Librum Tenebrica
8.
Мадрхиг любовалась своими созданиями и помогала им, являясь самым чистым из них во снах и видениях. Они же отвечали ей почитанием и любовью, что радовало ее.
9.
Но Иагла продолжал говорить с ней. Он обещал научить сделать новых существ столь же совершенными, как и эльфы, для этого якобы ей нужно было придти в план Ханер.
10.
Мадрхиг послушалась. Она пришла в Ханер, где боль от ветров Черной звезды и яд слов Иагла исказили и ее.
11.
Тем временем экспедиция юного вида достигли бескрайнего зеленого поля. Часть заселила побережье, часть отправилась обратно на остров, чтобы сообщить об успехе.
12.
Продвигаясь на восток, эти существа достигли владений эльфов, но проникнуть в них не смогли из-за магической защиты.
13.
Незнакомцев эльфы прозвали «махнайи», что значит «люди».
14.
Мадрхиг сошла с ума. Теперь она смотрела из Ханера на людей, которые прославляли ее в чистоте, но это казалось ей отвратительным. Она желала, чтоб ее славили похотью и безудержностью.
15.
Теперь Мадрхиг посылала самым слабовольным свои видения, искушая из к самым запретные соблазны.
16.
Люди прозвали того, кто посылал эти видения, «Осур», не подозревая, что это и есть их создательница и некогда покровительница Мадрхиг .
17.
Отсутствие видений от Мадрхиг они оправдывали тем, что поддались соблазнам. А явление Осура со временем объяснили соперничеством с Мадрхиг . Так в своем неведении они и остались навсегда.
18.
Люди заселяли западную часть континента, приручали местных животных и разводили привезенных с острова, который носил имя Оуманнаск. На континенте они освоили верховую езду на лошадях, тогда как эльфы предпочитали могучих оленей, а гоблины – горных волков, намного крупнее и злее своих лесных сородичей.
19.
Эльфы сначала с подозрением относились к людям, считая их кем-то вроде гоблинов. Но со временем поняли, что люди более развиты, хотя по эльфийским меркам еще совсем примитивны. Люди строили первые города, торговали и в целом мирно жили. Пограничные лагеря эльфов даже торговали с ними, меняя свои изделия на осколки Черной звезды, ведь люди еще не освоили магию, или на золото из рудников Сколленторгских гор.
20.
Шли века. Люди расселялись по всему Западу. Кто-то уходил на Юг, к плодородным землям реки Ятрав, кто-то плыл на Север, к богатым рыбой ледяным морям и лесам, полным зверей, которые были источником теплых мехов.
21.
Через полторы тысячи лет люди Запада уже были мощной империей, состоящей из многочисленных графств и княжеств. На Юге, в устье Ятрава образовалось государство Кхардеп. На островах Севера обосновалось множество кланов, торгующих рыбой с кланами Тевтарга, которые были потомками тех, кто поселился тут ради охоты.
l1
VI
1.
Пока люди заселяли Запад, у эльфов случилась первая война. Орки, ведомые частицей Оркатума, двинулись на Запад, сами еще не знающие, для чего. Но их двигал Оркатум своей жаждой мести и ненависти к эльфийским землям.
2.
Гномы игнорировали орков, ведь те не пытались соваться в их крепости. По пути орки встретили гоблинов и признали их более слабыми сородичами, хотя те были более древним народом.
3.
Гоблины пытались склонить орков к атаке на гномов, но орочьи шаманы, в чьих инстинктах и видениях голос Оркатума был наиболее сильным, только и говорили, что нужно идти «через горы, а не внутрь их». Гоблины знали, что этот путь приведет их в опасные леса эльфов, но посчитали, что сила орочьей орды сметет все преграды.
4.
Когда орки увидели буйство зелени леса, так разительно отличавшейся от их пустошей, усыпанных костями бесчисленных битв, поросших редкой травой и кустарниками, то их глазам стало больно. Они решили вырубать деревья ради изготовления оружия. А гоблины видели в этом источник материала для своих уродливых машин, пародий на те, что они видели у гномов.
5.
И правда, орочьим ордам была без разницы, что лес их пытался запутать. Они просто шли, вырубая деревья, разводя огромные костры и восхваляя Оркатума, которого они называли просто «Большой Орк». Они были сыты местной дичью и быстро размножались, заставляя новую пустошь разрастаться. Вскоре эльфы поняли, что их чувство безопасности было ложным, но в своей гордости послали лишь малые отряды, посчитав, что смогут справиться обычными методами.
