мужика, чтобы мне опять разрешили гулять до полуночи.

Гэбби пробрала дрожь от упоминания о недавнем убийстве Лили Карпентер в ее собственной хижине на краю леса Арапахо. Девушка потрясенно замерла, когда впервые услышала, что эта милая женщина, известная всему городу своими ручной работы свечами с запахом кедра, была застрелена в упор. Гэбби не раз заходила в киоск Лили на фермерском рынке и всегда замечала, как та спокойна и терпелива, даже когда Гэбби приходилось пересчитывать банкноты восемь раз, прежде чем передать ей деньги. Кто станет убивать такого человека, причем вроде бы без причины?

Несмотря на то что Лили, очевидно, не была так уж ей близка, Гэбби не могла отделаться от ощущения, что это убийство задело и ее, потому что она надеялась на справедливое отношение к такому приятному человеку. Она читала об этом деле все статьи, какие находила, и теперь знала все существующие версии. Убийство Лили как-то связано со Стивеном Чепмэном, который хотел купить у нее землю, чтобы использовать ее в коммерческих целях? Или она стала жертвой гастролера – какого-то серийного убийцы, который появляется то в одном городе, то в другом, нападая на одиноких женщин? Или убийцей был кто-то из местных, житель Седар-Спрингс, и теперь он с нетерпением ищет следующую жертву? Именно последний вариант сводил с ума большую часть города, включая и Гэбби. Все родители встревожились, покупали высокотехнологичные охранные системы, договаривались о совместных дежурствах и устанавливали для подростков комендантский час. Впрочем, Гэбби вряд ли стоило беспокоиться об этом. С того времени когда ей было куда пойти после школы, прошли годы, и она возвращалась прямо домой точно в 3.47 каждый день. Ее воспоминания о долгих тренировках на треке для катания на коньках и пижамных вечеринках с друзьями почти стерлись.

Гэбби пыталась сохранять спокойствие. Она не могла допустить, чтобы стресс из-за звонка подействовал на нее. Если она сможет быстро добраться до коридора, у нее, возможно, будет шанс попасть на урок вовремя. Но сложный лабиринт из трещин у выхода из раздевалки всегда представлялся ей особенно сложным испытанием.

К счастью, дальше пол коридора покрывали большие квадраты белого и черного линолеума, которые не требовали таких способностей к акробатике, как раздевалка.

Прыгая с одного белого квадрата на другой, она буквально чувствовала на губах вкус облегчения, ведь дверь спортзала уже находилась в нескольких десятках сантиметров от нее. Но тут несколько игроков из команды по американскому футболу вывалились из раздевалки для мальчиков, одетые в спортивную форму, и среди них Джастин, тот дюжий парень, который первым свалил с занятия по групповой терапии.

Торопясь пройти через зал, они толкнули Гэби, отпихнув ее точно на черный квадрат.

Этого нельзя было допускать.

Но если кто-то из парней и понял, какую катастрофу учинил, они этого не выдали. Никто из них даже не оглянулся, когда Гэбби начала пробираться обратно в раздевалку.

* * *

У Джастина Диаза был дерьмовый день.

Во-первых, какой-то идиот целую вечность грузил свой велосипед в автобус, из-за чего Джастин получил выговор за опоздание на первый урок. В довершение к этому, спеша на урок, он столкнулся с мистером Уинкоттом, который облил кофе всю рубашку Джастина. Если бы, ударив учителя, он не рисковал быть вышвырнутым из школы, Джастин вбил бы путаные извинения Уинкотта кулаком прямо ему в лицо.

Потом ему пришлось разбираться с этой тупой групповой терапией. Кого в этом мире вообще могло удивить, что мама Джастина разуверилась в нем? Он знал это еще до того, как пошел в детский сад.

А теперь он опоздал на силовую тренировку по милости полуглухой учительницы английского, которая продолжала бубнить про «Ночь нежна»[1], потому что не услышала звонка.

Но его раздражение достигло пика, когда он вошел в наполненный затхлым воздухом тренажерный зал и увидел, что их тайт-энд[2] Адам Додсон раньше него занял место на тренажере для жима ногами. Все знали, что Джастин предпочитает начинать с этого упражнения.

Сжав кулаки, Джастин обошел остальных товарищей по команде и приблизился к стойке с гантелями. Он, не напрягаясь, взял пару тяжелых весов и начал делать упражнения для бицепсов. Его раздражение росло с каждым движением.