6.
Множество орков пало от рук невидимых лучников, но еще больше успело родиться и повзрослеть. Заметив, откуда прилетели стрелы, орки без страха ломились туда всей толпой. И не всегда эльфам удавалось скрыться. Их мясо очень понравилось дикарям.
7.
Лес пылал. Вслед за армией орков гоблины катили свои катапульты. Эльфийские разведчики приносили вести к Ильтэ – столице эльфов, что раскинулась вокруг гигантского ясеня Син Атир – но эльфийские лорды в своей гордости считали, что посланные отряды и гарнизоны поселений скоро остановят продвижение варваров. Лишь когда орки были на расстоянии дневного перехода от столицы стало ясно, что ни лесные духи, ни гарнизоны не способны остановить орду.
8.
Ведь гарнизоны пали, а поселения остались разорены. Энты завалены и сожжены, а дриады в ужасе углубились в чащу.
9.
Эльфы выставили всё войско, что было в столице – десятки тысяч лучников, древние могучие энты, танцоры с клинками и копейщики и, конечно, чародеи.
10.
Орки, увидев такое количество эльфов, почувствовали призыв Оркатума, его ненависть. Они атаковали, не имея понятия о тактике и стратегии. Луки запели, посылая залп за залпом. Орки падали, но их волна словно не становилась меньше. Потеря тысячи, они все же вступили в рукопашный бой.
11.
Эльфы сражались храбро и умело, но против грубой силы огромной орды этого было мало. За века покоя они стали слабее.
12.
Эльфы отступили к городу. Настал черед за гоблинами. Их катапульты метали всё подряд: валуны, головы павших, бревна, даже самих гоблинов. Эльфы без устали сыпали стрелы на нападавших. Мощные заклинания выкашивали множество орков по мановению руки. Разыгралась целая магическая буря.
13.
Но несколько случайных попаданий из катапульт всё же свалили ворота. Орда хлынула внутрь города. Бои затянулись. Орки жгли всё подряд, разрушали всё, до чего могли дотянуться. Белоснежные стены Ильтэ стали серыми из-за сажи.
14.
После долгих дней боев столица пала. Гордыня эльфов стала причиной их поражения. От Ильтэ до самых город теперь простиралась выжженная пустошь. Даже через века здесь буду плохо расти деревья, а защита Бриомара будет наиболее слабой.
15.
Орки разрушили город и перестроили его на свой манер. Но самое ужасное то, что они сожгли Син Атир – священное дерево эльфов, которое появилось там, куда упал Краанрад. Боль от этого пронзила всех духов леса: энтов, дриад, безобидных светлячков, лесных пауков, что жили в темных углах и никому не вредили.
16.
Боль от этого поселила жестокость во многих лесных жителях. Некоторые энты ушли вглубь, оградив свои земли даже от эльфов. Появились темные дриады, не доверявшие никому. Они облюбовали некоторые углы, живя там в одиночестве и убивая случайных путников, попавших в их руки. Светлячки переселились на болота, и теперь заманивают в топь смертных, маня их своим светом. А часть лесных пауков стали крупнее, злее, обзавелись ядом и стали не прочь полакомиться чем-то крупнее насекомых.
17.
Орки отпраздновали победу, но вскоре успокоились. Вспомнились былые ссоры, они уже не были единой силой с волей Оркатума в головах. Большой Орк молчал, а жажда драки не отпускала.
18.
Орки дрались между собой, отряды эльфийских мстителей уничтожали отдельные отряды, озлобившиеся духи леса ловили заблудившихся. Гоблины теперь оказались в полурабском положении, особо не жалуясь на это, ведь с такими сильными покровителями и ненавистным гномам «навешать можно!»
19.
Орда распадалась. Кланы объединились вокруг своих лидеров и разбредались. Некоторые попали в ловушки и больше о них никто не слышал.
20.
В итоге поселения эльфов объединились и смогли выбить орков из Ильтэ. Они бежали снова за горы, но часть из них осталась в предгорьях, либо же ушли на юг. Некоторые племена остались с гоблинами в пещерах, некоторые в горах одичали даже по орочьим меркам.
21.