– Эй, парень, – прохрипел его приятель Грег Хинденберг, Хинди, с усилием сгибая руку в очередной раз. Его лохматые светлые волосы прилипли к лицу.

Хинди был сантиметров на тридцать ниже Джастина, как и большинство игроков в команде. Джастин всегда был самым высоким и сильным в своем классе, из тех, кого родители других детей всегда принимали за шестиклассника, когда он учился еще в третьем классе. Его рост производил чертовски устрашающее впечатление, когда они выходили на поле, и это было одной из причин, почему из него получался такой улетный защитник.

Джастин кивнул Хинди, не отрывая взгляда от Адама, который по-прежнему оккупировал тренажер для ног. Наконец, после невыносимо долгих десяти минут, Адам встал и Джастин быстро отвернулся, чтобы водрузить веса на стойку.

Но он сделал это недостаточно быстро. Их квотербек[3] Майк Сильвестри метнулся к тренажеру и уже подстраивал его под себя. Жар залил щеки Джастина, когда он подошел к Сильвестри и сердито встал рядом с ним.

– Я собирался его занять, – сказал Джастин.

Сильвестри пожал плечами.

– Какая досада, парень. Будешь после меня.

Сильвестри, может, и был хорошим квотербеком, но все знали, что без Джастина команда не стала бы непобедимой.

– Я так не думаю, – отрезал Джастин. Он не сдвинулся с места.

Сильвестри встал, чтобы посмотреть на него.

– В чем проблема? – спросил он. – Не можешь просто подождать своей очереди?

Волна ярости пронеслась по телу Джастина, и он отвел назад кулак, а затем направил его в челюсть Сильвестри. Он нанес только один удар, но чувство освобождения принесло облегчение всему его телу. На короткий момент в памяти всплыла сегодняшняя встреча. «Социопатическая склонность к насилию», – сказали они.

Скорее, «кругом одни идиоты, которым нужно преподать урок».

Он снова занес кулак, чтобы для верности нанести еще один удар, но тут почувствовал, как две руки, огромные, как медвежьи лапы, оттаскивают его назад.

– Джастин! Хватит! – приказал тренер Брандт, отвечающий за подготовку защитников. Тренер Брандт, обладающий телосложением дровосека, был, пожалуй, единственным человеком в помещении, кто мог справиться с Джастином с помощью грубой силы.

Он оттащил Джастина в маленький кабинет, пристроенный к тренажерному залу, и закрыл дверь, как только они оба оказались внутри.

– Присядь, – спокойно сказал Брандт. В отличие от других тренеров, он никогда не терял самообладания. – Что произошло?

Джастин уклончиво пожал плечами.

– Сильвестри опьянел от власти с того момента, как стал квотербеком.

– И потому ты ударил его в лицо? Ну же, ты знаешь, что не должен такого допускать, – ровным голосом ответил тренер Брант. – Даже если это правда.

Джастин позволил себе тень улыбки.

Тренер Брандт устроился в потрепанном кресле из черной кожи, озабоченно нахмурив лоб.

– Еще что-то есть на душе? Дома все в порядке?

Он спросил это небрежно, но Джастин знал, на что он намекает. Тренер Брандт работал в школе только с этого лета, но история о дерьмовой жизни Джастина уже дошла и до него.

– Ага, – быстро пробормотал Джастин.

– Знаешь, мои отношения с родителями нельзя назвать великолепными. Мой папа ушел, променяв нас на новую семью, и никогда даже не беспокоился…

– Все в порядке, – перебил его Джастин. Хотя он был слегка заинтригован откровением о том, что тренер Брандт тоже вырос без отца, Джастин понимал: тот ожидает, что он ответит тем же и поделится собственными чувствами. А этого не будет.

– Я могу идти?

4

В понедельник утром Зи проснулась в своей слишком большой кровати с балдахином на четырех столбиках (выбранной ее матерью), чувствуя пронзительный звон в ушах.

Потом в одно мгновение стало совершенно тихо.

Интересно, смогу ли я убедить маму и папу купить мне яхту?

Зи яростно потрясла головой, и все снова вернулось в норму. Ее взгляд метался по комнате, пока она пыталась понять, что только что случилось. Почему этот вопрос пришел ей в голову? Она не просила родителей что-нибудь купить ей с тех пор, как ей исполнилось девять и они отказались покупать ей удава. А яхта? Это ведь символ именно того типа буржуазной потребительской культуры, к которому она испытывала отвращение.

Эти размышления продолжали беспокоить девушку, пока она натягивала свой обычный наряд, черный с ног до головы, и свое единственное украшение – уйму браслетов с символикой музыкальных клубов, в которые она ходила с Джаредом. Довершил наряд потрепанный черный худи, который она носила уже не один год, такой привычный и успокаивающий, будто она укутывалась в любимое одеяло. Зи все еще не привыкла к тому, каким прохладным бывает утро в Колорадо – их предыдущий дом находился на юге Флориды, где температура редко опускалась ниже двадцати одного градуса.

Зашнуровав черные армейские ботинки, она вышла в длинный сводчатый коридор, который тянулся через весь второй этаж их внушительного дома, отделанного в стиле французского барокко и набитого антиквариатом, привезенным матерью из Европы. Каждый раз, когда семья Зи переезжала, мать выбирала для очередного дома новую тему.

На развилке коридора Зи свернула направо, к черной лестнице. Хотя так идти на кухню было дольше, этот маршрут позволял ей не проходить мимо комнаты Скотта. Тот факт, что в течение девяти месяцев они сидели в одной утробе, еще не являлся достаточным основанием для тесной связи между ними, которой многие ожидали. Скотт и Зи были противоположностью друг другу во всем. Многие годы отец Зи любил рассказывать историю о том, как он купил ей и Скотту одинаковые мини-кабриолеты BMW в подарок на трехлетие. Скотт сразу же запрыгнул в свою машину и пустился разъезжать по тщательно подстриженным лужайкам рядом с их исторически достопримечательным домом в Коннектикуте. Зи окинула автомобиль безразличным взглядом и продолжила играть с коробкой, в которой его привезли, представляя, будто это дом.

– Один из них уже знает толк в изысканных вещах, а другая хочет жить как бродяга, в коробке у шоссе, – рассказывал папа любому, кто заходил к ним. Зи часто задумывалась, действительно ли она и Скотт были полной противоположностью от рождения или замечания вроде этого заложили базу для различий на всю жизнь и каждый из них стал исполнять ту роль, которой от него ожидали. Впрочем, это все равно неважно. Так или иначе, ущерб нанесен и Зи с трудом могла вытерпеть пребывание в одной комнате с братом.

Но войдя в отделанную серым камнем кухню, размерами напоминающую кафе, она обнаружила, что Скотт уже там. Он уселся на одной из кухонных табуреток, устроив ноги на огромном гранитном центральном столе, как будто правила этого дома его совершенно не касались.

Отец сидел за большим круглым столом, на котором был накрыт завтрак. Держа в руках Wall Street Journal, он поглощал омлет с ветчиной и сыром, приготовленный для него домработницей Луизой.

– Доброе утро, Зельда, – сказал он гулким голосом. Обычно к этому времени утром отец уже был на строительной площадке того торгового комплекса, над которым работал в данный момент. Но из-за всей этой чепухи с заградительной красной лентой, возникшей после убийства Лили Карпентер, был вынужден бездельничать, что давалось ему с невероятным трудом. Как раз прошлым вечером Зи слышала, как он орал в телефонную трубку на своих адвокатов, хотя сегодня утром по нему вряд ли можно было сказать, что его хоть что-то в мире волновало. Это было ему свойственно – он умел быть общительным, харизматичным, даже компанейским, но мог и совершенно неожиданно измениться.

Зи добралась до кофеварки эспрессо (возможно, единственный предмет роскоши, который она признавала) и начала молоть кофе, вполуха слушая разговор между отцом и братом.

– Скотт, в этом году в этом нет никакого смысла, – сказал отец.

– Но, папа, может, ты смог бы просто как-то списать это в убытки. По крайней мере, топливо.

Что-то в его словах словно вызвало вспышку в подсознании Зи.

– О чем вы говорите? – спросила она.

– Скотт пытается убедить меня купить яхту, – ответил отец, открывая деловой раздел журнала.

У Зи внезапно волосы на затылке встали дыбом. Мысль, которая пришла ей в голову раньше, вовсе не была ее собственной.

Это была мысль Скотта.