Было решено никогда не заселять Ильтэ, оставив его руины в качестве напоминания о том, что гордыня приводит к падению.
22.
Настал 1 год Второй эры, названной эльфами, как Время падения Син Атир.
Темная эпоха
Падение.
Лето, 1617 год Первой империи. (эльф.) 3 год Второй эры
В глубине бытия, в самой страшной тьме, живут ханериты – искаженные порчей и ветрами Черной звезды могущественные сущности, попавшие туда из иных планов. Ханериты из-за древних обид и амбиций тянулись к разрушению Даумара.
1.
Линия за линией, штрих за штрихом появлялись из-под уголька. На желтоватой бумаге множество черточек объединялись в руины крепости. Схематично были изображены виселицы у разрушенных ворот, увешанные телами. Над замком были нарисованы множество галочек, обозначающих птиц.
Художник отложил уголек и отошел, чтобы оценить композицию целиком. Результат его удовлетворил. Омыв руки от следов угля, он накинул плащ и надел княжеский венец на голову. Впереди ждали скучные обязанности правителя.
Было раннее утро, солнце едва освещало землю.
– Снова не спалось? – советник Матье всегда каким-то образом оказывался в главном зале раньше князя, даже если тот просыпался среди ночи от кошмаров.
– Да, Матье, снова плохой сон.
Князь Харик рано унаследовал престол. В свои девятнадцать он уже шесть лет как правил княжеством Девитас, сначала под регентством верного Матье, а затем уже самостоятельно, назначив своего воспитателя советником.
Юноша был высок и тощ, венец придерживал длинные черные волосы. В серых глазах был какой-то нездоровый блеск, под ними же залегли тени бессонниц.
Харика мучили кошмары. В них он видел войны и разрушения, чудовищ, которые терзали тела, и слышал алчный смех. Этим смехом заканчивались сны, от него он и просыпался. А затем шел рисовать то, что ему снилось.
По правде говоря, рисование намного больше нравилось князю, чем управление мелким княжеством. Соседи были гораздо крупнее, сильнее и богаче. Харик боялся, что кто-то из них однажды решит присоединить к себе Девитас.
Харик молился Великой Матери, чтобы этого не случилось.
Советник и князь общались о делах насущных, пока дверь зала не распахнулась. Вошедший герольд поклонился и объявил:
– Делегация из Каир Дун.
Харик вздохнул. Каир Дун – богатое княжество по соседству, полное плодородных земель и умелых ремесленников. Они торговали практически со всеми княжествами, объединив множество городов на территории бывшей Империи во влиятельную торговую гильдию. С Каир Дун считались все, даже самые мощные и большие регионы.
Делегация вошла. Шесть человек в богатой одежде, украшенной золотым шитьем и драгоценными камнями.
– Ваше величество, – они поклонились, – Мы к вам с торговым предложением.
Суть предложения была такова: не территории Девитас была древняя железорудная шахта. Сталь, сделанная из этой руды, получалась настолько качественной, что девитасское оружие считали честью приобрести даже князья, посылая послов с самых дальних уголков. Торговля оружием была основной статьей дохода Девитас. Каир Дун же желали покупать руду, что нанесло бы удар по всей экономике княжества.
После долгих переговоров, Харик все же отказался. Продавать руду означало оставить множество людей без работы, и оружие продавать было выгоднее, чем руду. Спесивые делегаты разозлились на князя, пообещав разорвать торговлю с Девитас, если им откажут, но князь разозлился и твердо отказал, прогнав делегацию прочь.
Решение легло тяжелым грузом на сердце князя. В Каир Дуне закупалась пшеница, вино, соль и ткани. И влияние Каирдунской гильдии было таково, что вряд ли появится возможность закупать это всё у других соседей. Князь понимал, что теперь настали тяжелые времена.
2.
Народ Девитаса голодал. Пшеницы, выращиваемой на полях княжества, не хватало на всех, а пищи, закупаемой у независимых торговцев, было мало, ведь всю торговлю контролировала Каирдунская гильдия.
Сон князя стал еще хуже. Каждую ночь он видел смерть и разрушения, просыпался с криками ужаса и больше не мог уснуть.
В одну ночь всё было иначе.
Харик шел по полю, озаренному ярким летним солнцем. Он видел улыбающихся крестьян, что работали в поле; они махали ему рукой или кланялись, что-то благодарно говорили. Юноша шел к окраине поля, где начинался лес.
Войдя в лес, князь смотрел на резвящихся животных, слушал пение птиц. Вскоре он вышел к поляне, усыпанной цветами.
– Я ждала тебя, – послышался чудесный голос, услышав который, князь ощутил чувство абсолютного покоя и радости.
– Ждала меня? Кто ты?
Перед Хариком возникла дева. Он не мог оценить ее возраст, воспринимая ее то как юную девушку, то как взрослую женщину, то как умудренную годами матрону. Она посмотрела на него глубокими синими глазами, в которых читалась бесконечная любовь и мудрость веков:
– Мать всех людей.
Харик почувствовал, как его охватила дрожь и ослабли ноги. Он упал на колени и на взгляд помутнел от навернувшихся слез. Выдержать такое величие рядом с собой было невозможным для любого живущего на Даумаре.
– Харик, сын мой, – ее рука легла ему на голову, нежно согревая, – Я вижу твою чистоту, я вижу, как твой добрый народ мучается из-за жадности моих заблудших детей. Слушай меня, слушай и внимай: мне – вашей Матери – тяжело, но Каир Дун должен пасть от ваших мечей. Не бойся – павшие от ваших рук попадут в мое царство. Когда Каир Дун падет, многие люди вздохнут с облегчением – и это будет доказательством того, что я не покинула вас, и, как всегда, наблюдая и помогаю вам.
– Мама… – князь поднял заплаканные глаза.
– Сынок, – Великая мать улыбнулась и наклонилась к нему, поцеловав в лоб.
В этот момент Харик проснулся. Ему казалось, что он до сих пор чувствует прикосновение губ Мадрхиг. Он, как обычно, пошел рисовать свой сон, но из-под уголька как-то само по себе вышло нечто, что по мнению князя оскорбляло Великую мать. Он смял лист и отбросил в сторону.
Князь оделся и ушел в главный зал. Его удивило, что Матье, как обычно, не ждал его. Князь сел на трон и стал думать о том, как собрать такие силы, чтобы разбить Каир Дун.
Через какое-то время пришел Матье:
– О, ты уже здесь? Я думал, еще рисуешь.
Князь посмотрел на советника. И со всей серьезностью сказал:
– Мы должны атаковать Каир Дун.
Матье посмотрел на князя с удивлением, но Харик пересказал свой сон.
– Это был не просто сон. Все было слишком реально. Даже реальнее, чем все мои кошмары. Великая мать говорила со мной, она направила меня и весь Девитас. Собери священников, им нужно знать. Они разнесут эту весть, воодушевив народ тем, что князь говорил с Мадрхиг. Но о сборе военных сил – ни слова.
Матье отправил людей за священнослужителями высокого сана. На совете священники отнеслись к новости с недоверием, считая себя более достойными для внимания Матери, чем князь, но против ничего не посмели высказать. Они покинули дворец, но разносили весть не особо рьяно, лишь формально и сухо рассказав это пастве.
Князь выехал на конную прогулку. Тем временем Матье прошел в княжеские покои. Он полистал княжеские рисунки, хмуро разглядывая ужасные изображения смерти и бедствий. Положив их на стол, он же собрался уходить, но его внимание привлек смятый лист в углу комнаты. Советник развернул рисунок и увидел на нем полуобнаженную девушку, страстно приоткрывшую рот и томно смотрящую с листа. Матье поджал губы и обратно свернул лист, положив его на место. Происходящее ему не нравилось.
3.
Весна, 1617 год Первой империи. (эльф.) 4 год Второй эры
Оружие ковалось, рекруты набирались. Княжество готовилось к войне. Матье говорил князю, что Каир Дун разобьет это войско, но Харик утверждал, что Великая мать защитит и поможет.
Множество мужчин со всего княжества были призваны в войско. Тысячи человек были готовы выступить, но не имели понятия, ради чего их оторвали от семей. Немногочисленные поля были полузаброшены – теперь там в основном трудились старики, женщины и дети.
Весной Харик собрал всё войско и выступил перед ними с речью:
– Мужчины Девитаса! Мы идем на войну! Не ради добычи, не ради завоеваний, но ради Великой матери, что, как вы знаете, явилась ко мне и приказала наступать на Каир Дун! – солдаты начали переглядываться, и это не ускользнуло от внимания князя. Он неодобрительно посмотрел на первосвященника Спирона, но продолжил речь, – Да, если вы этого не слышали раньше, то сообщаю сейчас: Великая мать явилась ко мне в ночном видении и дала священную цель: разбить Каир Дун, наказав таким образом заблудших в алчности людей. В бой поведу вас не я, но сама Мадрхиг!
Солдаты зашумели, но без особого воодушевления.
И затем войско выступило.
Следующей ночью войско разбило лагерь. Ночью, когда Харик уже спал, ему снова было видение. Он стоял посреди белоснежной пустоты и слышал лишь нежный теплый голос:
– Сын, первосвященник Спирон – самозванец, он не благословлен мною. Накажи его, и через боль он очистится, вознесется ко мне. Он ослушался тебя и не разнес твою благую весть, а значит подвел и меня.
Князь проснулся. На лбу, где несколько месяц назад Мадрхиг оставила свой поцелуй, было ощущение тепла. Он встал с кровати и накинул плащ.
– Стража!
Через мгновение в шатер вошли стражники с алебардами.
– Арестовать Спирона.
Удивленные стражники лишь отчеканили «Так точно!» и вышли. Князь сел на край кровати и склонил голову, погрузившись в размышления, но вскоре его прервали голос капитана.
– Ваша светлость, первосвященник Спирон арестован. Будут еще приказания?
– Приготовьте столб и костер. На рассвете он будет сожжен за предательство.
– Вы уверены, сир?
– Капитан, ты ставишь под сомнения мои приказы?
– Никак нет!
– Тогда ступай.
Капитан поклонился и вышел.
Ночь отступала. Харик вышел из шатра и в сопровождении двух пеших рыцарей пошел к месту сбора людей. Солдаты вокруг переговаривались, глядя на прикованного к столбу Спирона, одетого лишь в льняную рубаху.
Князь обратился к войску:
– Граждане! Этот человек обманом получил самый высокий духовный сан в Княжестве! Он не был благословлен Великой матерью, а потому в ее глазах он самозванец. Она сама сегодня ночью поведала об этом и попросил через боль очистить его! Спирон, что ты можешь сказать в ответ?
– Мальчишка! Ты путаешь сон с явью! С чего бы Великой матери говорить с юнцом, который только и делает, что орет по ночам да рисует нелепые картинки? – Спирон плюнул в сторону князя, за что моментально получил удар кулаком по лицу от ближайшего стражника.
– Я вынес вердикт, – князь посмотрел с презрением, – Спирон, лжепервосвященник Великой матери, предатель и лжец, приговаривается к смерти через сожжение.
– Нет! Нет, прошу вас! Простите меня, князь! – вся дерзость исчезла, по щекам старика бежали слезы.
– Спирон, не мне тебя прощать, но Мадрхиг. И она велела очистить тебя для входа в ее царство. Прими свою судьбу достойно, – Харик кивнул солдатам, принесшим связки хвороста. Они разложили топливо вокруг столба, а князь взял факел и поднес его. Влажное от утренней росы дерево долго не хотело разгораться, но всё же затлело и вспыхнуло слабым огоньком.
Костер разгорался медленно, обжигая ноги первосвященника. Он кричал и дергался, но цепь крепко держала, лишь кандалы рассекали запястья в кровь.
Пламя все разгоралось, медленно пожирая плоть старика. Он не мог умереть от удушья из-за малого количества дыма, потому мучился долго, пока не потерял сознание от боли. Князь молча смотрел на его муки, пока костер не погас, оставив обгорелый остов тела на столбе. Никто из солдат не осмелился уйти или хотя бы заговорить.
– Я обрел особое предназначение, я был выбран Великой матерью, – бормотал князь, – Я ее новый святой.
В том, что ему понравилось смотреть на мучения человека, он себе не признавался.
4.
Через месяц войско Девитаса пересекло границу с Каир Дуном. Всё началось с налетов на несколько деревень, чьи амбары и подвалы были разграблены. Войско, чей моральный дух был низок с самого начала кампании, воодушевилось: грабежи и насилие развеселило солдат.
Князь, проведший всю жизнь в крепости, живя в вечных кошмарах и рисовании, ожесточался. Он жаждал новых побед, пусть даже над безоружными крестьянами.
После очередного налета он с наслаждением вдыхал запах крови и дыма. В деревне был небольшой храм Великой матери, его он велел не разрушать, но, помня о том, что даже первосвященник был нечист, приказал собрать всех служителей и собственноручно их казнил. По его мнению, он делал благое дело – очищал их, как Спирона, через боль и отправлял во владения Мадрхиг.
На воротах храма прибили доску с надписью: «Волею Пророка Великой матери храм очищен». Так прозвали Харика его солдаты.
Войско продвигалось вглубь страны, уже сражаясь с мелкими армиями местных дворян, легко задавливая их числом, но застряли у замка Флакаил. Не имея опыта в осаде, князь сначала бросил все войско на стены с лестницами, но потеряв множество солдат от ливня стрел, града камней и волн раскаленного песка, он скомандовал отступление. Защитников было меньше, это и обмануло неопытного князя, проигнорировавшего слова опытных командующих. После этого он доверил им устроить штурм.
Были построены таран, манголеты и башни, войска тщательным образом проинструктированы и подготовлены. Через неделю осады начался штурм. Хорошо защищенное войско уже несло минимальные потери про атаке. Башни подошли к стенам, из-за манголетов отряды вырвались в бой, штурмуя стены, пока таран наносил под воротам гулкие удары.
Пока шел бой на стенах, ворота пали, и новая волна войск ворвалась внутрь, сметая защитников у ворот. Вскоре стены были заняты, а последние враги во главе с лордом засели в донжоне.
В донжоне разбили двери топорами, и Харик вошел внутрь с вооруженным отрядом своих рыцарей.
– Добрый день, лорд. Назовитесь, я хочу знать, кого разбил, – серые глаза Харика смотрели с насмешкой, он упивался своей силой.
Лорд – статный мужчина лет сорока, с легкой проседью на висках – выпрямился, и хотя он был ниже долговязого князя, казалось, что превосходит его на голову.
– Моё имя – Каэдмон Лавакх. А твое имя мне известно – ты разбойник, лжец и еретик, – на насмешку князя, гордый лорд ответил холодным презрением.
– Ах, вот оно как! – князь наигранно засмеялся, пытаясь скрыть, что он оскорбился, – Тогда твои разведчики ни на что не годятся. Я – князь Девитаса Харик, Пророк Великой матери, что принес избавление вашим прогнившим землям.
– Вот об этом я и говорил – самозваный пророк. Мальчишка, я вызываю тебя на бой. Как мужчина с мужчиной. Исполни последнюю волю мертвеца, если у тебя есть хоть какая-то честь.
Рыцари Харика посмотрели на своего сюзерена с опаской. По законам рыцарства, отказаться от вызова благородного человека означало опозорить своё имя. Князь это понимал, как и то, что ему – худощавому художнику, измученному бессонницей – не выстоять против зрелого воина. Но если отказаться, то войска разбегутся, потеряв всякое уважение к князю. Юноша плюнул на пол:
– Да будет так!
Лорд Лавакх засмеялся:
– Тебе стоило убить меня, как только ты вошел, вшивый князь вшивого княжества.
Князь и лорд обнажили мечи, стоя в круге, образованном из людей. Князь встал на колени и мысленно воззвал к Великой матери. Каэдмон смотрел на это, скептически подняв бровь.
Харик просил Мать дать ему сил для сражения, направить его клинок. И она отозвалась. Лоб обожгло со страшной силой, из глаз князя потекли слезы боли, но он не издал ни звука. Теплый голос прошептал:
– Его голова окажется на алтаре моего храма. Это твой дар мне, это твоя жертва. Очисти его душу от неверия, сын мой.
Воодушевленный князь поднялся на ноги и крепко сжал рукоять меча.
– Начнем, – коротко бросил он.
Лавакх с боевым кличем бросился на юношу, атаковав каким-то замысловатым финтом. Рыцари уже мысленно увидели пронзенного князя, но клинок лорда не достиг цели. Никто не заметил, как меч князя пронзил грудь Каэдмона. Позже кто-то говорил, что это сопровождалось ослепительной вспышкой, а другие твердили, что юноша не такой слабак, каким кажется, третьи же утверждали, что лорд сам подскользнулся, но таких было мало.
Князь вытащил клинок из груди хрипящего лорда, а когда тот упал на колени, то один ударом снес ему голову, взял ее за волосы и вышел из донжона.